Легкий  морозец  подсушил  грязь  и  заставил  ветер  уняться.   Горы
приблизились  к  ним  -  их  пики,  окутанные   туманом,   высились   на
северо-востоке.
   С продвижением на север волнение Джека  все  возрастало.  Давление  в
желудке, давшее знать о себе, как только они высадились в  Марльсе,  все
время росло. Джеку казалось, будто неведомая сила тянет его к Брену и  к
Баралису. И к Кайлоку. Он возвращался к ним другим человеком. Он  узнал,
кто была его мать, и это сделало его сильнее. Как будто он приобщился  к
силе ее духа, узнав ее настоящее имя - Анеска. Новое знание служило  ему
щитом против всякого зла. Что  бы  ни  случилось  с  ним  в  последующие
недели, этого у него никто не отнимет. Он знает, кто он, откуда взялся и
что ему суждено совершить.
   Многое еще остается неизвестным или непонятным: он не знает, кто  его
отец, почему его свершения не должны ограничиться Ларном и какова  связь
между пророчеством Марода и его матерью. Но  все  эти  вопросы  могут  и
подождать. Пока, во всяком случае.
   Сейчас он должен готовить себя к встрече с  Кайлоком.  Король  должен
умереть. Иного выбора нет. Северная империя рассыплется,  оставшись  без
правителя. Баралис, при всей своей хитрости и мастерстве мага, не сможет
удержать ее, когда падет его ставленник. Кайлок владеет Королевствами по
праву рождения, а Бреном - по праву супруга. Если его убить, обе державы
разлетятся словно лопнувшая тетива. Ничто, кроме Кайлока,  не  связывает
их. Если его убить, Брен и Королевства снова станут существовать сами по
себе, а империя распадется на составные части.
   Джек много думал о том, что должен делать, когда  окажется  в  Брене.
Ему нет нужды связываться с Баралисом, нет нужды заводить войну.  Смерти
Кайлока будет вполне достаточно.
   И он, Джек из Четырех Королевств и с Ларна, бывший  ученик  пекаря  и
писец, - единственный, кто может пресечь жизнь Кайлока.  Судьба  связала
его с Кайлоком, и настало время перерезать нить.
   У Таула свои заботы: орден, Мелли и те  призраки,  что  живут  в  его
прошлом. Джек поможет ему, насколько будет в силах, - но есть черта,  за
которой существуют только Джек и Кайлок, и она становится все  резче  по
мере приближения к Брену.
   Джек  посмотрел  на  Таула,  едущего  рядом  с  мулом  Хвата.   Таул,
перехватив этот взгляд, вскинул руку в безмолвном  приветствии,  и  Джек
ответил тем же. Они оба знают, как обстоит дело.
   Настал полдень, пасмурный и холодный, с несильным,  но  пронзительным
ветром. Крейн распорядился сделать привал на берегу медленного ручья.
   - В такой холод, - заявил он трубным солдатским голосом, - нет смысла
искать укрытия под деревьями.
   Все утро они ехали через редкие рощицы, перемежаемые зелеными холмами
и долинами, и всюду, куда ни глянь, была  вода:  ручьи,  пруды,  быстрые
речки. По краям  более  мелких  прудов  собиралось  ледяное  "сало",  но
текучие воды продолжали бежать, наполняя округу своим журчанием.
   Андрис подошел к Крейну. Они обменялись несколькими словами, и  Крейн
поманил к себе Берлина. Джеку, хотя он был довольно далеко,  показалось,
что Андрис произнес  слово  "Ларн".  Берлин  кивнул,  и  они  продолжили
разговор. К ним подошли еще двое рыцарей.
   Джек подъехал к Таулу и Хвату.
   - Что происходит, Джек? - спросил Таул, снимая Хвата с мула. - Что ты
такое сказал Андрису?
   - Правду. Я сказал ему, что мы разрушили ларнский храм.
   - Это ты его разрушил, Джек, - не я.
   - Нет. Мы сделали это вместе.
   Таул, ничего не ответив, велел Хвату:
   - Покажи-ка горло. - Он пощупал железки Хвата, приложил ладонь ему ко
лбу и остался доволен. - Ну вот, тебе уже лучше.
   - Что-то я этого не чувствую.
   - Это потому, что утром  я  не  подливал  браги  в  твой  сбитень,  -
улыбнулся Таул. - Иди-ка приляг. Возьми мое запасное одеяло и  закутайся
хорошенько. Я скоро принесу тебе горячей еды.
   Хват поглядел на Таула, потом на Джека.
   - Я понимаю, когда мое присутствие нежелательно. Хоть я  и  болен,  с
головой у меня все в порядке. - Он двинулся к  воде.  -  Смотри  захвати
побольше сыру.
   Дав ему отойти подальше, Таул сказал:
   - Джек, я не хочу, чтобы ты вел мой бой за меня.  С  этими  людьми  я
управлюсь сам.
   - Все это так, Таул, но у нас мало  времени.  Если  они  не  намерены
помочь нам, придется бежать.
   - Ты считаешь, что я задерживаю тебя.  -  Это  было  утверждение,  не
вопрос.
   - Я не поэтому говорил с Андрисом.
   Таул, улыбнувшись через силу, положил руку на плечо Джека.
   - Я знаю.
   Оба посмотрели на  Андриса,  вокруг  которого  собрались  теперь  все
рыцари до единого. Судя по шуму, который они поднимали, там шел  горячий
спор. Таул шагнул вперед:
   - Пойду поговорю с ними.
   - Нет. Пусть они сами придут к тебе. - Джек достал из котомки  флягу.
- А пока что наберем воды.
   Таул последовал за ним к ручью. Хват, закутанный  в  толстое  одеяло,
высматривал головастиков.
   - А откуда течет вся эта вода, Таул? -  спросил  он,  разглядывая  на
свет мелкий камушек. - С самого Марльса не видал такой мокряди.
   - С Хребта, - ответил Таул, погружая флягу в ручей. - Все эти ручейки
и речки потом впадают в Силбур.
   - Значит, река близко? - спросил Джек.
   О великой реке Силбур знали все в Обитаемых Землях.
   - Лигах в пяти к западу. Она течет вдоль предгорий и так сильна,  что
даже через Хребет сумела пробить себе дорогу.
   - Разве Силбур протекает через горы?
   - Да - в сотне лиг к югу от  Вальдиса.  -  Таул  закупорил  флягу.  -
Завтра мы минуем озеро Ормон, самое глубокое в  Обитаемых  Землях.  Река
Виралай впадает там в Силбур. До впадения в  озеро  Виралай  тоже  течет
через горы. - Взор Таула устремился вдаль. - Я шел вдоль него на  первом
году своего учения. Мне нужно было попасть  в  горное  святилище,  чтобы
заслужить первое кольцо. Никогда не забуду, как впервые увидел водопады.
   - Водопады?
   - Фальдарские водопады. С горной высоты Виралай обрушивается в  озеро
Ормон. Это там Вальдис... - Таул осекся, присел на  корточки  у  воды  и
начал раскачиваться взад-вперед.
   Когда он встал, у Джека на виске тревожно забилась жилка.
   - Что там случилось, на этих водопадах? - испуганно вскричал он.
   У Таула в глазах зажегся новый, пугающий свет.
   Рыцарь зашагал прочь от ручья.
   - Там Вальдис завоевал своих первых последователей.

***

   Кайлок перевел взгляд на живот Мелли.
   - Сколько еще? - Он стоял так близко, что Мелли ощущала легкий  запах
серы, слетающий с его губ.
   - Пять недель, - солгала она. Следовало бы ответить "три".
   Кайлок издал тихий гортанный звук  и  повернулся  к  ней  спиной.  Он
только что вошел к ней, и Мелли почти  порадовалась  его  приходу.  Грил
нынче  пренебрегла  своим  визитом,  и   Мелли   недоставало   привычной
перебранки.
   Мелли подошла к Кайлоку, приглядываясь  к  его  ножу,  -  она  твердо
вознамерилась сегодня же завладеть им. - Этот срок чем-то не  устраивает
вас, государь? Звук повторился, и Кайлок обернулся к ней лицом.
   - Все женщины - лживые шлюхи. - Он схватил  ее  за  горло.  -  Говори
правду - сколько тебе еще до родов?
   Ребенок начал брыкаться. Мелли не  могла  дохнуть  -  пальцы  Кайлока
крепко сжимали ей гортань. Она уже  не  раз  наблюдала  внезапные  смены
настроения Кайлока, они не переставали пугать ее. Она знала, что  сейчас
лучше всего молить о пощаде и признавать свою вину. Ему это нравится. Но
Мелли думала только о ноже, который упирался ей в бок.
   Опустив правую руку вдоль бедра, Мелли ухватилась за рукоять.  Крепко
стиснув пальцы вокруг кожаной  оплетки,  она  приподняла  левую  ногу  и
вогнала каблук в ногу Кайлока. Он отшатнулся, и она извлекла  кинжал  из
ножен.
   Но она не успела спрятать его за спиной - Кайлок ударил ее кулаком  в
лицо. Мелли ощутила резкую боль в челюсти, и в глазах у нее  помутилось.
Она безотчетно взмахнула ножом и  полоснула  Кайлока  по  руке.  Лезвие,
разрезав одежду, вонзилось в тело, и Мелли, еще до  того  как  выступила
кровь, поняла, что совершила страшную ошибку.
   Кайлок посмотрел на руку, потом на нее.  Слабая  улыбка  мелькнула  у
него на губах.
   - Вам не следовало этого делать, Меллиандра.
   Теперь Мелли испугалась по-настоящему. Все произошло слишком  быстро.
Она прикрыла левой рукой живот и опустила правую, в которой был нож.
   - Простите. Я сама не знала, что делаю.
   - А мне думается, прекрасно знали. - Кайлок  потянулся  за  ножом,  и
Мелли так же безотчетно выставила лезвие вперед. Оно вонзилось Кайлоку в
ладонь.
   - Прочь от меня! - крикнула Мелли.
   Кайлок начал медленно отступать.
   Сердце Мелли часто билось. Нож дрожал в ее руке. Она  пыталась  взять
себя в руки: ведь сейчас перевес на ее стороне. Кайлок сделает все,  что
она скажет. Она посмотрела ему в глаза.
   Они были совершенно пусты.
   Мелли выронила нож и прикрыла живот  обеими  руками.  "Нет,  о  Борк,
нет", - беззвучно молилась она. Она уже видела однажды такой взгляд -  в
тот день, когда Джек вышел против наемников, он смотрел точно так же.
   Она ощутила на губах вкус металла, и теплое  дуновение  коснулось  ее
щеки. Потом волна сжатого воздуха ударила ее в  живот,  словно  железным
ломом. Она не устояла на ногах и ударилась  о  стену  головой.  В  спине
что-то хрустнуло, и теплая струйка потекла по бедру.
   Мелли повалилась на пол. Вокруг все плыло. Лицо ее пылало, а  юбка  и
ноги промокли. Кайлок стоял над ней улыбаясь.
   - Будешь теперь знать, как лгать мне.
   Она едва слышала его и едва видела, как он  ушел.  Страшная  судорога
скрутила живот, и холодный ужас  вошел  в  душу.  Здоровой  рукой  Мелли
ощупала живот. Ребенок переместился книзу и лежал там мертвым грузом.
   "О нет! Пожалуйста. НЕТ!"
   Ночь была полна боли. Сквозь бесчисленные  слои  страданий  до  Мелли
слабо  доносились  собственные  крики.  Все  вокруг  было  красным.  Она
открывала глаза и закрывала, но все оставалось красным.
   Ее тело больше не  принадлежало  ей  -  оно  превратилось  в  машину,
которой управлял ребенок.  Страшные  схватки  раздирали  низ  живота,  и
горячие приливы  крови  обжигали  лицо  и  шею.  Грудь  казалась  пустой
скорлупой, словно там не осталось ни сердца, ни легких.  Мускулы  живота
напрягались, словно натянутые веревки, но центр  боли  помещался  где-то
ниже и глубже между  бедрами.  Мышцы  и  связки  -  все  напрягалось  до
последнего предела. Мелли казалось, что ее раздирают надвое.
   За главной, всеобъемлющей болью  таились  и  другие,  мелкие.  Болела
поврежденная правая рука, голова разламывалась, спину кололо, и кожу  на
лице жгло как огнем.
   Поначалу при ней никого не было. Мелли одна исходила криком в красной
мгле. Потом пришли люди со светом,  подложили  ей  под  голову  подушку,
прикрыли ее одеялом. Ее напоили чем-то теплым и разрезали на ней платье.
Фигуры смутно маячили над ней, точно призраки над могилой. Вот их  стало
трое - и третья, словно мстительный дух, прогнала прочь первых  двух,  а
Мелли закатила пощечину.
   - Ну-ка возьми себя в руки,  потаскушка.  -  В  лицо  Мелли  плеснули
холодной водой. - И перестань вопить.
   Мелли перестала вопить - вода попала ей в дыхательное  горло,  и  она
чуть не задохнулась. Приподняв  голову  с  подушки,  чтобы  откашляться,
Мелли вздрогнула от боли, пронзившей позвоночник.
   - Лежи смирно. Не смей вставать.
   Вставать? Тетушка Грил ее переоценивает.
   Если Грил и била ее потом, Мелли  этого  не  чувствовала.  Сильнейшие
схватки сотрясали ее тело, пустая грудь грозила  провалиться  внутрь,  а
низ живота точно собаки рвали.
   Над ней прыгал и качался свет, в котором призрачно  маячило  беззубое
лицо Грил. Костлявые пальцы мяли Мелли живот, тянули, выдирали.
   - На вот, прикуси.
   В рот Мелли сунули что-то твердое величиной  с  палец.  Неоструганная
деревяшка вонзилась в десны, но Мелли послушно прикусила  ее  -  сильно,
вогнав в дерево омытые слюной зубы.
   Новая схватка скрутила узлом все ее ткани и органы. Мелли чувствовала
на языке кровь и чуяла свое дитя: оно пробивало дорогу наружу.
   Мелли молилась Борку, чтобы он ниспослал ей удачу.

***

   - Что вы с ней  сделали?  -  Баралис  заставил  себя  сбавить  тон  -
как-никак он обращался к своему королю. - Что случилось, государь?
   Кайлок развалился на устланной подушками скамье  с  бледным  лицом  и
неестественно блестящими глазами. На стуле  в  углу  съежилась  какая-то
девица с распущенными по плечам светлыми  волосами,  в  ночной  сорочке.
Баралис заметил, что она прячет руки за спиной.
   Кайлок держал в руке украшенный драгоценностями кубок с вином.
   - Вам не о чем беспокоиться, Баралис. Я всего лишь  преподал  госпоже
Меллиандре урок. - Он заметил, что Баралис смотрит на девушку. -  Будьте
спокойны, дорогой мой советник. Наша маленькая подружка никому ничего не
расскажет. - Кайлок одарил девушку улыбкой. - Верно?
   Баралис прошел к ларю, где стояли два штофа с вином, откупорил  их  и
вдохнул пары.
   - Пробуете, не отравлено ли?
   - Да, государь. У меня нюх на такие вещи, - солгал Баралис.
   На самом деле он вынюхивал ивиш. Кайлок  этой  ночью  ворожил,  и  он
должен был знать, как королю это  удалось.  Он  различил  едва  уловимый
запах  серы  -  ивиш  в  вине  присутствовал.  Кайлок  по-прежнему   пил
приправленное вино - значит он снова сумел преодолеть силу снадобья. Это
невозможно, но это так.
   - Как вы себя  чувствуете,  государь?  Не  испытываете  ли  слабости,
усталости?
   - С каких это пор вы сделались моим доктором, Баралис? - поднял бровь
Кайлок. - Может, вы еще попросите меня  помочиться  в  скляночку?  -  Он
допил свою чашу и грохнул ею об стол. - Я никогда в жизни не  чувствовал
себя лучше.
   Баралис затаил дыхание. Кайлок только что излил из себя столько  чар,
что все северное  крыло  заколебалось,  -  и  говорит,  что  никогда  не
чувствовал себя лучше? По всем законам он должен быть изнурен и близок к
обмороку - однако вот он сидит, самоуверенный и  спокойный,  намереваясь
лечь в постель с женщиной.
   - Знаете ли вы, что совершили этой ночью?
   - А славно получилось, правда? Наша подопечная так  и  повалилась.  -
Кайлок встал. - А теперь  прошу  меня  извинить,  Баралис.  Нам  с  моей
маленькой подружкой пора заняться делом.
   Баралис  поклонился  королю  и  склонил  голову  перед  девушкой.  Ее
хорошенькому личику не суждено больше увидеть дневного света.
   Выйдя от  Кайлока,  Баралис  направился  в  северное  крыло.  Ему  не
терпелось посмотреть, что натворил Кайлок. По дороге он  раздумывал  над
тем, следует ли вновь увеличить дозу ивиша для короля. Кайлок и так  уже
принимает тройную дозу, однако снадобье все меньше и меньше действует на
него. Кайлок привыкает к ивишу. Баралис покачал головой. Сначала  случай
в брачную ночь, а теперь вот это.
   Сила Кайлока крепнет, и единственное оружие,  которое  Баралис  может
использовать против него, уже затупилось.
   Повышать дозу было бы опасно. В  больших  количествах  ивиш  поражает
нервы и мозг. В конечном счете это даже желательно.
   Баралис  уже  думал  над  тем,  как  будет  править  империей   через
расслабленного, придурковатого короля, -  но  время  для  этого  еще  не
настало. Ему нужен военный гений короля,  умение  добиваться  от  солдат
всего, что тот хочет. Империя должна утвердиться. Аннис,  Высокий  Град,
Камле и Несс - все они должны быть завоеваны. Тогда, и лишь тогда, можно
позволить Кайлоку утратить разум.
   Но до  этого  срока  короля  нужно  как-то  обуздать.  Нельзя  больше
предоставлять  его  самому  себе.  Он  не  способен  мыслить  здраво   и
непредсказуем, он не способен сам управлять таящейся в нем силой.
   Дозу ивиша, как это ни печально, придется увеличить  -  иного  выхода
нет. Кайлок потребует теперь более  пристального  наблюдения,  только  и
всего.
   Баралис поднялся в комнату Меллиандры.  Какая  долгая,  какая  тяжкая
зима ему предстоит!
   Двое часовых пропустили его без единого слова. У них был всполошенный
вид, и от обоих пахло элем. Войдя в  комнату,  Баралис  почувствовал  на
себе отзвуки чародейства. Волны были сильны, но на этот раз в отличие от
брачной ночи, когда они не имели определенной цели, была сделана попытка
как-то направить их. Кайлок обучался новым приемам.
   Обучался, но еще не овладел ими - в противном случае Меллиандра  была
бы мертва. Теперь же она лежит на каменном полу с подушками под головой,
с кляпом во рту,  раскинув  ноги,  и  рожает  единственного  герцогского
наследника. Лицо ее обожжено, правая рука, похоже, сломана - но это  она
еще легко отделалась.
   Посмотрев на нее, Баралис отвернулся. Он не желал присутствовать  при
родах. Подобные зрелища внушали ему отвращение. Он поманил к себе  Грил,
думая, не взять ли новорожденного себе, но память о двух  мудрецах,  чьи
руки обуглились по локоть,  заставила  его  отказаться  от  этой  мысли.
Баралис слишком ценил себя, чтобы  рисковать  увечьем  хотя  бы  и  ради
наивысших достижений.
   - Как только ребенок родится, унеси его прочь  и  придуши,  а  трупик
уничтожь.
   - А с девчонкой как быть? - не моргнув и глазом спросила женщина.
   - Ее оставь в покое. Без ребенка она ничто. -  Баралис  направился  к
двери. - Пусть король делает с ней что хочет.

***

   Была полночь, но луна и отражающий ее снег давали  достаточно  света.
Почти все шли пешком,  поэтому  продвижение  по  тропе  не  представляло
труда. Из прежнего числа лошадей уцелело не больше дюжины. В пещере  для
них не хватало места, и они околевали одна  за  другой.  Половина  людей
тоже перемерла - осталось только сто человек.
   Мейбор ехал на одной из немногих лошадей. Одет он был тепло, а  ночь,
хотя и холодная, была помягче прежних. Он знал, что дело его  плохо.  Он
отморозил себе пальцы на ногах и левую руку, и легочная горячка  снедала
его. Всю жизнь ему везло - но этой ночью, на  восточном  склоне  Хребта,
где свистал северный ветер и трещал мороз, он  вдруг  почувствовал,  что
удача изменила ему.
   Его била дрожь, он клацал зубами и высоко вздергивал плечи.
   - Вперед, ребята, вперед, - сказал он,  только  чтобы  услышать  свой
голос, и подбодрил коня, спеша оставить все страхи позади.
   Времени оставалось мало: стоит налететь буре, и черт заберет их  всех
- то же будет, если ударит сильный мороз. Они решили спуститься  с  гор,
пока им это еще под силу.
   Но не на север, не в сторону Брена. На севере караулил Кайлок,  и  их
перебили бы, как только они показались. Они двигались в сторону Камле.
   Днем и ночью они шли на юго-восток вдоль  хребта,  огибая  вершины  и
постепенно спускаясь к предгорьям,  расположенным  на  север  от  Камле.
Погода почти всю дорогу благоприятствовала им: ясные,  хоть  и  холодные
дни чередовались  с  легкими  снегопадами,  а  северные  ветры  остались
позади, когда они повернули к югу. Снег под ногами держал хорошо, и  его
покров становился все тоньше по  мере  того  как  они  спускались.  Люди
теперь были одеты тепло - они взяли себе одежду умерших, их рукавицы, их
обувь. Теперь уж никто не отморозит ни рук, ни ног.
   Мейбор проникся уважением к спокойным, решительным высокоградцам.  Он
участвовал в их траурных песнопениях  и  слушал  их  боевые  рассказы  у
костра. Они были гордые люди и горько сожалели о том, что не пали в  бою
рядом со своим воеводой. Мейбор считал их молодыми и наивными, но это не
уменьшало его  любви  к  ним.  Все  они  теперь  -  его  сыновья,  и  он
позаботится о том, чтобы их бегство от Кайлока не  оказалось  напрасным.
Он стар, его жизнь прожита, но у них впереди еще много битв.  Он  сведет
их с гор и благополучно доставит в Камле - а там пусть  сами  ищут  себе
славы.
   Мейбор направил коня  за  поворот.  Удача  изменила  ему  -  придется
спасать этих сто человек, полагаясь только на себя самого.

XXVIII

   В яме было темно. Темно, тепло и  тихо  -  одеяла  не  пропускали  ни
света, ни звуков, ни сквозняков. В  яме  было