на берег.
   Предводитель птиц  поставил  субмарину  на  якорь  у  берега  и  быстро
приготовился к отбытию. Перед расставанием он торопливо обернулся  кругом,
слегка поклонился Ричарду, а потом направился  на  север.  И  пока  Ричард
следил за исчезавшим в воздухе птицеподобным созданием,  он  вдруг  понял,
что стоит именно там, где много-много лет назад на Раме II  они  с  Николь
ожидали трех птиц, которые должны были перенести их  через  Цилиндрическое
море.



        7

   В течение той первой секунды,  которую  Ричард  провел  на  поверхности
Нью-Йорка, крохотные датчики Рамы, разбросанные  по  гигантскому  кораблю,
собрали сотни миллиардов битов информации. Эти данные в реальном  масштабе
времени передавались в местные центры обработки, тоже микроскопические  по
размеру; там они хранились определенное  время,  а  потом  передавались  в
центральный связной процессор, укрытый в Северном полуцилиндре.
   Каждую  секунду  каждого  часа  каждого  дня  датчики  раман   собирали
квинтиллионы [число 10^18 (или 10^30 в некоторых странах)] бит информации.
В процессоре эти данные классифицировались, просеивались, анализировались,
сжимались   и   поступали   на   хранение   в   записывающие   устройства.
Запоминавшиеся  данные  поступали  на  дюжину  разбросанных   по   кораблю
процессоров,  каждый   из   которых   выполнял   какую-нибудь   функцию...
совокупность  процессоров  и  управляла  космическим   аппаратом.   Тысячи
алгоритмов,  заложенных  в  процессоры,  обрабатывали   данные,   выявляли
тенденции, синтезировали выводы,  подготавливая  информацию  к  регулярным
импульсам, в которых сообщали о состоянии дел интеллекту Узла.
   В  импульсах  информации  была  заложена  смесь  исходных,   сжатых   и
обработанных  данных,  определявшаяся  форматами,  выбранными   отдельными
процессорами. Самая важная часть каждого импульса - это  повествовательное
сообщение, в котором единый,  но  распределенный  интеллект  Рамы  излагал
собственные представления о ходе дел экспедиции.  В  части  импульса  была
заложена вспомогательная информация  (изображения,  результаты  измерений,
кривые,   снятые   датчиками),   либо    дополнявшая    сообщение,    либо
непосредственно подтверждавшая выводы, содержащиеся в повествовании.
   Использованный в  сообщениях  язык  был  математическим  по  структуре,
точным в определениях и в высшей степени закодированным.  Они  изобиловали
примечаниями, каждый эквивалент фразы содержал в своей структуре ссылки на
конкретные данные, подтверждавшие конкретное утверждение.  Истинный  смысл
сообщения не  мог  быть  переведен  на  примитивный  язык,  подобный  тем,
которыми пользуется человек. Ниже следует приблизительное изложение смысла
обобщенного  сообщения  Рамы,  принятого  интеллектом  Узла  вскоре  после
прибытия Ричарда в Нью-Йорк.

   ОТЧЕТ N 298

   Время передачи: 156 307 872 491,5116
   Время после начала первой стадии: 29,2873
   Ссылки: Узел 23-419
   Космический корабль 947
   Космопроходцы 47249 (А и Б), 32806, 2666

   В последнем интервале люди (космопроходцы N 32806) продолжали  успешную
войну против симбиотической пары птицы - сети (N 47249 - А  и  Б).  Теперь
люди овладели почти всем поселением, отведенным  птицам  и  сетям,  в  том
числе и верхней частью бурого цилиндра,  где  прежде  обитали  птицы.  Они
бились отважно, однако не  в  силах  были  противостоять  вторжению.  Люди
убивали крылатых, забыв о жалости, и птиц осталось не более сотни.
   Люди  еще  не  проникли  к  месту  обитания  сетей.  Впрочем,  они  уже
обнаружили шахты с  лифтами,  опускающимися  в  глубины  бурого  цилиндра.
Теперь люди заняты разработкой планов нападения на обиталище сетей.
   Сети физически беззащитны. Их тела не снабжены никаким оружием. Даже  в
мобильной форме, имеющей возможность применить оружие, они не прибегают  к
насилию.  Чтобы  защитить  себя  от  неизбежного  вторжения  людей,   сети
отправили подвижных мирмикотов  на  сооружение  крепостей  вокруг  четырех
самых  старых  и  умудренных  представителей  своего  вида.   Одновременно
прекратилось зачатие  манно-дынь,  а  мирмикоты,  не  занятые  возведением
крепостей, преждевременно переходят в стадию  кокона.  Если  люди  отложат
нападение еще на несколько  интервалов,  что  вполне  вероятно,  во  время
вторжения они могут и не встретиться с мирмикотами.
   В  поселении  людей  по-прежнему  распоряжаются  личности,  психические
характеристики   которых    несомненно    отличаются    от    контингента,
обследованного внутри Рамы II и в Узле. Эти лидеры без колебаний стремятся
к обретению  личной  власти,  хотя  бы  и  ценой  благосостояния  колонии.
Невзирая на видеопослание и присутствие вестников в своей группе,  они  не
верят тому, что за ними следят, и поведение этих людей ни в коей  мере  не
отражает  системы  ценностей  или  этических  норм,  существующих   в   их
собственном обществе.
   Люди продолжают войну против птиц и сетей, в основном потому,  что  она
отвлекает внимание  от  проблем,  сложившихся  в  их  колонии.  Среди  них
главными являются вызванное самими же людьми разрушение окружающей среды и
последовавший за ним спад уровня жизни. Предводители людей и большая часть
колонистов  не  обнаруживают  никаких   угрызений   совести   относительно
уничтожения птиц, даже если оно окажется полным.
   Человеческая семья,  которая  провела  более  года  в  Узле,  перестала
оказывать заметное влияние на  дела  колонии.  Женщина,  являвшаяся  нашим
вестником, по-прежнему находится в заключении, главным образом потому, что
сопротивлялась действиям нынешних лидеров; ее жизни грозит опасность.  Муж
ее сейчас живет вместе с птицами  и  сетями,  играя  ключевую  роль  в  их
попытках противостоять нападению людей. Дети же еще не созрели  настолько,
чтобы повлиять на дела колонии.
   Совсем недавно муж оставил место обитания сетей и переселился на остров
в самом центре космического корабля. Он  унес  с  собой  зародыши  птиц  и
сетей. В настоящее время он устроился в знакомых  ему  условиях  и  сумеет
выжить и вынянчить малышей обоих видов. Успех его бегства, по крайней мере
отчасти,  объясняется  пассивным  смягчающим  воздействием,  начавшимся  с
первой стадии. Эти передачи бесспорно сыграли роль в том, что сети приняли
решение доверить свои эмбрионы человеческому существу.
   Нет свидетельств того, что умиротворяющие сигналы повлияли на поведение
людей. Поскольку основным занятием сетей является обработка информации, их
восприимчивость к предложениям о мире неудивительна. Люди же,  а  особенно
их предводители, настолько активны, что у них остается очень мало  времени
на размышление, если они вообще обращаются к рассудку.
   Умиротворяющее воздействие на людей затруднено  существенным  фактором.
Внутри своего вида люди обнаруживают значительную изменчивость от личности
к личности; в рамках столь широкого диапазона сложно рассчитать  передачу.
Набор сигналов,  умиротворяющий  конкретного  человека,  почти  всегда  не
влияет на любого другого.  Сейчас  проводятся  эксперименты  с  различными
типами процесса замирения, однако не исключено,  что  люди  принадлежат  к
небольшой  группе  космоплавателей,  не  восприимчивых  к   умиротворяющей
обработке.
   В южной части корабля октопауки (N  2666),  как  и  прежде,  обитают  в
колонии, почти не отличимой от прочих изолированных космических  поселений
этой расы. Полный диапазон их возможного биологического выражения остается
скрытым,  в  основном  из-за  ограниченных  территориальных   ресурсов   и
отсутствия  истинного  соревнования.  Однако  им  присуще   стремление   к
экспансии, характеризующее успешные перелеты этой расы от  одной  звездной
системы к другой.
   До тех пор пока  люди  не  вышли  за  пределы  собственного  обиталища,
нарушив уединение рас, октопауки  уделяли  мало  внимания  остальным  двум
видам, населяющим корабль.  Но,  когда  люди  приступили  к  исследованиям
поселения птиц и сетей, октопауки со все возрастающим интересом  принялись
наблюдать  за  событиями  на  севере.  Люди  еще  не  догадываются  об  их
существовании,  но  октопауки  уже  начали  планировать   возможные   меры
воздействия на агрессивных соседей.
   Возможность потери всего сообщества птиц и  сетей  в  огромной  степени
уменьшает ценность полета. Не исключено, что ко времени  окончания  полета
сети и птицы выживут  лишь  в  зоопарке  октопауков.  Быть  может,  к  ним
добавятся те, которых вырастит человек на острове. Но  даже  безвозвратное
исчезновение вида не позволяет переходить  к  стадии  два;  тем  не  менее
продолжающееся  непредсказуемое  и   разрушительное   поведение   нынешних
предводителей людей дает основания для опасений  относительно  продолжения
полета;  следует  предвидеть  новые   серьезные   потери.   Умиротворяющая
активность в ближайшее время будет сконцентрирована на тех людях,  которые
противостоят этим лидерам и подавили в себе агрессивность и  стремление  к
захвату чужой территории.



        8

   - Моя страна звалась Таиландом. Некогда  там  правил  король,  которого
звали Рамой, подобно нашему кораблю. Ваши бабка и дед - мои мать и отец  -
вероятно, все еще живут там в городке по имени Лампанг... вот он.
   Наи указала точку на выцветшей карте. Мальчики явно глядели в  сторону.
"Они еще так малы, - подумала она.  -  От  них  еще  рано  чего-то  ждать,
невзирая на природные данные".
   - Ладно, - сказала Наи, сворачивая карту, - можете  выйти  на  улицу  и
поиграть.
   Галилей и Кеплер надели плотные куртки, прихватили мяч и  выскочили  на
улицу. Уже через какие-то секунды на улице начался футбольный матч -  один
на один. "О Кэндзи, - думала Наи, приглядывая за мальчиками от  дверей.  -
Как им не хватает тебя. Нельзя быть сразу и матерью, и отцом".
   Она начала урок  географии,  как  и  всегда  напомнив  детям,  что  все
колонисты в Новом Эдеме прилетели с планеты по имени Земля.  Наи  показала
мальчикам карту своей планеты, объяснила сначала, что  представляют  собой
континенты и океаны, а затем показала Японию, родную страну их отца.  Урок
заставил Наи остро ощутить собственное одиночество и тоску по дому.
   "Что же, эти уроки, быть может, предназначены  не  только  для  вас,  -
думала она, наблюдая за футболом  на  тускло  освещенных  улицах  Авалона.
Галилей обвел Кеплера и забил гол. - Отчасти они нужны мне самой".
   По улице шла Эпонина. Подобрав мяч, она бросила его обратно  мальчикам.
Наи улыбнулась подруге.
   - Я так рада видеть тебя, дорогая, - проговорила  она.  -  Мне  сегодня
что-то взгрустнулось.
   - В чем дело, Наи? - спросила Эпонина. - В Авалоне  плохо  живется?  Но
сегодня все-таки воскресенье. И тебе не надо идти на оружейную фабрику,  а
мальчикам - в учебный центр.
   Женщины зашли внутрь дома.
   - Подумай, ты же великолепно устроилась.  -  Эпонина  махнула  рукой  в
сторону  комнаты,  где  они  ютились  втроем.  В  конце  концов,  у   тебя
_просторная_ комната, не говоря уже про полтуалета и  ванную,  которую  ты
разделяешь с пятью другими семействами. Чего же ты еще хочешь?
   Наи расхохоталась и обняла Эпонину.
   - Ты всегда умеешь утешить.
   - Мамочка, мамочка, - в дверях появился Кеплер.  -  Пойдем  скорее.  Он
вернулся... он говорит с Галилеем.
   Наи и Эпонина возвратились к двери. Над Галилеем  склонился  человек  с
жутко изувеченным лицом. Мальчик был явно испуган. В руке  человек  держал
лист бумаги. На нем было аккуратно вырисовано лицо с длинными  волосами  и
бородой.
   - Ты знаешь это лицо, не так ли? -  настаивал  человек.  -  Это  мистер
Ричард Уэйкфилд, правда?
   Наи и Эпонина осторожно приблизились к нему.
   - Мы же сказали, - твердо проговорила Наи, - чтобы ты больше  не  пугал
детей. Уходи, или мы вызовем полицию.
   Человек озирался обезумевшими глазами.
   - Я опять видел его вчера ночью. Он был словно Иисус, но тем  не  менее
оставался Ричардом Уэйкфилдом. Я стал стрелять в него, они набросились  на
меня. Их было пятеро. Это они разорвали мое  лицо.  -  Человек  разразился
рыданиями.
   По улице бежал санитар.
   - Он. Я видел его, - кричал безумец, пока его уводили. -  Я  знаю  это.
Пожалуйста, поверьте мне.
   Галилей плакал. Наи нагнулась, чтобы утешить сына.
   -  Мама,  как  по-твоему,  этот  человек  действительно  видел  мистера
Уэйкфилда?
   - Не знаю, - ответила она. Наи поглядела на Эпонину. - Но некоторым  из
нас очень хотелось бы в это поверить.


   Мальчики наконец уснули  на  своих  постелях  в  углу.  Наи  и  Эпонина
устроились рядом в кресле.
   - По слухам она очень больна, - негромко произнесла Эпонина. - Ее почти
не кормят и притесняют всеми мыслимыми способами.
   - Николь никогда не сдастся, - с гордостью проговорила Наи.  -  Мне  бы
хотелось обладать такой отвагой и силой.
   - Последние шесть месяцев ни Элли, ни Роберту не позволяли  видеться  с
ней... Николь даже не знает, что у нее родилась внучка.
   - На прошлой неделе Элли сообщила мне, что обратилась с новой  петицией
к Накамуре, требуя разрешения на свидание с матерью, - сказала  Наи.  -  Я
беспокоюсь за Элли, она продолжает настаивать на своем.
   - Элли у нас удивительная, - Эпонина улыбнулась,  -  даже  невзирая  на
свою невероятную наивность. Она полагает, что, если  будет  исполнять  все
законы колонии, Накамура оставит ее в покое.
   - Это и понятно... поскольку Элли все еще убеждена, что ее отец жив,  -
проговорила Наи. - Она разговаривала с каждым, кто заявлял, что встречался
с Ричардом после его исчезновения.
   - Все эти россказни о Ричарде дали ей надежду,  -  сказала  Эпонина.  -
Впрочем, капелька надежды не помешает никому...
   Разговор на мгновение прервался.
   - А тебе самой, Эпонина?  -  спросила  Наи.  -  Неужели  ты  позволяешь
себе?..
   - Нет, - перебила ее Эпонина. - Я всегда  честна  с  собой...  Скоро  я
умру, только не знаю, когда... поэтому зачем мне бороться за жизнь?  Жизнь
в Авалоне куда хуже, чем даже в исправительном заведении в Бурже.  И  если
бы не те немногие дети, что ходят в школу...
   Снаружи послышался шум. Наи и Эпонина замерли. Если их  подслушал  один
из биотов-шпиков Накамуры, тогда...
   Дверь внезапно распахнулась. Женщины едва ли не подпрыгнули  на  месте.
Внутрь ввалился Макс Паккетт, он ухмыльнулся.
   - А вот я вас арестую сейчас за подстрекательские разговоры.
   В руках Макса был большой деревянный ящик. Женщины помогли ему опустить
груз в углу. Макс снял свою плотную куртку.
   - Извините за поздний визит, леди, но раньше освободиться не удалось.
   - Вновь с провиантом для войск? - негромко спросила Наи,  показывая  на
спящих близнецов.
   Макс кивнул.
   - Король-японец, - сказал он уже потише, - всегда любит напоминать мне,
что армию двигает вперед сытый желудок.
   - Первым это утверждал еще Наполеон. - Эпонина  поглядела  на  Макса  с
саркастической улыбкой. - Едва ли у вас в Арканзасе слыхали о нем.
   - Так точно, -  ответил  Макс.  -  Очаровательная  учительница  сегодня
изволит быть в игривом настроении. - Достав запечатанную пачку сигарет  из
кармана куртки,  он  задумчиво  проговорил:  -  Возможно,  тогда  придется
оставить предназначавшийся ей подарок для себя самого.
   Эпонина   расхохоталась   и   потянулась   за    сигаретами.    Немного
посопротивлявшись для вида, Макс отдал ей пачку.
   - Спасибо тебе, Макс, - от всей души сказала Эпонина. -  Нам  дозволено
не так уж много удовольствий...
   - А теперь посмотрите туда, - Макс ухмыльнулся. - Я зашел к вам не  для
того, чтобы послушать, как вы жалеете себя. Хотел лишний  раз  восхититься
вашими прекрасными личиками, но, если вы предпочитаете пребывать в унынии,
я попросту забираю назад свою кукурузу и помидоры...
   - Кукуруза и помидоры! - дружно  воскликнули  Наи  и  Эпонина.  Женщины
подбежали к ящику. - Ребята столько месяцев не видели свежих продуктов,  -
взволнованно произнесла Наи, когда Макс открыл ящик ломиком.
   - А вот об этом потише, - серьезно сказал Макс.  -  Вы  знаете,  что  я
нарушаю все правила: свежей еды едва хватает для армии и руководства.  Но,
по-моему, вы заслуживаете не только остатков с господского стола.
   Эпонина обняла Макса и поблагодарила его.
   - Мы с мальчиками так признательны тебе, Макс, - проговорила Наи. -  Не
знаю, чем смогу отплатить.
   - Ну я-то найду способ взыскать свое.
   Обе женщины возвратились в кресло, а Макс сел на пол между ними.
   - Кстати, во втором  поселении  я  виделся  с  Патриком  О'Тулом...  он
передавал вам обеим привет.
   - Ну и как он там? - спросила Эпонина.
   - Обеспокоен, я должен сказать. Он пошел в армию из-за  Кэти.  Это  она
уговорила его...  он,  безусловно,  не  сделал  бы  этого,  если  бы  имел
возможность  хоть  однажды  переговорить  с  Николь  и  Ричардом.   Я   не
сомневаюсь, что теперь он осознает, какую оплошность допустил.  Мне-то  он
ничего не говорил, но я почувствовал его недовольство. Накамура держит его
на передовой из-за Николь.
   - Война уже кончается? - спросила Эпонина.
   - Похоже, что так. Но еще не  ясно,  чего  хочет  король...  По  словам
солдат, теперь им почти не оказывают сопротивления, они очищают внутренние
помещения бурого цилиндра.
   Наи склонилась вперед.
   - Кстати...  поговаривают,  что  внутри  цилиндра  обитает  другой  вид
разумных существ... совершенно не похожий на птиц.
   Макс расхохотался.
   - Кто знает, чему верить? Телевидение и газеты сообщают лишь то, что им
приказывает Накамура, и все это знают. А слухов  всегда  прорва...  Внутри
того поселения я сам видел таких животных  и  растения,  что  меня  больше
ничто не удивит.
   Наи подавила зевок.
   - Мне пора идти, - проговорил  Макс,  вставая.  -  Пусть  наша  хозяйка
ложится спать. - Он поглядел на Эпонину. - Ты не  будешь  возражать,  если
тебя проводят до дома?
   - В  зависимости  от  того,  кто  вызовется  провожать,  -  усмехнулась
Эпонина.
   Через несколько минут Макс с Эпониной добрались до ее крошечной  хижины
на одной из боковых  улиц  Авалона.  Макс  бросил  сигарету,  которую  они
выкурили на двоих, и затоптал ее в грязь.
   - А ты не против... - начал он.
   - Да, Макс, конечно не против, -  вздохнув,  ответила  Эпонина.  -  Тем
более, что это будешь ты. - Она поглядела ему прямо в глаза. - Но если  ты
разделишь мою постель хоть однажды, тогда я захочу тебя снова, и  если  по
какой-то  ужасной  случайности,  невзирая  на  все  предосторожности,   ты
заработаешь RV-41, я никогда не прощу себе.
   Эпонина прижалась к нему, чтобы скрыть свои слезы.
   - Спасибо тебе за все, - проговорила она. - Ты  хороший  человек,  Макс
Паккетт, быть может, единственный во всей этой безумной Вселенной.


   Эпонина шла по парижскому музею, на стенах  его  были  развешаны  сотни
шедевров. По залу торопилась большая группа туристов... на  пять  шедевров
кисти Ренуара и Моне они потратили всего сорок пять секунд. "Остановитесь,
- закричала Эпонина во сне. - За такое время их нельзя даже _увидеть_".
   Громкий стук в дверь прогнал сон.
   - Это мы, Эпонина, - она услышала голос Элли.  -  Если  сейчас  слишком
рано, мы  зайдем  попозже,  перед  тем  как  ты  уйдешь  в  школу.  Роберт
опасается, что мы надолго застрянем в психиатричке.
   Эпонина потянулась за халатом, свисавшим с единственного стула.
   - Минутку. Иду.
   Она открыла дверь друзьям.  Элли  была  в  форме  медсестры,  маленькая
Николь в самодельном рюкзаке припала к спине матери. Спящий  младенец  был
укутан в хлопковое одеяло, чтобы было теплее.
   - Можно войти?
   - Конечно, - ответила Эпонина. - Извините, должно быть,  я  чего-то  не
расслышала...
   - Разумеется, сейчас не самое удобное время, чтобы ходить  в  гости,  -
проговорила Элли, - но учитывая нашу занятость в  госпитале,  если  мы  не
придем пораньше, то так и не сумеем выбраться к тебе.
   - Ну а как ты себя чувствуешь? - спросил доктор Тернер через  несколько
секунд. Он поднес сканер к телу Эпонины