тюме.  Не   отрываясь   от   телефонной  трубки,   он  начал
переодеваться. Снял пиджак. В это время на  другом конце трубки  проклюнулся
секретариат,  бойкий  мужицкий  голосишко   какого-то  "выдвиженца".  Градов
солидно заговорил:
     -- Здравствуйте, у телефона профессор-орденоносец, хирург Борис Никитич
Градов. Мне  необходимо  поговорить с товарищем Калининым. Простите, дело не
терпит отлагательства. Да,  да...  Что вы сделаете, товарищ? Провентилируете
обстановку? Пожалуйста, провентилируйте ее. Да, я подожду.
     Он снял ботинки и брюки и уже принял от жены официальный костюм,  когда
услышал в трубке тверскую малокупеческую скороговорочку: Калинин.
     "Почему я раньше не замечала на правой голени у Бо этой  синей вены? --
подумала Мэри Вахтанговна, глядя на бесштанного мужа. -- Это должно быть, от
многочасового стояния на операциях".
     Градов  уверенно и  с  должной долей  почтительности, словом, как надо,
говорил с козлобородым "всероссийским  старостой", о котором в Москве ходили
слухи, что в общем-то не злодей, только охальник и трус.
     -- Мне необходимо поговорить с вами, Михаил Иванович. Убедительно прошу
принять меня прямо сегодня. Отниму у вас  не  более четверти  часа. -- Держа
трубку между  ухом и плечом, он ловкими движениями завязывал галстук. -- Да?
Чрезвычайно благодарен. Немедленно выезжаю.
     Повесив  трубку,  он  при  всех  регалиях  предстал  перед женой.  Мэри
поцеловала его, чуть отодвинулась, любуясь. Даже эти варварские ордена ему к
лицу.
     -- Я была не права, Бо, ты не потерял духовной свободы!

     К  вечеру  все окончательно  и  самым  счастливым  образом разрешилось.
Заветная фраза кремлевских владык "Можете спокойно работать, товарищ Градов"
была произнесена. На даче воцарилось веселье. Митя  гонялся за Борисом  4 по
всем комнатам, даже и не подозревая, что он только что подлежал "изъятию", а
только лишь чувствуя  праздничное возбуждение, которое охватывало этот дом в
дни полного  сбора.  В  столовой  играл патефон,  открывались бутылки. Самым
счастливым  был, разумеется, Пифагор,  который все знал. Кроме того,  и это,
может  быть,  даже  главнее:  Нина,  Нина  приехала,  любимая  сестра!  Мэри
раскраснелась, все время  награждала  носителя стойкой духовной свободы,  то
есть своего мужа, поцелуями.
     -- Наш папочка сегодня герой! Наш папочка сегодня герой!
     Борис Никитич  с  большим значением,  хотя и не  без сдержанного юмора,
повествовал об аудиенции:
     --   Вот  что   значит   быть   русским   врачом,   друзья   мои!  Член
правительства...  да-с... хм... да  еще  такого  правительства...  говорит с
тобой на равных!
     Он посмотрел внимательно на Нину. Дочь была бледна, как будто не  с Юга
приехала, а из туманного Питера. Вдруг до него дошло, что она одна.
     -- Ба, а где же Степан?
     Нина  ничего  не ответила,  но  зато  тут же выступил  вперед  донельзя
возбужденный, если не сказать сияющий от счастья, Савва Китайгородский.
     -- Вообразите,  леди и джентльмены, поезд приходит, Нина выпрыгивает из
вагона,  и я вижу, что она... она  одна, леди  и джентльмены! Я  оглядываюсь
вокруг: увы, Степана нет, он просто  не определяется в  пространстве! Я даже
влез  в  вагон  в  поисках  Степана,  но его  и там  не  было...  Он  просто
драматически отсутствовал, леди и джентльмены!
     Он  оглянулся на Нину,  и она  ему, персонально ему, ассистенту кафедры
общей хирургии, улыбнулась. Чуть-чуть рассеянная улыбка, но с явным адресом,
не просто в воздух.
     Профессор тут же улыбнулся понимающе, адресовался к Савве:
     -- И  вы  были этим отсутствием  чертовски  удручены,  мой дорогой,  не
правда ли? Встречать двух персон, а встретить лишь одну, это нелегко.
     Может,   впервые   со  времен  "дела  Фрунзе"  Борис  Никитич  был  так
замечательно оживлен, как сегодня. Он перехватил на лету своего внука Бориса
4 и посадил его к себе на колени.
     --  Надеюсь,  хотя бы  этот отпрыск, Борис  4, пойдет по стопам  деда и
станет великим русским врачом.
     -- Пойду, пойду, дед! Где твои стопы?! -- вскричал Борис 4.
     С кухни  всем присутствующим салютовал граненым стаканчиком  участковый
уполномоченный  Слабопетуховский. Агаша сновала туда-сюда с блюдами пирожков
и  холодца.  Никита,  Вероника,  Цецилия,  Кирилл,  Нина  и   Савва  --  вся
взрослеющая  к этим временам, к тридцатому году, крепнущая посреди "великого
перелома" молодежь градовского дома -- вышли на веранду покурить.
     -- Подумать только, -- пыхнул папиросой Никита. -- Старик никому ничего
не сказал и  все  устроил сам. А ведь я бы тоже мог через Блюхера... он член
ЦК...
     -- Тише, товарищи, Митя ничего не знает, -- предупредила Цецилия. -- Да
и не нужно  ему  ничего знать  о  его прошлом.  Пусть  вырастет  полноценным
советским человеком.
     Нина в этот момент метнула на нее явно грузинский взгляд,  но ничего не
сказала. Никита усмехнулся:
     -- А все-таки, Цилька и Кирка, этот случай не очень-то подходит к вашим
историческим классификациям, а?
     -- Исключения  все-таки не  опровергают  процесса как  такового,  -- со
странной для него мягкой академичностью возразил Кирилл.
     Шикарно хохотнула Вероника:
     -- Предпочитаю все же подпадать под исключения, чем под процесс!
     Агаша звала всех к столу. В доме, не взирая на все треволнения, а может
быть,   благодаря   им,   несмотря   и   на   идеологические  шероховатости,
распространялась всеобщая веселая влюбленность.
     -- Ну почему, почему мы не можем всегда жить все вместе?! -- восклицала
мама Мэри.
     И только  Нина  улыбалась  вымученной  улыбкой.  Она  еще  не приехала.
Медленно, будто поезд, проходящий через узловую станцию, проходили через нее
события последних дней:  объяснение  со  Степаном, убийство  Ладо Кахабидзе,
ночь  с  убийцей  и  самое  последнее --  короткий эпизод по  дороге с  Юга,
железнодорожное впечатление современной Анны Карениной.
     ... Поезд медленно проходил через узловую станцию Ростов -- Нахичевань,
Нина стояла в проходе своего "международного вагона",  курила. Она не  могла
оторвать взгляд от окна. В тошнотворном  свете станционных  огней перед  ней
проплывали  бесконечные вагоны-теплушки, "сорок человек, восемь  лошадей", в
которых  вывозили на Восток, на  вечное поселение, кулацкие семьи Украины  и
Кубани.
     В  крохотных окошечках под крышами вагонов  набито было  месиво  глаз и
губ, общее, бледное до желтизны лицо. Кое-где, видимо, вопреки приказу двери
были чуть приоткрыты для  притока воздуха. Оттуда неслись  проклятья, вопли,
детский  плач.  Вдруг истерично  взвизгнула  гармошка.  Неизвестно,  сколько
лошадей, но  людей  там явно  было сверх нормы.  Между составами, на  путях,
расставлена была охрана -- кургузые красноармейцы с винтовками. Иногда, ведя
собак, проходили специалисты, энкавэдэшная вохра.
     Нина не  могла оторвать взгляд от этих вагонов  смерти. И вдруг  кто-то
ответил на ее  взгляд. Из окошечка теплушки прямо на  нее,  молодую красивую
женщину   из  "международного  вагона",  смотрело  распухшее  страшное  лицо
неопределенного пола, именно общее  лицо с непересчитанным количеством глаз.
Смотрело с ненавистью и презрением.

     Антракт 5.
     Пресса.

     16  съезд  ВКП(б)  проходит  под  лозунгом:  "Пора  кончить  с   правой
оппозицией!"  Партия  очень терпеливо старалась и старается выправить  линию
сбившихся с ленинского пути товарищей. Однако лидеры правых не доказали, что
они готовы вскрыть все сделанные ими ошибки, что они безоговорочно  порывают
со  своими   ошибками,  не   оставляя  ни   малейшей   лазейки   для   своих
правооппортунистических колебаний. Статья тов. Бухарина не только не говорит
о  признании  им  ошибок,  но  дает  оснований  думать, что он  остается  на
правооппортунистической позиции. То, что сказали  на съезде вожди правых тт.
Угланов,  Томский  и  Рыков, заставляет  съезд партии  насторожиться. Партия
вправе ждать от т. Рыкова более прямых  и ясных ответов. Пропаганда и защита
правых взглядов  несовместима с принадлежностью к ВКП(б). Бывшим сторонникам
этих теорий надо доказать на деле, что они борются с правыми. Партия не Ноев
ковчег,  а боевой союз единомышленников.  Только единство  даст  возможность
победить всех врагов коммунизма.

     Досрочная  массовая   подписка  на  заем  "Пятилетку   в  четыре  года"
развернулась на заводах  и фабриках  Ленинграда. Массовая  волна  инициативы
охватила Урал.

     По  сообщению МОСПО, мясные талоны третьей декады июня за NoNo 13,  14,
15 действительны по 3 июля включительно. Срок действия мануфактурных талонов
рабочих и детских второго квартала продлен на третий квартал.

     К 25-летию восстания: мировой фильм "Броненосец "Потемкин"!

     Урожай  колхозных  полей  собрать  полностью!  Большевистским  примером
вывести за собой единоличников!

     В месячный срок сдать бумажную макулатуру!

     Японские краболовные суда хищничают в советских водах.

     Из  заключительного  слова  товарища  Сталина.  3   июля   1930   года:
"...Лидерам   правых   надо...  порвать   окончательно  со   своим  прошлым,
перевооружиться по-новому  и слиться воедино с ЦК нашей партии и  его борьбе
за большевистские  темпы  развития, в его  борьбе с  правым  уклоном. Других
средств нет. Сумеют это сделать бывшие лидеры правой оппозиции -- хорошо. Не
сумеют -- пусть пеняют на себя".  (Продолжительные аплодисменты  всего зала.
Все встают и поют "Интернационал")

     Ко   всем  строителям  дирижабля  "Правда",  всем  группам  содействия,
редакциям  газет.  Просим  сообщить,  сколько собрано  средств, и  перевести
собранные средства на текущий счет дирижабля "Правда".
     ...Текстильщик  Иванов  внес  25  рублей  золотом.   "Посылаю  вам  для
пролетарской  казны.  Долго  их хранил, хотел сделать себе зубы, да вижу, не
время.  Предлагаю открыть сбор золотых вещей. У каждого найдется что-нибудь.
С тов. приветом, Иванов".
     ...Журналисты,  отдыхающие в сочинском доме отдыха,  и работники печати
вместо венка на могилу Тараса Кострова вносят в фонд дирижабля 420 рублей.
     ...К 27 сентября поступило 193 452 р.  97  коп., 3000 итальянских  лир,
150  рупий,  7  германских марок,  4  золотых  кольца и разные ценные  вещи.
"Правда" будет реять над советской землей!

     Ударными обозами хлеба покрыть сентябрьский недобор!
     Сильнее   огонь   по   кулаку   и   правым   оппортунистам,  тормозящим
коллективизацию!
     Шире и  крепче опереться на инициативы масс в борьбе за  новые миллионы
колхозников!
     Мы,  декхане-единоличники  кишлака  Зариент  убеждаемся в  преимуществе
колхозов и вступаем в колхоз имени Сталина!

     Интерес к дирижаблестроению огромен!

     С мест.  Под  маской анонимок. Прения  по  докладу об  итогах  съезда в
Институте им. Плеханова как будто  обнаружили согласие с генеральной  линией
партии...  а  между  тем  значительное количество анонимно поданных  записок
свидетельствует  о  наличии  среди участников собрания ряда  товарищей,  или
несогласных  с  решениями  съезда,  или  сомневающихся  в  их  правильности.
Некоторые авторы анонимок издевательски указывают на то, что коллективизация
провалилась.
     ...При проработке решений 16 съезда партии ячейке Московского института
народного  хозяйства  им. Плеханова  необходимо заострить внимание  на факте
наличия примиренческих настроений у части  партийцев и дать  им  решительный
отпор.

     По-боевому убирать и заготовлять!
     Привлечь  к  строжайшей  ответственности   виновников  порчи  огородной
продукции!
     Подсудимые есть, почему их не судят?
     Мобилизовать  в  двухнедельный срок 30  писателей, включив их в  состав
ударных   бригад!   Ликвидировать   отставание  литературы   от   требований
социалистического строительства!

     Новости дня.  В Анапе начался  процесс над  кооперативными вредителями.
Первые  закрытые  распределители  в Ленинграде.  Обнаружены  большие  залежи
свинца.  В  Салинабаде   состоялся  процесс  над  работником   Автопромторга
Кубицким,  избившим  шофера-таджика. Общественность  с  негодованием осудила
этот ярко выраженный случай великодержавного шовинизма.

     На решающем этапе ликвидации кулачества.
     ...Пока вопрос  "кто кого"  не решен и  классовая борьба в нашей стране
продолжает  обостряться.  Мелкотоварное   производство   ежедневно  ежечасно
рождает капитализм.
     ...На  основе сплошной коллективизации мы наносим жестокий удар кулаку,
особенно  в зерновых районах. Под  колесницей  победоносного  социализма  он
напрягает  последние отчаянные усилия, пытается увлечь за собой  середняка и
бедняка  и  даже отдельные  слои городского  пролетариата. Задача ликвидации
кулачества как класса есть наша центральная задача.

     Организация  ГПУ  в  Москве ликвидировала две новые группировки "бывших
людей". Одна  из  них возглавлялась  типичным кулацким идеологом профессором
Кондратьевым.   Рядом  существовала  оформленная  группа   меньшевистских  и
меньшинствующих интеллигентов -- Громана, Базарова, Суханова и др.

     За  рубежом.  Подозрительные  перелеты  польских  самолетов.  Восстание
туземцев в Индокитае. Оживление деятельности белогвардейцев в Харбине. Лидер
германских  фашистов Гитлер проводит переговоры с промышленными  магнатами в
Рурской области.

     ОГПУ  раскрыта  вредительская  и  шпионская   организация  в  снабжении
населения  важнейшими  продуктами  питания,  имевшая целью создать  в стране
голод и вызвать недовольство среди широких масс рабочих и этим содействовать
свержению диктатуры пролетариата. Вредительством  были  охвачены:  Союзмясо,
Союзрыба, Союзконсерв, Союзплодовощ и соответствующие звенья Наркомторга.
     Из  показаний  проф.   Рязанцева  (бывшего  помещика  и  интендантского
генерала): "Я  считал,  что  основным классом,  носителем  культуры является
буржуазия"...
     Проф. Каратыгин  (бывший  редактор  кадетской газеты): "Характерным для
нас  являлось  неверие в восстановление хозяйства  страны советской властью,
отрицание   коллективизации,   установка   на   индивидуальное    хозяйство,
необходимость  сохранения   частнокапиталистических  отношений...  За   свою
вредительскую  работу в холодильном деле я получил от  Рязанцева всего  2500
рублей..."
     Левандовский (завотделом сбыта и распределения Союзмяса):  "Мы  хотели,
чтобы  государство  ушло  из  мясного  дела,  передав  этот  рынок  частному
капиталу..."

     Отклики в стране на разоблачение вредительской группы.
     Беспощадно  раздавить вредительскую  гадину!  Привет  стражу  революции
ОГПУ! Больше бдительности!
     Трудящиеся  отвечают на  вредительство  в  пищевой  промышленности  еще
большим  сплочением вокруг большевистской  партии, обязательствами  с честью
вступить  в третий, решающий  год пятилетки.  На  места одиночек  вредителей
рабочий   класс   выдвинет   в   аппарат   сотни  и   тысячи   организаторов
социалистического строительства.
     Металлисты   электрозавода   требуют  беспощадного   приговора.  Амовцы
приветствуют ОГПУ  --  меч  пролетарской  диктатуры. Мы  требуем применить к
вредителям высшую меру наказания -- расстрел!
     Демьян  Бедный:  "ГПУ  во  вчерашней публикации  разоблачило махинации.
Вредители  проиграли  войну.  Они   --  в  плену!  Контрреволюция  движется,
движется! Мы у власти! Гопля!  Уже тянулась к власти интеллигентская жидица,
кондратьевско-громанская сопля! Просчитались, однако же, стервы!  Подвели их
мясные консервы!"
     К стенке! Требуем возмездия агентам международной буржуазии!

     Коллегия   ОГПУ,  рассмотрев   по  поручению   ЦИК   Советов   рабочих,
крестьянских  и  красноармейских  депутатов  и   Совнаркома   СССР  дело   о
контрреволюционной организации в области снабжения, постановила:
     Рязанцева,  Коротыгина,   Карпенко,  Эстрина,  Дардыка,  Левандовского,
Войлощикова,  Купчина, Нигзбурга, Быковского, Соколова... (всего 48 человек)
как  активных  участников вредительской  организации  и непримиримых  врагов
советской власти -- РАССТРЕЛЯТЬ.
     Приговор приведен в исполнение.
     Председатель ОГПУ Менжинский.

     Антракт 6.
     Шум дуба.

     Среди многочисленных  деревьев Нескучного  сада, что над Москвой-рекой,
чуть  на  отшибе, на склоне  пологого  холма  стоял  восьмидесятилетний дуб.
Верхние  его  ветки  шумели:  "Буташевич,  Буташевич!",  средние   и  нижние
подпевали: "Петра-шевский, Петра-шевский!", клесты в ветвях свистали: "Дост!
Дост!"
     В отличие от других деревьев, это зародилось в  основательном удалении,
в  сотнях  верст к северу,  во влажном устье  короткой, но полноводной реки.
После разгона  кружка зародившийся дуб,  почти бестелесный, еще долгое время
лежал у протоки, в которой отражались  дворцы, и мосты, и шпили, и облака, и
сам, почти еще несуществующий, совершенно невидимый будущий дуб, воплотивший
идею разогнанного либерального кружка. Как-то раз, однако, разыгрался шторм,
прополыхала  гроза,  мощными  турбуленциями  зародившийся дуб, или даже идея
дуба,  поднят был в несущийся к югу поток воздуха,  летел среди других идей,
частиц,  спор  и вытянутых из болот мелких  лягушек, пока не  упал на  склон
пологого холма в Нескучном саду старой столицы.
     Случилось это теплой и  влажной ночью, в небе боролись южное и северное
начала,  вдруг  все  озарялось,  высвечивались  колонны  круглой  беседки, в
которой дерзкая парочка предавалась любви, стволы, рябь пруда и кочковатость
реки.  Зародившийся  дуб,  или просто идея дуба, цеплялся  за родное, кем-то
родным недавно взрыхленное,  пахучее,  черное под ливнем, и рыхлое и  липкое
вещество и патетически боялся: неужели не привьюсь? Привился.
     Привился, и вот восемьдесят лет спустя,  в тысяча  девятьсот тридцатом,
он  стоит,  хорохорится  под  ветром,  занят,  как все  окружающие,  обычным
древесным  делом, в основном фотосинтезом,  от него  уже, согласно  недавним
изысканиям, все остальное. Но в ветвях или меж ветвей все еще живет память о
кружке, вернее, расплывчатые идеи кружка, гулкое сбрасывание кожаных галош в
передней, обмен литературой,  взглядами, "Письмо Белинского Гоголю",  Федор,
душа  моя, прочтите вслух, головоломки  допросов, барабанный  бой фальшивого
расстрела.
     Однажды под вечер в беседке оказалась парочка,  мужчина лет под сорок и
юная дева. Как и его  белый противник, красный командир Блюхер был влюблен в
адъютантшу   штаба.  Головка  ее  лежала  на  его  широком  кожаном   плече,
трогательный носик рядом с маршальской звездой, а он смотрел на ветви дуба и
думал:  надо  что-то делать,  может быть, именно сейчас, может  быть,  скоро
будет  уже  поздно,  пойти на риск,  войти в историю спасителем революции...
Неплохо  думает,  размышлял  дуб, посылая  ободряющие  волны.  Думай дальше.
Технически  все сделать не  сложно, продолжал свою думу  Василий. Приехать в
следующий  раз  из Хабаровска с  укомплектованной  группой  охраны,  войти в
Кремль,   арестовать  мерзавцев,   а  особенно  главного,  рыжего  таракана,
выступить по радио, попросить  всех  оставаться  на  своих местах,  отменить
коллективизацию, вернуть нэп, предотвратить надвигающийся голод.
     Предательская  сырость шла  со стороны реки. Страх плотным  свалявшимся
облаком  медленно   двигался   от  центра  города,   будто  выхлоп  тепловой
электростанции. Дуб старался отгонять внимание командарма от этих угнетающих
подробностей,   пел  свое:  "Буташе-е-е-вич,  Петраше-е-е-е-вский",  свистал
клестами: "Дост!  Дост!"... Струйки  уныния, однако,  проникали  под кожаную
сбрую, тревожили и звезду, и трогательный носик. Шансов на успех такого дела
мало,  все-таки  ничтожно  мало. Идти  на  операцию без  союзников в  центре
немыслимо,  искать  сейчас  союзников  значит   провал:  ищейки  Менжинского
повсюду. То, что убьют, неважно, важно, что в историю войдешь не спасителем,
а предателем революции.
     По пустынной  аллее Нескучного сада к беседке под дубо