шум невероятно звонкой бурей чирикания, описывая в вышине круг за  кругом,
в соответствии со своим ритуалом перед сном. Дворец Джавховора За стоял на
круглой площади,  многоярусная  башня  с  многочисленными  башенками  и  с
украшениями, которые делали ее похожей на  торт.  Напротив  дворца  стояла
одинокая, прямая, как столб, башня  с  механическими  часами,  отбивавшими
время днем и ночью. При каждом ударе -  пугающем  лязге  медного  гонга  -
вокруг вершины башни шествовали  фантастические  фигуры  из  позолоченного
железа с эмалью в виде дев, чудовищ и воинов. Это был  шедевр  уникального
орудия пытки, терзавшего меня,  пока  я  жила  в  За,  словно  красивый  и
капризный ребенок, который становится все хуже и хуже,  пока  не  устанет,
достигая апогея в полночь - в двадцать четвертый час дня,  когда  двадцать
четыре громовых удара пробуждали от сна или размышлений  все  живые  души,
словно труба Страшного суда.



                                    2

     Приветствовавший  нас  Верховный  владыка  За  оказался  невысоким  и
полным. Хотя феникс - символ любого Джавховора, в каждом городе его рисуют
и отливают по разному, так что можно легко отличить одну маску от  другой.
Художественная форма За предпочитала плавность и мягкие  изогнутые  линии.
Волосы у владыки За были длинными, желтыми  и  кудрявыми,  в  ушах  висели
драгоценности, а на руках красовались ажурные сетки из золота и  жемчугов.
Позади порхали прекрасные женщины  в  масках  голубок  и  роскошных  серых
одеждах.  Играла   музыка.   Владыки   обменялись   официальными   словами
приветствия. Возникло небольшое смущение оттого, что Джавховор За не знал,
что богиня уже присутствует здесь. Он  поспешно  поклонился,  стараясь  не
коситься на мой кавалерийский наряд, и в комнате воцарилось молчание.
     Позже, в своих  отдельных  покоях,  я  услышала,  как  башенные  часы
прогрохотали девятнадцатый час.


     Все они присутствовали в Городе, владыки Аммата,  Кмисса,  Со-Эсса  и
горного городка Эшкорек-Арнора. Цвета их  войска  и  шатры  вытянулись  по
широкому открытому  полю  позади  дворца,  различаясь  по  цвету:  красный
Аммата, фуксин Кмисса, пастельно-голубой Со-Эсса и тускло-желтый Эшкорека.
Надо полагать, это были цвета их  городского  камня,  и  я  гадала,  какие
темпераменты могут породить такие места, как Аммат цвета крови  или  Кмисс
цвета пурпурной раны. Я отлично понимала, что оказавшись в  стенах  За,  я
снова  должна  стать  богиней.  И  поэтому  облачилась  в   плиссированный
нефритово-зеленый шелк и бессчетные украшения из черного янтаря, изумрудов
и золота. За  мной  торжественно  шли  дне  женщины  в  черном  бархате  и
драгоценностях  с  двумя  колоссальными  веерами,  сделанными  из   перьев
множества белых птиц. Веер -  для  них  символ  Величия  и  Почтенности  -
выглядел глупо: на земле лежал снег толстым слоем. За женщинами шли Мазлек
и его десять подкапитанов, тоже позванивавших украшениями и медалями.
     Мы вошли в Большой зал За  с  западного  конца,  откуда  в  помещение
спускается огромная  мраморная  лестница  в  сотню  ступенек.  Кипарис  из
черного дерева и золота в центре зала, словно взирающий с вершины  горного
пика  на  покрытые  резными  змеями  колонны,  ветвями   касался   золотых
светильников  потолка.  При  моем  появлении  затрубили  фанфары,  и   мне
расчистили путь; теперь все до одного поклонились мне - склонили головы, а
большинство  женщин  опустились  на  колени.  Я  презрительно  окинула  их
взглядом и обратила внимание на стилизованные  крылья,  свисающие  с  плеч
многих мужчин и женщин.
     Я спустилась по лестнице, и Вазкор приблизился ко мне и опустился  на
колени. Я слегка коснулась его головы и сказала: "Встань, муж мой",  после
чего он препроводил меня к золотому креслу под кипарисом. Вот  здесь  я  и
просидела весь первый официальный вечер. Нас развлекали представлениями  -
по-моему, танцами и акробатикой, но я их почти не помню. Верховные владыки
подошли ко мне и представились. Все выглядели надменными, сытыми и странно
благоговеющими  передо  мной  -  за  исключением  владыки  Эшкорека.  Этот
маленький человечек кланялся так, словно пытался спрятаться; будь  у  него
панцирь, как у черепахи, уверена, никто из нас вообще бы  его  не  увидел.
Более того, он боялся меня, и я совершенно ясно видела  по  его  лицу,  из
вежливости не закрытому маской, что страшился он не моей божественности, а
моего  избранного,  Вазкора.  Присутствовало  также  и  несколько  женщин,
довольно красивых, - принцессы Городов и наложницы или жены Джавховоров.
     К полуночи раут начал подходить к  концу.  Мы  с  Вазкором  удалились
вместе. Я уже заметила, что его покои примыкают к моим. У моих  дверей  мы
расстались, но чуть позже одна из женщин сообщила, что он ждет меня в моей
приемной. Очевидно, наши приемные связывала общая дверь, хотя я  ее  и  не
видела.
     - Очень официально, - сказала я, когда вышла к нему. Он был в маске -
теперь он всегда носил ее при мне, за исключением тех  случаев,  когда  мы
встречались на людях.
     - Не беспокойся, - сказал он. - Я задержу тебя ненадолго. Сегодня  ты
действовала прекрасно.
     - Делать было абсолютно нечего.
     - Иногда важна манера, с которой ничего не делаешь. Несмотря на  твой
курьезный въезд в За, все сильно очарованы тобой. Помнишь ту  темноволосую
женщину - жену Казарла из Со-Эсса?
     - Не особенно.
     - Неважно. Она скоро пришлет к тебе служанку с просьбой об аудиенции,
- он умолк, но я ничего не сказала, и он продолжал: -  Мне  думается,  она
хочет ребенка.
     - И предполагается, будто я подарю ей ребенка?
     - В самом деле предполагается, Уастис. Хотя, как мне  представляется,
она не ожидает, что ты сделаешь это обычным  способом.  Ты  пообещаешь  ей
зачатие.
     - А если она останется бесплодной? - спросила я. Просьба эта казалась
жалкой, и я не была уверена, что смогу ей помочь.
     - Со-Эсс, - веско указал он, - нам друг.
     - А Эшкорек?
     Он пристально посмотрел на меня сквозь стекло волчьих глаз.
     - Почему ты спрашиваешь?
     - Этот горный владыка, видимо, понимает, в чем  заключается  истинный
смысл вашего совещания.
     - В Эшкореке таится опасность, - признал он. - Он сам по  себе  очень
велик и очень надежно защищен в своих горах. Мне необходим полный контроль
над ним. Глупо будет выступать против дракона, оставив  дома  невысиженным
драконье яйцо, - он кивнул мне. - Мне пора идти.
     Спустя примерно полчаса после его ухода ко мне пришла женщина от жены
со-эсского владыки, и через несколько  минут  вошла  сама  принцесса.  Она
сняла маску и опустилась на колени, прекрасная холодная женщина,  в  очень
подходящем ей ледянисто-голубом платье.
     - Встань, - разрешила я. - Мне известно, зачем ты пришла.
     Она слегка покраснела.
     - А теперь, - сказала я, - скажи, зачем понадобился этот ребенок?
     - Но, богиня, если я не рожу, то буду отвергнута, - она посмотрела на
меня пустыми глазами. - Я молилась и страстно желала твоего приезда в  За.
Ты должна мне помочь - я в отчаянии.
     Негнущаяся гордая женщина, она не  привыкла  умолять.  Я  внимательно
посмотрела на нее и, кажется, внезапно поняла.
     - Ты не можешь зачать, потому что не наслаждаешься, пребывая со своим
мужем, - догадалась я.
     - Это правда, - призналась она и отвела взгляд.
     - Наслаждайся, пребывая с ним, и я обещаю тебе ребенка.
     Она подавила рыдание, и я подумала, что эти южане,  возомнившие  себя
представителями Древней расы,  судили  о  своих  женщинах  по  способности
рожать и оставляли женщину холодной, потому что половой  акт  для  них  по
прежнему оставался потрясающей загадкой.
     - Подойди сюда, - велела я, коснулась ее лба и посмотрела ей в  глаза
сквозь открытые глазницы кошачьей маски. Она разок  отшатнулась,  а  затем
расслабилась.
     - Я дам тебе вот это кольцо, - сказала я. - Надевай его  всякий  раз,
когда к тебе приходит муж, и ты получишь и удовлетворение, и ребенка.
     Я снова коснулась ее лба и надела кольцо ей на  палец.  Она  от  души
поблагодарила меня и  удалилась.  В  конце  концов  все  оказалось  совсем
нетрудно, хотя я была не уверена, что ее вера в  меня  достаточно  сильна,
несмотря на все ее молитвы.
     Я выспалась, как могла, между боем часов.


     В За мне часто снился Карраказ, и это были странные сны, не  особенно
пугающие, но какие-то неутешные. Моя жизнь оставалась предельно пустой.  И
все же я не могла освободиться от нее.  Куда,  в  конце  концов,  я  могла
отправиться? Ведь не осталось ничего, что могло составлять одно  целое  со
мной.
     Собралось совещание - Со-Эсс, Кмисс, Аммат,  За,  Эшкорек  и  Эзланн.
Позади каждого Джавховора - строй телохранителей  и  капитанов,  а  позади
моего золотого кресла, поставленного во главе стола,  -  Мазлек,  Днарл  и
Слор. Вазкор прислал мне письмо с  указанием,  как  и  когда  говорить,  и
перечислял словесные сигналы, которые  он  мне  будет  подавать.  Заучивая
наизусть точные слова, я  подумала  о  единственном  письменном  послании,
присланном мне Дараком, малограмотном, с беспорядочным расположением букв.
У Вазкора же почерк был аккуратный, школярский, по которому ничего  нельзя
было определить.
     На  первом  заседании  много  говорилось  о  войне,   о   предстоящих
кампаниях, чести, победе и итоговом  слиянии  трех  коалиций.  При  каждом
новом выступлении все смотрели на Вазкора. Он уже держал их в руках, и они
знали это - его решительность, мощная аура его железного  ума,  исходившее
от него ощущение Силы совершенно подавили их. Благодаря тому,  что  сказал
он, и тому, что сказала я и соответствии с его  инструкциями,  они  начали
понемногу  склоняться  к  избранию   одного   властелина.   Зрелище   было
изумительное. Я не испытывала никакой  жалости  к  ним,  попавшим  в  сети
Вазкора. Исключением был Джавховор Эшкорека. Он не благоговел в  страхе  -
он пребывал в ужасе, а  это  огромная  разница.  На  первом  заседании  он
держался в стороне, опустив голову. На втором и третьем заседаниях он  был
красноречив уже самим своим молчанием. На четвертой сходке владыка Со-Эсса
выразил мнение, что Вазкор, которому оказала честь  богиня,  должен  стать
повелителем пяти братьев Эзланна. Помнится, я сочла себя  наивной,  оттого
что не увидела раньше, что Со-Эсс нам и в самом  деле  друг,  а  заодно  и
приспешник Вазкора. Уж не  знаю,  что  пообещал  ему  Вазкор,  и  как  это
проделали - возможно, с помощью Силы. Я  окинула  взглядом  стол,  и,  как
собака, вынюхивающая крыс, я внезапно поняла их всех: Со-Эсс, Кмисс  и  За
уже стояли за него. Аммат готов пасть. Но Эшкорек... Пока я  еще  мысленно
тянулась к нему, он поднялся  и  стоял  там,  сгорбившийся,  ошеломленный,
сердитый; испуганная черепаха, высунувшая голову навстречу змее.
     - Нет, - заявил он, - я так не думаю.
     - О чем именно вы не думаете? - осведомился Вазкор.
     - Я не думаю, - запнулся Эшкорек, - я не  думаю,  что  какой-либо  из
наших городов должен терять свою независимость.
     - Сила - в единстве, - мягко указал Вазкор.
     Эшкорек покачал головой. Он в отчаянии обратил взгляд к остальным, но
было бесполезно ожидать от них какой-либо поддержки.
     - Я просто говорю, что я не думаю...
     - Вот именно, ты не думаешь, - резко оборвал его Казарл из Со-Эсса. -
Весной Пурпурная долина может обрушиться на нас  всех,  и  все  лето  выть
вокруг наших стен. Один мелкий спор между нашими Городами - только один  -
и сразу изоляция и крах. Нет. Безопаснее находиться под единой властью.  Я
счастлив склониться перед ней.
     - Война никогда раньше не  создавала  такого  положения,  -  возразил
Эшкорек. Возникло молчание. Внезапно он обернулся  ко  мне.  -  Богиня,  -
обратился он, - я взываю к тебе.
     Я поразилась его глупости.
     - Джавховор Эшкорека, - сказала я, - я придерживаюсь одного мнения  с
избранным мной владыкой.
     Случилось  невероятное.  Я  видывала   такое   прежде,   видывала   и
впоследствии, но  это  всегда  любопытно.  Страх  Эшкорека  превратился  в
ярость. Он резко замахал обеими руками.
     - Ты! - завизжал он на меня.  -  Шлюха  -  ведьма  Вазкора!  Отличная
богиня, только перед такой и пресмыкаться древнему роду!
     Стол разразился праведным  ужасом;  солдаты  обнажили  мечи.  Эшкорек
крякнул, повернулся и вышел из зала.
     - Вазкор Джавховор, -  крикнул  Аммат,  уже  инстинктивно  подчиняясь
Вазкору, - позволь мне отправить вслед за ним воинов.  Оскорбление  богини
не должно остаться неотомщенным.
     - Богиня, - повернулся ко мне Вазкор.
     Я  не  знала,  что  сказать.  Произошедшее  странно  потрясло   меня:
черепаха, несмотря на свою глупость, правильно оценил мою роль.
     - Пусть уходит, - пробормотала я.
     Все низко поклонились мне, и заседание закончилось.
     Чуть позже в тот же день, когда Джавховор Эшкорека ехал  по  площади,
приказав готовиться к отбытию из За и путешествию на восток в  свои  горы,
крошечный  кусочек  черепицы,  сброшенный  с  одной  из  башенок,  -  надо
полагать, птицей, - упал и поразил его. Он вошел ему в  мозг  и  мгновенно
убил. Это был несчастный случай, однако никого особенно  не  удивило,  что
невидимые силы сразили его после того, как он оскорбил богиню. Эта  смерть
произвела впечатление на владык Городов. Теперь они просто  настаивали  на
суверенстве Вазкора. Убийство может быть полезным уроком, а люди  Вазкора,
причем в изрядном количестве, были всюду.


     После смерти владыки Эшкорека в За установилась  странная  погода.  С
востока налетела трехдневная гроза и накрыла мир черной пеленой. Во дворце
днем и ночью горели  свечи  и  светильники.  Вот  при  этом  жутковатом  и
неестественном  свете  Вазкора  объявили   властелином.   Провели   разные
церемонии, но я их помню не очень хорошо, в памяти остались лишь  мерцание
золотого света на золоте да зеленовато-темное небо и гром. Наедине я с ним
оставалась реже, чем раньше, а на публике чаще.
     Жители  За  боялись  грозы.  Когда  она  миновала,   они   пели   мне
благодарственные молитвы на площади. Уж не знаю, почему они не благодарили
собственную богиню, кто бы там она ни была; но, впрочем, она ведь  еще  не
проснулась.
     На других заседаниях, как Вазкор известил меня, мое присутствие  было
необязательно им. Я очень устала и радовалась этому.
     Прошло пять ночей. На шестую Вазкор прошел через таинственную  дверь,
соединяющую наши покои.
     - Богиня, - уведомил он меня, - все подготовлено к  зимней  кампании.
Через два дня мы выступим на юг, и к  тому  времени  к  нам  присоединятся
основные силы армий Кмисса, Со-Эсса и Аммата.
     - А Эшкорек? - спросила я его.
     - Мы встретимся с ними по пути к Пурпурной долине.
     - Кто там теперь владыка? - поинтересовалась я.
     - Один человек.
     - Твой?
     - Да. Я планировал это давно, богиня, задолго до  твоего  счастливого
пришествия. Твое прибытие лишь ускорило наступление этого дня, вот и  все.
Он все равно бы настал.
     Он разговаривал со мной иным тоном, и вошел без маски. Я  чувствовала
себя слабее обычного; усталость была очень сильна. Последние дни я ощущала
недостаток сна, как оказалось, необходимого мне время от времени,  а  часы
гарантировали, что я его не получу.
     - Значит, мы выступаем через два дня, - сказала я.
     - Нет, богиня. Не _м_ы_. Ты останешься в За.
     Тут я поняла, что он наконец настал -  миг  моего  уничтожения  -  не
смерть, а низведение до участи бесполезного существования обычной женщины,
- и я была не готова к нему. Верно, я не хотела ехать с ним через холодные
заснеженные пустыни на войну с кем-то, чье имя для меня - звук пустой.  Но
еще меньше мне хотелось играть роль,  к  которой  он  меня  так  осторожно
подготавливал.
     - Я тоже, - заявила я, - еду на юг.
     - Хоть ты и богиня, - сказал он, - ты все же женщина. Я знаю о  твоей
стычке  с  моими  солдатами  из-за  деревенской  сучки.   Но   твоих   сил
недостаточно, чтобы уцелеть в битве.
     - Я ничего не знаю о тебе, - сказала я. - А  ты,  Вазкор,  ничего  не
знаешь обо мне. Мир, лежащий по ту сторону Кольца, тебя не  интересует,  и
поэтому я не буду рассказывать, как я жила там.
     - Ты спала с человеком по имени Дарак, - сказал он, - который походил
на меня.
     Конечно, было естественно, что он смог сделать такой  вывод  еще  при
нашей первой встрече, но слышать, как он говорит об этом так,  словно  ему
все это отлично известно, вызвало шок и боль. Я задрожала всем телом и  не
могла продолжать разговора. Отвернувшись, я пошла к дверям своей  спальни,
а затем остановилась, потому что он последовал за мной.
     - Видимо, ты поступила так, как я просил, в деле с женой  Со-Эсса,  -
сказал он. - Как я понимаю, она и счастлива, и полна  надежд.  Я  поставил
тебя очень высоко, и тебе самое время понести  мое  семя  для  напоминания
всем, что ты в браке со мной.
     Я остановилась в дверях, окаменев. Пугал меня не сам акт, а цель  его
и этот человек, такой бесстрастный во всем, что он делал, который  так  же
бесстрастно приготовился возлечь со мной. Я и могла и не могла  вообразить
такого между нами. Внезапно ко  мне  вернулся  разум.  Отказом  ничего  не
добьешься. Этот миг принадлежал ему, и бороться было бы глупо.
     - Ты мой муж и владыка, - вежливо сказала я. -  Ты  можешь  спать  со
мной, когда сочтешь нужным.
     Мы вошли и большую комнату с резными голубями на стенах, и он  закрыл
за нами двери. Мы были одни, женщины давно  удалились.  Мерцало  несколько
свечей, почти догоравших, отбрасывая тусклый рассеянный  свет.  У  постели
лежала одна из украшенных самоцветами книг Асрена.
     Я сняла одежды без спешки или колебания и оставила их лежать там, где
они  упали.  Я  думала  о  Герете,  которому  я  помогла   стать   лидером
караванщиков, Герете, который изнасиловал меня и боялся - хотя то, что  он
сделал, было мелочью. Повернувшись к Вазкору,  я  увидела,  что  он  стоит
совершенно неподвижно, одетый и молчаливый. Я подняла  руки  и  стянула  с
лица маску. Глаза его сузились, вот и все. Мое безобразие было  больше  не
властно защитить меня. Руки  мои  опустились.  Я  подошла  и  улеглась  на
шелковую постель. Миг спустя он подошел и встал надо мной.
     - Как видишь, Вазкор, - сказала я, - я вполне послушна.
     Две свечи замерцали и одновременно погасли, потом  еще  одна  и  еще.
Темнота. Он не потрудился снять одежды, только самое необходимое. Герет. И
все же Вазкор не мог ни вызвать тошноты, ни заставить  меня  смеяться  над
ним. Я не в силах была взять верх над ним  с  помощью  холодной  воды  или
угрозы толстого белого бога. Я забыла, что он должен прикасаться  ко  мне,
забыла, что он будет ловок в том, что делает, забыла, что  в  темноте  его
тело будет напоминать тело Дарака, руки будут руками Дарака, только без их
шрамов. Даже движущийся корень между моих бедер... Молча  я  наблюдала  за
собственными реакциями, словно это было сном. Уж не знаю,  получил  ли  он
какое-то удовольствие. Вроде бы, нет. Для него это было еще одной победой,
еще одним улаженным делом. Он настолько идеально держал себя в руках,  был
настолько  идеально  безразличен,  что  я  даже  не  заметила   мига   его
беспомощности, пока тот не миновал.
     Его длинные волосы задели мне лицо, когда он поднялся и покинул  меня
- отнюдь не волосы Дарака. Свечи не горели. Он произнес в темноте:
     - Благодарю тебя, богиня. Надеюсь, что вернусь до рождения.
     Она была нелепой, эта его уверенность, и все же она  вызвала  у  меня
холодок. Я ничего не ответила, и вскоре он ушел. Похолодев,  я  лежала  на
постели до тех пор, пока луна не засияла на моей наготе. Я нашла  спальную
маску и надела ее. Часы начали отбивать второй час утра, а  потом  третий,
четвертый и пятый часы. Спала я в За, Голубке, неважно.



                                    3

     Два дня в За громыхали и