гда  не  претендовал  на  звание
благородного кавалера. - Баралис решительно вел себя не так, как обычно,
- сдержанно и учтиво.
   - Чему же я обязана удовольствию видеть вас?
   - Боюсь, что я пришел с дурным известием: вам придется  покинуть  это
уютное помещение.
   - Почему?
   - Это не важно.
   - Куда вы хотите отвести меня? - с испугом спросила Мелли.
   - Недалеко. Идите за мной.
   - А мои вещи? - заикнулась она. Баралис подошел совсем близко, и  его
странный, пьянящий запах манил Мелли и  влек  к  нему.  Мелли  качнулась
вперед. Их глаза встретились, и  Мелли  вдохнула  в  себя  его  дыхание,
дурманящее, как ароматный дым. Он провел пальцами по ее спине, нащупывая
рубцы под платьем. Мелли затрепетала  от  его  ласки  и  раскрыла  губы,
впивая его дыхание.
   - Обойдетесь пока тем, что на вас, моя прелесть, - произнес  Баралис,
разрушив чары. Мелли отшатнулась от него, нетвердо стоя на ногах и  ловя
ртом воздух. Баралис еще мгновение смотрел ей в глаза  и  отвернулся.  -
Идемте, - нетерпеливо прошипел он.
   Пройдя немного по коридору,  они,  к  удивлению  Мелли,  остановились
перед глухой стеной. Баралис провел по ней пальцами, и Мелли  отскочила,
увидев, что часть  стены  пришла  в  движение.  Баралис  ввел  ее  через
открывшийся проем в большую комнату.  Здесь  горело  несколько  оплывших
свечей, а на столе стоял жбан с элем. Вокруг стола стояли стулья, в углу
- пюпитр с листами пергамента, на стене висел старый выцветший  гобелен.
Стена вернулась на место. Баралис зажег масляную лампу  и  достал  из-за
пояса ключ. Отперев низкую деревянную дверцу в дальней стене,  он  велел
Мелли войти. Она с растущим трепетом повиновалась и очутилась  в  тесной
каморке с полками по стенам, служившей, очевидно, кладовой.
   - Я здесь не останусь, - собравшись с духом, заявила Мелли.
   Баралис свирепо сжал ее руку, и лампа опасно накренилась.
   - А ну-ка без разговоров.
   Лампа грозила поджечь ее платье. Мелли отступила назад, вырвав  руку.
Баралис вошел следом, поставил лампу на  полку,  вышел  и  запер  дверь.
Когда ключ заскрежетал в замке, Мелли захотелось закричать, но  гордость
не позволила. Не покажет она этому человеку, как ей страшно.
   Мелли, потирая  озябшие  руки,  оглядела  свое  узилище.  Здесь  было
холодно и сыро, по  стенам  струилась  вода.  Ни  стула,  ни  кровати  -
оставалось сесть на мокрый пол или стоять на ногах.
   Сердце Мелли  все  еще  тревожно  билось.  Как  могла  она  позволить
Баралису гладить свою спину, как могла она  наслаждаться  прикосновением
его пальцев? Она до сих пор ощущала его дыхание в  своих  легких.  Мелли
потрясла головой, отгоняя наваждение. Ей  хотелось  даже,  чтобы  он  ее
поцеловал! Мелли невольно прижала пальцы  к  губам.  Ходили  слухи,  что
Баралис обладает тайной силой, - вот он и использовал  эту  силу  против
нее. Мелли нежно прикусила свои пальцы. Нет, не правда - никакой ворожбы
в этом не было. Просто его тянет к ней, а ее - к нему.
   Грудь Мелли бурно вздымалась - она не могла больше думать об этом.
   Сколько еще она пробудет в этой сырой кладовой - под  замком,  словно
животное в конуре? Мелли взглянула на красные отметины, которые  Баралис
оставил на ее запястье, и слезы навернулись ей на глаза. Но нет, она  не
станет плакать. В конце концов, она бывала и в  худших  переделках!  Эта
комната - просто дворец по сравнению  с  дувиттской  ямой.  Мелли  слабо
улыбнулась, заставляя себя не поддаваться отчаянию.
   Чтобы преуспеть в  этом,  следовало  заняться  практическими  делами.
Масла в лампе осталось меньше половины, и Мелли привернула фитиль, чтобы
не оказаться вскоре в полной темноте. Потом осмотрела  полки  в  поисках
чего-нибудь теплого, но там не оказалось ничего, кроме  иссохших  трупов
насекомых, павших жертвой терпеливых здешних пауков.
   Мелли прислонилась к полкам, грея руки над лампой, и  задумалась  над
тем, что заставило Баралиса перевести ее сюда. Быть  может,  отцу  стало
известно, где она? Нет, вряд ли. Однако Баралиса что-то обеспокоило -  и
настолько, что он запер ее в этом надежном месте. А не связано ли это  с
Джеком?
   Мысли Мелли обратились к ученику  пекаря.  Он  был  добр  с  ней,  он
врачевал ее раны, делился с ней своей порцией воды. Мелли не верила, что
он сказал ей правду о своем бегстве из замка. Он в ее глазах не  походил
на вора, а Баралис - на человека, который  стал  бы  вора  преследовать.
Зачем ему в таком случае Джек?
 
*** 
 
   Джеку никогда еще не доводилось бывать в такой кромешной тьме. Дорогу
приходилось отыскивать ощупью, словно слепому.  В  довершение  всего  он
уперся в тупик. Странно строить  ход,  который  никуда  не  ведет.  Джек
решил, что пропустил выход, и подался обратно, все время  прислушиваясь,
нет ли погони.
   Теперь он ощупывал обе стены коридора, то и дело переходя от одной  к
другой. На это уходило много времени, и Джек  боялся,  что  его  вот-вот
схватят. Но внезапно его руки вместо камня наткнулись на  дерево  -  это
была дверь. Не найдя ручки, Джек толкнул - дверь не  уступила.  От  души
надеясь на то, что она не заперта, Джек поднажал снова,  и  на  сей  раз
дверь со скрипом подалась.
   За ней стоял такой же мрак. Джек ступил вперед, споткнулся обо что-то
острое и упал на что-то  мягкое.  Он  сел,  потирая  ушибленную  ногу  и
радуясь возможности подумать. С самого утра он  руководствовался  больше
чутьем, чем рассудком. Но нельзя  вечно  полагаться  на  судьбу  -  надо
составить какой-то план, решить, что делать дальше.
   Прежде всего хорошо бы выбраться  из  этого  запутанного  подземелья.
Должен же быть какой-то другой выход, кроме того, что около караульной.
   Раздумья Джека прервал отдаленный шум, и бледный свет упал на  порог.
Джек вскочил, ища, где бы спрятаться. Он ничего  не  видел  -  лишь  под
ногами чувствовалось что-то  мягкое.  Джек  пощупал  -  это  была  груда
каких-то тряпок. В коридоре уже слышались шаги.  Джек  лег  и  прикрылся
тряпьем.
   Дверь распахнулась, и в помещение хлынул свет. Голос произнес:
   - Говорил я тебе, Кессит, что тут искать не надо. Здесь  уж  сто  лет
никто не ходил. Посмотри, сколько тут хлама.
   - Так что ж, обратно двинем? - спросил другой голос.
   - Куда спешить-то. Давай передохнем малость, табачку пожуем.
   - Траффу не понравится, что мы бездельничаем.
   - Он об этом не узнает, если ты сам не скажешь.
   Наемники вошли внутрь, и Джек услышал звук открываемой табакерки.
   - Устраивайся поудобнее - иначе какое удовольствие от табака.  Садись
на эту кучу тряпья да вытяни свои ножищи.
   К ужасу Джека, один из стражей плюхнулся ему на ногу.  Беглец  затаил
дыхание.
   - А все из-за Харла. Дал себя одолеть сопляку-мальчишке.
   - Ну, бедняга дорого заплатил за свою оплошность.
   - Да уж. Видел его? От лица ничего не осталось.
   - Теперь бабенки на него и глядеть на станут.
   - Хороший табачок.
   - Лорд Баралис нам не  все  говорит.  Был  ты  тут  вчера,  когда  он
закончил допрашивать мальчишку?
   - Да вроде нет.
   Джек отчаянно старался подавить кашель - пыль забила ему всю глотку.
   - Так вот, Баралис был сам не свой. Вышел от парня спотыкаясь,  белый
как простыня.
   - Да ну?
   - Ей-богу. Еле на ногах держался. Пришлось ему звать Кропа, чтобы тот
его уволок.
   Наемники помолчали, жуя табак. Потом один из них сплюнул.
   - Вот так-то лучше. И девчонку он перевел в другое место.
   - Кто?
   - Лорд Баралис, дуралей. В одно из своих секретных мест. Боится,  как
бы парень не пошел ее спасать.
   Нога у Джека совсем онемела.
   - А как он туда попадает?
   - Да кто его знает. Я видел как-то его у стены  -  он  водил  по  ней
руками. Я потом сам попробовал, да ничего не вышло.
   - Пойдем-ка, пожалуй. Трафф нынче злой.
   Наемник, к облегчению Джека, встал.
   - Само собой - я не хотел бы оказаться на  его  месте.  И  оба  ушли,
унеся с собой свет.
   Джек перевел дух и  прокашлялся,  освободив  легкие  от  пыли.  Потом
скинул с себя тряпки и встал, разминая затекшую ногу. Пока что можно  не
беспокоиться: вряд ли стража вернется сюда.
   Джеку хотелось пить и есть. Знать бы, который теперь час: он не  имел
представления, сколько времени прошло  с  его  побега.  Ему  вспомнилось
залитое кровью лицо часового, и он невольно содрогнулся. Часовой нес ему
воду - и вот награда.
   Джек вдруг со стыдом осознал, что ни разу еще со  времени  побега  не
подумал о Мелли, - он был почему-то убежден, что  Баралис  вернул  ее  в
замок. Мелли сказала Джеку, что убежала от нежеланного  жениха,  -  Джек
полагал, что Баралис этому жениху ее и вернет. Оказывается,  она  так  и
сидит под замком. Джек знал, что не сможет уйти из подземелья,  раз  она
все еще здесь. Он ухаживал за Мелли, перевязывал ее раны - не бросать же
ее теперь, когда она, возможно, еще в большей опасности.
   Надо выяснить, где ее держат. Но первым делом надо  найти  что-нибудь
для питья. Вода, пища и какой-нибудь  свет  -  без  этого  не  обойтись.
Оружие у него уже есть - впервые в жизни Джек держал  в  руках  меч.  Он
нащупал клинок за поясом, но это не доставило ему особой радости.
   Джек решил выждать. Стража ищет его, и разумнее будет отсидеться.  На
исходе  дня  у  наемников,  глядишь,  поубавится  прыти.  И  тогда  Джек
исследует второй коридор, раз первый уперся в тупик.
   Несколько часов спустя он вышел из  укрытия,  не  забыв  прикрыть  за
собой дверь, и двинулся по коридору. Подходя к перекрестку, Джек  увидел
впереди свет. Он повернул направо и снова оказался в темноте.
   Продвигаясь ощупью, он вскоре убедился, что этот туннель куда длиннее
первого. Джек, не теряя времени на поиски боковых дверей, шел  вперед  с
вытянутыми перед собой руками. В туннеле стоял зверский  холод,  и  Джек
пожалел,  что  не  прихватил  какого-нибудь  тряпья  из   той   комнаты.
Оставалось надеяться, что на сей раз он не наткнется на каменную стену.
   Вскоре он снова различил впереди  свет  и  устремился  к  нему.  Свет
становился все ярче;  коридор  внезапно  кончился,  и  Джек  оказался  в
длинном прямоугольном помещении,  от  которого  отходило  еще  несколько
туннелей. Что-то на одной из стен привлекло внимание Джека, и он подошел
посмотреть. В камне была высечена буква "X" с двумя змеями по бокам -  и
Джек понял, что находится глубоко под замком Харвелл.
 
Глава 18 
 
   Земля в окрестностях Рорна, тощая и голая, мало на что годилась. Лишь
очень искусный и терпеливый крестьянин  мог  что-то  вырастить  на  ней.
Однако множество коз и овец щипало здесь жесткую желтую траву, а  из  их
молока делали мягкие острые сыры. К северу от Рорна было много селений -
и все они в какой-то степени зависели от города.
   Таул, сочтя, что настало время пообедать, стал приискивать место  для
привала. Близ дороги возвышался каменистый холм, где паслись овцы,  -  к
нему Таул и направился. Неплохо будет взглянуть с высоты, не увязался ли
кто следом.
   Взойдя на холм, он извлек из мешка кусок вяленой говядины и  принялся
жевать его без особого аппетита - такая еда мало  кому  по  вкусу.  Мясо
Таул запил водой  из  фляги  и  заел  сушеными  абрикосами  с  галетами.
Немудрено, что моряки так скоро теряют зубы, подумал он при этом, -  эти
галеты твердостью не уступают подводным скалам. Торговец уверял, что они
сохранятся до второго пришествия Борка, и Таул ничуть  не  сомневался  в
этом.
   Добравшись до вершины, он вспотел, и его одолевало  искушение  вылить
остаток фляги себе на голову.  Но  он  удержался:  неизвестно,  есть  ли
где-нибудь поблизости вода, - и только подставил лицо прохладному бризу.
   С невысокого холма, к удовольствию Таула, открылся широкий обзор.  На
горизонте виднелся Рорн  -  заманчивый  с  такого  расстояния,  белый  и
сияющий. На юге темной полосой искрилось море, далеко на севере  маячили
горы. Радость охватила Таула - он снова в дороге, он выбрался из города!
   Его внимательный взгляд обшаривал  окрестности  -  Таул  еще  с  ночи
почуял, что за ним следят.  В  ближнем  кустарнике  и  среди  камней  не
замечалось никакого движения - только овцы бродили  с  места  на  место.
Таул, зная, что чутье его не обманывает, решил вывести шпионов на чистую
воду.  Он  развернул  одеяло  и  сделал  вид,  что  собирается  соснуть,
старательно зевая и потягиваясь. Потом прилег на крайне неудобных камнях
и притворился спящим.
   Так он лежал несколько  часов,  пока  солнце  медленно  склонялось  к
закату. Наконец краем глаза он уловил, как что-то зашевелилось внизу. Из
кустов возникла какая-то фигура и двинулась к  подножию  холма.  Таул  с
ножом в руке вскочил и бросился вниз по склону. Неизвестный  ударился  в
бегство, но Таул, которому помогала сила тяготения, быстро настигал его.
Рыцарь вскочил на спину бегущему, повалил его наземь,  занес  для  удара
нож - и только тогда узнал свою жертву.
   - Не убивай меня! - заверещал мальчишка.
   Таул, заломив руку Хвата за спину, ткнул его носом в грязь.
   - Ты зачем идешь за мной?
   - Больно, - взмолился Хват, пытаясь освободиться.
   - И еще больнее будет, если не заговоришь. А ну, быстро  -  зачем  ты
идешь за мной? - Таул заломил руку еще сильнее.
   - С чего ты взял, что я иду за тобой? Тут свободная страна, и  каждый
может ходить где захочет. - Таул скрутил руку,  едва  не  сломав  ее,  и
мальчишка взвыл от боли. - Ни за чем. Иду, и все.
   - Никто не преследует другого без причины.
   - Да нет у меня никакой причины, клянусь тебе! Мне просто  захотелось
постранствовать вместе с рыцарем.
   - Ты служишь архиепископу Рорнскому?
   - Да нет же. - Казалось, мальчик вот-вот расплачется.  Таул  отпустил
его.
   - Значит, ты вот так просто взял и подался за странствующим рыцарем?
   - Ну да. - Хват вытер грязь с лица и ощупал руку.  На  руке  остались
красные следы - Таул обошелся с ним суровее, чем полагал. Мальчик  пожал
плечами. - В Рорне  мне  ничего  не  светит,  вот  я  и  решил  поискать
приключений.
   - А как же твои родные?
   - Да нет у меня никого.
   - Что же ты будешь делать, когда вернешься в город?
   - Не вернусь я туда, - с вызовом заявил Хват.
   - За мной ты, во всяком случае, тащиться больше не будешь.
   - Попробуй помешай мне. - Хват задрал подбородок.
   - Ну а пить-есть что станешь?
   - По дороге что-нибудь да подвернется, - небрежно повел плечами Хват.
   Таул перевел дыхание.
   - Это не игра, мальчик. Один ты долго не протянешь.
   - Тянул же я в Рорне до сих пор, и неплохо.
   - Там, куда я иду, будет куда опаснее, чем в Рорне.
   - Позволь мне идти с тобой. - Мальчик с мольбой смотрел на Таула.
   - Я иду пешком - ты будешь меня задерживать.
   - Пока что я от тебя не отставал.
   - Мои запасы рассчитаны только на одного, и денег недостаточно, чтобы
купить еще.
   - Мне никогда не  составляло  труда  добывать  деньги,  -  заулыбался
мальчик. - По части звонкой монеты я мастак - точно тебе говорю.
   - Ну довольно, Хват. Со мной тебе идти нельзя. Мне предстоит  долгий,
тяжкий путь и некогда  с  тобой  возиться.  Ступай  обратно  в  город  и
оттачивай свое мастерство на достойных горожанах Рорна. - Таул  понимал,
что поступает жестоко, но только  так  он  мог  вразумить  мальчишку.  -
Ступай. Если поторопишься, завтра на рассвете будешь в городе. - Мальчик
метнул на него враждебный взгляд. - На  вот.  -  Таул  достал  из  мешка
немного вяленого мяса. - Ты небось сутки нечего не ел.
   Мальчик, не взяв мяса, зашагал прочь.
   Таул посмотрел ему вслед, убедившись, что мальчик действительно  идет
в Рорн, а сам скорым шагом устремился на север, стараясь пройти побольше
дотемна.
 
*** 
 
   Мейбор разглядывал себя в зеркале. Да, пожалуй, он чуточку  пополнел.
Утром королевская знахарка дразнила его по этому поводу, настаивая,  что
ляжет сверху, иначе-де он ее раздавит. Мейбору же  не  нравилось,  когда
женщина сверху,  -  это  место  мужчины.  Знахарка  становится  чересчур
требовательной. Пора подобрать себе новую наложницу, и на  сей  раз  она
будет молоденькой: старое мясо ему приелось.
   Мейбор раздумывал, не избрать ли на эту должность  горничную  госпожи
Геллиарны, когда в комнату вошел его сын.
   - Что тебе, Кедрак? - рявкнул отец, раздосадованный, что его отвлекли
от мыслей о пышной тыльной части упомянутой горничной.
   - Я с дурной новостью, отец. - Кедрак налил себе вина.
   - Что такое? - встревожился Мейбор.
   - Кто-то похозяйничал в наших садах с топором.
   - Что-о?
   - Около сотни деревьев изувечено.  -  Кедрак  запустил  руки  в  свои
темные волосы.
   - Где?
   - В маленькой долине, вдоль которой идет охотничья тропа.
   - Когда это произошло? - Мейбор заметался по комнате.
   - Две ночи назад - смотритель прислал весточку с голубем.
   - Он не догадывается, кто  мог  это  сделать?  Проклятые  хальки,  не
иначе. Борк всемогущий! Хотел бы я, чтобы эта окаянная война никогда  не
начиналась.
   - Вряд ли это хальки. Я бы там в прошлом месяце  -  тогда  их  войска
оттеснили далеко за реку.
   - И все же это они. Кто еще способен на такое?
   - Но прежде они ничего похожего  не  делали,  отец.  Не  забывайте  -
хальки сами зарятся на наши сады. С чего бы они стали  калечить  яблони,
которые надеются присвоить?
   - Сто деревьев! Это при том,  что  доходы  и  так  сильно  снизились.
Серьезно ли  они  повреждены?  -  Горе  Мейбора  было  неподдельным.  Он
гордился своими садами - главным источником  своего  благосостояния.  Ни
один сидр не ценился выше, чем сидр из несторских яблок.
   - Не могу сказать, отец. Но уж кто-кто, а наш смотритель не  стал  бы
посылать голубя без веской причины.
   - Как только кончатся дожди, ударит  мороз  -  и  яблоням  крышка.  В
маленькой долине у нас самые старые деревья -  и  яблоки  на  них  зреют
сладкие, как мед. - Мейбор искал, что бы такое разбить  или  сломать.  -
Клянусь - я убью того, кто это сделал. - Он запустил через  всю  комнату
кувшин с вином, который с грохотом ударился о стену,  забрызгав  красным
бесценный ковер. - Есть новости о твоей беспутной сестре?
   - Я так и не послал никого в Дувитт, предполагая сегодня  отправиться
туда сам.
   - Я тоже поеду. Сперва в Дувитт, а оттуда в сады. Хочу сам взглянуть,
велик ли ущерб.
   - Вы уверены, что можете ехать, отец? Вы еще не совсем оправились  от
болезни.
   - Я здоров, мальчик, - не рассчитывай, что получишь  свое  наследство
прямо сейчас. До моей кончины еще далеко.
   - Сейчас займусь приготовлениями.
   - Не надо лишних хлопот и долгих сборов. Если поскачем быстро,  будем
в Дувитте дней через пять.
 
*** 
 
   Мелли проснулась в полной темноте - должно быть, лампа погасла,  пока
она спала. Мелли не имела понятия, который теперь час и долго ли она тут
находится. Все ее тело застыло, а встав, она  убедилась,  что  платье  и
юбки промокли. Не следовало бы спать на сыром полу - но  больше  прилечь
было негде.
   Мелли нащупала в потемках лампу - она остыла, а стало  быть,  погасла
уже давно. Пора  бы  уже  Баралису  принести  воды  и  съестного.  Мелли
надеялась, что ждать осталось недолго. Но потом у нее мелькнула  ужасная
мысль: что, если Баралис собрался уморить ее голодом в  этой  конуре?  И
Мелли содрогнулась, охваченная страхом.
   Но она постаралась отогнать от себя эти мрачные мысли - ей и без того
было о чем подумать. Так, ей  неотложно  требовалось  облегчиться,  а  в
комнате не было ни горшка, ни ведра. Мелли отошла  в  уголок  и  задрала
юбки - еще немного сырости, какая разница.
   Потом она подошла к двери и прислушалась - но в соседней комнате либо
никого не было, либо дверь была слишком толстой и не  пропускала  звуки.
Мелли изо всех сил боролась с отчаянием. Ее мучило пребывание в  темной,
тесной конуре, изнуряла жажда. Она запела было,  желая  взбодриться,  но
голос ее звучал так заунывно, что она испуганно умолкла.
   Но скоро за дверью раздался лязг ключей. Замок заскрежетал,  и  дверь
распахнулась. Мелли, ослепшая от света, прикрыла рукой глаза.
   - Добры