-  и  я  мигом
окажусь наверху.
   Джек втянул в себя воздух.
   - Я думал не о себе.
   - Нас это тоже касается, - окинув его острым взглядом, ответил Крейн.
- Постарайтесь с Таулом управиться поскорее. - Голос его  звучал  ровно,
но глаза напряженно смотрели во все четыре стороны. - Кроме того, кто-то
должен остаться тут, чтобы дождаться Андриса. Иначе он не  будет  знать,
куда мы делись.
   Таул, став рядом с Джеком, стиснул руки Крейну и Герво.
   - Поберегите себя. Мы постараемся обернуться побыстрее.
   - До скорого свидания, брат, - ответил Крейн.
   Впервые на памяти Джека он обратился к Таулу как рыцарь к рыцарю.
   Таул  посмотрел  на  него  со  смешанными  чувствами,  среди  которых
преобладало почтительное уважение. Крейн едва  заметно  кивнул,  и  Таул
отошел.
   Джек тоже пожал руки обоим рыцарям.  Он  уже  совершил  одну  ошибку,
отпустив Хвата без единого слова, и не намеревался повторять ее.
   - Я хочу поблагодарить вас...
   Крейн прервал его, взмахнув мечом.
   - Поблагодаришь потом, Джек, когда мы все будем в безопасности.
   - Да, парень, -  отозвался  Герво  своим  тихим  певучим  голосом.  -
Подождем до той поры.
   Винтовая лестница поднималась  до  маленькой  площадки  и  снова  шла
вверх. От нее отходили какие-то двери и коридоры, но толстый  слой  пыли
показывал, что там давно никто не ступал, и Джек с Таулом  молча  прошли
мимо. На  самой  лестнице  было  чисто.  Таул  шагал  теперь  с  большой
осторожностью, и Джек следовал его примеру. Их кожаные подметки издавали
еле слышный шорох.
   Чем  больше  удалялись  они  от  покоев  знати,  тем  меньше  делался
снедавший Джека жар.  Кровь  больше  не  приливала  к  лицу,  но  сердце
по-прежнему тяжело билось, а желудок  превратился  в  колючий  свинцовый
шар.
   - Ха-ха-ха!
   Неведомо откуда донесшийся  смех  вогнал  колючки  еще  глубже.  Джек
глянул на Таула и понял, что тот тоже  слышал.  Еще  несколько  ступеней
вверх - и смех раздался снова, теперь уже ближе. Таул поднял меч, знаком
велев Джеку стать рядом, и следующие ступени они преодолели вместе.
   Свет  стал  ярче,  звуки  -  громче,  и  наверху  внезапно  открылось
четырехугольное помещение. На полу сидели двое  часовых,  а  между  ними
располагались  блюда  с  едой,  зажженные  свечи  и  какие-то  игральные
фигурки. Стражи испуганно вскинули глаза и тут же схватились за мечи.
   Деревянные фигурки разлетелись. Таул  ринулся  вперед  и  рубанул  по
бедру того, что пониже ростом. Второй сделал широкий защитный  взмах,  и
Таул отступил. Джек проскочил в  открывшееся  пространство  и  напал  на
раненого  сбоку.  Почувствовав  острый  укол  в  собственный   бок,   он
обернулся. Таул сцепился мечами с высоким часовым, и сталь скрежетала  о
сталь. Умудрившись достать кинжал,  Таул  полоснул  им  по  правой  руке
стражника. Тот невольно отвел  меч,  и  Таул,  не  дав  ему  опомниться,
пронзил его грудь ножом.
   Джек схватился с другим, но Таул пришел на помощь  и  нанес  часовому
удар в спину. Тот закричал и рухнул на каменный пол так,  что  хрустнули
кости. Таул еще раз пронзил обоих мечом, целя в сердце. Пот лил  с  него
градом, и дышал он хрипло и прерывисто.
   - Ты цел? - спросил он, отирая кровавые брызги с лица.
   Джек кивнул.
   - Кольчуга не дала клинку пройти вглубь. Ребра, кажется, ушиблены, но
и только.
   У Джека сильно болела грудь, но не время было говорить об этом.
   - Кто там? - спросил чей-то слабый, приглушенный голос.
   Джек и Таул переглянулись, и Таул бросился к двери напротив лестницы.
   - Мелли, это ты?
   - Я, я!
   Таул, услышав это, закрыл глаза. Губы его произнесли что-то  -  слова
благодарения, как догадывался  Джек.  Таул  нажал  на  дверь  -  она  не
поддавалась.
   - Отойди! - крикнул он и с  разбегу  ударил  в  дверь  плечом.  Замок
треснул, и дверь распахнулась.
   Джек испытал странное чувство, как будто  некая  тень  прошла  сквозь
него. Но на пороге показалась  Мелли,  и  Джек  тут  же  забыл  о  своем
ощущении.
   Она стала худенькой, как девочка-подросток, и  синие  глаза  казались
огромными на бледном истаявшем лице.
   Таул схватил ее в объятия и  прижал  к  себе.  Так  раненый  зажимает
кулаком рану, чтобы остановить кровь. Таул и  был  словно  раненый.  Его
плечи тряслись, а руки судорожно метались, гладя Мелли  по  волосам,  по
спине, по щекам, по  шее.  Он  не  мог  от  нее  оторваться.  Когда  она
отстранилась, чтобы поздороваться с Джеком, он не выпустил ее из  рук  и
продолжал цепляться за ее платье. Она мягко высвободилась и  повернулась
к Джеку.
   Джек, увидев ее в  полный  рост,  сразу  понял,  что  она  больше  не
беременна.
   - Что с тобой случилось? - спросил он.
   Мелли посмотрела на него глазами тусклыми, как матовое стекло.
   - Баралис убил моего ребенка.

***

   Баралис открыл глаза в тот же миг, как печать зашевелилась  и  тонкие
иголки защекотали его мозг. Кто-то открыл дверь, кто-то взломал печать.
   Он всегда знал, который теперь час, - и днем, и ночью. Ни часовые, ни
тетка Грил не стали бы входить к  Меллиандре  так  поздно.  Он  встал  с
постели и оделся, лишь на миг задержавшись, чтобы высечь огонь.  Ему  не
нужен был свет, но он чувствовал себя нагим без бегущей за ним тени.  Он
кликнул было Кропа, но не стал его дожидаться, одержимый нетерпением,  и
отправился в путь по дворцу один.

***

   Таул не тронулся с места, пока не приладил как следует лубок  к  руке
Мелли.
   - Нельзя подвергать руку опасности во время бегства, - сказал  он,  а
потом бережно размотал бинт и снял деревянную обкладку.
   Джек так и ахнул, увидев криво сросшуюся кость и шишку под кожей.
   - Кто это сделал? - спросил Таул.
   - Кайлок, - потупилась Мелли. - В ту самую ночь, когда я родила.  Это
произошло рано - за две недели до срока. - Мелли говорила так тихо,  что
Джек с трудом разбирал. - Это был мальчик - так сказал Баралис.
   Выражение глубокой муки прошло  по  лицу  Таула  и  пропало,  оставив
резкие морщины.
   Джек склонился и поцеловал руку Мелли: чем еще  он  мог  утешить  ее,
потерявшую свое дитя? Когда он выпрямился, сильнейшая судорога свела ему
живот  и  давление  в  висках  застлало  зрение.  Это  тот   удар   меча
сказывается, сказал он себе, стараясь скрыть свою боль.
   - Вот так, - сказал Таул, туго завязывая бинт. - Сойдет, пока  мы  не
доберемся до убежища, а там твоей рукой займется Берлин. -  Таул  угрюмо
улыбнулся. - По части переломов он  гений,  поскольку  и  сам  переломал
немало костей.
   Мелли улыбнулась тоже - только ради Таула скорее всего.
   - Ты можешь идти? - спросил Джек. Его боль  прошла,  но  в  ушах  еще
звенело.
   - Конечно.
   - Тогда пошли. - Мыслями Джек забегал вперед.  Он  проводит  Таула  с
Мелли до потайного хода, а после отправится на свою охоту - к Кайлоку.
   Таул взял Мелли за руку, и они  пошли  к  лестнице,  торопясь  скорее
воссоединиться с Крейном и выбраться из дворца.  Набирая  скорость,  они
прыгали через две ступеньки и порядком запыхались все трое, сойдя вниз.
   Джек увидел тело Крейна еще прежде, чем учуял колдовство. Первое, что
предстало перед ним, когда он откинул занавес, был Крейн, лежащий  лицом
вверх в луже крови. Вместо глаз у него были  заполненные  кровью  пустые
ямы. Герво сидел, привалившись к стене и понурив голову, и Джек не видел
его лица - только густую красную слизь,  сочащуюся  из  носа.  В  правом
кулаке рыцарь зажал стрелу, а лук с еще дрожащей тетивой лежал слева.
   Джек проклял себя за глупость. Вот что почувствовал он, когда целовал
руку Мелли. Ему следовало бы догадаться.
   Четверть мгновения ушла у него на то, чтобы все понять. Таул и  Мелли
догнали его, а из тени выступил Баралис.
   Поздно. Магический поток уже готов был излиться с его губ.
   Время замедлило ход, потом сгустилось.
   Джек услышал вопль:
   - Бегите! - и с трудом узнал собственный  голос.  Он  что  есть  мочи
толкнул  кого-то  -  то  ли  Таула,  то  ли  Мелли  -   и   метнулся   в
противоположную сторону. Его  тело  напрягалось,  накапливая  колдовской
заряд. Но заряд Баралиса уже летел  к  нему,  потрескивая,  точно  струя
раскаленного металла, отточенный как кинжал.
   Поздно. Времени нет - лишь ничтожные доли мгновения. Баралис  намного
опередил  его.  Тошнотворные  спазмы  сотрясали  тело   Джека.   Желудок
замкнулся наглухо. Он почувствовал, что падает, и едва устоял на ногах.
   Колдовская волна  Баралиса  обрушилась  на  него  всей  своей  мощью.
Раскаленные кинжалы взрезали ноги, руки, живот, лицо, и белый жар хлынул
к сердцу. Страшная судорога разодрала грудь, и все исчезло.
   Поздно.

XXXIII

   Таул бросился на Баралиса, держа одной рукой Мелли, а  другой  сжимая
меч.
   Горячая  волна  опалила  Таулу  лицо,  выжала  дыхание  из  легких  и
ослепила. Он едва успел прикрыть собой Мелли, но волна уже задела и  ее,
и крик, который она издала, ранил его в самое сердце.
   Джек, весь охваченный белым пламенем, корчился на полу. И  вдруг  все
прекратилось.
   Настал миг полного покоя. Тело  Джека  затихло  на  каменных  плитах.
Баралис черной тенью застыл над ним.  Мелли  приникла  головой  к  плечу
Таула, а Таул выпустил рукоять меча, которая жгла ему  ладонь.  Меч,  со
звоном  упавший  на   пол,   нарушил   покой,   как   колокол   нарушает
предрассветную тишь.
   Баралис рухнул на пол бесформенной грудой, и плащ  раскинулся  вокруг
него черным веером. Откуда ни возьмись выскочил человек громадного роста
- он плакал, бормотал что-то и отчаянно тряс головой. Даже  не  взглянув
на Таула с Мелли, он устремился к Баралису.
   - Таул, бежим! - крикнула Мелли.
   Таул поднял меч, вознамерившись покончить с Баралисом раз и навсегда.
   - Нет! - вскричала Мелли. - Не подходи к нему. Ты не знаешь,  на  что
он способен - даже теперь. - Она тянула его за руку. Кожа у нее на  лице
покраснела и вздулась, а в глазах был дикий страх. - Прошу  тебя,  Таул.
Уйдем отсюда, пока еще можно.
   Вдали  слышались  крики,  и  в  конце  галереи  уже  показались  двое
стражников с оружием наперевес. Меч был еще горяч, но уже не  жег  руку.
Таул оглянулся на Джека - тот не подавал признаков жизни. Мелли права  -
надо убираться, пока сюда не сбежалась вся дворцовая стража.  Джеку  уже
ничем не поможешь. И все же Таул с трудом заставил  себя  уйти.  У  него
мелькнула мысль унести Джека с собой - быть может, тот еще жив?
   - Таул, стража! - кричала обезумевшая от страха Мелли. Кровь и  слезы
струились у нее по щекам. Она вся дрожала, перед ее  платья  обгорел,  и
Таул заметил, что пламя опалило волоски у нее на руке.
   Таул должен был спасти ее. Дело было не только в  клятве  -  спасение
Мелли входило в сделку, которую он заключил с  самим  собой  в  холодных
зеленых глубинах озера Ормон. Ее спасение - первая  ступень  на  пути  к
собственному.
   Нельзя тащить с собой безжизненное тело - это задержит их.  Стражники
уже близко, и другие, судя по шуму, бегут за ними. Таул крепко сжал руку
Мелли, и они пустились бежать по коридору.
   Слезы жалили обожженные щеки Таула. Герво, Крейн  и  Джек  -  Баралис
уложил их всех. Друзей, братьев, хороших людей, которые пошли за Таулом,
не думая о себе. Герво и Крейна не  связывала  никакая  миссия,  ими  не
руководило древнее пророчество - они просто поверили в него, Таула.  Его
преследовал облик Крейна с вытекшими глазами, и злая боль терзала грудь.
Это сделал Баралис.
   Ярость переполняла Таула, и он клялся себе истребить  и  Баралиса,  и
Кайлока, и Тирена.
   Стражники нагоняли их. Таул знал, что ему вот-вот придется обернуться
и вступить в бой. С двумя он мог  справиться,  но  опасался,  как  бы  в
стычке не пострадала Мелли. Таул уже  открыл  рот,  чтобы  приказать  ей
бежать дальше без него, как вдруг, словно дар богов,  перед  ним  возник
Андрис. Андрис и еще двое рыцарей с  оружием  наголо  тут  же  заступили
дорогу стражникам.
   Рыцари обрушились на врага с нерастраченным  пылом,  и  Таул  перевел
дух. Не выпуская руки Мелли, он коснулся правой рукой ее щеки - ему  все
время хотелось потрогать ее. Она улыбнулась ему.
   - А я уж было совсем отчаялась.
   Они поцеловались обожженными губами, соприкасаясь носами, мокрыми  от
слез, и не закрывая глаз - словно боялись, что другой тут  же  исчезнет,
если закрыть их. Таул понял тогда, что  дело  не  только  в  собственном
спасении, но и в любви. Мелли не просто часть его сделки:  она  женщина,
которую он любит. И быть может, даст Борк, они еще  будут  вместе.  Если
все кончится хорошо.
   - А где Крейн и остальные? - спросил Андрис, вытирая меч.
   Оба стражника полегли, и Джервей, самый младший  в  отряде,  наставил
лук, готовясь снять любого, кто покажется в коридоре.
   Таул потупился. До конца еще далеко - так далеко, что и думать о  нем
не следует.
   - Они мертвы. Баралис убил их.
   Андрис кивнул, как будто и не ждал иного.
   - Тес ве эсрл, - произнес он.
   Таул, Джервей и Корвис повторили его слова: "Они были достойны".
   Но время не позволяло предаваться горю. Андрис отдал  приказ,  и  все
бросились к потайному ходу. Лица были угрюмы, руки крепко сжимали  мечи,
и всякий, кто попадался им на пути, тут же падал мертвым. Стрелы Джервея
били точно в цель, меч  Андриса  наносил  только  смертельные  удары,  и
кинжал Корвиса поражал в самое сердце. Кровь  покрывала  рыцарей,  и  ее
смертоносный запах реял вокруг. Все окрасилось в красный цвет  -  стены,
тени и часовые.
   В конце концов они  добежали  до  места,  и  Андрис  поднял  занавес,
прикрывающий входную панель.
   И тогда Таул услышал это.
   Он замыкал процессию, добивая умирающих, чтобы никто не смог сказать,
куда ушли беглецы, - и вдруг вдалеке  послышался  звук,  который  он  не
спутал бы ни с чем другим.
   Таул оглянулся на Мелли, которая уже протискивалась  в  туннель.  Она
ничего не слышала, как и все остальные.
   Таул мгновенно принял решение. Он пропустил  в  потайную  дверь  всех
четверых и сказал:
   - Ступайте вперед. Выбирайтесь  отсюда.  Отправляйтесь  в  убежище  и
ждите меня там.
   - Нет, Таул, мы уйдем вместе, - возразил Андрис.
   - У меня тут есть еще одно дело. Я последую за вами  через  несколько
минут.
   - Таул, не оставляй меня! Только  не  сейчас!  -  испуганно  крикнула
Мелли из темного прохода.
   Он протянул к ней руку, коснувшись ее.
   - Борк мне свидетель, я не стану лезть на рожон. И вернусь к тебе еще
до рассвета.
   Мелли сжала его пальцы.
   - Я люблю тебя.
   Несмотря на все, что было этой ночью - на кровь, на избиение врагов и
потерю друзей, - слова Мелли наполнили сердце Таула такой радостью,  что
оно едва не разорвалось.
   - И я люблю тебя, - тихо сказал он, целуя ей руку. - Обещаю тебе -  я
вернусь.
   Отпустить ее руку оказалось для него самым трудным в жизни делом. Его
душа, его сердце, его мышцы и его разум  противились  расставанию  -  но
Таул услышал плач ребенка и должен был исполнить свою клятву.

***

   - Ш-ш, моя крошка. Ну уймись ради няни Грил.
   Грил качала ребенка, нежно прижимая его к своей тощей  груди,  воркуя
над ним и предлагая пососать ее палец.
   Маленький   Герберт,   названный   в   честь   ее   отца,    Герберта
Грила-Скупердяя, никогда  раньше  не  плакал  по  ночам.  Он  был  такой
слабенький, что почти все время спал, а в остальные часы вел себя  тихо,
как ягненок. Он был самым крошечным младенцем из всех  виденных  Грил  и
даже теперь, в возрасте трех недель, почти ничего не  весил.  Кулачки  у
него  были  легкие,  как  одуванчики,  а  головка  -  мягонькая,  словно
подушечка для булавок. Его потаскуха-мать родила его  раньше  времени  -
кишка у нее оказалась тонка, чтобы доносить дитя.
   Герберт завозился на руках у Грил, широко открыл свои голубые  глазки
и завопил что есть мочи.
   - Ш-ш, маленький. Тише.
   Грил качала, шикала и унимала,  понемногу  впадая  в  панику.  Теперь
глухая ночь, и плач разносится далеко в мертвой предутренней тишине. Она
спряталась вместе с ребенком в шкаф и  закрыла  за  собой  дверцы.  Дитя
зашлось еще пуще.
   - Ш-ш, - шептала Грил, укачивая его. -  Няня  Грил  не  сделает  тебе
плохого. Нет, нет. Няня Грил любит Герби. Любит своего крошку. - Ребенок
начал успокаиваться, и Грил шептала над ним, пока он не уснул.
   Она неподвижно стояла на затекших ногах в темноте, среди вороха своих
теплых одежек, а малыш посасывал ее палец. Решимость стеснила ей  грудь.
Герби - ее дитя, и она никому его не отдаст.
   Она не думала, что полюбит его, и спрятала дитя лишь ради того, чтобы
насолить Баралису. Баралис убил ее любимую племянницу Корселлу и  должен
был заплатить за это. Грил просто решила воспользоваться  подвернувшимся
ей оружием. Маленький Герберт стоил целой армии: он  истинный  наследник
Брена, и на левой лодыжке у него имеется знак Ястреба, доказывающий это.
Стоит только распустить слух, что законный наследник  жив,  -  и  добрые
бренцы тут же восстанут против Кайлока. Как не  предпочесть  герцогского
сына чужеземному тирану! Баралиса вышвырнут из города, а  если  повезет,
то и прикончат.
   Итак, на уме у Грил было одно только мщение. Но  что-то  произошло  с
ней, когда она взяла на руки  этого  крошечного  человечка.  Баралис  со
всеми его злодеяниями вдруг показался ей не столь уж важным.
   Все начиналось с малого. Ребенок был так слаб, что требовал неусыпных
забот, - его надо было кормить через тряпичную соску и растирать  теплым
маслом. Без нее он погиб бы - ведь  он  только  и  мог,  что  лежать  на
одеяле, суча крохотными ручками и ножками. Грил никогда не была замужем,
не имела детей и не знала, что это такое, когда кто-то полностью зависит
от тебя. Ребенок любил ее и доверял ей - она была единственная, кого  он
знал в своей коротенькой невинной  жизни.  Хитрость,  неблагодарность  и
жадность еще не коснулись его, и он ничего не пытался у нее  отнять.  Он
хотел одного - лежать у нее на руках и сосать ее палец.
   И через несколько дней случилось неслыханное: Грил стала  отдавать  -
время, любовь, деньги и  заботу.  Все  что  угодно,  лишь  бы  сохранить
Герберта.
   Баралис - убийца: он убил отца Герберта и кровную сестру  тоже.  Идти
против его воли - не просто глупость, а чистое  самоубийство.  И  ей,  и
ребенку грозит большая опасность. Лучшее, что могла  придумать  Грил,  -
это потихоньку уйти из дворца, покинуть город, вернуться в Королевства и
не говорить ни единой живой душе,  кто  этот  мальчик.  Грил  пригладила
тонкие волосенки Герберта. Завтра  она  повидается  с  сестрой  -  пусть
поскорее распродаст все, чем Грил владеет. Нынешняя ночь  показала,  что
ребенка опасно оставлять во дворце. Раз уж  он  начал  плакать,  его  не
уймешь. Пора уносить его отсюда.
   Грил открыла локтем дверцу шкафа и вышла в свою  светлую  натопленную
комнату. Уже очень поздно - надо бы  поспать  хоть  несколько  часов  до
рассвета.
   Она нагнулась, чтобы  уложить  Герберта  в  сундучок,  служивший  ему
колыбелью, но тут в ее увечном запястье что-то хрустнуло, она  отпустила
ножки  ребенка,  и  он  хлопнулся  задком  на  дно  сундучка.  Удар  был
несильный, но Герберт проснулся и залился негодующим криком.
   - Тише, тише. - Перепуганная Грил снова  подхватила  его  на  руки  и
принялась качать. - Тихо, крошка Герберт, послушайся няню Грил.

***

   Таул хотел уже уйти, когда снова услышал детский плач - теперь совсем
близко. Он замер на месте и попытался определить, откуда идет звук. Плач
слышался где-то впереди, левее и чуть пониже. Таул, следя, не  покажется
ли где стража, двинулся вперед.
   Здесь, насколько он мог судить, уже не обитали придворные: на  стенах
горело меньше факелов и не было ни гобеленов, ни часовых. Вдалеке  порой
слышались шаги, но сюда они не приближались. Таул, благодарный судьбе за
эту возможность  перевести  дух,  смотрел  все  же  в  оба  и  постоянно
оглядывался назад. Тусклый свет был ему на руку - порой  он  даже  гасил
лишние факелы.
   По короткой лестнице он спуст