а Сэндса. Сэр  Льюис  был  человек,  чья  ученость  могла
поспорить  разве  что  с  его  же  учтивостью;  говорили,  что   он   теряет
самообладание только тогда, когда его называют Арнольдом Тойнби - английским
исследователем эпохи "промышленной революции" XVIII века - своего времени.
   Великий   историк   не   почтил   комитет   личным   присутствием.    Его
стереоизображение, неотличимое от оригинала,  в  настоящий  момент  занимало
кресло по правую руку от доктора Боуза. Но еще забавнее было наблюдать,  как
изображения подчас стараются пожать друг другу руку...
   Тут доктор Боуз призвал свои разгулявшиеся мысли к порядку, откашлялся  и
начал:
   - Считаю заседание открытым.  Здесь  собрались  выдающиеся  представители
человечества,  чтобы  обсудить  ситуацию,  беспрецедентную  в  его  истории.
Указания, данные  нам  генеральным  секретарем  Организации,  обязывают  нас
оценить создавшееся положение и проконсультировать  капитана  Нортона,  если
это окажется необходимым...

Глава 7
ДВЕ ЖЕНЫ

   Выдайся им когда-нибудь случай сравнить полученные от  него  видеограммы,
хлопот у капитана сразу бы резко прибавилось. Но мысли такого  рода  Нортона
не  столько  беспокоили,  сколько  забавляли.  Он  составлял  одно   длинное
послание, снимал с него копию, в каждом  случае  добавляя  в  конце  два-три
ласковых  слова,  адресованных  уже  персонально,  затем   передавал   почти
идентичные тексты соответственно на Землю и на Марс.
   Да и с какой, собственно, стати будут  его  жены  тратиться  на  сличение
видеограмм? Даже по льготным тарифам, предусмотренным для семей космонавтов,
это обошлось бы недешево. И, главное, в этом просто не было смысла  -  семьи
сохраняли друг с другом прекрасные отношения.
   - Извини, что на целые сутки запоздал с весточкой, - продиктовал  капитан
после нескольких общих вступительных фраз, - но, веришь ли, я не был у  себя
на корабле целых тридцать часов...
   Не тревожься - все идет как надо, все хорошо. У нас ушло на это два  дня,
но мы уже почти миновали систему воздушных шлюзов. Конечно,  если  бы  знать
все то, что мы знаем теперь, с ней можно было бы справиться за  пару  часов.
Но мы не имели права  рисковать,  а  потому  высылали  вперед  телекамеры  с
дистанционным управлением, по  десять  раз  опробовали  каждый  шлюз,  чтобы
увериться, что он не захлопнется сам собой...
   Каждый шлюз - это обыкновенный вращающийся цилиндр, имеющий в одном месте
прорезь. Входишь в нее, поворачиваешь цилиндр вручную  на  180  градусов  и,
пожалуйста, входи. Или, точнее, вплывай потихоньку.
   Эти рамане, судя по всему, народ основательный: три цилиндрических  шлюза
следуют один за другим. Положительно не представляю, как может отказать даже
один такой шлюз, разве что взрывчаткой его рвануть...
   Последний, третий шлюз  открывается  в  тоннель  полукилометровой  длины,
удивляющий, как и все, что мы  пока  здесь  видели,  своей  чистотой.  Через
каждые несколько шагов попадаются маленькие ниши, быть может, в них когда-то
стояли осветительные приборы,  но  сейчас  в  коридоре  темным-темно  и,  не
побоюсь признаться, страшновато. Вдоль стен по всей  длине  тоннеля  тянутся
параллельные щели шириной в сантиметр. Есть подозрение, что это направляющие
для каких-нибудь тележек, чтобы перевозить снаряжение, а возможно, и  людей.
Если бы мы нашли тележки и сумели  ими  воспользоваться,  то  сэкономили  бы
бездну времени и сил...
   Я  уже  говорил,  что  тоннель  тянется  на  полкилометра.   Сейсмическое
зондирование показало, что такова примерно  толщина  корпуса  Рамы,  значит,
тоннель прорезает корпус насквозь. И мы не удивились, обнаружив в конце пути
еще одну серию цилиндрических шлюзов.
   Да, да, серию - один, и второй, и третий. Эти рамане, кажется, любую свою
конструкцию повторяют трижды. Сейчас мы достигли последнего из этих шлюзов и
ждем только разрешения с Земли, чтобы миновать  и  его.  От  тайн  Рамы  нас
отделяют сейчас лишь считанные метры. Поскорее бы получить с Земли "добро" -
ожидание прямо-таки смерти подобно...
   Ты ведь знакома с Джерри Кирчоффом, моим старшим помощником? Ну да, с тем
самым, который собрал такую коллекцию древних книг  на  бумаге,  что  теперь
никогда не сможет эмигрировать с Земли - вывезти эти книги никаких денег  не
хватит. Так вот, Джерри рассказал мне  про  очень  похожий  случай,  который
произошел в начале двадцать первого, нет,  кажется,  двадцатого  века.  Один
археолог нашел  усыпальницу  фараона  -  первую,  до  которой  не  добрались
грабители. Его землекопам понадобились месяцы на то, чтобы  ярус  за  ярусом
вскрыть ее, и вот  наконец  перед  ними  предстала  еще  одна  стена,  самая
последняя. Пробив кладку, он сунул в дыру голову и руку с фонарем.  И  перед
ним   открылась   комната,   полная   невероятных   сокровищ,    золота    и
драгоценностей...
   Быть может, Рама - тоже гробница или что-то очень похожее на нее. До  нас
ни разу не донеслось ни малейшего звука, ни намека на  какое-либо  движение.
Ну что ж, завтра мы все узнаем наверняка...
   Капитан Нортон остановил записывающий аппарат.  Что  еще  можно  сказать,
прежде чем диктовать заключительные фразы, разные для обеих семей? Обычно он
не вдавался в подробности технического характера, но сегодня  обстоятельства
вряд ли можно было назвать обычными. Не исключено,  что  эта  последняя  его
видеограмма тем, кого он любил.
   Когда они увидят его на экране и услышат его слова, он будет  уже  внутри
Рамы. На радость это или на беду, но внутри.
   Профессор обвел взглядом коллег.
   - Думаю, нам очень повезло. Ведь выбора не было и на месте Нортона вполне
мог оказаться самый заурядный флибустьер...
   Прозвучало это так, словно профессор и впрямь представлял себе  типичного
космического капитана пиратом на деревянной ноге, с пистолетом в одной  руке
и абордажной саблей в другой.
   - Приведенные данные говорят лишь о том, что Нортон - не новичок в  своем
деле, - возразил делегат Меркурия  (население  этой  планеты  составляло  на
текущий момент 112500 человек, но быстро росло), -  Однако  как  он  поведет
себя в ситуации совершенно беспрецедентной...
   На Земле сэр Льюис Сэндс слегка кашлянул. Полторы секунды спустя он точно
так же кашлянул на Луне.
   - Не такая уж она беспрецедентная, - напомнил  он  меркурианину,  -  хотя
последний прецедент имел место  три  столетия  назад.  Если  создатели  Рамы
погибли или покинули его, - а до сих пор все свидетельствует в пользу такого
заключения, - то Нортон попадает в положение археолога, исследующего остатки
исчезнувшей культуры. - Он учтиво поклонился в сторону Тельмы  Прайс,  и  та
кивком выразила свое согласие, - Напрашивается пример Шлимана, обнаружившего
Трою, или Муо, первооткрывателя храма Ангкор-Ват.
   Ангкор-Ват  ("Пагода  столицы")  -  величественный   памятник   кхмерской
культуры и архитектуры, построенный в XII веке, затем заброшенный  и  заново
открытый французскими археологами в 1861 году.
   Опасность минимальна,  но  полностью  исключить  возможность  несчастного
случая, к сожалению, нельзя...
   - А как насчет ловушек и сюрпризов, о которых толкуют приверженцы "теории
Пандоры"? - спросила доктор Прайс.
   - "Теория Пандоры"? - живо заинтересовался меркурианин. - А это  что  еще
такое?
   - Есть такие психопаты, - объяснил сэр Роберт несколько смущенно, что для
дипломата было равносильно серьезному замешательству, - убежденные, что Рама
представляет собой смертельную угрозу для человечества. Ящик, который нельзя
раскрывать... Да вы, конечно, помните легенду...
   На самом деле он весьма  сомневался,  что  меркурианин  вообще  слышал  о
Пандоре: классическое образование на этой планете было не в чести.
   - Параноики, - фыркнул Конрад Тейлор. - Предполагать,  разумеется,  можно
все что угодно, но  зачем  высокоразвитая  цивилизация  станет  прибегать  к
ребяческим фокусам?
   - Но даже если забыть о них, - продолжал сэр Роберт,  -  остается  другая
возможность, еще более неблагоприятная. Что если Рама не  бездействует,  что
если он все-таки обитаем? Произойдет столкновение двух культур, двух  разных
уровней технического развития. Вспомните Писарро и инков, коммодора Перри.
   Мэтью Колбрайт Перри (1794-1858)  под  угрозой  оружия  вынудил  японское
правительство подписать договор, открывший для американских  судов  японские
порты. Последствия почти неизбежно оказывались катастрофическими, во  всяком
случае для одной стороны, Я не готов  выступить  с  рекомендациями,  а  лишь
напомнил вам известные факты...
   - Благодарю вас, сэр Роберт, - сказал доктор  Боуз.  "Что  за  досада,  -
добавил он про себя, -  в  таком  малюсеньком  комитете  целых  два  "сэра":
похоже,  что  в  наши  дни  титулованными  стали  почти  все  англичане  без
исключения..." Вслух он произнес:
   -  Уверен,  что  каждый  из  нас  также  размышлял  об   этой   тревожной
возможности. Но если существа,  населяющие  Раму,  окажутся,.,  как  бы  это
сказать, недоброжелательными, то какая разница, что именно мы предпримем?
   - Если мы уберемся восвояси, они, может, и не обратят на нас внимания...
   - Что? После того как совершили путь длиною в  триллионы  миль  и  тысячи
лет?
   Спор достиг своей исходной точки  и  пошел  по  замкнутому  кругу.  Члены
комитета сошлись на том, что, поскольку капитан Нортон уже распахнул  первую
дверь, просто нелогичным будет не отворить и вторую.

Глава 8
ШЛЮЗЫ ПОЗАДИ

   Прежде  Нортон  никогда  не  ощущал  своего  родства  с   давно   умершим
египтологом. С тех  пор  как  Говард  Картер  впервые  заглянул  в  гробницу
Тутанхамона, никому из  людей  не  довелось  пережить  мгновения,  подобного
этому, - да и сравнение с Картером было примитивным.
   Тутанхамона похоронили чуть ли не вчера - менее четырех тысяч лет  назад;
возраст Рамы мог оказаться почтеннее возраста самого человечества. Крошечная
гробница из Долины фараонов затерялась  бы  в  коридорах,  которые  они  уже
прошли, а  впереди,  за  последним  препятствием,  лежало  пространство,  по
крайней мере в миллион раз  большее.  А  уж  сокровища,  которые,  вероятно,
поджидали их здесь, были просто невообразимы.
   В эти решающие минуты прекратились всякие радиопереговоры;  знающая  свое
дело команда и не нуждалась в  изустных  докладах,  чтобы  понять,  что  все
проверки закончены. Мерсер лишь поднял руку в знак того, что все в  порядке,
и показал капитану на жерло последнего тоннельчика. Люди,  не  сговариваясь,
разом почувствовали, что этот исторический момент нельзя принижать болтовней
по пустякам. Нортон засветил фонарь, включил ранцевый двигатель  и  медленно
поплыл по короткому коридорчику, волоча за собой страховочный  трос.  Десять
секундой вот он внутри.
   Внутри чего? Впереди была глубочайшая  тьма,  не  отражающая  ни  искорки
света. Собственно, он то и ждал, ждал - и все-таки не верил. Все  вычисления
показывали, что противоположная стена удалена от него на десятки километров;
теперь его глаза подтверждали,  что  это  действительно  так.  Он  не  спеша
вплывал в эту  тьму  -  и  вдруг  ощутил  острое  желание  удостовериться  в
прочности страховочного троса, намного более острое, чем когда бы то ни было
прежде, даже при  первой  вылазке.  Ну,  не  смешно  ли:  в  полете  он  без
содрогания мерил взглядом космические  бездны,  отчего  же  его  приводят  в
смущение какие-то жалкие кубические километры пустоты?
   Он все еще обсуждал с собой эту щекотливую проблему,  когда  закрепленный
на тросе амортизатор прервал его парение; сработал амортизатор: Нортон почти
не почувствовал отдачи. Он перестал тщетно  вглядываться  в  ничто,  лежащее
впереди, и направил луч фонаря под ноги, туда, откуда только что взмыл.
   Можно было подумать, что его подвесили над центром  игрушечного  кратера,
который в свою очередь был лишь оспинкой  у  основания  другого  несравненно
большего. Во все стороны  от  этого  большого  катера  вздымались  склоны  и
террасы  геометрически  правильной  формы  и,   несомненно,   искусственного
происхождения; склоны и террасы чередовались, пока не исчезали во  мраке.  В
сотне метров от себя Нортон заметил выходы  двух  других  воздушных  шлюзов,
однотипных с тем, который они прошли. ,.
   И все. В том, что он видел,  не  было  ничего  слишком  непривычного  или
чуждого - картина во многом напоминала заброшенный рудник.  Нортон  поневоле
ощутил известное разочарование:  затраченные  усилия  предполагали,  что  их
ожидают  здесь  фантастические  откровения,  нечто  драматическое   и   даже
сверхъестественное. Он вынужден был напомнить себе, что в  поле  его  зрения
лишь считанные сотни метров; тьма, простирающаяся за  ними,  может  таить  в
себе чудес куда больше, чем он в состоянии  переварить.  Кратко  сообщив  об
этом своим изнывающим товарищам, он добавил:
   - Запускаю осветительную ракету, вспышка через две минуты. Отсчет!..
   Размахнувшись изо всех сил,  он  швырнул  вверх  -  как  можно  дальше  -
маленький цилиндрик и, наблюдая за ракетой, быстро исчезающей из виду, начал
отсчет. Не прошло и пятнадцати секунд, как ракета исчезла; досчитав до  ста,
он прикрыл глаза и одновременно поднял камеру. Его  всегда  отличало  хорошо
развитое чувство времени. Вот и на этот раз он ошибся всего на две секунды -
окружающий мир взорвался светом.
   Даже миллионов свечей, спрессованных в одной вспышке, не хватило  на  то,
чтобы вырвать из тьмы всю глубину этой гигантской полости, и все же он успел
увидеть  достаточно,  чтобы  уяснить  себе  ее  планировку  и   оценить   по
достоинству ее титанический размах. Он находился в торце полого цилиндра как
минимум десятикилометровой ширины и неопределенной длины.  За  один  миг  он
увидел на изогнутых стенах столько, что  разум  не  в  состоянии  был  этого
вместить; он как бы взглянул на целый мир при блеске молнии и  усилием  воли
попытался запечатлеть его в своем сознании.
   Насколько хватало  глаз,  террасированные  склоны  "кратера"  поднимались
вверх и вверх, пока не сливались со сплошной стеной, опоясывающей небо. Стоп
- это ложное впечатление,  надо  отрешиться  от  представлений,  воспитанных
Землей и открытым космосом, и выработать для себя новую систему координат...
   Он находится вовсе не на дне этого странного вывернутого наизнанку  мира,
а, напротив, в его самой высокой точке. Любое направление  ведет  отсюда  не
вверх, а вниз. Стоит лишь отодвинуться от центральной оси в сторону вогнутой
стены, - нет, о ней нельзя больше думать как  о  стене,  -  и  сила  тяжести
начнет понемногу возрастать. Добравшись до внутренней поверхности  цилиндра,
он сможет нормально стоять и ходить выпрямившись, и ноги его будут  обращены
к звездам, а голова - к центру этого исполинского вращающегося волчка.  Сама
идея  достаточно  ясна:  еще  на   заре   космонавтики   центробежную   силу
использовали для  имитации  силы  тяжести.  Ошеломляет,  не  укладывается  в
сознании лишь масштаб применения знакомой идеи.  Крупнейшая  из  космических
станций землян, "Синскэт-5", в  диаметре  не  достигает  и  двухсот  метров.
Воистину требуется какое-то время, чтобы приноровиться к размаху, во сто раз
большему...
   Свернутый трубкой ландшафт, охвативший его со всех сторон,  был  испещрен
пятнами света и тени, которые могли  оказаться  лесами,  полями,  замерзшими
озерами и городами; значительность расстояния и быстрота, с которой  угасала
ракета, делали опознание  практически  невозможным.  Узкие  линии  -  не  то
дороги, не то каналы или выпрямленные реки - складывались в едва различимую,
но геометрически правильную сеть, а  дальше,  на  самой  границе  видимости,
цилиндр опоясывала какая-то более темная полоса. Она очерчивала полный круг,
охватывала кольцом интерьер этого мира, и  Нортон  вдруг  припомнил  миф  об
Океане, который, по верованиям древних, омывал диск Земли.
   Быть может, здесь - наяву - существовало  еще  более  странное  море,  не
кольцевое,  а  цилиндрическое?  Ведало  ли  оно,  прежде  чем   застыть   в,
межзвездной ночи, буруны, приливы, течения, волны? Населяли ли его рыбы?
   Ракета догорела и погасла, миг откровения миновал. Но Нортон понимал: эта
картина не изгладится теперь из его памяти  до  гробовой  доски.  И  история
никогда не сможет оспорить тот факт, что ему выпала честь  увидеть  творения
иной цивилизации.

Глава 9
ЗНАКОМСТВО

   - Мы запустили пять осветительных ракет, настроив  их  часовые  механизмы
так, чтобы надежно перекрыть фотосъемкой всю  длину  цилиндра.  Все  главные
ориентиры нанесены на карты, и хотя их очень трудно  отождествить  с  чем-то
знакомым, тем не менее мы дали им условные имена.
   Внутренняя полость имеет пятьдесят километров в  длину  и  шестнадцать  в
ширину. Оба ее конца - как бы гигантские чаши довольно сложной  конструкции.
Ту из них, где мы сейчас находимся, мы назвали Северным полушарием; здесь, у
самой оси, расположена наша первая база.
   От центральной площадки под углом 120 градусов один к другому  расходятся
три трапа почти  километровой  длины.  Все  они  заканчиваются  на  круговой
террасе - отсюда она представляется обегающим  чашу  кольцом.  А  от  кольца
вниз, продолжая эти трапы, убегают три исполинские лестницы, которые в конце
концов достигают равнины. Представьте себе  зонтик,  у  которого  всего  три
спицы, равно удаленные друг  от  друга,  -  это  даст  вам  довольно  точное
представление о том, как выглядит Рама с нашей стороны.
   Каждая спица - лестница, вблизи оси  очень  крутая,  а  затем  все  более
полого  сливающаяся  с  равниной  внизу.  Надо  думать,  они   предназначены
исключительно для аварийных ситуаций,  ведь  нельзя  всерьез  полагать,  что
рамане - называйте их так или как-нибудь иначе -  не  предусмотрели  других,
более удобных способов добираться до оси своего мира.
   Южное полушарие устроено совершенно по-другому: там нет  ни  лестниц,  ни
кратера в центре. Вместо кратера там высится  остроконечный  пик  высотою  в
несколько километров; он расположен строго по оси и  окружен  шестью  пиками
поменьше. Конструкция в целом выглядит очень странно, и мы даже отдаленно не
догадываемся, какой цели она служит.
   Основную пятидесятикилометровую часть  цилиндра  между  двумя  чашами  мы
назвали Центральной равниной. Не  считайте,  что  мы  сошли  с  ума,  именуя
"равниной" нечто столь отчетливо вогнутое, -  мы  уверены,  что  это  вполне
оправданно. Как только мы спустимся на нее,  она  покажется  нам  плоской  -
муравью, который забрался в бутылку, ее внутренняя поверхность  тоже  должна
представляться плоскостью...
   Самое удивительное на Центральной равнине  -  это  темная  лента  десятки
километров в ширину, обегающая цилиндр вокруг  и  разделяющая  его  пополам.
Лента похожа на ледяную, и мы окрестили  ее  Цилиндрическим  морем.  Посреди
моря расположен большой остров овальной формы, размером десять километров на
три, сплошь покрытый какими-то высокими сооружениями. Поскольку он  напомнил
нам виды старого Манхэттена, мы назвали его Нью-Йорком. Правда, я не склонен
думать,  что  это  действительно  город:  скорее  он   похож   на   какую-то
колоссальную фабрику или, скажем, на химический завод.
   Но на равнине есть и город или, во всяком случае, поселки. Их по  крайней
мере шесть; если бы их строили для людей, то каждый мог бы вместить примерно
пятьдесят тысяч человек. Мы назвали их Рим, Париж, Москва, Лондон,  Пекин  и
Токио. Между собой они связаны дорогами и еще  каким-то  подобием  рельсовой
системы.
   Материала, достойного изучения, в  этом  застывшем  мире  хватило  бы  на
столетия. Четыре тысячи квадратных километров и всего две-три недели на  то,
чтобы их обследовать. Не знаю, найдем ли мы ответ хотя бы  на  два  вопроса,
которые мучают меня с той самой секунды, когда мы  оказались  здесь  внутри:
кто они были и что с ними случилось?
   Запись окончилась. На Земле и на Луне члены Комитета  по  проблемам  Рамы
перевели дух и принялись с