метила, что  "аудитория
примолкла.
   Царица  разместилась  на  середине  стены,  ухватившись  всеми  восемью
щупальцами  за  шипы,  и  выставила  кремового  цвета  брюшко.  Работая  в
госпитале, Николь сумела хорошо разобраться в анатомии октопауков,  однако
ей даже не представлялось, что мягкие  ткани  живота  можно  растянуть  до
такой степени. На  глазах  Николь  царица  начала  медленно  раскачиваться
вперед и назад, чуть прижимаясь к стене при каждом  движении.  Пятнами  на
теле играли эмоции; когда они достигли максимальной яркости, гейзер густой
и вязкой зеленовато-черной жидкости вырвался из-под  тела  царицы,  в  нем
можно  было  заметить  белые  предметы  различного  размера.  Николь  была
ошеломлена. Внизу с дюжину октопауков на каждой стороне бассейна  поспешно
отправляли яйца и жидкость с пола в канал. Еще восемь октопауков  выливали
в него содержимое огромных контейнеров. Жижа отливала кровью октопауков, в
ней виднелись  яйца.  Менее  чем  через  минуту  вся  жидкость  исчезла  в
отверстии под мостиком справа.
   Царица еще не успела переменить позу,  но  пруд  внизу  уже  наполнился
чистой водой, и все линзы вновь обратились к царице. Николь  с  удивлением
увидела, насколько  уменьшилась  октопаучиха.  Судя  по  ее  виду,  царица
потеряла половину  веса  тела  в  долю  секунды,  когда  яйца  и  жидкость
изливались из ее тела. Кровотечение еще не прекратилось; два октопаука уже
карабкались вверх по стене, чтобы помочь ей. Синий Доктор постучала Николь
по плечу, намекая, что пора уходить.


   Оставшись одна в небольшой палате госпиталя октопауков,  Николь  заново
вспоминала сцену кладки. Она не ожидала, что событие настолько потрясет ее
эмоционально. Николь едва слушала пояснения Синего Доктора; в  контейнерах
находились крошечные животные,  предназначенные  для  уничтожения  заранее
намеченных  типов  эмбрионов.  Таким  образом,  говорила  она,   октопауки
контролировали точный состав следующего поколения, а именно: число  цариц,
наполненных, москитоморфов и всех прочих вариаций.
   Как мать Николь с трудом, но могла  понять,  каково  было  октопаучихе.
Каким-то непонятным образом она ощущала глубокое родство с этим гигантским
созданием, забравшимся по шипам на стенку. Во время кладки челюсти  Николь
стиснулись, она вспомнила боль и муки ее собственных шести родов. "Неужели
сам процесс  родов,  -  подумала  Николь,  -  чем-то  объединяет  существ,
испытавших их!"
   Она вспомнила давно забытый разговор на Раме II. После рождения Кэти  и
Симоны она попыталась  объяснить  Майклу  О'Тулу,  каково  женщине  рожать
ребенка. После  многочасовой  беседы  Николь  заключила,  что  о  подобном
испытании невозможно адекватно рассказать другому человеку. "Мир  разделен
на две группы, - говорила она О'Тулу. - Те, кто знает по себе,  что  такое
роды, и те, кто не знает этого". Теперь, спустя десятилетия, оказавшись  в
миллиардах километрах от того места, она решила  внести  поправку  в  свое
собственное   наблюдение.    "Женщина-мать    скорее    поймет    рожающую
инопланетянку, чем их мужья договорятся друг с другом".
   Обдумывая  сценку,  свидетельницей  которой  она  явилась,   Николь   с
удивлением обнаружила, насколько ей хочется пообщаться с царицей,  узнать,
о чем думают октопаучихи до и во время кладки. Неужели и царица среди боли
и изумления ощущала эпифаническую [просветление, близкое  к  видению  Бога
(греч.)]  ясность,  видела  собственных  отпрысков,  бесконечной  цепью  в
будущем продолжающих чудесный цикл жизни? Неужели, завершив кладку, и  она
обрела глубокий покой, душевный мир, понятный всеми живому?
   Николь понимала, что такая беседа с царицей никогда не произойдет.  Она
вновь закрыла  глаза,  пытаясь  в  точности  вспомнить  цветовые  вспышки,
которые видела на теле царицы до и после события. "Что говорили октопаукам
эти яркие пятна, о чувствах царицы? Или  они  каким-то  образом  умеют,  -
гадала Николь, - богатыми красками поведать сложные чувства, даже  экстаз,
- лучше, чем это делают люди своим ограниченным звуковым языком?"
   Ответов не было. Николь знала, что у нее есть дела  за  пределами  этой
палаты, но не хотела расставаться с уединением. Ей было жаль,  оторвавшись
от возвышенных чувств, обращаться к повседневной рутине.
   И все же восторг уступал место глубокому одиночеству. На  первых  порах
Николь не  сумела  связать  это  чувство  непосредственно  с  внушительным
зрелищем. Впрочем, она вполне понимала, что  хочет  поговорить  с  другом,
лучше всего с Ричардом, - разделить с кем-то  свои  переживания.  И  вдруг
вспомнила  несколько  строчек  из  поэмы  Бениты  Гарсиа.   Открыв   своей
портативный компьютер, она быстро отыскала все стихотворение.

   Во времена раздумий или боли,
   Когда меня гнетет груз прошлых лет,
   Я вкруг себя гляжу, разыскивая взглядом
   Те души близкие, что знают неведомое мне,
   Те души, что имеют силу перенесть несчастья,
   От которых я плачу, содрогаюсь и тоскую...
   Они мне говорят: так жить нельзя.
   Уму не подобает власть эмоций.
   Рассудок должен направлять поступки и слова...
   А тот, кто справиться с собой не может -
   В бессилии смирись со слепотой.

   Но были - я их помню - времена,
   Когда без утешенья не было терзанья,
   И некто проливал бальзам на рану.
   Но возраст учит - делай все одна.
   В себе самой ищу я покаянья,
   В душе своей кричу... в себе ищу ответ:
   Какие б демоны в тебе ни бушевали,
   Урок заученный ты не забудешь, нет.
   В последний путь уходит каждый одиноко.
   Нет помощи тебе в твой смертный день.
   Готовься же к нему в час жизни быстротечной,
   Пой, веселись и плачь - пока душа твоя
   Еще не отлетела... и памятуй про Тень.

   Николь  несколько  раз  перечитала  стихотворение.  И  тут  же  поняла,
насколько устала. Опустив голову  на  единственный  стол  в  комнате,  она
уснула.


   Синий  Доктор  легонько  постучала  по  плечу  Николь   щупальцем.   Та
шевельнулась и открыла глаза.
   - Ты проспала почти два часа. Тебя ждут в административном центре.
   - Что случилось? - спросила Николь, протирая глаза. - Почему  все  ждут
меня?
   -  Накамура  выступил  с  большой  речью  в  Новом   Эдеме.   Верховный
Оптимизатор хочет обсудить эту новость с тобой.
   Николь  вздрогнула  и  схватилась  за  стол.  Через  несколько   секунд
головокружение прекратилось.
   - Благодарю тебя за все, - проговорила она. - Иду немедленно.



   7

   - По-моему, Никки не следует разрешать слушать речь, - сказал Роберт. -
Она лишь перепугается и ничего больше.
   - Речь Накамуры повлияет и на ее жизнь,  -  проговорила  Элли.  -  Если
захочет,  пусть  смотрит...  В  конце   концов,   Роберт,   она   жила   с
октопауками...
   - Но она не сможет понять, что все это значит, - возразил Роберт, -  ей
же еще нет даже четырех лет.
   Словом, вопрос остался  нерешенным,  и  когда  несколько  минут  спустя
диктатор  Нового  Эдема,  наконец,  должен  был   вот-вот   появиться   на
телеэкране, Никки вошла к матери в гостиную.
   - Я не буду слушать его, - малышка проявила  удивительный  такт,  -  не
хочу, чтобы вы с папочкой ссорились.
   В одной из комнат дворца Накамуры устроили телестудию.  Именно  из  нее
тиран обычно обращался к  гражданам  Нового  Эдема.  Последняя  речь  была
произнесена три месяца назад, когда он  объявил  о  вводе  войск  в  Южный
полуцилиндр  -  чтобы  "отразить  инопланетную   угрозу".   Контролируемые
правительством газеты и телевидение регулярно сообщали новости  с  фронта,
фабрикуя свидетельства "жестокого сопротивления" октопауков,  и  ожидаемая
речь о ходе и целях войны  на  юге  должна  была  стать  первым  публичным
выступлением Накамуры.
   Для выступления Накамура приказал своим портным сшить ему новый  костюм
сегуна,  дополнив  его  парадным  мечом  и  кинжалом.  Старинные  японские
доспехи,  говорил  он,  должны  были   подчеркнуть   его   роль   военного
предводителя,  защитника  колонии.  В  день  передачи  помощники  Накамуры
помогли ему затянуться потуже, чтобы произвести грозное впечатление.
   Мистер Накамура говорил стоя, глядя прямо в  камеру.  Хмурое  выражение
так и не оставило его лица во время всей речи.
   - Всем нам в последние месяцы пришлось пожертвовать многим, - начал он,
- чтобы поддержать наших мужественных солдат,  воюющих  за  Цилиндрическим
морем  со  злобным  и  коварным  врагом.  Наша   разведка   донесла,   что
безжалостные октопауки, которых так подробно описал  доктор  Тернер  после
своего отважного бегства, намереваются в самом ближайшем будущем совершить
нападение на Новый Эдем. В этот критический час люди должны  удвоить  свою
решимость и сплотиться против инопланетного агрессора.
   - Наши полководцы стремятся  преодолеть  Барьерный  лес,  преграждающий
путь в заселенную октопауками область, отрезать  их  от  продовольствия  и
сырья и тем самым предотвратить дальнейшее наступление. Работая дни и ночи
ради  существования  колонии,  наши  инженеры   сумели   усовершенствовать
геликоптерный флот, способный теперь  осуществить  подобную  операцию.  Мы
нанесем свой удар без промедления, люди должны доказать инопланетянам, что
не являются беззащитными.
   - К этому времени наши воины уже очистили от  инопланетян  всю  область
между Цилиндрическим морем и  Барьерным  лесом.  В  жестоких  схватках  мы
уничтожили сотни вражеских солдат,  разрушили  источники  энергопитания  и
водоснабжения. Продуманные планы обеспечивают минимальные потери. Но мы не
должны проявлять самоуверенность, поскольку имеем все основания  полагать,
что еще не встретились с элитным корпусом  смертников,  о  котором  доктор
Тернер слыхал в плену. Именно этот корпус - в этом  нельзя  сомневаться  -
возглавит авангард чужаков, если мы немедленно не  предотвратим  нападение
на Новый Эдем. Помните, время - тоже наш враг. Наш удар  должен  полностью
лишить октопауков боеспособности.
   - Хочется вкратце упомянуть еще об одном. Недавно нашим войскам на  юге
сдался предатель  Ричард  Уэйкфилд  со  своим  спутником  октопауком.  Они
утверждают, что посланы военным командованием  инопланетян,  чтобы  начать
мирные переговоры. В  этом  шаге  можно  усмотреть  лишь  ловушку,  нового
троянского коня... Как ваш вождь считаю необходимым заслушать  их  дело  в
ближайшие несколько  дней.  Не  сомневайтесь:  я  не  допущу  переговоров,
ставящих под угрозу безопасность колонии. Исход  слушания  будет  объявлен
немедленно после вынесения приговора.


   - Роберт, - возразила Элли, - но  ты  же  знаешь:  почти  все,  что  он
говорит, - _чистая ложь_... У октопауков не существует корпуса смертников,
они не оказывали никакого сопротивления. Как ты можешь молчать? Почему  ты
позволяешь ему делать от твоего лица ложные утверждения?
   - Политика - это политика, Элли, - ответил Роберт. - Все прекрасно  это
знают, и никто не верит ему...
   - Но это еще хуже. Неужели ты не понимаешь, что происходит?
   Роберт направился к двери.
   - Куда ты? - спросила Элли.
   - В госпиталь. У меня обход.
   Не веря своим глазам, Элли простояла несколько секунд, глядя на него. А
потом взорвалась.
   - _Вот ты каков_! - закричала она. - У тебя только одно на уме  -  твоя
работа!  Безумец  затевает  авантюру,  которая  скорее  всего   закончится
всеобщей погибелью, а для тебя, как  всегда,  главное  -  дело...  Роберт,
одумайся! Почему тебя никогда ничто не волнует?
   Роберт в раздражении шагнул к ней.
   - Опять ты со своей вечной святостью. Почему ты  считаешь,  что  права,
Элли? Откуда тебе знать, что все мы погибнем? Быть  может,  план  Накамуры
удастся...
   - Ты обманываешь себя, Роберт. Хочешь повернуться спиной  и  надеешься,
что, если твой маленький мирок останется цел, все остальное тоже  будет  в
порядке... Роберт, ты не прав. Ты страшно заблуждаешься. Но если ты будешь
молчать, говорить придется мне.
   - Так что же ты скажешь? - Роберт возвысил  голос.  -  Поведаешь  всему
миру, что муж твой - _лжец_? Попытаешься убедить людей  в  том,  что  твои
мерзкие октопауки миролюбивы? Элли, никто тебе не поверит... И скажу  тебе
еще: в ту самую минуту, когда ты откроешь рот, тебя арестуют и отдадут под
суд за предательство. Они убьют тебя, Элли, как и твоего отца... ты  этого
добиваешься? Тебе надоела твоя дочь?
   Элли заметила  знакомое  выражение  боли  и  гнева  в  глазах  Роберта.
"Оказывается, я совсем не знаю его, - промелькнуло в ее голове. -  Неужели
передо мной тот самый человек, который не одну тысячу часов провел, спасая
смертельно больных пациентов? Невозможно поверить".
   Элли решила смолчать.
   - Итак, я ухожу, - наконец бросил Роберт. - И вернусь домой к полуночи.
   Элли вошла в дом и отворила дверь комнаты Никки.  Девочка,  к  счастью,
спала. В глубоком унынии она вернулась в гостиную, как никогда жалея,  что
не осталась в Изумрудном городе. "Но что же делать  дальше?  Все  было  бы
просто, если бы не Никки", - сказала  себе  Элли.  Покачав  головой,  она,
наконец, дала волю слезам, которые так долго сдерживала.


   - Ну, как я выгляжу? - сказала Кэти, поворачиваясь перед Францем.
   - Восхитительно и соблазнительно, - ответил он. - Такой я тебя  еще  не
видел.
   Стройную фигуру Кэти облегало  простое  черное  платье,  его  изящество
подчеркивали  тонкие  белые  кантики.  Глубокий  вырез  позволял  блеснуть
золотым колье с бриллиантами, не опускаясь настолько  низко,  чтобы  стать
неприличным.
   Кэти поглядела на часы и проговорила:
   - Хорошо, хоть раз собралась раньше времени. - Она подошла к столику  и
закурила сигарету.
   Франц был в свежевыглаженном мундире и начищенных штиблетах.
   - Значит, у нас есть еще время, - он проводил Кэти к кушетке и  передал
ей маленькую бархатную коробочку. - Я приготовил тебе сюрприз.
   - Что там? - поинтересовалась Кэти.
   - Открой, - ответил Франц.
   Внутри оказалось кольцо с бриллиантом.
   - Кэти, - неловко спросил Франц, - ты выйдешь за меня замуж?
   Кэти мельком взглянула  на  Франца  и  отвернулась.  Медленно  вдохнула
сигаретный дымок и пустила его в воздух над головой.
   - Я польщена, Франц, - она поднялась на носки и поцеловала его в  щеку.
- Искренне польщена... но у нас ничего не получится... - Закрыв коробочку,
она вернула ее вместе с кольцом.
   - Почему же? Разве ты не любишь меня?
   -  Да...  люблю,  наверное...  если  я  вообще  способна  на   подобные
чувства... Но, Франц, опять ты за свое. Я для тебя неподходящая пара.
   - Ну, это решать _мне_, Кэти! - отрезал Франц.  -  Откуда  тебе  знать,
какая мне нужна женщина?
   - Давай, Франц, не будем говорить об этом сейчас... Я же  сказала,  что
весьма польщена... но нервничаю перед судом. Пойми, я просто  не  переварю
сразу столько дерьма...
   - У тебя всегда находится причина, чтобы не разговаривать об  этом.  Но
если ты  любишь  меня,  я  хотя  бы  заслуживаю  откровенности.  И  именно
сейчас...
   Глаза Кэти блеснули.
   -  Если  вы  хотите  объяснений,  притом  именно  _сейчас_,  я  их  вам
предоставлю, капитан Бауэр...  Прошу  вас  следовать  за  мной...  -  Кэти
провела его в свою гардеробную. - Встань здесь и смотри!
   Кэти полезла в столик, извлекла оттуда шприц  и  кусок  черного  жгута.
Поставила ногу на табурет и задрала платье, открыв синяки на бедре.  Франц
невольно отвернулся.
   -  Нет,  -  она  рукой  повернула  к  себе   его   голову.   -   Нечего
отворачиваться, Франц... Ты должен видеть, какова я на самом деле.
   Спустив колготки, Кэти обхватила ногу жгутом. Проверила, глядит  ли  на
нее Франц. В ее глазах была боль.
   - Теперь ты понял? - спросила она. -  Я  не  могу  стать  твоей  женой,
потому что  давно  сожительствую  с  этим  магическим  средством,  которое
никогда не подводит меня... Разве ты не понимаешь? Тебе  далеко  до  моего
кокомо.
   Кэти воткнула иголку в вену, подождала несколько секунд.
   - У нас все будет хорошо  несколько  недель,  может  быть,  месяцев,  -
проговорила Кэти торопливо. - Но рано  или  поздно  ты  мне  надоешь...  и
придется обратиться к услугам старого верного Друга.
   Она стерла ваткой пару капель крови и уложила шприц в коробочку.  Франц
не скрывал расстройства.
   - Не унывай, - Кэти легонько похлопала его по щеке. - От своей  постели
я тебе не отказываю... всегда к твоим услугам,  быть  может,  выдумаем  не
одну хитрую штуковину.
   Отвернувшись, Франц опустил бархатную  коробочку  в  один  из  карманов
своего мундира. Кэти подошла к столу, чтобы загасить сигарету.
   - А теперь, капитан Бауэр, пора в суд.


   Слушание по делу Уэйкфилда проводилось в бальном зале на  первом  этаже
дворца Накамуры. Для важных гостей в нем вдоль стен  поставили  шестьдесят
кресел. Сам Накамура сидел в большом кресле на  высоком  помосте  в  конце
комнаты, на нем было то же японское облачение, в котором  он  выступал  на
телеэкране два дня назад.  По  бокам  его  стояли  двое  телохранителей  в
самурайских нарядах. Бальный зал был оформлен в японском стиле  XVI  века:
Накамура старательно изображал могущественного сегуна Нового Эдема.
   Ричарду и Арчи сообщили о суде  за  четыре  часа,  перед  тем  как  они
оставили подвал, чтобы предстать перед Накамурой. Сопровождавшие пленников
трое полицейских белели им сесть на небольшие  подушки,  расставленные  на
полу в двадцати метрах перед Накамурой. Кэти  заметила,  каким  усталым  и
постаревшим казался отец. Она изо всех сил удерживала себя - так  хотелось
ей рвануться к нему и заговорить.
   Прислужник  объявил,   что   слушание   началось,   и   напомнил   всем
присутствующим, что они не имеют права говорить и вмешиваться в ход  дела.
Сразу после этого объявления Накамура встал и спустился по двум ступеням.
   - Расследовав это дело, правительство Нового Эдема надеется, - ворчливо
начал он, расхаживая взад и вперед, - установить, готов  ли  представитель
врага к полной и безоговорочной капитуляции, которой мы требуем в качестве
предварительного условия для начала  переговоров.  Если  бывший  гражданин
нового Эдема Уэйкфилд действительно способен общаться с инопланетянином  и
сумеет убедить его в мудрости наших требований - а именно: мы рассчитываем
на уничтожение всего  оружия,  прекращение  сопротивления  нашим  войскам,
покорность нашей  администрации  на  всей  территории  врага,  -  я  готов
проявить  милосердие.  И  чтобы  отметить  помощь  Уэйкфилда  в  окончании
ненужного противоборства,  можно  будет  заменить  ему  смертный  приговор
пожизненным заключением.
   - Однако, -  Накамура  возвысил  голос,  -  если  этот  уже  осужденный
предатель  вместе  со   своим   инопланетным   сообщником   сдался   нашим
победоносным войскам лишь ради нового  предательства,  стремясь  подорвать
всеобщее желание и готовность покарать врага, не прекращавшего агрессивных
нападок, тогда мы для примера покараем обоих  и  тем  самым  дадим  нашему
врагу недвусмысленный знак. Мы хотим, чтобы  предводители  чужаков  знали:
граждане Нового Эдема  не  позволят  им  осуществить  свои  захватнические
планы.
   До этого момента  Накамура  обращался  ко  всей  аудитории.  Теперь  он
повернулся к пленникам, сидевшим посреди зала.
   - Мистер Уэйкфилд,  -  проговорил  он,  -  обладает  ли  инопланетянин,
находящийся возле вас, правом представлять все существа своего вида?
   Ричард встал.
   - Насколько я знаю - да, - ответил он.
   -  Готов  ли  инопланетянин   подписать   документ   о   безоговорочной
капитуляции, с которым вас ознакомили?
   -  Мы  получили  документ  всего  несколько  часов  назад  и  не  имели
возможности обсудить его как подобает... Я уже объяснил Арчи самые  важные
пункты, но еще не знаю...
   - Видите - тянут время, - прогромыхал Накамура, обращаясь к аудитории и
размахивая листом белой бумаги. - Все условия капитуляции  перечислены  на
одном этом листе. - Он обернулся вновь к Ричарду и Арчи. - Ответ на вопрос
очень прост, - сказал Накамура. - Короче, да или нет?
   Цветовые полосы