считали себя более развитыми в области  разных  наук.  Теперь  я
начинаю сомневаться. Я вижу, что ты женщина, но помимо этого,  _ч_т_о_  ты
такое?
     - Я ничто, - бросила я. - Отпустите меня.
     - Ничто. А корабль. Как ты это объяснишь?
     - Я не моту объяснить.  Я  не  понимаю.  Я  даже  не  знала  о  вашем
присутствии до появления того звука и Тени на берегу. Как я могла  сделать
все то, о чем ты говоришь? Как?
     - Думаю, я могу тебе сообщить, - сказал он.
     Он стоял передо мной, но я больше не смотрела  на  него.  Его  голос,
голос Дарака и Вазкора, доносился до  меня  издалека  через  высокие  горы
усталого страдания.
     - Корабль, - говорил он между тем, -  это  больше,  чем  корабль.  Он
построен вокруг ядра - Силы, думаю, это слово ты поймешь. Эта Сила  похожа
на  огромный  мозг,  связанный  со  всеми  частями  корабля.  У  нас  есть
собственные слова для обозначения этого мозга, но в твоем мире таких  пока
нет. В мозгу каждого корабля  содержатся  бесконечные  сведения  о  каждом
путешествующем на нем человеке. Эту память можно в  любое  время  изменить
или стереть дочиста, но она облегчает нам  жизнь.  Благодаря  ей  мозг  по
нашим командам, действиям или даже нашим мыслям  узнает,  что  именно  нам
нужно. Еда, книги, кресла появляются, когда ты их пожелаешь. Если  человек
поранился в какой-то недоступной части корабля, не приходится бояться, что
он останется без внимания, потому что мозг пошлет ему помощь.  Мозг  также
ведет корабль, защищает его и увлекает  его  от  одного  мира  к  другому.
Фактически все системы тесно связаны с мозгом, и мозг реагирует  на  любые
повороты мыслей членов его экипажа. Ты понимаешь?
     - Да, - тупо ответила я.
     - Обыкновенно, - продолжал он,  -  никакие  повороты  мыслей,  помимо
принадлежащих его экипажу, не могут вмешиваться в  работу  мозга  корабля;
разумы наших миров недостаточно мощны для этого, не  обнаружили  мы  такой
мощи и за пределами наших миров - до сих пор. То, что  разум,  к  которому
мозг раньше никогда не получал доступа, внезапно дотянулся, вступил с  ним
в контакт и стал  доминировать,  явилось  непредвиденным  обстоятельством.
Мозг был бессилен. Он подчинился тебе. Он опустил корабль на пляж  и  убил
ящера.
     - Подчинился мне? - не поверила я. - Я не звала ваш корабль.
     - Звала, - возразил он. - И доказательство тому - твое присутствие  в
этой долине.
     - Я не знала, что я это сделала. Когда явилась Тень, я испугалась.
     - Да, - медленно произнес он. - Я считаю, что ты не знала. Было ясно,
что ты не понимаешь, когда корабль прореагировал на тебя  несколько  минут
назад.
     - Тогда освободи меня, - сказала я.
     Он стоял, глядя на меня, и его глаза  пронизывали  мою  усталость.  Я
тоже  подняла  на  него  взгляд.  Лицо  его  было  глубоко   задумавшимся,
серьезным.
     - Нет, - отказал он. - Мне ясно, что тебе некуда идти.  И  мне  ясно,
что ты в расстройстве и в опасности. За все время,  что  мы  наблюдали  за
этим миром, нашим правилом всегда было не вмешиваться в часто ошибочное  и
кровавое развитие человеческой жизни. Ты вынудила нас  вмешаться.  Поэтому
давай забудем про это правило по отношению к тебе.
     - Я не важная птица.
     - Ты сама в это не веришь, - указал он. - Почему же ты ожидаешь,  что
поверю я?
     - Я приношу смерть,  -  объяснила  я.  -  Двое  человек,  которых  ты
напоминаешь, умерли из-за меня. Если я останусь поблизости от тебя, умрешь
и ты.
     - Нет, - сказал он. - Не думаю, что ты принесешь мне смерть.
     Во мне что-то шевельнулось,  тонкая  струйка  надежды  и  тепла,  что
влилась мне в жилы и мысли. Дарак всегда считал, что я  -  нечто  большее,
чем он, и страшился меня, и поэтому проклятие, которое я  несла  с  собой,
нашло   его   легкой   добычей.   Вазкор   с   его   жаждой    власти    и
целеустремленностью, наверное, еще больше боялся богини по правую руку  от
себя. Но этот человек не трепетал передо мной. Во  всем  сказанном  им  не
ощущалось ни тени настоящего благоговейного трепета. Он  стремился  понять
тайну, которую, как ему представлялось, он нашел во мне; он, который ездил
по небесам и  был  хозяином  этого  огромного  мыслящего  корабля.  Он  не
испытывал ни малейшего страха.
     Он улыбнулся. Увидел, что я уступила его воле. Это  вызвало  ощущение
не цепей и не страха, а только огромного облегчения и покоя.
     - За этой комнатой, - сказал он, - находится помещение, где ты можешь
принять ванну и поспать. Прикажи двери не открываться ни перед кем другим,
пока ты не дашь своего разрешения, и ты найдешь ее очень даже удобной.  Ты
могла бы удержать эти двери закрытыми для меня. Хотел бы я  знать,  почему
ты  этого  не  сделала.  Чего  бы  тебе  ни  понадобилось,   корабль   все
предоставит. Утром - но утро уже настало.
     Я  повернулась,  чтобы  выполнить  его  инструкции,  но  он  внезапно
спросил:
     - Почему ты носишь эту маску?
     - Я проклята страшным уродством лица, - мне  и  в  голову  не  пришло
уклоняться от ответа или солгать.
     Он ничего не сказал в ответ, и поэтому  я  дошла  до  противоположной
стены и двигалась вдоль нее, пока не открылись двери. Я прошла через них и
действовала так, как он мне сказал. Я ничего не  видела  в  этой  комнате,
кроме ложа, улеглась на него, и мысли, впечатления и боль угасли  сами  по
себе, как случайные светильники.



                                    2

     Я проснулась, как мне подумалось, когда  солнце  было  в  зените,  но
свечение распространялось по потолку, а не из окна. Я лежала не  двигаясь,
разом  вспомнив  все,  что  со  мной  случилось,  с  каким-то  отвлеченным
любопытством. Через некоторое время я села и осмотрела комнату.
     Моя постель представляла собой синее округлое ложе, намного  большее,
чем  вызванное  мной  раньше,  и  совершенно  непрозрачное...  Однако  оно
обладало той же упругой твердостью, которая давала комфорт, не  изнеживая.
Подобно ложу, комната имела округлую форму и увенчивалась  мягким  горящим
солнцем потолка с гладкими стенами цвета голубых  колокольчиков  и  полом,
выстеленным синими и серебряными квадратиками. Нарисованный справа от меня
синий символ, казалось, указывал на иные двери, чем те,  через  которые  я
вошла.  Художники  Анкурума  настаивают,  что   комната,   выдержанная   в
сине-голубых тонах, может вызвать только меланхолию, но они  абсолютно  не
правы. Эта комната навевала ощущение теплоты и безопасности.
     Я опустила ноги на пол и заметила, что он гладкий и слегка  нагретый.
Когда я встала, постель грациозно удалилась в стену. Обозначенные символом
двери открылись прежде, чем я дошла до них. За ними  находилась  крошечная
ванная и, как и в Эзланне, из серебряных кранов текла не только  холодная,
но и горячая вода. Когда я покинула ванну, появились голубые  полотенца  и
веяние  теплого  воздуха.  Из  стены  выскользнул  хрустальный  поднос   с
хрустальными флаконами духов, расческами и даже косметикой, в то время как
длинное зеркало выдвинулось позади и напугало меня, когда я  обернулась  и
внезапно увидела себя. Казалось черной неблагодарностью отказывать  такому
ревностному хозяину. Я  не  могла  не  думать  о  нем  как  о  существе  с
чувствами, хотя это и не имело смысла. Я вымылась, вытерлась  и  причесала
волосы, надушила их и тело, и с отвращением посмотрела на грязную, драного
"рубашку", оставленную мной на полу. Она исчезла.
     Тут я вспомнила, как Йомис  Лангорт  и  мои  конвоиры  сбросили  свою
серебряную одежду, и стена поглотила ее. Я призывно посмотрела  на  стены,
но ничего не произошло. Я торопливо застегнула браслет-посредник.
     - Моя "рубашка", -  произнесла  я  вслух,  и  по-прежнему  ничего  не
произошло. В ванной висело высокомерное молчание. - Моя одежда - то, что я
носила, - пожалуйста, верни мне ее, - у меня возникло отчетливое ощущение,
что я имею дело с озорным животным  или  ребенком.  -  Тогда  буду  ходить
нагишом, - пригрозила я. Но этого мне не хотелось. Я усвоила  человеческое
суеверие об уязвимости наготы.
     Я прошла обратно в голубую комнату, и там стоял щит, а на нем  висело
длинное платье,  казавшееся  сделанным  из  гиацинтово-голубого  шелка,  и
изящное одеяние в виде голубого нижнего белья,  такого,  как  я  носила  в
Эзланне. Я надела их медленно, наслаждаясь, несмотря ни на что, роскошью и
комфортом. Когда я  надела  платье,  то  увидела,  что  моделью  для  него
послужило то, другое платье, которое я носила в Анкуруме, белое  парчовое,
в котором я просидела ужин у посредника и в котором  позже  услышала,  как
Дарак отдал обе наши жизни Сагари.  То  платье  было  прекрасным,  и  мозг
корабля каким-то образом извлек эти сведения из моей памяти, однако,  надо
полагать, раз в этой комнате все было голубым, платье тоже стало  голубым,
и меня порадовало это единственное отличие.
     Появилось зеркало и слегка тронуло  меня.  Когда  я  повернулась,  то
увидела свое длинное отражение, и там присутствовала своеобразная красота,
сплошная белизна, заключенная  в  переливающийся  голубой  шелк.  Отрицала
красоту только черная маска. Я подняла руки  к  ней,  а  потом  беспомощно
убрала их.
     - Я проклята страшным уродством лица, - повторила я.
     Зеркало и щит ускользнули. Появилось округлое кресло, и я  уселась  в
него, а затем столик с голубыми стаканами, наполненными тем, что  казалось
молоком и водой, и блюдами с тем, что казалось свежим  хлебом  и  ягодами,
вроде клубники.
     Я пригубила жидкости и попробовала образчики пищи. Боли возникли,  но
не очень сильные. Я прошлась по комнате.
     Должно  быть,  он  уже  знает,  что  я  проснулась,  оделась,  готова
поговорить с ним. Корабль наверняка сообщил ему. И все же я не была готова
говорить с ним.  Несмотря  на  молчаливое  согласие,  с  наступлением  дня
вернулся и страх. Страх перед ним, и страх, да, страх перед самой собой  и
тем, что, по его словам, я сделала.
     И он не пришел.


     Наконец, я отвернулась от комнаты и прошла к  дверям,  через  которые
вошла днем раньше. Они открылись передо мной, и за ними лежало остекленное
помещение с колоннами, где я ждала. Теперь там меня ждал кто-то другой.  Я
остановилась, как вкопанная,  когда  двери  закрылись  за  мной.  Мужчина,
намного старше Йомиса Лангорта и других виденных мною здесь людей, однако,
подобно им, суховатого и крепкого телосложения. И  в  отличие  от  них  он
отрастил белокурые волосы до плеч. Подпоясанная  белая  туника  свисала  у
него до колен поверх  ставших  привычными  бледно-металлических  штанов  и
сапог.  На  левом  запястье  он  носил  серебряный  браслет   с   мигающим
ярко-зеленым огоньком.
     - Доброе утро. Я Сьерден Джафаэль, главный кибернетик этого  корабля,
специалист по компьютерам.
     Он умолк и посмотрел на меня большими серыми глазами, проницательно и
быстро оценивая мою внешность, словно та была чем-то таким, что он  должен
живо усвоить, положить на хранение и снова вынуть после  моего  ухода  для
более подробного изучения.
     - Вижу, что ты не понимаешь. По-моему, Рарм - наш капитан - рассказал
тебе о мозге, управляющем нашим кораблем? Компьютер -  это  просто  другое
название его. Но неважно. Я хранитель мозга. Я способен связываться с ним,
добиваться телепатического соединения. Для  того,  чтобы  это  сделать,  я
должен полностью открыть свой разум для потока информации в мозг. Человека
неодаренного и нетренированного  такая  попытка  просто  убьет.  Благодаря
своему таланту и подготовке я способен пережить эту  операцию.  Не  думай,
будто я хвастаюсь. Я знаю свое место. Во время опасности,  катастрофы  или
неисправности я неоценим. Во времена спокойные и  изобильные,  такие,  как
сейчас, я... - он улыбнулся и сделал  жест  веселого  отрицания,  -  очень
незначителен.
     - А зачем ты здесь, Сьерден Джафаэль?
     - Потому что меня прислал капитан. Хотя, заверяю тебя, я  крайне  рад
встретиться,  наконец,  со  своей   соперницей   по   части   завоевывания
расположения компьютера... э... мозга.
     - Зачем тебя прислали, Сьерден Джафаэль?
     - Пожалуйста, - вежливо попросил он, - тебе совершенно  необязательно
называть меня сразу обоими именами. В общем-то для тебя было бы нормальным
обращаться ко мне, называя вторым  плюс  подобающим  титулом,  таким,  как
"мастер". Однако, при данных обстоятельствах  отлично  сойдет  и  Сьерден.
Зачем меня прислали? Отвести тебя к ядру компьютера - Ступице.
     - Зачем?
     - Зачем, - он подумал. - Понятия не имею, - сказал он наконец с видом
легкого отчаяния.
     Я рассмеялась, и какая-то часть напряжения покинула меня. Он  казался
реальным в этом новом мире.
     - Ну, - он улыбнулся. - Начало лучше, чем я надеялся. А у  тебя  тоже
есть имя.
     - У меня нет имени.
     - Тревожно, - сказал Сьерден. - На наших мирах у всего есть  имена  и
названия. Наверняка ведь и ваша планета  не  обладает  иммунитетом  против
этой  скверной  привычки?  -  он  предложил  мне  руку.  Мы  вполне  могли
находиться в Эзланне или в За, идя по какому-то официальному делу.
     - Мое имя, как и мое начало, утеряно, - ответила я.
     Стена открылась, и на пол высыпалась пара голубых  сандалий.  Сьерден
нагнулся и поднял их. Он вздохнул.
     -  Компьютер  всегда  вне  себя  от  радости,  когда  корабль   везет
пассажира. Люди, которые живут в мундире и год за  годом  путешествуют  по
одним  и  тем  же  звездным  дорогам,  надоели   ему   до   бесконечности.
Догадываться, что они потребуют, совершенно неинтересно. Но ты - не только
новая, но и иная, да к тому же еще и женщина.
     - Так этот компьютер - мозг - думает и чувствует так же, как человек?
-  спросила  я  его.  -  По  тону,  каким  говорил  о  нем  Рарм,  он  мне
представлялся неодушевленным и бесстрастным.
     - Наверное, не так же, как человек. Но как существо. Наши  ученые  не
согласны с этим. Машина, говорят они. Но если в этой штуке  нет  с  самого
начала каких-либо  эмоциональных  вывертов,  то  она  взращивает  их.  Все
специалисты по компьютерам подтвердят  тебе  то  же  самое.  А  теперь  не
разочаровывай своего  поклонника.  Надень  сандалии,  и  мы  наведаемся  в
Ступицу.


     За моими комнатами коридор чуть  дальше  разветвлялся  на  два  новых
изогнутых хода. Сьерден повел меня по левому, а чуть дальше, когда и  этот
коридор тоже разветвился, по правому. Пока мы шли, стены и полы  менялись.
Больше не встречалось никаких символов, указывающих  на  двери.  Все  было
серебряным, как снаружи корабля. Коридор закончился на вид глухой  стеной,
но когда мы приблизились к ней, участок пола и  стены  начали  погружаться
вместе с нами.
     - Не тревожься, - успокоил Сьерден. - Ступица расположена между  этой
и двумя нижними палубами. Лестничный пролет сделал бы то же самое.
     С миг-другой мы оставались в клетке из глухих стен,  падая,  а  затем
перед нами открылся вид нового коридора, и мы  перестали  двигаться.  Этот
коридор был белым. В противоположном конце серебряный символ  на  закрытой
стене.
     Сьерден подошел к той стене и посторонился,  пропуская  меня  вперед,
когда раздвинулись двери.
     За ними находилась большая овальная комната, которую держали в своего
рода  светящейся  темноте.  На  всех  стенах  светился  металл,  и  иногда
загорался и гас глазок света. В центре комнаты единственная  металлическая
колонна тянулась ввысь и  достигала  потолка.  На  ее  поверхности  тлели,
словно сонные, самоцветы, цветные панели. Но я не вошла в эту  комнату.  Я
боялась прикоснуться к  сверкающей  паутине,  плотно  затянувшей  вдоль  и
поперек все стены.
     - Я не могу войти, Сьерден, - сказала я.
     - О... - Сьерден улыбнулся. -  Мне  следует  объяснить.  То,  что  ты
видишь, - совершенно безвредные световые лучи, - он  шагнул  мимо  меня  и
стоял среди них; его лицо и тело внезапно исполосовали  цветные  линии.  -
Как видишь, я не причиняю вреда им, и они тоже  не  причиняют  вреда  мне.
Однако если сюда ворвется какой-нибудь захватчик или сумасшедший  с  целью
повредить Ступицу, компьютер, прочтя его  мысли,  активирует  лучи,  чтобы
оглушить его, а также включит тревогу.  Защита  здесь  весьма  необходима.
Только в этом единственном месте компьютер  уязвим,  можно  сказать,  наг,
открытое сердце, являющее всю сложность своих клапанов и механизмов. Идем.
     Я последовала тогда за ним и тоже была поглощена паутиной  света.  Он
обошел кругом тихо мурлыкавшую колонну, поглаживая ее одной рукой.  Панели
загорались и темнели.
     - Здесь заключены,  -  нежно  прошептал  он,  -  бесконечные  знания,
сбалансированные суждения и интимные подробности жизни всех на борту этого
корабля. В настоящее время у нас пятьдесят  два  человека.  У  каждого  из
наших разумов есть копия в этом металлическом покрытии, разум  куда  более
тонкий и точный, чем тот, что мы носим в своих черепах. Здесь уловлены все
детали нашего опыта, истинно так, как это с нами произошло, а не так, как,
п_о _н_а_ш_е_м_у _м_н_е_н_и_ю_, это произошло после двадцати лет забвения.
В этой колонне кричат младенцы, лазают по  деревьям  мальчики,  влюбляются
подростки, а юнцы мечтают быть космонавтами, которыми они уже давно стали.
Пятьдесят два набора незатуманенных воспоминаний, - он умолк  и  посмотрел
на меня. - И, конечно, теперь и твоих тоже.
     Запутанная в паутине, моя кожа заледенела.
     - Моих? Я же не из ваших миров. Как же я могу быть - там?
     - Потому, что твой мозг вступил в  контакт,  и  даже  взял  верх  над
мозгом компьютера. Чтобы служить тебе, ему требовалась понимать тебя,  как
ему требуется понимать экипаж корабля для того, чтобы служить ему.  Именно
таким он построен. Представь себе, - предложил он, - представь  себе,  что
год назад тебе дали  на  какой-то  далекой  планете  чудесную  еду,  и  ты
п_о_д_у_м_а_л_а_, что она обладает  таким-то  -  таким-то  вкусом,  но  ты
забыла и ошибалась. Еда, которого доставит тебе компьютер, тоже была бы не
той.  А  дай  ему  проникнуть  тебе  в  мозг   и   выяснить,   какой   она
д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ была на вкус год назад, и он даст тебе то,  что
ты хочешь. Это, возможно, примитивный пример, но основной принцип остается
верен, будь то выбор еды или человек,  лежащий  раненым  и  без  сознания,
которому нужно помочь.
     - Так, - произнесла я очень тихо, словно могла  не  дать  этой  штуке
услышать меня, - значит, все мои мысли, воспоминания, каждый  эпизод  моей
жизни - известны вашему компьютеру.
     - Да, - подтвердил Сьерден. - Известны лучше, чем тебе самой. Ты  мне
сказала, что твое имя, как и твое начало, утеряно. В этой  колонне  ничто,
касающееся тебя, не утеряно. Если у тебя есть имя, - оно здесь,  и  начало
твоей жизни, которое ты сознательно забыла, тоже в памяти.
     Мое начало. Моя детская жизнь, до того как я  проснулась  под  Горой.
Вещи, являвшиеся в снах, лебединые озера,  мраморные  лестницы,  мечущееся
зло пламени. Меня переполнил страх. Я ни на  миг  не  задумалась,  почему.
Повернувшись к дверям, я хотела убежать, но в  дверях  стоял  Рарм.  Я  не
знала, сколько  из  сказанного  он  слышал.  Похоже,  что  все.  Его  лицо
выглядело темным, лишенным эмоций и сочувствия, лицом Вазкора.
     - Ты обманом завлек меня сюда, - обвинила я Сьердена. - И ты тоже,  -
сказала я  человеку  в  дверях.  Меня  охватил  ужас.  Я  стиснула  вместе
трясущиеся руки. - Я никогда не считала вас богами. Теперь я вижу, что  вы
и правда люди, со всем мелким любопытством людей. Если я отдала свой  мозг
вашей машине, то больше не дам вам ничего.  Отпустите  меня.  Я  не  стану
участвовать в ваших  инопланетных  экспериментах  над  расой,  которую  вы
считаете низшей по сравнению с вашей.
     - Боюсь, - сказал Рарм, - что теперь  ты  не  сможешь  покинуть  этот
корабль. За последние несколько минут мы взлетели из  долины  и  находимся
теперь на орбите вокруг вашей планеты.
     - Я тебя не понимаю, - сказала я. Но я поняла.