ами, симметрично размещенными по всей  его  внутренней
поверхности. Каждое из солнц посылало широкий веер лучей на  противоположную
сторону миру.  "Любопытно,  -  подумал  Нортон,  -  предусмотрена  ли  здесь
возможность попеременного их выключения, чередования света  и  тьмы  или  на
Раме отныне воцарился вечный день?!
   Он слишком пристально вглядывался в полосы слепящего света,  глаза  опять
начали слезиться, и появился повод, не упрекая себя, прикрыть  их  снова.  И
только тогда, почти оправившись  от  первоначального  зрительного  шока,  он
задал себе самый серьезный вопрос:
   Кто включил - что включило эти огни?
   Все проверки, даже самые тонкие, доказывали, что этот  мир  стерилен.  Но
вот  произошло  нечто,  никак  не  объяснимое  действием  естественных  сил.
Допустим, жизни здесь действительно нет - значит ли это, что  нет  сознания?
Роботы могли проспать миллионы лет - и проснуться. А может,  взрыв  света  -
незапрограммированная. случайная конвульсия,  последний  предсмертный  вздох
машин, ответивших на обум на близость новой  звезды,  и  вскоре  Рама  вновь
впадет в спячку, на этот раз навсегда?
   Однако Нортон и сам не верил, что объяснение столь примитивно  и  просто.
Какие-то кусочки мозаичной головоломки начали вставать  на  свои  места,  но
многих, слишком многих еще недоставало. Как понять,  к  примеру,  отсутствие
всяких признаков старения, печать новизны на всем вокруг, словно Рама только
вчера сошел со стапелей?..
   Прежде всего следовало выработать какую-то систему координат.  Перед  ним
лежало величайшее замкнутое пространство, какое когда-либо видел человек, и,
чтобы не затеряться в нем, нужен был хотя бы умозрительный план.
   Рассчитывать на помощь едва ощутимого притяжения не  приходилось:  Нортон
мог представить себе "верх" и "низ"  почти  в  любом  желаемом  направлении.
Однако иные из представлений оказывались психологически  опасными,  и,  едва
они приходили на ум, он должен был стремительно гнать их прочь.
   Все безопаснее было бы вообразить себе, что они находятся в  данной  чаше
исполинского колодца шестнадцати километров в ширину и пятидесяти в глубину.
Такой угол зрения имел то преимущество, что начисто устранял страх  падения,
но в то же время не был лишен серьезных недостатков.
   Удавалось как-то уговорить себя, что разбросанные там и  сям  "городам  и
"поселки",  по-разному  окрашенные  и  устроенные,  надежно  прикреплены   к
нависающим со всех сторон стенам. Сложные  сооружения,  едва  различимые  на
куполе над головой, смущали Нортона, в сущности, не больше, чем какая-нибудь
подвесная люстра в одном из гигантских концертных залов Земли. По-настоящему
неприемлемым оставалось лишь Цилиндрическое море.
   Вот оно - лента воды, опоясывающая  шахту  колодца  и  сцепленная  с  ней
непонятно как... И ведь нет даже тени сомнения, что это вода,  именно  вода,
ярко-синяя, с искристыми блестками недотаявших  льдин.  Однако  вертикальное
море, образующее полный  круг  на  двадцатикилометровой  высоте,  -  зрелище
настолько поразительное, что, спустя какой-то миг, пришлось искать ему  иное
объяснение.
   Нортон  решил  мысленно  повернуть  картину  на  девяносто  градусов.   В
мгновение ока глубокий колодец превратится  в  длинный  перекрытый  с  обоих
концов тоннель. "Вниз" - это теперь означало, разумеется, вниз  по  трапу  и
лестнице, по которым он только что поднялся; теперь, под таким углом зрения,
Нортон,  пожалуй,  мог  по  достоинству  оценить  замысел   архитекторов   -
создателей этого мира.
   Он  приник  к  поверхности  изогнутого  шестнадцатикилометрового   утеса,
верхняя половина которого нависла над головой, постепенно смыкаясь с арочным
сводом, перевоплотившимся  ныне  в  небо.  Из-под  ног  уходил  трап,  через
полкилометра  с  лишним  обрывавшийся  на   первом   уступе-террасе.   Затем
начиналась лестница, вначале тоже почти вертикальная, но по мере  нарастания
гравитации все менее и менее крутая; пять разрывов дуги - пять  площадок,  и
наконец  где-то  вдали  она  достигала  равнины.  На  протяжении   двух-трех
километров различались отдельные ступени, потом  они  сливались  в  сплошную
полосу.
   Устремленная вниз лестница была столь грандиозна, что оценить истинную ее
протяженность оказывалось выше сил человеческих. Нортону  случилось  однажды
облететь вокруг Эвереста, и его  поразили  тогда  размеры  горы.  Сейчас  он
напомнил себе, что по высоте лестница соперничает с Гималаями, но  сравнение
оказалось лишенным смысла.
   И уж вовсе ни в какое сравнение с  чем-либо  земным  не  шли  две  другие
лестницы, Бета и Гамма, уходящие вкось в небо и  изгибающиеся  над  головой.
Нортон уже вполне набрался храбрости для того,  чтобы,  слегка  откинувшись,
бросить взгляд в ту сторону - ровно на миг.  И  тут  же  постарался  стереть
увиденное из памяти.
   Со временем, разумеется, эти  страхи  поблекнут.  Чудеса  Рамы  с  лихвой
искупят несколько кошмарных минут, по крайней мере для людей,  встречавшихся
лицом к лицу с космосом.  Может,  те,  кто  никогда  не  покидал  Земли,  не
оставался наедине со звездами, и не сумели бы вынести  такого  зрелища.  "Но
если хоть одна живая душа способна приноровиться  к  нему,  -  заметил  себе
Нортон с мрачной  решимостью,  -  то  пусть  это  будут  капитан  и  команда
"Индевора"..." Он посмотрел на свой хронометр. Пауза  длилась  максимум  две
минуты, а показалось - полжизни. Перед тем как войти в  воздушный  шлюз,  он
окинул перспективу еще одним беглым взглядом.
   За какие-то пять истекших минут она снова изменилась - с моря  поднимался
туман. Прозрачные белые столбы резко кренились в направлении вращения  Рамы,
чтобы  через  несколько  сот  метров  расплыться,  закрутившись  в   смерчи:
устремившийся вверх воздух пытался  погасить  избыточную  скорость.  Пассаты
Цилиндрического  моря  принялись  рисовать  свои  автографы  в   его   небе;
надвигался первый за неисчислимые столетия тропический шторм.

Глава 19
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ С МЕРКУРИЯ

   Впервые за несколько недель Комитет по проблемам Рамы прибыл на заседание
- очно и заочно - в полном составе. Профессора  Соломонса  извлекли  со  дна
Тихого океана, где он изучал добычу руды в  глубоководных  шахтах.  И  вновь
объявился  -  в  стереоварианте  -  доктор  Тейлор.  Удивляться   этому   не
приходилось:  ведь  события  возродили  надежды  найти  на  Раме  что-нибудь
посенсационнее мертвых технических безделушек.
   Председатель, в сущности, не сомневался, что Карлайл Перера сегодня будет
еще более непререкаем и  напорист,  чем  обычно,  -  еще  бы,  его  прогнозы
раманских ураганов  подтвердились!  Но  к  великому  удивлению  собравшихся,
Перера вел себя исключительно тихо и принимал поздравления  коллег  с  видом
настолько близким к смущению, насколько это вообще было для него невозможно.
   По правде сказать, экзобиолог  чувствовал  себя  глубоко  униженным.  Тот
факт, что Цилиндрическое море вскроется, и  весьма  эффектно,  представлялся
теперь еще более непреложным, чем  ураганные  ветры,  -  а  он  это  начисто
проморгал. Сообразить, что нагретый воздух поднимется вверх, и  забыть,  что
лед, превратившись в воду, уменьшится в объеме, - подобным подвигом вряд  ли
стоило гордиться.
   Впрочем, доктору Перере не требовалось много времени, чтобы обрести  свою
привычную самоуверенность. Но когда председатель  предоставил  ему  слово  и
спросил, какие еще климатические перемены  ожидаются  в  ближайшем  будущем,
Перера заговорил, взвешивая каждое слово.
   - Следует помнить, - заявил он, - что метеорология мира столь необычного,
как Рама, способна преподнести нам немного новых сюрпризов. Однако, если мои
вычисления верны,  штормов  больше  не  будет,  и  условия  стабилизируются.
Температура будет повышаться вплоть до перигелия, а возможно, и  дольше,  но
это не должно беспокоить нас, поскольку "Индевору" задолго до того  придется
уйти...
   - Значит, люди вскоре смогут вернуться внутрь?
   - Мм.., вероятно. Через двое суток узнаем наверняка.
   - Возвращение совершенно необходимо, - вмешался  представитель  Меркурия.
Мы должны выведать о Раме все, что только  возможно.  Ситуация  кардинальным
образом изменилась...
   - Кажется, мы догадываемся, что именно вы имеете в  виду,  тем  не  менее
соблаговольте пояснить...
   - С удовольствием. До сих пор мы полагали, что Рама необитаем или точнее,
никем не контролируется. Но теперь мы не вправе более себя обманывать,  даже
если на борту нет  живых  существ  как  таковых,  кораблем  могут  управлять
роботы,  запрограммированные  для  выполнения  определенной  миссии,  и,  не
исключено, весьма неблагоприятной для нас.
   Поднялся хор протестующих голосов, и председателю пришлось поднять  руку,
чтобы восстановить порядок.
   - Позвольте  его  превосходительству  закончить!  -  провозгласил  он.  -
Нравится нам эта идея или нет, но отнестись к ней следует серьезно...
   - При всем моем уважении к делегату Меркурия, -  произнес  Конрад  Тейлор
тоном крайнего пренебрежения, - мы  можем  смело  отмести  все  и  всяческие
домыслы о злокозненной  интервенции.  Существа,  столь  цивилизованные,  как
рамане, должны иметь соответственно развитую мораль.
   В противном случае они давно уничтожили бы сами  себя,  как  мы  едва  не
уничтожили себя в XX веке. Я с полной ясностью доказал это положение в своей
недавно  вышедшей  книге  "Характеры  и  космос".   Надеюсь,   вы   получили
дарственный экземпляр?..
   - Получил, благодарю  Вас,  хотя  к  сожалению,  перегруженность  другими
делами не позволила мне пока продвинуться дальше предисловия. Тем не менее я
вполне знаком с общей концепцией. У нас, к  примеру,  может  вовсе  не  быть
злокозненных намерений по отношению к  муравейнику.  Ну,  а  если  мы  хотим
построить дом как раз на том же месте?..
   - Но это ничуть не  лучше  ящика  Пандоры?  Это  уж,  простите,  какая-то
межзвездная ксенофобия!..
   -  Господа,  господа!  Так  мы  с   вами   ничего   не   добьемся.   Ваше
превосходительство, вы можете продолжать...
   И  председатель  сквозь  триста  восемьдесят  тысяч  километров   пустоты
устремил гневный взгляд на Тейлора;  тот  неохотно  стих,  подобно  вулкану,
выжидающему своего часа.
   -  Спасибо,  -  поблагодарил  меркурианин.  -  Угроза,  быть   может,   и
маловероятна, но там, где на карту поставлено будущее  человечества,  мы  не
вправе допускать никакого риска. И, да будет  мне  дозволено  сказать,  нас,
меркуриан, это касается в особенности, У нас оснований для тревоги, пожалуй,
больше, чем у кого-либо другого.
   Доктор Тейлор отчетливо фыркнул, за что опять удостоился гневного взгляда
с Луны.
   - Почему же больше? - спросил председатель. - А остальные  планеты  разве
не в счет?
   - Рассмотрим ситуацию в динамическом  развитии.  Рама  уже  пересек  нашу
орбиту.  Предполагается,  что  он  обогнет  Солнце  и  вновь  устремится   в
пространство.  Но  это  только  предполагается,  а  что,   если   он   решит
притормозить? Если тормозной маневр намечен, то произойдет он  в  перигелии,
примерно через тридцать дней. Ученые моей  планеты  сообщили  мне,  что  при
соответствующем  применении  скорости  Рама  выйдет  на  круговую  орбиту  в
двадцати пяти миллионах километров от Солнца. Заняв такую позицию, он  будет
господствовать над всей Солнечной системой.
   Довольно долго никто, даже Конрад Тейлор, не  проронил  ни  слова.  Члены
комитета  предались  тяжким  думам  об  этом  несносном  племени  меркуриан,
достойно представленном здесь  их  полномочным  послом,  Большинством  людей
Меркурий мыслился довольно точной копией ада - до сих пор, во всяком случае,
никто не встречал чего-нибудь  похлеще.  Однако  сами  меркуриане  гордились
своей причудливой планетой с  ее  днями,  более  долгими,  чем  годы,  с  ее
двойными восходами и закатами и реками расплавленного металла. В сравнении с
Меркурием Луна и Марс казались  совершенной  обыденщиной.  Разве  только  на
Венере /если высадка там вообще когда-нибудь  произойдет/  встретит  человек
окружение более враждебное, чем природа Меркурия.
   И тем не менее эта планета во многих отношениях была ключом  к  Солнечной
системе. Ретроспективно такая оценка представлялась вполне  очевидной,  хотя
прошло уже почти сто лет космической эры, прежде чем люди уяснили себе  это.
Зато впоследствии меркуриане никому не позволяли забыть о своем могуществе.
   Задолго до того, как человек добрался до Меркурия, разительная  плотность
этой планеты наводила на мысль  о  присутствии  там  тяжелых  элементов,  но
реально разведенные богатства повергли человечество в изумление и на  тысячу
лет  отогнали  призрак  истощения  залежей  металлов,  жизненно  важных  для
цивилизации, И подумать только, что эти  сокровища  облюбовали  себе  место,
наилучшее из всех возможных, там, куда  Солнце  посылает  энергию  вдесятеро
щедрее, чем на стылую Землю!
   Неограниченное потребление энергии - неограниченное производство металла.
Таков был Меркурий. Его гигантские магнитные  катапульты  могли  перебросить
добытую руду в  любую  точку  Солнечной  системы.  Предметом  меркурианского
экспорта являлась и энергия в форме искусственных трансурановых изотопов или
просто в виде излучения. Предполагалось, например,  установить  на  Меркурии
лазеры, чтобы в один прекрасный день растопить льды Юпитера, но эту идею  не
очень-то  приветствовали  на  других  мирах,  Технику,  способную  подогреть
Юпитер,  слишком  легко  было  бы  использовать  для  прямого  межпланетного
шантажа.
   То, что люди не постеснялись высказать  подобные  опасения,  красноречиво
свидетельствовало об  истинном  отношении  человечества  к  меркурианам.  Их
уважали за выносливость и инженерное  искусство,  восхищались  упорством,  с
каким они завоевывали свой грозный мир. Но их не любили и тем  более  им  не
слишком доверяли.
   И в то же время понять точку зрения меркуриан было бы в общем не  сложно.
Жители других планет шутили, что меркуриане подчас ведут  себя  так,  словно
Солнце - их личная собственность. Они связали себя с  Солнцем  своеобразными
отношениями любви-ненависти: так  викинги  были  некогда  связаны  с  морем,
непальцы с Гималаями, эскимосы с тундрой. Они  испытали  бы  истинное  горе,
если бы что-то стало между ними и могущественной силой,  которая  повелевала
их жизнью и направляла ее, В конце концов молчание нарушил не кто иной,  как
сам председатель. Он все еще не забыл  горячего  солнца  Индии,  так  что  о
солнце Меркурия не мог и подумать без дрожи.  Правда,  он  считал  меркуриан
неотесанными техническими варварами, но к  их  заявлениям  всегда  относился
всерьез.
   - На мой взгляд, господин посол, ваши доводы достаточно вески, - вдумчиво
сказал он. - Есть у вас какие-нибудь конкретные предложения?
   - Да, сэр, Прежде чем  мы  решим,  что  следует  предпринять,  мы  должны
собрать факты. Мы знаем  географию  Рамы,  -  если  применять  этот  спорный
термин,  -  но  не  имеем  ни  малейшего  представления   о   конструктивных
возможностях корабля. И главным из всех вопросов представляется  один;  есть
ли на Раме двигатель? Может ли он изменить орбиту? Хотелось бы слышать,  что
думает по этому поводу доктор Перера?
   - Я немало размышлял на этот  счет,  -  ответил  экзобиолог,  -  Конечно,
начальное ускорение Раме придало какое-то двигательное устройство,  но  ведь
оно могло действовать и извне. Что касается бортовых двигателей,  то  мы  не
обнаружили ничего похожего на них. С уверенностью можно сказать, что там нет
и следа ракетных дюз или чего-нибудь хотя бы отдаленно их напоминающего...
   - Дюзы нетрудно замаскировать...
   - Верно, только зачем? И потом, где баки с  горючим,  где  энергетические
установки? Корпус  сплошной  -  мы  обследовали  его  сейсмически.  Пустоты,
обнаруженные в северном торце,  полностью  совпадают  с  системой  воздушных
шлюзов.
   Значит, остается южный торец, куда капитан Нортон не сумел пока добраться
из-за десятикилометровой водной преграды. Вы видели  фотографии  -  там,  на
юге, расположено множество странных механизмов и сооружений. Что это  такое,
можно только гадать.
   Но я твердо уверен только в  одном.  Если  на  Раме  есть  двигатель,  то
основан он на принципе, нам  пока  совершенно  неизвестном.  Может,  раманам
удалось сконструировать мифический гипердвигатель, о  котором  люди  мечтают
вот уже двести лет...
   - Следовательно, это не исключается?
   - Ну, разумеется, нет! Если нам удалось доказать, что на Раме  установлен
гипердвигатель - даже если  бы  мы  совсем  не  разобрались  в  способе  его
действия, - это было бы открытием величайшего значения. По крайней  мере  мы
установили бы, что гипердвигатель принципиально возможен...
   - Но что это за штука - гипердвигатель?  -  уныло  спросил  представитель
Земли.
   - Любой двигатель, сэр Роберт, любой космический двигатель, созданный  не
на принципе реактивной  тяги.  Антигравитационный,  например,  если  таковой
существует. В настоящее время мы даже не представляем себе, в какой  области
науки искать такое устройство, и большинство ученых считают, что его  вообще
не найти...
   - Разумеется, не найти, - вмешался профессор Дэвидсон. - Это  установлено
еще Ньютоном.  Каждому  действию  равно  противодействие,  Гипердвигатель  -
чепуха. Поверьте моему слову...
   - Не исключено, что вы правы, - откликнулся Перера с необычной  для  себя
вежливостью. - Но если на Раме нет гипердвигателя,  то  и  никакого  другого
двигателя тоже нет. Там просто не  хватит  места  для  традиционных  силовых
установок с их необъятными топливными баками.
   - Трудно себе представить, что целый мир можно разгонять и  тормозить,  -
заявил Деннис Соломоне. - А что при этом произойдет со всем его  содержимым?
Каждый предмет придется привинчивать к полу. Слишком неудобно.
   - Видите ли, ускорение может быть совсем небольшим, Непонятно одно -  что
станет с Цилиндрическим морем. Как прикажете удержать на месте массу воды?
   Перера неожиданно запнулся на полуслове, глаза его остекленели. Казалось,
его вот-вот хватит апоплексический удар. Коллеги встревоженно уставились  на
него, но ученый  также  внезапно  оправился,  грохнул  кулаком  по  столу  и
воскликнул:
   - Ну, конечно! Вот вам и объяснение! Южный утес - теперь все понятно!..
   - Только не мне, - проворчал представитель  Луны,  выражая,  по-видимому,
мнение всех присутствующих дипломатов.
   - Взгляните на Раму в продольном сечении, - возбужденно продолжал Перера,
развертывая чертеж. - Есть у вас такие схемы? Цилиндрическое  море  замкнуто
между двумя  утесами,  опоясывающими  его  поверхность  вкруговую.  Утес  на
северном берегу поднимается  в  высоту  всего  на  пятьдесят  метров.  А  на
противоположном, южном берегу - без малого  на  полкилометра.  Во  имя  чего
такая огромная разница? До сих пор по этому поводу никто не высказал никакой
разумной гипотезы.
   Но допустим, что Рама действительно способен набирать скорость,  двигаясь
северным концом вперед. Вода устремится назад, уровень ее  у  южного  берега
поднимется, быть может, на сотни метров. Отсюда и утес. Ну-ка прикинем...
   Перера  принялся  яростно  царапать  карандашом  по  бумаге.  Пауза  была
удивительно короткой - спустя двадцать секунд он поднял глаза с улыбкой.
   - Зная высоту обоих утесов, можно вычислить  максимальное  ускорение,  на
какое рассчитан Рама. Если оно будет больше двух процентов, море выплеснется
на южный континент.
   - Одна пятидесятая д? Не слишком много...
   - Напротив,  очень  много,  если  принять  во  внимание  массу  в  десять
миллионов мегатонн.  И  в  то  же  время  достаточно  для  маневрирования  в
Космосе...
   - Большое спасибо, доктор Перера, - заявил представитель Меркурия.  -  Вы
дали нам немалую пищу для  размышлений.  Господин  председатель,  нельзя  ли
внушить капитану Нортону, что  нам  представляется  необходимым  обследовать
район Южного полюса?
   - Он делает