бросили еловую ветку. Баралис первым отвел  взгляд,  и  Мейбор  вышел  с
высоко поднятой головой.
   Кедрак дожидался его в коридоре.
   - Вы узнали что-нибудь о Меллиандре, отец?
   - Нет, зато узнал кое-что другое, весьма полезное, -  сказал  Мейбор,
потирая подбородок.
   - Что же это?
   - Баралис - такой же человек, как и все: он так же боится меча.
   Сын не понял всей важности сказанного, но сам Мейбор отлично понимал.
С момента гибели  наемного  убийцы  он  опасался,  что  Баралис  наделен
сверхъестественной силой, - а теперь стало ясно, что  опасался  он  зря.
Его не поразила молния, и чары не  ввергли  его  в  преисподнюю.  Мейбор
возвращался к себе легкой походкой, и будущее  виделось  ему  в  светлых
тонах.
 
*** 
 
   У Мелли ушло несколько часов на  то,  чтобы  добраться  до  восточной
дороги. Она тянула Джека через лес под проливным дождем. Оба вымокли  до
нитки, а Мелли, оставшись без шали, совсем продрогла. Рука у нее  больше
не болела, только онемела и сделалась странно  тяжелой.  Мелли  отломила
древко, торчащее у Джека из плеча, но и  думать  не  смела  об  удалении
наконечника. Она только зажала его рану и остановила кровь. Но  на  ходу
рана снова открылась, и чем дольше  они  шли,  тем  сильнее  становилось
кровотечение. Собственная рана казалась Мелли не столь опасной. Она ясно
видела у себя под кожей наконечник стрелы - он  застрял  в  мякоти.  Ухо
саднило и немного кровоточило, но большой беды с ним не случилось.
   Мелли испытала горькое разочарование, увидев  наконец  дорогу:  вдоль
нее стеной стоял лес без каких-либо признаков человеческого жилья. Мелли
не могла судить, далеко  ли  они  ушли  от  города  и  замка,  и  решила
продолжать идти на восток. Она не опасалась шагать  прямо  по  дороге  -
Баралису понадобится время, чтобы набрать себе новых людей  вместо  тех,
которых он потерял. Что до людей ее отца, то  пусть  догоняют  ее,  если
смогут. Мелли уже и забыла, зачем, собственно, бежала из замка.
   Джек до сих пор не сказал ни слова. Мелли понимала, что он  пребывает
в каком-то оцепенении. Это беспокоило  ее,  и  ей  не  терпелось  как-то
помочь ему. Только бедственное положение Джека поддерживало в ней силы -
Мелли не могла припомнить, чтобы кто-либо прежде нуждался в  ее  помощи.
Слабой стороной всегда была она - ее защищали, о ней  заботились.  Новая
роль пришлась Мелли по душе, и она решила, что нипочем не бросит Джека.
   Немного времени спустя она заметила проселок, ведущий  в  сторону  от
дороги, свернула на него и пришла к небольшой, но ухоженной усадьбе. Она
спрятала Джека в кустах, наказав сидеть тут и ждать, а сама  отправилась
на разведку. Было непонятно, слышал ли ее Джек,  но  он  остался  сидеть
там, где она его оставила. Мелли по мере возможности привела  в  порядок
волосы и платье, пожалев об утрате шали, - ею  можно  было  бы  прикрыть
рану на руке. И направилась к дому.
   По запаху она поняла, что здесь разводят свиней.  Вокруг  замка  было
много  таких  усадеб:  Харвелл  любил  поесть  свининки.  В  этих  краях
считалось дурной приметой проделывать дверь в  передней  стене  -  Мелли
обошла кругом, громко постучалась и стала ждать ответа, дрожа от холода.
Ей открыла старуха.
   - Чего надо? - спросила она голосом, удивительно звучным  для  старой
женщины. - Если за подаянием, я скажу тебе сразу - от меня ты ничего  не
получишь. Ступай прочь.
   - Пожалуйста, помогите мне! - взмолилась Мелли.
   - Убирайся, не то сына позову! - замахала руками женщина.
   - Прошу вас, я ранена, и....
   - Это не моя забота, если сей же миг не уберешься со двора, я  позову
сына.
   - Если бы вы только...
   - Уйди от двери - сейчас сын придет с ножом.
   - Ну и пусть приходит, - со слезами в голосе вскричала Мелли.  -  Мне
все равно. Хуже, чем есть, мне не  станет.  -  Женщина  заколебалась,  а
Мелли вопила в голос:
   - Ну что же, зовите его, и пусть возьмет нож поострее!
   Старуха, похоже, испугалась ее крика и сдалась. - Ладно, заходи.
   - Я не одна - мой друг тоже ранен, он вон там, в кустах. -  Мелли  не
понимала, почему поведение женщины так круто переменилось, но решила  не
искушать судьбу. - Подождите еще чуточку - я его приведу.
   Старуха кивнула. Мелли помчалась за Джеком и,  вернувшись  с  ним,  к
своему облегчению, нашла дверь открытой.
   - А парень-то плох, - заметила старуха, впустив их  в  теплую  уютную
кухню. В очаге пылал огонь и варилось жаркое. - Садитесь. Я принесу  вам
что-нибудь согреться.
   Мелли усадила Джека и обвела глазами кухню, сразу заметив,  что  стол
накрыт на одного человека: одна тарелка,  одна  кружка  эля,  один  нож.
Старуха вернулась с охапкой шерстяных одеял.
   - А что ж ваш сын не идет? - как бы между прочим  спросила  Мелли  и,
взяв у нее одеяло, накинула на Джека.
   - Он уехал на день в Харвелл, - ответила хозяйка, стоя к ней спиной и
помешивая жаркое.
   - Я думала, он дома. - Мелли поморщилась, обтирая раненую руку.
   - Нету его, - отрезала старуха, - да и не твое это дело.
   - Нет у вас никакого сына, так ведь? Вы  живете  здесь  одна.  Но  не
волнуйтесь - я никому не  скажу.  -  Мелли  знала,  что  законы  Четырех
Королевств запрещают женщинам владеть землей.  Вдове  полагалось  отдать
свою усадьбу властям, если она не имела сына, которому могла бы передать
хозяйство. Нарушительниц  закона  приговаривали  к  плетям,  а  то  и  к
повешению. Женщины Четырех Королевств  вообще  не  имели  права  владеть
какой бы то ни было  собственностью.  Платья  и  драгоценности,  которые
Мелли носила при дворе, принадлежали не ей, а ее отцу.
   - Я работаю здесь одна вот уже  двадцать  лет.  Ни  один  мужчина  не
справился бы с хозяйством лучше, - с гордостью сказала старуха.
   - А как же вы продаете вашу свинину? Кто ездит на рынок?
   - Сосед - и я хорошо плачу ему за это. - Хозяйка  разлила  по  мискам
густое коричневое варево. - А что делать? Он в любое время может заявить
на меня властям - тогда у меня и вовсе все отберут. Вот  он  и  обдирает
меня как липку - еле-еле на пропитание хватает. - Она подлила  в  каждую
миску ложку растопленного свиного сала. - А в Харвелле все  думают,  что
мой сын нигде не появляется, потому что хромой.
   - Какая жалость!
   - Не жалей меня, девочка. Я счастливее многих вдов. У меня своя крыша
над головой, хорошая еда на столе и нет зятя, который постоянно попрекал
бы меня тем, что я ем его хлеб.  Нет,  девочка,  жалость  прибереги  для
других. Ешь свое жаркое, пока не остыло.
   Мелли отнесла миску Джеку и вложила ему в руку ложку. К ее удивлению,
он взял ложку и стал есть.
   - Надо будет осмотреть рану твоего друга. Если оставить ее  так,  она
воспалится.
   - Значит, мы можем остаться у вас на ночь?
   - Похоже, девочка, нам обеим есть что скрывать.  -  Она  выразительно
посмотрела на раны Мелли и Джека. - И не вижу  вреда,  если  наши  тайны
переночуют вместе.
   Поев, хозяйка вскипятила воду в чайнике  и  достала  с  полки  нож  с
тонким лезвием.
   - Вот этот подойдет - им хорошо свежевать свиней. - Она обмакнула нож
в кипяток и вытерла насухо. - Сними с парня рубашку.
   Мелли несколько встревожил вид ножа, но выбирать не приходилось: сама
она не умела врачевать и должна была довериться старухе. И все же  Мелли
испытала немалое облегчение, видя,  что  та  решила  сперва  взяться  за
Джека: можно будет оценить ее умение, прежде чем самой ввериться ей.
   - Ну, парень, сиди  тихо.  -  Старуха  смыла  засохшую  кровь  чистой
тряпочкой. - Больно будет, врать не стану,  но  это  необходимо.  А  ты,
девочка, возьми в шкафу кувшин с водкой. - Она осмотрела рану. -  Хорошо
еще, что острие не зазубрено. - Мелли  подала  ей  кувшин.  -  Выпей-ка,
парень, легче будет. - Потом и сама приложилась к кувшину.
   После старуха вскрыла плечо Джека - не там, где была входная рана,  а
прямо над наконечником стрелы. Мелли ужаснулась.
   - Разве нельзя было извлечь его оттуда, куда он вошел?
   - Тише, девочка, не сбивай меня. - Женщина  откинула  лоскут  кожи  и
вонзила нож в мышцы, не обращая  внимания  на  обильно  льющуюся  кровь.
Взрезав мясо и сухожилия вокруг наконечника, она ухватила его пальцами и
вытащила. - Вон он, мерзавец этакий, - сказала она, швырнув его на  пол.
- Подай иголку с ниткой, девушка. Он истечет кровью, если его не зашить.
- И женщина принялась зашивать рану  крупными  стежками,  стягивая  кожу
другой рукой. - Ну, за красоту  не  ручаюсь.  Вот  с  тобой  я  обойдусь
понежнее. Зачем такой красотке уродливый шрам на руке? С мужчинами  дело
иное - их шрамы только привлекают дам.
   - Где вы  всему  этому  научились?  -  Мелли  не  слишком  волновало,
останется шрам или нет.
   - А свиньи на что? С ними всему выучишься. - Старуха откусила нитку и
занялась входной раной, разрезав ее крест-накрест.
   - Зачем это? - вскрикнула Мелли. - Только хуже  сделали.  Из  порезов
хлынула свежая кровь.
   - Ты, видно, ничего не понимаешь в ранах. Эта круглая, а круглые раны
очень плохо заживают. Лучше изменить ее форму. - Старуха  снова  взялась
за иглу. - Попомни мои слова - крест быстро заживет,  и  шрам  останется
хороший, чистый. А круглые дырки вечно гниют.
   - Простите, я не знала этого, - сказала успокоенная Мелли.
   - Ничего. - Старуха кончила зашивать рану. - А теперь  уложим  твоего
тихого друга вон на тот тюфяк - ему нужен отдых - и займемся тобой.
   Мелли подчинилась, едва передвигая ноги, - ее не прельщала мысль, что
и ее будут резать и зашивать.
 
Глава 22 
 
   Путешествие начало доставлять Таулу удовольствие - он  уже  и  забыл,
как ездят верхом. Приятно было ему и общество Хвата, и Таул  всякий  раз
улыбался, глядя, как мальчуган старается удержаться на пони.  Хват  явно
не родился наездником. Таул пытался преподать ему  кое-какие  уроки,  но
Хват остался глух ко всем советам  и  по-прежнему  сидел  в  седле  так,
словно каждый миг боялся упасть.
   Горы придвинулись совсем близко, но Таул  был  уверен,  что  их  путь
будет много легче, если следовать к западному побережью полуострова.  На
западе не было высоких  гор,  хотя  местность  оставалась  каменистой  и
неровной.
   Следующей остановкой на их пути должен был стать Несс. Таулу  впервые
пришло  в  голову,  что  от  этого  города  недалеко  и  до  Бевлина   -
каких-нибудь три дня быстрой  езды.  Не  заехать  ли  к  мудрецу,  чтобы
поведать ему о своих успехах? Хотя рассказывать особенно не о чем. Таулу
известно лишь одно: мальчик,  которого  они  ищут,  находится  где-то  в
Четырех Королевствах. Нет, к Бевлину лучше не заезжать.
   Таул попытался не  думать  больше  об  этом,  но  неотвязное  желание
увидеть Бевлина не оставляло его. Ему казалось, что ему есть что сказать
мудрецу, просто надо вспомнить, что именно Таул терзал свою  память,  но
ничего не находил - да и Старик не давал ему  никакого  поручения.  Быть
может, Бевлину надо сообщить об изгнании рыцарей из Рорна? Вряд ли -  до
мудреца, наверное, уже  дошла  весть  об  этом.  У  мудрецов  есть  свои
средства узнавать новости. Но чем больше Таул думал об этом, тем  крепче
убеждался в необходимости повидать Бевлина -  это  казалось  единственно
правильным решением. К тому же займет это всего несколько дней.
   Таул и Хват въехали  в  деревушку,  состоящую  из  нескольких  жалких
хижин, - гостиницы здесь не было и в помине.
   - Может, остановимся тут и купим свежей еды?  -  предложил  Хват,  не
питавший любви к вяленому мясу и сухарям. Таул, оглядевшись,  увидел  на
дороге женщину с тремя детьми, истощенных и бедно одетых.
   - Вряд ли тут найдется хоть какая-то еда, Хват.  -  Таул  не  помнил,
чтобы им встречались поблизости поля или стада, - чем же  живут  люди  в
этом селении? - Поедем лучше дальше - тогда мы сможем добраться до моря,
прежде чем станет темно.
   Но Хват, к неудовольствию Таула, уже - слез  с  пони  и  заговорил  с
женщиной. Вернувшись к Таулу, мальчик сказал:
   - Она говорит, Таул, что вон за тем холмом есть городок,  туда  будто
бы стоит зайти.
   - Едем лучше своей дорогой,  -  с  безотчетным  беспокойством  сказал
Таул.
   - Но ведь до города недалеко - мы могли бы лечь спать  на  перинах  и
поесть горячего. - Мальчику так этого хотелось, что Таул  не  сумел  ему
отказать, и они направились в городок.
   После часа езды они поднялись на холм и увидели в  долине  под  собой
довольно большой город. Однако,  подъехав  ближе,  они  заметили  что-то
неладное: улицы были пусты, и не наблюдалось никаких признаков жизни. Ни
дыма из труб, ни кур, ни коз, ни огородов. Таул, въезжая в город, взялся
за рукоять ножа.
   Покинутый город в прежние времени, как видно, процветал. В  нем  было
несколько гостиниц, что всегда говорит о бойкой торговле, были кузницы и
колесная мастерская - и все  это  находилось  в  полном  запустении.  На
главной площади стояла прекрасная мраморная статуя.
   На вывеске одной из гостиниц значилось: "У воды". Но  воды  здесь  не
было и следа, а море лежало довольно далеко.
   Услышав чьи-то шаги, Таул оглянулся и увидел оборванного старика.
   - Не найдется ли у вас чего-нибудь съестного? - Старик выглядел  так,
будто вот-вот свалится.
   - Вот, возьми. - Хват достал  из  котомки  галеты  и  дал  ему.  Таул
заподозрил, что мальчиком движет не одно милосердие -  Хват  терпеть  не
мог эти твердые безвкусные сухари. Старик же  схватил  их  с  жадностью,
восторженно понюхал и тут же принялся жевать.
   - Скажи, где же тут вода?  Есть  ли  поблизости  озеро  или  река?  -
спросил Таул, надеясь хотя бы наполнить фляги. Старик прожевал последний
сухарь и осклабился, показав черные зубы.
   - Нет здесь больше воды.
   - Что же с ней случилось? Неужто высохла?
   - Теперь-то уж точно  высохла.  -  Старик  засмеялся,  будто  в  этом
заключалась какая-то шутка, и попытался отнять  у  Хвата  котомку.  Хват
убрал ее и дал старику кусок вяленого мяса.
   - Вас посетила засуха? - Таулу доводилось слышать о городах, погибших
от этого бедствия.
   - Нет, тут не природа виновата. Ступайте-ка за мной.  -  И  старик  с
поразительной скоростью заковылял вперед. Таулу не хотелось идти за ним,
но Хват уже побежал -  пришлось  и  рыцарю  последовать  за  мальчишкой.
Старик вывел их из города на покрытую песком равнину.
   - Вы стоите там, где раньше было озеро. - Таул и Хват посмотрели себе
под ноги - почва была ровная. Старик ухмыльнулся, видя их  удивление.  -
Да, тут было самое красивое озеро на  полуострове.  Не  то  чтобы  очень
большое, но дивной красоты. Оно славилось своими  целебными  свойствами.
Люди приезжали издалека, чтобы искупаться в его чистых водах.  Говорили,
что оно исцеляет больных и облегчает старческие немощи. - Старик грустно
вздохнул. - Жаль, что вам не привелось увидеть наше озеро. Один лишь вид
его наполнял душу радостью. А рыбы сколько в нем было - рыбы всех цветов
радуги, которая сама лезла в сеть. - Старик пошевелил  ногой  песок,  на
котором стоял. - Тогда наш город был богат - а  ныне  все  обратилось  в
прах. Людям  нечем  стало  жить,  когда  высохло  озеро.  Меня  называют
безумцем из-за того, что я остался, - да, пожалуй, таков я и есть.
   - Но что же тут произошло?
   - В город для  купания  в  озере  приехал  один  человек.  Богатый  и
могущественный человек из большого  города,  одетый,  словно  король,  в
тончайшие шелка. Он вошел в озеро, а вернувшись на берег, увидел, что  с
его пальца пропало кольцо. Он разгневался, заявив, что это кольцо - знак
его сана, и  приказал  найти  перстень  в  озере.  И  тут  мы  совершили
оплошность, сказав ему, что  кольцо  найти  нельзя,  -  пусть,  мол,  он
закажет себе другое, потому что потерял его по собственной вине.
   Тогда он взбесился и стал говорить, что  потерянное  кольцо  заменить
невозможно - ему несколько сотен лет. Он дал нам  неделю  на  то,  чтобы
осушить озеро и найти его кольцо. Мы сделали, что было в наших силах, но
ничего так и не нашли. Вполне возможно, что  перстень  проглотила  рыба.
Тот человек вернулся неделю спустя, узнал  о  нашей  неудаче  и  проклял
озеро, пообещал засыпать его. Мы только посмеялись, нисколько не веря  в
то, что он исполнит свою клятву.
   Прошла еще неделя, и в город вступили  восемь  десятков  солдат.  Они
вели  с  собой  мулов,  запряженных  в  телеги  с  морским  песком.   Им
понадобился год, чтобы засыпать озеро. Целый  год  они  возили  песок  и
заваливали им озеро. Только год - и все, кто жил в этом городе, лишились
куска хлеба.  Всего  только  год.  -  Старик,  став  на  колени,  набрал
пригоршню песка и дал ветру унести его прочь.
   - Но почему никто не остановил того человека?
   - Мы не посмели. Мы только стояли и смотрели, как озеро уменьшается у
нас на глазах.
   - Да кто же  был  тот,  кто  решился  совершить  такое?  -  Таул  уже
догадывался, что ответит ему старик.
   - Архиепископ Рорнский.
   Ветер крепчал, и пора было  отправляться  в  путь.  Таул  с  радостью
покинул заброшенный город.
 
*** 
 
   Тавалиск обмакнул пальцы в  соус  и  облизал  их.  Превосходно:  вкус
чеснока и трав едва уловим - как раз то,  что  требуется  к  улиткам.  В
Рорне улитки не водились - здешняя почва была Для  них  слишком  скудна.
Тем более желанным блюдом, подобно многим деликатесам, почитались они  -
улитки, хотя и стоили больших денег, ввозились в Рорн постоянно и  часто
появлялись на столе у богачей.
   Тавалиск  серебряным  крючком  выковырнул  улитку   из   раковины   -
великолепный образчик, аппетитный, сочный. Но тут явился  Гамил  и,  как
всегда, все испортил.
   - Чего тебе? - с набитым ртом спросил архиепископ.
   - Я получил довольно любопытное письмо, ваше преосвященство.
   - От того лорда, которому ты написал по моему поручению? Как бишь его
зовут... Мейбор?
   - Нет-нет, ваше преосвященство, от него я пока ничего не получал.  Но
это письмо поважнее.
   - Продолжай. - Тавалиск  бросил  улитку  кошке  и  стал  с  интересом
следить, как та безуспешно пытается выцарапать ее из раковины.
   - Наши северные шпионы перехватили письмо герцога Бренского  к  лорду
Баралису. Герцог спрашивает, отчего откладывается помолвка его дочери  с
принцем Кайлоком.
   - Значит, этот брак все-таки готовится. Нет  нужды  говорить,  Гамил,
как мало устраивает меня возможное объединение этих сил. Брен и  так  уж
чересчур могуч  для  своего  же  блага.  -  Тавалиск  внезапно  выплюнул
недоеденную улитку. "Две могучие  державы  сольются  вместе".  Сбывается
пророчество Марода. Как же там дальше? Что-то о храме, об  избраннике...
"Когда благородные мужи позабудут о чести". Да это же рыцари! И как  это
прежде не пришло ему в голову? "И темная империя  возникнет".  Тавалиску
очень не нравились эти слова. К  чему  эта  тьма?  Пусть  в  мире  царят
сумерки - Рорну такое выгоднее.
   Вот что замышляет Баралис! Этот демон  стремится  создать  на  севере
великую империю!
   Тавалиск встал и, к полному изумлению Гамила, сам  подбросил  дров  в
огонь - холод пробирал его до костей. Все одно к одному:  рыцари,  Брен,
Четыре Королевства. Он всегда знал, что Баралис опасен, но не  до  такой
же степени! В пророчестве не упоминается, что темная  империя  возникнет
именно на севере. Что, если Баралис с герцогом задумали захватить  также
и юг? Объединенным державам севера это под силу. А если к ним примкнут и
рыцари? Недаром Тирен сдружился с  герцогом.  Всюду  заговоры,  куда  ни
кинь, а он, Тавалиск, ни в одном из них не участвует!
   Сделав усилие, он взял себя в руки  -  не  нужно  обнаруживать  своей
тревоги перед Гамилом. Тавалиск сел и снова взял свою серебряную вилку.
   - Что еще говорится в письме?
   - В письме ничего, ваше преосвященство, но наш  харвеллский  шпион  в
своем последнем донесении ни словом  не  упоминает  о  браке  Кайлока  с
Катериной.
   - К чему ты клонишь, Гамил?
   - Мне кажется, Баралис готовит этот брак без ведома и согласия короля
и королевы.
   Это предположение не развеяло страхов архиепископа.
   - Все может быть