ме себя.
     - Кто ты? - внезапно спросил он.
     Он лежал на мне, зарывшись в мои волосы.
     - У меня не больше причин знать, чем у тебя, Дарак.
     Не слушая меня, он продолжал:
     - Женщина, но не женщина. И все же больше женщина, чем  любая  другая
порода. И все же женщина, отличная от женщин. Богиня  -  да,  наверное,  я
поверил в это. И потом, уезжая с Маккатта, я видел  ночью  красное  облако
над горой, и пришел к тебе в шатер спросить, знала ли ты - и  увидел,  как
Крилл сплевывает змеиный яд, в то время как ты сидела -  такая  строгая  и
застывшая. И не была богиней. А потом Маккатт снова разверзся и  прикончил
их. Но ты... - он умолк. Теперь стало так темно,  я  чувствовала,  что  он
поднялся и нагнулся надо мной, но не видела этого. Он коснулся моих бедер,
живота, груди.
     - Ты никогда раньше этого не делала, и откуда я знаю это  -  сплошная
тайна, потому  что  не  было  ничего,  что  мужчине  требуется  прорывать.
Девственница, и все же сведущая. Кто ты? - Его рука скользнула  по  горлу,
по полосам, чтобы приоткрыть маску.
     - Нет, - воспротивилась я - Дарак, ты снял все прочее, но сказал, что
оставишь мне это.
     Его руки  покинули  меня,  а  тело  поднялось.  Он  встал,  насколько
позволял низкий шатер, и оделся.
     - Дарак, - окликнула я, но он мне не ответил.
     Он ушел во тьму, и будто не было никогда этого - первого раза.



                                    5

     Я почувствовала во сне близость ко мне Карраказа и усиленно старалась
проснуться, но не могла. Сквозь овальную дверь  я  смотрела  на  мерцающий
свет в каменной чаше алтаря, и он притягивал меня, поглощал меня -  спасти
могла только зеленая прохлада, а я не знала, где она. Мои руки поднялись к
разбойничьему нефриту у меня на шее, но во сне он был  черным,  тусклым  и
бесполезным, как железо.
     Огромная ручища легла мне на плечо и вытряхнула из этого кошмара.
     - Маггур, - прошептала я.
     - Почти заря, - сказал он. - Люди  Дарака  скоро  выезжают  к  Речной
дороге.
     Моя  нагота  его,  похоже,   не   смущала.   Он   держал   ткань   из
переливающегося материала - зелено-пурпурно-красного цвета.
     - Я приходил раньше, - объяснил он, - после того, как он ушел.  -  Он
усмехнулся, показывая на порванную рубашку. - Достал новую  -  у  женщины,
Иммы, вроде тебя.
     Дарак не пришел за мной. Ожидал  ли  он,  что  я  восстану  сама  или
захотел оставить меня в прошлом? Я оделась, а Маггур  разобрал  и  свернул
шатер. Снаружи нас ждали поблизости  Кел  и  Гилт  с  лошаденками  и  моим
вороным коньком, со всеми седельными  сумками,  упакованными  и  готовыми.
Похоже, они устроили так, что я поеду в шайке Дарака со своей  собственной
свитой.
     Я поехала впереди, Маггур на шаг сзади меня, а двое других за ним.
     Вскоре я услышала, как бренчат доспехи других. Поляна,  блестящая  от
росы, небольшая  радость  при  первом  намеке  на  день.  Несколько  голов
обернулись посмотреть на нас.
     - Женщина Дарака и ее мужчины, - сказали они.
     Маггур усмехнулся.
     Дарак оторвался от того, чем он там занимался, и кивнул  мне.  Вот  и
все. Подошел один разбойник и вручил мне длинный нож, который  я  заткнула
за пояс. С лошадей других снимали колокольчики и бренчащие медальоны.  Кел
позаботился о наших, а Маггур упрятал их в одну из седельных сумок.
     Я чуяла зарю.
     Дарак вскочил на своего коня, поднял руку, и молчание стало еще более
глубоким.
     - А теперь слушайте. В полдень мы доберемся до брода. Караван пройдет
через час-три после, в зависимости от быстроты их  продвижения.  Сигнал  к
нападению на него - волчий вой. До него -  не  шевелитесь,  после  него  -
пошевеливайтесь. Помните, другие по ту сторону брода.  Гоните  беглецов  к
ним. Убейте всех, начиная с охраны, но чтоб ни царапины на лошадях.
     Он повернул коня и поехал в лес.
     Мы последовали за ним.


     Тогда  казалось,  нет  ничего  предосудительного  в   том,   что   мы
сознательно едем убивать людей. Разбойники давно ожесточились и не  думали
об этом, а я презирала человеческую жизнь. И меня к тому же одолевали боль
и гнев.
     Взошло солнце, раскрасив листья едко-зеленым  цветом.  Мы  все  время
ехали  вниз  по  склону,  лес  местами  редел,  оставляя   нижние   склоны
обозримыми, хотя на более ровной  местности  видимость  ухудшалась.  Река,
казалось, двигалась  вместе  с  нами,  иногда  полыхая  отраженным  светом
солнца, и всегда слышимая нами.
     Мы  добрались  до  брода,  переправившись  через  реку  незадолго  до
полудня.
     Река перед нами изгибалась словно лук, сужаясь слева до точки. Сквозь
завесу листвы и густого папоротника я разглядела широкий тракт  -  маршрут
пути караванов, который вел к великой Южной  дороге.  Тракт  обрывался  на
противоположном берегу и продолжался  на  этом  берегу.  В  промежутке  на
мелководье торчали колья, показывавшие почерневшими  делениями,  насколько
высоко стоит  в  реке  вода.  Брод  достигал  примерно  двадцати  футов  в
поперечнике.
     Из обрывков разговоров в лесном стане я поняла, что это  новое  место
нападения. Купцы привыкли сталкиваться  с  неприятелями  дальше,  там  где
тракт пересекался с Южной Дорогой. Здесь же они будут довольно спокойны, а
внезапность - великая вещь. Но охранники у них были сильные и злобные - уж
это мне Маггур сообщил.
     - Те  еще,  -  сказал  Маггур,  -  в  северных  селах  их  с  детства
натаскивают. К пятнадцати  годам  мужчина  там  может  похвалиться  сорока
шрамами на теле. Учат их воровать с уличных лотков,  и  лупят,  когда  они
попадаются. Взращивают их на жестокости как злого  пса,  и  они  вырастают
подобными злым собакам. Кусаться они умеют, так что остерегайся их зубов -
тех, что у них за поясом. И при любом ударе старайся  бить  наповал.  Боль
только делает их бешеными, настолько они  привыкли  к  ней  -  она,  можно
сказать, вдохновляет их.
     Мы устроились ждать. Пошли по кругу  хлеб,  соленое  мясо  и  пиво  в
кожаных баклагах,  но  люди  Дарака  не  издавали  почти  ни  звука.  Даже
отошедшие помочиться двигались крадучись, словно змеи. Я начала  понимать,
почему большую их часть набрали из лесного стана, где  разбойники  учились
лесным повадкам просто по ходу повседневной жизни,  охотясь  на  оленей  и
дичь.
     Стало очень жарко. Солнечный свет вскипятил на  ветвях  свои  зеленые
пузыри, а от палой листвы под ногами  подымался  голубоватый  туман.  Река
казалась водопадом из отшлифованных опалов.
     Внезапно заклекотал  лесной  ястреб.  Я  взглянула  на  Маггура.  Тот
кивнул. Это был сигнал, и они  приближались,  жирные  глупые  купцы  и  их
ужасная конная охрана.


     Шорох, треск ломаемых  папоротников,  топот  копыт,  видимо,  больших
лошадей, колеса фургонов, катящих сквозь подлесок.
     Появились первые два всадника. Охрана. Я  почувствовала,  как  Маггур
чуть напрягся, но не издал ни звука. Они тоже были черными,  но  черной  у
них была одежда и дубленая, а не своя кожа. Каждый дюйм их тел был скрыт и
защищен доспехами, даже руки скрывали черные латные рукавицы, а  их  лица,
как и мое, скрывали маски. Но эти маски были иными, так как  их  сработали
наподобие черных костяных черепов, из  которых  вырастали  черные  жесткие
заплетенные в косички гривы  из  конского  волоса.  Лошади  их  тоже  были
огромными и черными. По спине у меня пробежал  холодок,  и  рука  стиснула
длинный нож. Я задрожала и почувствовала  потребность  выплюнуть  изо  рта
привкус их близости.
     Они выехали на середину реки, огляделись, а потом один крикнул что-то
высоким ясным голосом. Сразу же появились другие, а затем и покачивающиеся
крытые  фургоны,  влекомые  низкорослыми  лошаденками.  Процессия   начала
переправляться через реку.
     Поблизости завыл волк, хрипло и настойчиво.
     Я мельком увидела, как в удивлении обернулись черные лица черепов,  а
затем мы тронулись.
     Был только один звук и только  одно  движение,  или  так  казалось  в
первые секунды. Испуганные крики купцов,  ржание  раненых  лошадей,  крики
освободившихся наконец от  напряжения  разбойников  Дарака,  стремительный
бросок без всякого шанса свернуть в сторону и не принимать в этом никакого
участия - все слилось воедино.
     В правой руке  я  сжимала  железный  нож.  Думать  не  было  времени.
"Старайся бить наповал", - сказал Маггур. Нож описал дугу. Огромное черное
тело медленно опрокинулась с коня и отпало от меня в сторону,  теперь  уже
не только черное, но и красное.
     Конь подо мной мчал ровно и хорошо. Скачок вперед - и черный охранник
навис надо мной, и его собственный нож, очень длинный и загнутый на конце,
рассек воздух. Я поддела загиб его ножа  собственным  оружием  и  потянула
его. Это было нетрудно. Он тоже медленно упал, и колючий нож в другой моей
руке вонзился в него, повернулся  и  высвободился.  Кровь  забрызгала  мне
локоть. Я смотрела на нее так, будто пролилась она вовсе не на  мою  руку.
Вокруг меня образовалось некоторое затишье, в то время как повсюду  царила
сумасшедшая сутолока боя. Лошади спотыкались в потоке, а купцы и  мальчики
с воплями бежали в воду. Это выглядело почти комично,  но  для  смеха  нет
места среди кошмара. Один  караванщик  крутился  и  напрягался  на  козлах
возчика, пытаясь развернуть свою упряжку. Я  вспомнила,  что  купцов  тоже
надо перебить. И поскакала к нему, и нож вошел и вышел, и он  покатился  в
сторону во взбаламученную розовую воду,  с  глазами,  полными  молчаливого
укора.
     Мимо проскакал, ухмыляясь, Маггур, с черногривой маской в одной  руке
и окровавленным ножом в другой.
     На другой стороне реки подвалила,  смыкая  разрыв,  остальная  засада
Дарака.
     Внезапно я ощутила тошноту. Зло управляло теперь мной, и я знала это.
Животный пронзительный крик вырвался изо рта. Я стиснула коня меж бедер  и
пришпорила его. Длинный нож я схватила обеими руками, подняв над  головой.
И снова погрузилась в хаос, и мои руки обрушивались направо-налево, и  нож
вращался, словно серебряное колесо. Не знаю, скольких я убила, но  многих.
В голове стоял звон, ярость торжествовала  в  кроваво-красном  триумфе.  Я
мало что видела из мной содеянного, пока не очутилась в реке и не полетела
навзничь с конька, который в свою очередь повалился вперед и  пал.  Холод,
привкус крови и горечь воды вытащили меня из сна-смерти.  Я  поднялась  на
ноги, шатаясь и наталкиваясь на камни и тела под замутившейся водой. Вот в
этот миг на меня и набросились трое  черепастых  охранников.  Тела  коней,
казалось, застыли  в  прыжке.  Их  копыта  гудели,  как  железные  молоты,
обрушиваясь на меня. Я боролась отчаянно, но расстановка сил была не в мою
пользу. Они налетели словно стая воронья, рассекая крыльями  воду.  Копыто
обожгло мне голову, я снова упала, и крючковатые ножи,  сверкая,  взвились
надо мной.
     Рев - и словно ниоткуда Маггур ринулся  на  них.  Мельком  я  увидела
Гилта и маленького Кела, чья стрела вонзилась меж лопаток  охранника;  тот
упал рядом со мной, вывалившись из седла. Но Маггур тоже  падал  -  и  две
оставшихся гадины схватили меня за руки.
     Они подняли меня и потащили через реку, чтобы  оглушить  о  ближайшее
дерево, а потом прикончить медленно, с наслаждением, потому  что  я  убила
какого-то их друга. Если у них, конечно, бывают друзья или любимые.
     Но затем их сотряс удар.  Я  подняла  голову  и  увидела  позади  них
Дарака. Оба его ножа пронзили спины  моих  несостоявшихся  мучителей.  Они
рухнули, увлекая меня за собой. Я думала - меня  разорвут  пополам,  но  в
последнюю секунду хватка ослабла - и я упала в воду вместе с ними.
     Дарак склонился надо мной и помог подняться.
     - Оба твоих ножа пропали, - сказала  я.  С  его  стороны  было  глупо
лишаться ножей, чтобы спасти меня.
     - Бой окончен, - ответил он.
     Я оглянулась. Это было правдой.
     - Маггур, - проговорила я. - Он бросился на них и упал.
     Рука Дарака крепко врезала мне по лицу. Я пошатнулась, и  он  схватил
меня за пояс, удерживая на ногах.
     - Я тоже бросился на них, сука. Благодари за это меня.
     - Благодарю тебя, - сказала я.
     Я побрела, ступая меж обломков в реке, мимо него, обратно к берегу.


     Тела вытащили из воды и сожгли, а затем привели в порядок фургоны.  Я
ничего этого не видела. Мы с Келом  сидели  вместе  в  тени,  под  кожаным
навесом, там, где лежал Маггур. Из разбойников убили только  четверых,  но
одним из них был Гилт. Напавшие на  меня  сумели  это  сделать,  когда  он
налетел на них, и я даже не видела, как они это сделали. Другие раны  были
малочисленными и несерьезными. Только Маггур лежал, тяжело раненный.
     - Был еще четвертый,  Имма  -  он  шарахнул  Маггура  сзади  железной
палицей. Я пристрелил и его тоже, после.
     Я вытерла кровь и  промыла  глубокий  разрез,  и  череп  у  меня  под
пальцами казался целым, но Маггур не приходил  в  себя,  и  я  чувствовала
охватившее его оцепенение, похожее на смерть.
     Долгое время мы сидели так, Кел и я. Затем он сказал:
     - Имма, разве ты не можешь?..
     - Что?
     - Говорят, что ты целительница.
     Сквозь мой мозг прошел легкий яркий шок.
     - Ты думаешь, что я могу спасти Маггура? - тихо спросила я.
     - Конечно.
     На лице у него не читалось никаких сомнений.


     Утром был туман, и пришел Дарак.
     Он взглянул на заснувшего Кела и на Маггура, тоже спящего глубоким  и
здоровым сном.
     - Сегодня мы купцы, - уведомил меня он. - Мы поедем дальше  до  Южной
Дороги, само собой, под защитой нашей черепастой охраны.  Здесь,  говорят,
полно разбойников. - Голос его был легким, а лицо холодным.
     Внезапно он спросил меня:
     - Этот скот - твой любовник?
     - Кел?
     - Нет. Другой.
     - Нет, - ответила я. - Если не считать того, что он немножко  влюблен
в меня.
     Губы Дарака сжались и скривились в улыбке:
     - Конечно, богиня.
     Он поклонился мне.
     Поблизости никого не было и видеть никто не мог. Кел и Маггур  спали.
Я ударила Дарака по криво улыбающемуся рту.
     - Возьми назад свой удар, - бросила я. - Я ничем не заслужила его  от
тебя.
     У него был такой вид, словно он сейчас убьет  меня,  но  он  меня  не
убил. Я не причинила ему особой боли и видеть случившегося никто  не  мог,
свидетелей не было. В противном случае все сложилось бы иначе.




                 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПУТЬ ВЕРХОВНОГО ВЛАДЫКИ


                                    1

     Леса исчезли, и исчезла питавшая их  река.  Перед  нами  расстилались
открытые  равнины,  а  горы  вытягивались  позади   медленным   караваном.
Желто-коричневые, как старый пергамент, горбы их всхолмленных  спин  вдали
превращались  в  лавандово-пурпурные.  Одинокое  накренившееся  деревце  с
вытянутыми низкими и неподвижными ветвями, каменистое  место  или  отрезок
степи у мутного озерца возникали, как случайные фигуры на гладкой  игривой
доске. Это на самом деле походило на игру - перепрыгивать с одной  клетки,
наполненной водой, на другую - с безжизненной иссохшей землей.
     Двигался  по  равнине  теперь  снова  купеческий  караван,  уже   под
предводительством Дарака, и  он  был  сыном  купца  из  Сигко,  одного  из
северных городков, откуда привезли эти товары. Я сама  перебрала  все  это
добро - оружие и доспехи или чистые металлы в больших слитках.  Каждый  из
разбойников забрал по несколько предметов в уплату за бой у брода. Я взяла
длинный нож, побольше того, каким орудовала, но весящий, как я  знала,  не
больше, чем мне по  силам  справиться  при  небольшой  тренировке.  Оружие
отличной выделки,  большой  клинок  с  выжженным  и  вделанным  серебряным
леопардом. Рукоять из какого-то белого камня,  хорошо  отшлифованного,  но
немного загрубленного на месте захвата так, чтоб оружие крепко держалось в
руке. Ножны и перевязь, шедшая поперек груди и  спины,  свисая  под  левой
рукой, были украшены поверх кожи малиновым бархатом,  а  пряжка  и  оковка
дырочек - золотые.
     Когда я выбрала этот нож, меня никто не  остановил  и  не  посмеялся,
хотя Маггур все еще лежал в своем укрытии. Несмотря  на  бесславный  конец
моего боя, в начале его я причинила немало изощренного вреда противнику  -
в основном своим  боевым  кличем,  с  которым  я  ринулась  прямо  в  гущу
охранников, вращая длинным ножом во все стороны сразу. На самом  деле  все
обстояло не совсем так, но я не обсуждала этого. Им нравилось, что я своим
боевым безрассудством не хвастаю.
     Но, думаю, никто из них больше не считал меня женщиной. Ибо  женщины,
которые ехали с ними, использовались как проститутки, и мужчины говорили о
них  при  мне  совершению  не  стесняясь  -  не  ради  поддразнивания  или
похвальбы, а словно забыли про мой пол и ожидали,  что  следующий  анекдот
расскажу я.
     Одежду они сменили все. Дарак надел черное, остальные  темно-синее  и
зеленое, снятое с трупов или припасенное  загодя.  Разбойники,  ехавшие  в
качестве охраны, тоже переоделись, но старались пока  можно  не  закрывать
лица масками. Только я осталась неизменной, цветастой странностью.
     Мы уже два дня двигались по равнинам, когда я зашла в шатер к Дараку.
Там будут, как я знала, его капитаны,  но  положение  вещей  теперь  стало
иным. Когда я войду, никто и ухом не поведет из-за того, что я женщина.
     Из  шатра  слышались  разговоры,  смех  и  звон  пущенного  по  кругу
бронзового кувшина с пивом.
     Я подняла полог и вошла.
     Шатер  был  большим  и  изнутри  разрисованным.  На  коже  намалевали
красного бегущего оленя, а наверху - солнце с лучами, означавшее мощь.  На
покрытом прекрасными коврами полу стояли низкие стулья,  и  я  узнала  уже
знакомый мне резной стол. Сидевшие за ним пятеро  мужчин  подняли  головы,
интересуясь, кто к ним пожаловал. Дарак пристально посмотрел мне в лицо, а
потом продолжил говорить про то, о чем вел речь. Наплевав на то, что  меня
проигнорировали, я подошла к  свободному  стулу  -  скорее  табурету,  чем
стулу, и села.
     Прочие последовали примеру Дарака. Не обращая на меня  внимания,  они
продолжали разговор - сложные планы, которые на самом деле были в сущности
очень простыми - о том, как  им  следует  везти  добро  по  Южной  Дороге,
частично распродав его еще до прибытия в Анкурум - их цель - и о том,  что
надо сделать в самом Анкуруме. Это была  опасная  авантюра.  Глаза  у  них
горели. Кувшин шел по кругу, и я взяла его, когда он  дошел  до  меня,  и,
просунув под складки шайрина, выдула полный рот через один  из  носиков  в
его стенках. Я не хотела этого напитка, но пропустить этот кувшин  -  один
из символов - было не так-то просто. Я проглотила тягучее  горькое  пойло,
желая только одного - выплюнуть его, а затем передала  кувшин  разбойнику,
которому он предназначался. Возникло недолгое молчание. Затем Дарак встал.
Он выглядел непривычно благородным  в  черной  тунике,  черных  легинах  и
сапогах.
     - Выпейте и шагайте, - любезно предложил он своим капитанам.
     Дискуссия была окончена. Они обсудили все пункты, но я  догадывалась,
что обыкновенно  такое  заседание  продолжалось  бы  намного  дольше.  Они
доводили до блеска детали, наверно без надобности, рассказывали анекдоты и
байки о других предприятиях и очень крепко пили.
     Теперь же мужчины поднялись, беспокойно  прошли  мимо  меня,  и  едва
выбравшись из шатра рассмеялись, неуклюже затеяв какую-то возню.
     - Что угодно богине?
     Говорил он резко, чувствуя себя так же беспокойно, как и они.
     - Услышать, какие у вас планы. Я устала узнавать только за миг-другой
до того, как мы тронемся.
     - Тут шел разговор между вождем и его людьми. Не для богинь.
     Я могу теперь уйти, освободиться  от  него.  Я  должна  уйти,  должна
освободиться, думала я. На мне и так уже кровь, и будет  еще,  если  я  не
уйду. И он не хочет меня.
     Но я ответила непринужденно:
     - Боги должны быть везде,  Дарак.  В  следующий  раз