нкт  в  моей  повестке  дня,  -  отвечала
Франческа, осторожно не замечая вопроса.  -  Здесь  мне  тоже  нужна  ваша
поддержка. Четверо  космонавтов  "Ньютона"  объявили,  что  не  собираются
присутствовать на ней, и еще двое или трое сомневаются в том,  что  сумеют
присутствовать. А ведь в марте  все  были  согласны.  Такагиси  и  Яманака
желают отметить праздник в Японии в  семейном  кругу,  а  Ричард  Уэйкфилд
решил вдруг поплавать с аквалангом в море у  Каймановых  островов.  И  эта
француженка тоже - просто  говорит,  что  не  собирается  быть,  не  давая
никаких объяснений.
   Борзов не сумел подавить смешка.
   - Что же это у вас такие трудности с Николь де Жарден? Мне-то казалось,
что женщина с женщиной всегда договорится.
   - Она полностью не согласна с ролью прессы в нашей  экспедиции.  И  уже
несколько раз говорила мне об этом. Она очень упряма в том,  что  касается
ее личных дел. - Франческа пожала плечами. - Но публика от  нее  без  ума.
Мало того, что она врач, лингвист и олимпийская чемпионка, так еще и  дочь
известного писателя и мать четырнадцатилетней девочки... хотя  ни  дня  не
была замужем...
   Валерий Борзов глядел на часы.
   - Только для информации, - заметил он. - Сколько еще пунктов значится в
вашей повестке дня, так вы ее называете? Мы должны быть в аудитории  через
десять минут, - и он улыбнулся Франческе. - Я ощущаю потребность напомнить
вам, что мадам де Жарден изменила свое  мнение  и  согласилась,  чтобы  вы
снимали сегодняшнее совещание.
   Франческа несколько секунд разглядывала генерала Борзова.  "Ну  теперь,
кажется, готов, - подумала она. - И если  я  не  ошиблась  в  нем,  поймет
моментально". Достав из портфеля небольшой  кубик,  она  положила  его  на
стол.
   Командир экспедиции "Ньютон" казался озадаченным. Взял кубик в руки.
   - Эту штуку продал нам один независимый журналист,  -  серьезным  тоном
проговорила Франческа, - он уверял, что других копий не существует.
   Она подождала, пока Борзов вставлял кубик в настольный  компьютер.  Уже
начало увиденного заставило  генерала  побледнеть.  Пятнадцать  секунд  не
мигая, он следил за дикими речами своей дочери, Наташи.
   - Я бы хотела, чтобы этот материал избежал  внимания  прессы,  -  мягко
добавила Франческа.
   - И какой же длины запись? - невозмутимым тоном поинтересовался генерал
Борзов.
   - Чуть меньше получаса, - ответила она, - всю видела только я.
   Генерал Борзов вздохнул. Этой самой минуты жена его Петра  опасалась  с
той поры, как  стало  известно,  что  он  объявлен  командиром  "Ньютона".
Директор клиники в Свердловске уверял его, что не пропустит  к  дочери  ни
одного репортера. И вот перед ним видеозапись тридцатиминутного интервью с
ней. Петра была бы сражена.
   Он поглядел в окно, пытаясь  представить  себе  возможные  последствия,
если публике станет известно, что у его  дочери  острая  шизофрения.  Меня
ждет легкий скандал, заключил  он,  но  экспедиции  ничего  серьезного  не
угрожает... Генерал Борзов посмотрел на Франческу. Сделки он ненавидел.  И
далеко не был уверен, что  не  сама  Франческа  устроила  это  интервью  с
Наташей. Тем не менее...
   Борзов расслабился и заставил себя улыбнуться.
   - Должно быть, мне следовало бы поблагодарить вас,  впрочем,  почему-то
это мне кажется неуместным, - он ненадолго умолк. -  Предполагаю,  что  вы
рассчитываете на благодарность.
   "Пока неплохо", - подумала Франческа. Пока - она знала это - лучше было
молчать.
   -  Хорошо,  -  проговорил  генерал  после  затянувшегося  молчания.   -
Дополнительные тренировки  мы  отменим.  Тем  более,  что  остальные  тоже
возражают, -  он  покрутил  кубик  с  записью  в  руках.  -  Мы  с  Петрой
постараемся  прибыть  в  Рим  пораньше  -  однажды  вы  это  предлагали  -
специально для вашего  интервью.  Завтра  я  напомню  всем  космонавтам  о
новогодней вечеринке и скажу, что все должны на ней присутствовать. Но  ни
я, ни кто-то другой не в силах обязать Николь де Жарден говорить с вами  о
чем-нибудь, кроме работы. -  Он  резко  поднялся.  -  Ну  а  теперь  время
отправляться на биометрию.
   Франческа, привстав, чмокнула его в щеку.
   - Благодарю вас, Валерий.



        8. БИОМЕТРИЯ

   Когда Франческа и генерал Борзов вошли в  зал,  медицинский  инструктаж
уже начался. Присутствовали и другие космонавты, а также двадцать пять или
тридцать ученых и инженеров, участвовавших в подготовке экспедиции. Четыре
газетных репортера и телеоператоры  довершали  компанию.  Перед  небольшой
аудиторией, как всегда, в облегающем летном комбинезоне стояла  Николь  де
Жарден с лазерной указкой в руках. Рядом с ней находился высокий японец  в
синем костюме. Он внимательно  выслушивал  вопросы  от  аудитории.  Николь
прервала его, чтобы обратиться к новоприбывшим.
   -  Сумимасен,  Хакамацу-сан  [извините,   господин   Хакамацу   (яп.)].
Позвольте мне представить нашего командира, генерала  Валерия  Борзова  из
Советского Союза, а также итальянскую журналистку Франческу Сабатини.
   Она обернулась к опоздавшим.
   - Добрий утра, - произнесла Николь, глядя на генерала  и  ограничившись
быстрым кивком в сторону  Франчески  в  знак  приветствия.  -  Перед  нами
достопочтенный доктор Тосиро  Хакамацу,  он  проектировал  и  разрабатывал
биометрическую систему, которую мы будем  использовать  в  полете,  в  том
числе и крошечные зонды, что будут введены в наши тела.
   Генерал Борзов протянул руку.
   - Рад видеть вас, Хакамацу-сан. Мадам де Жарден  очень  живо  известила
нас о вашей выдающейся работе.
   - Благодарю вас, - отвечал японец, пожимая руку Борзову и  кланяясь.  -
Для меня это честь - принимать участие в подготовке вашей экспедиции.
   Франческа и генерал Борзов заняли два свободных места  в  первых  рядах
аудитории, и  мероприятие  началось  уже  в  официальном  порядке.  Николь
направила свою указку в сторону пульта сбоку небольшого помоста,  и  перед
аудиторией возникло полное голографическое изображение сердечно-сосудистой
системы мужчины, где вены  были  обозначены  синим  цветом,  а  артерии  -
красным. Крошечные белые стрелки  внутри  обозначали  направление  течения
крови и его скорость.
   - Отдел систем жизнеобеспечения МКА на  прошлой  неделе  одобрил  новые
зонды Хакамацу. Они будут следить за нашим здоровьем, - говорила Николь. -
МКА  медлило   до   последней   минуты,   чтобы   можно   было   правильно
интерпретировать  результаты  испытаний  на   надежность   -   эти   зонды
испытывались в широком диапазоне запредельных ситуаций. Но  даже  в  таких
условиях организмы испытуемых не обнаружили никаких признаков  отторжения.
Нам повезло, что мы сможем воспользоваться этой системой: и  мне,  офицеру
службы жизнеобеспечения, и вам самим. Во время экспедиции вам не  придется
подвергаться обычному инъекционному сканированию, как это делалось прежде.
Новые зонды  вводятся  только  один  раз,  самое  большее  два,  за  время
стодневного перелета. Их не требуется заменять другими.
   - А проблемы долгосрочного отторжения не исследовались? - вопрос одного
из медиков нарушил ход мыслей Николь.
   - Подробности я расскажу вам сегодня вечером, - ответила она. - А  пока
хочу упомянуть только,  что,  поскольку  процесс  отторжения  определяется
четырьмя-пятью ключевыми параметрами,  в  том  числе  кислотностью,  зонды
покрыты химикатами, адаптирующимися к среде в месте  имплантации.  Другими
словами, когда зонд прибывает к месту назначения, он, не  нарушая  тканей,
анализирует биохимическую обстановку, после чего выделяет тонкое покрытие,
совместимое с ней, и таким образом  избегает  отторжения.  Но  я  забежала
вперед, - Николь повернулась лицом к схеме кровообращения  в  человеческом
организме. - Все пробы будут введены через левую руку, зонды  сами  собой,
повинуясь заложенной в них программе, разойдутся по тридцати двум позициям
в теле. Там они погрузятся в ткани организма.
   Пока  она  говорила,  внутренности  голографической  модели  ожили,   и
собравшиеся могли увидеть, как тридцать два мигающих огонька из левой руки
поплыли по сосудам в глубь тела. Четыре зонда отправились в мозг, еще  три
- в сердце, четыре - в главные железы эндокринной системы, а оставшиеся  -
в самые разнообразные места и органы: от глаз до пальцев на руках и ногах.
   Каждый  зонд  содержит  набор  микроскопических  датчиков,   измеряющих
разнообразные параметры жизнедеятельности организма, а также  элементарную
систему обработки данных, накапливающую и передающую записанную информацию
после получения команды от сканера. На практике я рассчитываю  сканировать
вас каждый день и  собирать  всю  накопленную  информацию,  но  встроенные
запоминающие  устройства   позволяют   зондам   в   случае   необходимости
накапливать информацию за четыре дня. -  Николь  умолкла  и  поглядела  на
аудиторию. - Есть еще вопросы? - спросила она.
   - Да, - ответил Ричард Уэйкфилд из первого ряда.  -  Я  понимаю,  каким
образом  эта  система  накапливает  триллионы  битов  информации.  А   как
обрабатываются или считываются данные, позволяющие вам делать вывод о том,
что наблюдаются какие-то сбои?
   - Ричард, вы проницательны до невозможности, - улыбнулась Николь, - это
и будет темой моих дальнейших пояснений,  -  она  подняла  в  руке  тонкий
плоский  предмет  с  клавиатурой  на  нем.  -   Перед   вами   стандартный
программируемый сканер, позволяющий снимать  записанную  информацию  самым
различным образом. Можно запросить полностью все записи  с  любого  канала
или  со  всех  сразу,  можно  установить  заранее,  что  передается   лишь
критическая информация...
   Заметив растерянность на некоторых лицах, Николь остановилась.
   - Наверное, будет лучше, если я вернусь назад и повторю эту часть.  Все
измерения, произведенные  каждым  датчиком,  укладываются  в  определенный
ожидаемый  диапазон  значений,  конечно,  он  изменяется  от  личности   к
личности... еще более широким спектром  значений  определяются  допустимые
уровни. Если результаты данного измерения только слегка выходят за пределы
допустимых значений, они записываются в предупреждающий  файл,  помеченный
идентификатором тревоги. И я имею  возможность  с  помощью  этого  сканера
считывать  лишь  критические  значения  параметров.  Если  кто-нибудь   из
космонавтов  чувствует  себя  хорошо,  я  могу  ограничиться  проверкой  -
производился ли ввод информации в предупреждающий файл.
   - Но если результаты измерений выходят за пределы  допуска,  -  вставил
свое слово Янош Табори, - тогда случается  вот  что.  В  зонде  включается
аварийный передатчик  и  гудит  во  всю...  бипп,  бипп...  так  что  врач
подпрыгивает с испугу.  Я  сам  слышал.  Было  такое  во  время  короткого
опыта... оказалось, он был с запредельными параметрами. Я чуть не умер  со
страху. - Янош был вторым офицером  жизнеобеспечения  экспедиции.  Ответом
ему был общий смех. Изображенный им крошка Янош,  испугавшийся  комариного
писка, действительно оказался комичным.
   - Ни одна система не работает сама по себе, - продолжила Николь, - наши
датчики будут работать правильно только в том случае, если заданы значения
параметров, определяющие опасный и потенциально  опасный  интервалы.  Вам,
конечно, понятно, что датчики  следует  должным  образом  калибровать.  Мы
очень тщательно  изучили  все  ваши  медицинские  характеристики  и  ввели
начальные значения параметров на мониторы. Теперь важно получить  реальные
результаты, выданные настоящими зондами, находящимися в  ваших  телах.  Их
установка и является целью сегодняшнего обследования. Сейчас мы введем эти
зонды всему экипажу и начнем контролировать состояние вашего  организма  в
течение  четырех  оставшихся  генеральных   репетиций,   начинающихся   со
вторника.  Если  потребуется,  перед  запуском   скорректируем   пороговые
значения.
   Откровенно говоря, ни одному из космонавтов не хотелось иметь  в  своем
теле целый набор крошечных медицинских станций. Все  успели  привыкнуть  к
обычным зондам, помещаемым в тело, чтобы получить  определенные  сведения,
например, о количестве бляшек холестерина, перекрывающих артерии. Но такие
зонды всегда были  временными.  Перспектива  же  постоянного  электронного
вторжения в организм вселяла по меньшей мере известные опасения. И генерал
Майкл О'Тул задал те два вопроса, что более всего беспокоили экипаж.
   - Николь, - начал он в своей откровенной  манере,  -  не  могли  бы  вы
пояснить нам, чем обеспечивается правильное размещение  зондов?  И  второй
вопрос, более важный, на мой взгляд: что  произойдет,  если  один  из  них
откажет?
   - Конечно, Майкл, - приветливо отозвалась она.  -  Помните,  эти  штуки
будут находиться и внутри моего организма, поэтому те же вопросы интересны
мне самой.
   Николь де Жарден  было  за  тридцать.  Медная  блестящая  кожа,  темные
миндалевидные глаза, роскошная грива  цвета  воронова  крыла.  Несомненную
уверенность в себе, источаемую этой женщиной, несложно было  даже  принять
за надменность.
   - Сегодня мы оставим клинику лишь после того,  как  убедимся,  что  все
датчики  очутились  в  нужных  местах.  Основываясь  на  самых   последних
сведениях, можно не сомневаться, что у  одного-двух  из  нас  какой-нибудь
датчик непременно окажется не там, где надо. Но это нетрудно обнаружить  с
помощью  лабораторного  оборудования  и  в  случае  необходимости   датчик
переведут в соответствующее место. Ну а что касается неисправностей, здесь
имеется несколько уровней защиты.  Во-первых,  каждый  зонд  автоматически
проверяет  зарядку  собственных  батарей  двадцать  раз  в   день.   Любой
неисправный  блок  сразу  же  отключается  программой  управления  зондом.
Во-вторых,   дважды   в   сутки   проводится    исчерпывающее    испытание
функционирования всех подсистем зонда. Отказ при таких испытаниях в  числе
прочих причин приводит к химическому саморастворению зонда,  продукты  его
растворения нетоксичны и поглощаются телом.  Можете  не  сомневаться:  все
возможные варианты неисправностей уже были исследованы экспериментально  в
этом году.
   Закончив вводную часть, Николь стоя обратилась к коллегам:
   - Есть вопросы? - и, немного поколебавшись, проговорила.  -  Тогда  мне
требуется доброволец. Кто первый  подойдет  сюда  к  роботу-медсестре  для
введения проб? Весь причитающийся мне комплект введен и опробован  еще  на
прошлой неделе. Кто будет следующим?
   Франческа немедленно поднялась.
   - Хорошо, начинаем с la  bella  signora  [прекрасная  госпожа  (итал.)]
Сабатини, - отозвалась Николь. Она махнула  телеоператорам.  -  Переведите
камеры  на  контрольный  экран.  Когда  эти   электронные   жучки   начнут
разбегаться по всем сосудам, картинка будет - залюбуешься.



        9. МЕРЦАТЕЛЬНАЯ АРИТМИЯ

   За иллюминаторами стемнело, и Николь  едва  различала  внизу  сибирские
снега. Тайга и зима проплывали под  ней...  в  пятидесяти  тысячах  футов.
Сверхзвуковой самолет начинал замедлять свой полет, принимая курс на юг  -
к Владивостоку и Японским островам. Николь зевнула. После трехчасового сна
трудно будет провести на ногах целый день. В Японию они прибывают утром, в
десять часов, но дома в Бовуа, в долине Луары неподалеку от Тура, дочь ее,
Женевьева, будет спать и спать,  и  только  через  четыре  часа  будильник
поднимет ее в семь утра.
   В спинке кресла перед глазами Николь включился видеомонитор, напоминая,
что до приземления в транспортном центре Кансай осталось всего  пятнадцать
минут. Очаровательная  молодая  японка  напомнила  желающим,  что  следует
поторопиться с заказами гостиниц и  транспорта.  Николь  включила  систему
связи, встроенную в ее кресло, - вперед выдвинулась  тонкая  прямоугольная
панель с небольшой клавиатурой и маленьким дисплеем. Меньше чем за  минуту
она оплатила проезд в Киото и троллейбус  до  отеля.  Деньги  снимались  с
универсальной кредитной карточки, для этого ей  нужно  было  только  точно
назвать свой код - девичье имя матери, Анави Тиассо. Когда она  закончила,
из одного торца пульта выдвинулся небольшой листок бумаги  с  напечатанным
текстом - номерами поезда и троллейбуса, временем прибытия  и  отбытия.  В
отеле она окажется в 11:14 по японскому времени.
   Пока самолет заходил  на  посадку,  Николь  обдумывала  причины,  вдруг
побудившие ее отправиться за треть пути вокруг света. Всего лишь  двадцать
четыре часа назад она собиралась провести сегодняшний день  дома  и  после
бумажной работы  заняться  языком  с  Женевьевой.  Начинались  праздничные
каникулы, и, если не  брать  во  внимание  дурацкую  вечеринку  в  Риме  в
последний день года, Николь могла считать  себя  свободной  до  8  января,
когда ей следовало явиться на  "Низкоорбитальную  станцию-3".  Но  прошлым
утром,  сидя  дома  в  своем  кабинете,  она,  как  всегда,  просматривала
результаты биометрии, полученные во время  последней  серии  испытаний,  и
обнаружила  кое-что  любопытное.  Она  проверяла  давление   и   параметры
сердцебиений у Ричарда Уэйкфилда во время изменения тяготения и установила
ничем не объяснимое, на ее взгляд, резкое увеличение частоты  пульса.  Для
сравнения Николь решила воспользоваться параметрами кровообращения доктора
Такагиси, учитывая, что они с Ричардом были заняты одним и тем же делом.
   Но обнаруженное в записях сердечной деятельности  Такагиси  удивило  ее
куда больше. Диастолическое расширение сердца профессора из Японии выявило
едва ли не патологические аномалии. Но зонд не выдавал предупреждений. Что
случилось? Неужели система Хакамацу способна давать сбои?
   После часа упорной  работы  обнаружились  новые  странности.  Во  время
последних  тренировок  перебои  в  сердце  Такагиси   начинались   дважды.
Нарушения имели спорадический  и  нерегулярный  характер.  Слишком  долгая
диастола, свидетельствующая о неправильной работе клапана  при  заполнении
сердца кровью, наблюдалась иногда с интервалом в тридцать восемь часов. Но
четыре  раза  ей   встретились   отклонения,   все-таки   указывающие   на
определенные нарушения функций.
   Однако Николь смутили не перебои,  а  то  обстоятельство,  что  система
датчиков за все это время ни разу не выдала сигнала  тревоги  при  наличии
явных  нарушений  функции  сердца.  Пришлось  внимательно  пролистать  всю
медицинскую карточку Такагиси, в особенности ее кардиологический раздел. В
бумагах японца сведений о  подобных  аномалиях  не  значилось,  оставалось
предполагать  ошибку  измерений,  не  связанную   с   чисто   медицинскими
проблемами.
   "Значит,  если  бы  система  работала  как  положено,  рассуждала  она,
появление долгой диастолы мгновенно бы вывело сигнал за допустимые  рамки,
тогда включился бы сигнал тревоги. Но этого не было. Ни в первый раз, ни в
последующие. Неужели произошел множественный отказ? Если  так,  то  почему
датчики по-прежнему продолжают выдерживать ежедневные проверки?"
   Сперва Николь хотела позвонить  кому-нибудь  из  своих  ассистентов  по
службе жизнеобеспечения, чтобы обсудить с ними обнаруженную аномалию,  но,
поскольку в МКА праздновали Новый год, решила  позвонить  прямо  в  Японию
доктору Хакамацу. Результаты разговора обескуражили ее.  Он  без  обиняков
заявил ей, что наблюдаемый феномен имеет  место  в  организме  пациента  и
никакая комбинация  неисправностей  в  зонде  не  могла  бы  выдать  столь
странные результаты.
   - Но почему же ничего не записано в предупреждающий  файл?  -  спросила
она у японского инженера-электронщика.
   - Потому что  не  были  превышены  ожидаемые  значения,  -  отвечал  он
уверенным тоном. - По каким-то причинам датчики  именно  этого  космонавта
были установлены на чрезмерно широкий допустимый диапазон. Вы изучали  его
историю болезни?
   Но когда Николь упомянула, что необъяснимые  данные  получены  зондами,
расположенными  в  теле  его  соотечественника,   космонавта-исследователя
Такагиси, обычно сдержанный инженер буквально закричал в трубку: