тправились вниз...
   - Птицы вернулись, чтобы захватить что-то нужное, - прервал ее  Ричард.
- Может быть, какие-то памятки. Так или иначе, все согласуется. Уезжаем.
   Я металась, укладывая самое необходимое в прочные ящики, и ругала  себя
за то, что не догадалась сделать это заранее. Мы же видели, как "колесо" и
"морская звезда" разгружались у станции, но  почему-то  не  подумали,  что
_сами_ можем оказаться среди груза, оставляемого здесь Рамой.
   Трудно было решить, что  брать  в  этих  шести  комнатах  (две  из  них
отведены под кладовки): ведь мы прожили там тринадцать лет.  И,  наверное,
каждый день запрашивали у раман  не  менее  пяти  предметов.  Конечно,  по
большей части все они давно не нужны, но все  же...  Мы  не  представляли,
куда направляемся. Что же брать с собой?
   - Как ты считаешь, что теперь с нами будет? - спросила я Ричарда.
   Муж был рядом. Он раздумывал, как прихватить свой большой компьютер.
   - Нашу историю, нашу науку - все, что осталось от наших познаний, -  он
взволнованно  показал  на  компьютер.  -   Что,   если   потеря   окажется
невосполнимой?
   Все это весило всего только восемьдесят килограммов.  Упаковав  одежду,
личные вещи, немного еды и питьевой воды, я сказала, что  мы  поможем  ему
вынести компьютер наверх.
   - Ну и куда мы сейчас отправимся? - спросила я.
   Ричард пожал плечами.
   - Откуда мне знать,  -  отвечал  он.  -  Но  не  сомневаюсь,  нас  ждет
удивительное путешествие.
   В комнату вошла Кэти,  в  руках  ее  был  небольшой  мешочек,  а  глаза
буквально горели.
   - Все, я готова, -  объявила  она.  -  Можно  мне  подняться  наверх  и
подождать там?
   Отец едва  успел  утвердительно  кивнуть,  как  Кэти  уже  вылетела  из
комнаты. Укоризненно глянув на  Ричарда  и  покачав  головой,  я  вышла  в
коридор к Симоне,  собиравшей  остальных  детей.  Мальчикам  было  трудно:
Бенджи капризничал, даже Патрик сердился.  И  мы  с  Симоной  едва  успели
завершить сборы - для этого пришлось  уложить  мальчишек  спать,  -  когда
Ричард с Кэти спустились вниз.
   -  За  нами  приехали,  -  в  спокойном  голосе  Ричарда  чувствовалось
волнение.
   - Машина на льду, - добавила Кэти, стягивая плотную куртку и перчатки.
   - А почему вы решили, что это за нами? - спросил Майкл,  появившийся  в
комнате чуть позже их обоих.
   - В ней восемь сидений и место для багажа, - ответила моя  десятилетняя
дочь. - Што еще туда влезет?
   - Что, - автоматически поправила  я,  пытаясь  осмыслить  эту  новейшую
информацию... мне уже казалось, что меня четыре дня поили огнем.
   - А октопауков видела? - спросил Патрик.
   - Ок-то-па-уков, - тщательно повторил Бенджи.
   - Нет, - ответила Кэти. - Только  четыре  огромных  аэроплана,  плоские
такие, с огромными крыльями. Они с юга пролетели  над  нами.  Мы  с  папой
решили, что в них поехали октопауки, так, папочка?
   Ричард кивнул.
   Я глубоко вздохнула.
   - Ну хорошо, берите вещи и пошли.  Сперва  несем  мешки,  а  потом  мы,
взрослые, втроем сходим за компьютером.
   Через час все мы были уже в аппарате. В  последний  раз  выбравшись  из
нашего подземелья, Ричард  нажал  ярко-красную  кнопку,  и  наш  раманский
геликоптер (я решила называть его так, поскольку он взмыл прямо  вверх,  а
не потому, что был оснащен ротором) поднялся в воздух.
   Первые пять минут  мы  поднимались  медленно  и  вертикально.  И  когда
оказались возле оси вращения Рамы, где нет  тяготения  и  атмосфера  очень
разрежена, наш аппарат ненадолго застыл, меняя внешнюю конфигурацию.
   В последний раз я с трепетом оглядывала Раму,  далеко  внизу  буроватым
пятнышком посреди замерзшего моря виднелся приютивший нас остров. Рога  на
юге были видны отсюда как никогда четко. Удивительные длинные  сооружения,
поддерживаемые опорами,  на  которых  уместился  бы  целый  земной  город,
указывали на север.
   Когда наш кораблик стронулся с места, я ощутила  странное  волнение.  В
конце концов, Рама тринадцать лет был моим домом. Здесь я  родила  пятерых
детей, достигла зрелости и еще могла бы стать такой, какой всегда  мечтала
быть.
   На раздумья времени было очень мало. Как только наш  транспорт  изменил
форму, он буквально за несколько  минут  достиг  противоположной  ступицы.
Менее чем через час нас перегрузили в космический транспорт.  Мы  оставили
Раму. Я знала,  что  нам  не  вернуться  сюда,  и  вытирала  слезы,  когда
транспорт стал удаляться от станции.




        ЧАСТЬ ВТОРАЯ. В УЗЛЕ


        1

   Николь танцевала вальс с Генри. Они были молоды  и  влюблены.  Огромный
бальный зал наполняла дивная музыка, ритмично  двигались  пары.  Николь  в
своем длинном белом платье выглядела просто ослепительно. Генри глядел  ей
прямо в глаза и прижимал к груди, но при этом она ощущала себя  совершенно
свободной.
   Отец стоял среди  людей,  толпившихся  возле  стен.  Он  прислонился  к
высокой  колонне,  футов  на  двадцать  вздымавшейся  над  его  головой  к
сводчатому потолку. Он улыбался и махал ей, а Николь танцевала в  объятиях
своего принца.
   Казалось, вальс никогда не закончится.  И  когда  прозвучала  последняя
нота, Генри, не выпуская ее рук, сказал, что хочет спросить о чем-то очень
важном. И в этот момент отец прикоснулся к спине Николь. "Пойдем, - шепнул
он, - пора, уже очень поздно".
   Николь присела в реверансе перед принцем. Генри с неохотой выпустил  ее
руки. "Завтра, - сказал он. - Мы поговорим завтра". И послал ей  воздушный
поцелуй.
   Солнце уже садилось, когда Николь вышла наружу. "Седан"  отца  поджидал
ее. Мгновение спустя она оказалась на шоссе возле Луары  уже  в  блузке  и
джинсах. Теперь она была много моложе, кажется, ей  было  четырнадцать,  и
отец гнал машину быстрее обычного. "Лучше не опаздывать, - проговорил  он.
- Представление начинается в восемь часов".
   Перед ними высился  Шато-д'Юссэ,  этот  замок  со  своими  башенками  и
шпилями вдохновил создателя Спящей Красавицы. Он  находился  в  нескольких
километрах от Бовуа - вниз по течению реки - и всегда был одним из любимых
мест ее отца.
   Каждый год в этот день здесь давали представление,  инсценируя  историю
Спящей Красавицы. Пьер и Николь их не  пропускали.  И  каждый  раз  Николь
отчаянно надеялась, что уж на этот  раз  Аврора  избежит  укола  коварного
веретена, которое  вот-вот  погрузит  ее  в  забвение.  И  плакала,  когда
Прекрасный Принц  своим  поцелуем  пробуждал  героиню  от  глубокого  сна,
подобного смерти.
   Спектакль окончился, публика разошлась. Николь поднималась  по  круглым
ступеням, что вели к башне, где предположительно  погрузилась  в  забвение
истинная Спящая Красавица. Девушка  легко  бежала  по  ступеням,  опередив
отца.
   Комната Авроры оказалась как раз за длинным  окном.  Задержав  дыхание,
Николь разглядывала пышное убранство -  кровать  под  балдахином,  богатые
резные шкафы. Вся спальня была белой. Само великолепие.  Николь  взглянула
на спящую девушку и охнула. Там посреди кровати лежала она сама... Николь,
облаченная в белое платье!
   Сердце Николь отчаянно колотилось - она услышала, как отворилась  дверь
и чьи-то шаги направились к ней.  Николь,  не  открывала  глаз,  пока  его
пахнущее мятой дыхание не коснулось ее лица.  Наконец-то!  -  взволнованно
подумала она. И он нежно поцеловал ее в губы. Николь  казалось,  будто  ее
несет самое мягкое из облаков. Всюду звучала  музыка.  Открыв  глаза,  она
увидела улыбающееся лицо Генри - в каких-то сантиметрах от собственного. И
она протянула руки навстречу ему, и он ответил страстным  поцелуем,  каким
мужчина должен одаривать женщину.
   И губы Николь ответили, ничего не скрывая; поцелуй говорил  -  вся  она
принадлежит ему. Но он отодвинулся. Ее собственный  принц  нахмурился.  Он
показал на ее лицо, медленно попятился и покинул комнату.
   Она уже заплакала, когда сон ее нарушил далекий звук. Открылась  дверь,
впуская в комнату свет. Николь заморгала  и  сощурилась.  Сложные,  весьма
тонкие пластиковые пружинки, только что  охватывавшие  ее  тело,  поспешно
вытягивались в тросы по каждую сторону матраса, на котором она спала.
   Николь пробуждалась очень медленно. Яркий сон не отпускал ее. Но горечь
не оставила ее вместе со сном.  Она  попыталась  справиться  с  отчаянием,
напомнив себе, что это сновидение ничем не соответствовало реальности.
   - Ты намереваешься целый день лежать здесь? - ее собственная дочь Кэти,
спавшая по левую сторону от Николь, уже поднялась и склонилась над ней.
   Николь улыбнулась.
   - Нет, - ответила она. - Но скажу честно, голова у меня  просто  кругом
идет. Я видела такой сон... Сколько же мы проспали на этот раз?
   - Пять недель без одного дня, - раздался голос Симоны с другой стороны.
Старшая дочь  сидела,  деловито  расчесывая  слежавшиеся  за  долгий  срок
волосы.
   Николь глянула на часы (Симона была права) и села, зевая.
   - Ну и как вы себе чувствуете, - спросила она у девочек.
   - Полна энергии,  -  ухмыльнулась  одиннадцатилетняя  Кэти.  -  Я  хочу
бегать, прыгать, бороться с Патриком... Надеюсь, это последний долгий сон.
   - Так говорил Орел, - ответила Николь. - Они надеются, что теперь у них
хватит данных. - Она улыбнулась. - Орел говорил, что нас,  женщин,  понять
трудно - в связи с бурными  гормональными  изменениями  в  течение  одного
месяца.
   Встав, Николь потянулась и поцеловала  Кэти,  а  потом  обняла  Симону.
Несмотря на неполные четырнадцать лет, Симона ростом была почти с  Николь.
Заметная девушка - со смуглым лицом и мягким нежным взглядом.  Она  всегда
казалась  спокойной  и  невозмутимой,  тем  более  рядом  с  мятущейся   и
нетерпеливой Кэти.
   - А почему Элли не с нами?  -  с  легким  недоумением  поинтересовалась
Кэти. - Она тоже девочка, но пока совсем ничего не делает.
   Николь обняла Кэти за плечи, и втроем  они  направились  к  двери  и  к
свету.
   - Ей только четыре года, Кэти, и, как сказал Орел, она еще слишком мала
и не может дать им нужной информации.
   В небольшой  освещенной  прихожей  рядом  с  комнатой,  в  которой  они
проспали пять недель, все трое облачились в обтягивающие  фигуру  костюмы,
надели прозрачные шлемы, а также шлепанцы, удерживавшие на полу  их  ноги.
Николь  внимательно  проверила  одежду  девочек,  однако  можно  было   не
тревожиться - дверь не открылась бы, окажись кто-нибудь из них неготовой к
изменению среды.
   Если бы Николь и ее дочери не успели  уже  один-два  раза  побывать  во
внешнем  зале,  они  непременно  постояли  бы  у  входа  несколько  минут,
внимательно разглядывая его. Перед ними простиралось просторное  помещение
длиной не  менее  сотни  метров,  шириной  в  пятьдесят  метров.  Усеянный
световыми полосами, потолок над ними отстоял от пола  метров  на  пять.  С
точки зрения землян, помещение  представляло  собой  нечто  среднее  между
операционной в крупной клинике и заводом, изготовляющим  полупроводниковые
приборы. Зал делился на прямоугольные  секции,  отведенные  под  различные
операции, но ни стенок,  ни  каких-либо  перегородок  не  было.  Помещение
бурлило активностью  -  роботы  анализировали  полученные  результаты  или
готовились к новым измерениям. Зал окружали отдельные помещения,  подобные
тому,  где  Кэти,  Симона  и  Николь  проспали  пять  недель,  подвергаясь
неведомым экспериментам.
   Кэти подошла к самому крайнему отделению слева. Эта небольшая  комнатка
располагалась в углу - на двух осях, перпендикулярных полу  и  стенам.  На
экране  возле  металлической   двери   неразборчивой   клинописью   ползли
загадочные знаки.
   - А мы не здесь были в  последний  раз?  -  спросила  Кэти,  указав  на
замкнутую комнату. - Это не здесь мы спали на той странной  белой  пене  и
полностью ощущали действие давления?
   Этот вопрос прозвучал в  шлемах  матери  и  старшей  сестры.  Николь  с
Симоной кивнули и,  присоединившись  к  Кэти,  стали  втроем  разглядывать
непонятные письмена.
   - Ваш отец полагает, что они пытаются добиться, чтобы мы проспали  весь
период ускорения, который продлится не один месяц, - проговорила Николь. -
Орел этого не подтверждает и не отрицает.
   Хотя все  три  женщины  уже  подверглись  в  этой  лаборатории  четырем
различным исследованиям, живых или разумных  существ  они  в  ней  еще  не
видели, за исключением  примерно  дюжины  механических  инопланетян.  Люди
называли  эти  существа  "кубико-роботами",  поскольку  во   всем,   кроме
цилиндрических ног, позволявших им кататься по полу, эти  роботы  казались
собранными из какого-то игрушечного строительного материала.
   - Почему же мы так и не увидели Других? - спросила  Кэти.  -  Здесь  то
есть. Заметили на одну-две секунды в Трубе - вот и все. Мы-то  знаем,  что
они здесь, и испытания проходим не мы одни.
   - Здесь все продумано очень тщательно, - ответила ее мать. - И если  мы
не видели чужаков, _значит_, нам  и  не  положено  их  видеть,  разве  что
ненароком.
   - Но _почему_? Орел мог бы... - настаивала Кэти.
   - Простите, - прервала Симона сестру, - похоже,  к  нам  катит  Большой
Блок.
   Самый крупный из кубико-роботов обычно находился в центре комнаты и  из
квадратного пространства контролировал все проводившиеся эксперименты. И в
настоящий момент он как раз приближался  к  троим  землянам  по  одной  из
дорожек, решеткой скрещивавшихся в зале.
   Кэти отошла к отделению, находившемуся от них метрах в  двадцати.  Судя
по экрану на внешней стенке, эксперимент внутри шел полным ходом. И  вдруг
она стукнула в стенку кулаком в перчатке.
   - _Кэти_! - закричала Николь.
   - Прекрати, - почти  немедленно  проговорил  Большой  Блок.  Он  был  в
пятидесяти метрах от них и приближался  с  поспешностью.  -  Этого  делать
нельзя, - произнес он на великолепном английском.
   - Ну и что теперь со мной будет? - вызывающим тоном Кэти  обратилась  к
Большому Блоку (пяти квадратным метрам  поверхности),  который,  игнорируя
Николь и Симону, направился прямо  к  младшей  девочке.  Николь  бросилась
защитить дочь.
   - Теперь вы должны уйти отсюда. - Большой Блок возвышался  над  Кэти  и
Николь, стоя в паре метров над ними. - Ваше испытание закончено.  Выход  в
той стороне, там, где вспыхивают огни.
   Николь строго потянула Кэти за собой, и девочка  не  без  сопротивления
отправилась к выходу следом за матерью.
   - А что они _сделают_, - упрямилась Кэти, - если мы останемся здесь  до
окончания этого эксперимента? Как  по-твоему?  Может  быть,  здесь  сейчас
сидит  один  из  наших  октопауков.  Почему  нам  все-таки  не   позволяют
встретиться с кем-нибудь еще?
   - Орел ведь уже несколько раз объяснял, - в голосе Николь чувствовалось
раздражение, - что на  "этой  стадии  эксперимента"  нам  разрешат  только
"мимолетные" встречи с Другими, а не контакты. Твой отец время от  времени
спрашивал о причинах, и Орел всегда отвечал, что мы обо всем узнаем... так
что постарайся избежать ненужной прыти, юная леди.
   - Как в тюрьме, - возмущалась Кэти. - У нас здесь нет истинной свободы.
И все по-настоящему важные вопросы каждый раз остаются без ответа.
   Они  вышли  в  длинный  коридор,  соединявший  транспортный   центр   с
лабораторией. Возле края бегущей дорожки их  поджидала  небольшая  машина.
Земляне сели, верх опустился и внутри зажглись огни.
   - Поясняю, не дожидаясь вопроса,  -  снимая  шлем,  обратилась  к  Кэти
Николь. - Эту часть пути нам видеть не позволяют, поскольку все, что можно
увидеть снаружи, находится за пределами нашего понимания. Твой отец и дядя
Майкл уже спрашивали об этом, когда проснулись после первого испытания.
   - Значит, ты согласна с папой? - допытывалась Симона,  после  того  как
они в молчании проехали несколько минут. - И нас действительно  с  помощью
долгого сна подготавливают к космическому путешествию?
   - Похоже на то, - ответила Николь, - но полностью не уверена.
   - И куда же они пошлют нас? - спросила Кэти.
   - Представления не имею. На все вопросы  относительно  нашего  будущего
Орел отвечает весьма уклончиво.
   Машина ехала со скоростью не более двадцати  километров  в  час.  Через
пятнадцать минут она остановилась. "Крыша" отъехала сразу, как только  все
трое  надели  шлемы.  Женщины  опустились  в  главный  транспортный  центр
инженерного модуля. Это было округлое помещение высотой метров в двадцать.
Помимо дюжины самодвижущихся дорожек, уходивших внутрь  модуля,  в  состав
центра входили две большие многоуровневые структуры с  отводными  трубами.
По ним из модуля  в  модуль  перемещались  оборудование,  роботы  и  живые
существа. Жилой, инженерный  и  административный  модули  -  три  огромных
сферических комплекса - образовывали главные компоненты Узла.
   Оказавшись внутри отсека, Николь  и  ее  дочери  из  приемников  внутри
шлемов услышали голос: "Ваша труба на втором  уровне.  Пользуйтесь  правым
эскалатором. Отправление через Четыре минуты".
   Разглядывая транспортный центр, Кэти  покачивала  головой.  Видны  были
разное оборудование, машины,  готовые  отвезти  путешественников  к  месту
назначения,  фонари,  эскалаторы,  станционные  платформы.  Но  ничто   не
шевелилось. Не было ни роботов, ни живых существ.
   - А что случится, - спросила она у сестры и матери, - если мы откажемся
ехать туда? - Кэти остановилась посреди станции. - Все ваши планы  рухнут?
- выкрикнула она, обращаясь к высокому потолку.
   - Пойдем, Кэти, - нетерпеливо проговорила Николь. - Мне  казалось,  что
ты покончила с этим в лаборатории.
   Кэти тронулась с места.
   - Но я _так_ хочу увидеть что-нибудь новое, -  пожаловалась  она.  -  Я
ведь знаю, что здесь не всегда пусто. Почему нас держат в изоляции? Или мы
какие-нибудь нечистые?
   - Ваш аппарат отправляется через  две  минуты,  -  раздался  бесплотный
голос. - Второй уровень справа.
   - Разве неудивительно, что все роботы и управляющие  способны  общаться
со всеми  гостями  на  их  собственном  языке?  -  заметила  Симона  возле
эскалатора.
   - По-моему, это чистое уродство, - ответила Кэти. - А  мне  вот  просто
хочется, чтобы те, кто управляет этим местом, совершили бы  хоть  какую-то
ошибку. Слишком  уж  все  гладко.  Ну  хотя  бы  пусть  заговорят  с  нами
по-птичьи, а с птицами по-человечески.
   Оказавшись на втором уровне, они прошли по платформе метров сорок, пока
не достигли прозрачного, похожего на пулю  аппарата  размером  с  огромный
автомобиль. Как всегда, он находился слева от платформы. Всего на ней было
четыре пути - по два с каждой стороны. Все прочие были пусты.
   Николь обернулась назад и поглядела в сторону транспортного  центра:  в
ста двадцати градусах по дуге располагалась другая трубопроводная станция.
Она связывала центр с административным модулем. Симона поглядела на мать.
   - Ты уже там бывала? - спросила она.
   - Нет, - ответила Николь. - Но клянусь -  там  весьма  интересно.  Твой
отец говорил, что вблизи все показалось ему очень странным.
   "Ричард не смог удержаться", - вспоминала Николь ту ночь, когда ее  муж
год назад отправился на  "экскурсию"  в  административный  модуль.  Николь
поежилась. Следом за Ричардом  она  вышла  тогда  в  переднюю,  попыталась
отговорить, пока тот надевал скафандр. Он придумал, как обмануть дверь, но
на следующее утро установили новую, более надежную систему,  и  Ричард  не
смог уже выбраться и оглядеться.
   Николь в ту ночь почти не спала. Под утро световое табло известило  ее,
что в передней кто-то (или  что-то)  находится.  Поглядев  на  экран,  она
увидела на нем странного птицечеловека, державшего  на  руках  ее  мужа  в
бессознательном состоянии. Такой была их первая встреча с Орлом...
   Ускорение,  придавившее  их  спины  к  сидениям,   вернуло   Николь   к
реальности. Они мчались из инженерного модуля и  менее  чем  через  минуту
вылетели в длинный, очень узкий цилиндр, что связывал его с жилым отсеком.
   По обе стороны осевой линии пролегало по  паре  путей.  На  густо-синем
небе светился административный модуль. Кэ