ал   двухгодичный   контракт   на   научные
корреспонденции с Си-би-эс ["Коламбиа бродкастинг систем"  -  американская
радиовещательная компания]. В 2194  году  перескочил  в  UBC  [Университет
Британской  Колумбии]  и  по  рекомендации  агента   принят   в   Ай-эн-эн
["Интернэшнл ньюс нетуоркс"] в 2197 году.
   _Декабрь 2193_.  Браун  награжден  высшей  медалью  МКА  за  выдающиеся
научные достижения.
   _Ноябрь  2199_.  Подписал  эксклюзивный  многомиллионный   долгосрочный
контракт с  Шмидтом  и  Хагенестом  на  право  использования  всевозможных
вариантов коммерческого применения результатов работы экспедиции "Ньютон",
в том числе книг, видео- и образовательных материалов. Партнер - Франческа
Сабатини; консультанты - космонавты Табори  и  Хейльман.  Выплаченные  два
миллиона марок размещены на секретном счете в Италии.


   После короткого двухчасового сна ее поднял будильник. Николь  выбралась
из  постели   и,   воспользовавшись   выдвижным   умывальником,   умылась.
Неторопливо вышла в  коридор  и  направилась  к  кают-компании.  В  центре
управления восседал Дэвид Браун в окружении четверых космических  кадетов,
возбужденно обсуждавших первые итоги.
   - Итак, - говорил Ричард Уэйкфилд, - сейчас самое главное -  установить
на правый и левый трапы легкие индивидуальные кресельные лифты  и  тяжелый
грузоподъемный лифт - до края Центральной равнины.  Там  же  устанавливаем
временный центр  управления,  собираем  и  испытываем  три  вездехода.  На
сегодня  -  подготавливаем   лагерь   на   станции   "Бета"   возле   края
Цилиндрического моря. Сборку и размещение обоих геликоптеров оставляем  на
завтра. Ледомобили и моторные лодки остаются на третий день.
   - Точно, - отозвался доктор  Браун.  -  Утром  во  время  развертывания
инфраструктуры  с  вами  пойдет  Франческа.  Когда  будут  установлены   и
приведены в действие легкие лифты, мы с адмиралом Хейльманом присоединимся
к вам, доктор Такагиси и мистер Уилсон тоже.  Сегодня  все  ночуем  внутри
Рамы.
   - Сколько у вас мощных импульсных фонарей?  -  спросил  Янош  Табори  у
Ирины Тургеневой.
   - Двенадцать. Хватит на сегодня.
   - И на завтра, - добавил доктор Такагиси. - Если мы заночуем  там,  эта
ночь будет самой темной в жизни любого из вас. Ни  звезд,  ни  луны...  не
будет даже рассеянного почвой звездного света, ничего  -  только  сплошная
тьма вокруг.
   - А какая там температура? - поинтересовался Уэйкфилд.
   - Заранее точно не скажешь, - ответил японский ученый. -  Первые  зонды
несли на себе только камеры, но на  выходе  из  тоннеля  температура  была
такой же, как на Раме I. Если эти показания принять  за  основу,  в  обоих
лагерях будет градусов на десять ниже нуля, - Такагиси ненадолго умолк.  -
Теперь потеплеет, - продолжал он. -  Сейчас  мы  находимся  внутри  орбиты
Венеры. Можно ожидать, что свет  включится  через  восемь-девять  дней,  а
потом со дна начнет таять Цилиндрическое море.
   - Эй, - поддел его Дэвид Браун, - судя по всему, вы решили исправиться.
Тон-то все-таки изменился.
   - Вероятность того,  что  Земля  оба  раза  встречалась  с  идентичными
кораблями, возрастает  с  каждым  фактом,  подтверждающим  сходство  этого
космического корабля и его  предшественника,  прилетевшего  семьдесят  лет
назад. Пока, за исключением момента коррекции орбиты, оба корабля ничем не
отличались.
   Николь подошла к ним.
   - Вот и комплект. Поглядите, кто  к  нам  пожаловал:  последний,  пятый
космический кадет, - с обычной усмешкой проговорил Янош Табори и,  заметив
ее опухшие веки, добавил. - Наш новый командир прав: судя по виду, вам  не
худо и отдохнуть.
   - А я вот, - вмешался Ричард Уэйкфилд, - могу только сожалеть. Собирать
вездеход мне придется с Яманакой,  а  не  с  мадам  де  Жарден.  Николь-то
говорить умеет. А  мне,  чтобы  не  заснуть  снова,  придется  браться  за
Шекспира. - Он локтем ткнул в бок Яманаку. Японский  пилот  в  ответ  даже
словно бы улыбнулся.
   - Пришла пожелать вам удачи, - сказала  Николь.  -  Я  уверена,  доктор
Браун уже известил всех, что от меня сейчас толку мало. Устала. Ничего, ко
второй вылазке приду в себя.
   - Ну, - нетерпеливо бросила Франческа Сабатини,  последний  раз  обводя
помещение объективом и задерживая крупным планом на каждом лице. -  Готовы
наконец?
   - Идем, - проговорил Уэйкфилд. И они отправились  к  воздушному  шлюзу,
находившемуся прямо перед "Ньютоном".



        22. ЗАРЯ

   Ричард Уэйкфилд быстро опускался в почти полной темноте. Он уже миновал
половину лестницы  "Альфа";  здесь  гравитация,  порожденная  центробежной
силой вращения Рамы, возрастала до одной четверти земной. Свет из лобового
фонаря  освещал  ближние  окрестности.  Он  заканчивал  сборку  очередного
пилона.
   Ричард проверил запас воздуха - его оставалось менее половины. К  этому
времени ему следовало дальше углубиться  в  Раму,  туда,  где  можно  было
дышать атмосферой корабля. Экипаж землян недооценил время, потребовавшееся
на установку легких кресельных лифтов. Их конструкция была крайне  проста,
к тому же космонавты несколько раз проводили сборку на тренировках. Вверху
трапов, где практически существовала невесомость, все шло куда быстрее. Но
теперь установка каждого пилона давалась труднее - мешало все возраставшее
тяготение.
   На высоте в тысячу ступенек над Уэйкфилдом Янош Табори крепил  анкерные
тросы к металлическим перилам, шедшим вдоль лестницы.  Почти  четыре  часа
скучной и однообразной  работы  утомили  его.  Ричард  вспомнил  аргумент,
которым  технический  директор  отклонил  их  с   Яношем   предложение   -
предусмотреть автоматическое устройство для установки лифтов:  "Робот  для
одноразовой операции не оправдает затрат  на  разработку  и  изготовление.
Место роботов там, где действия повторяются".
   Янош  глядел  вниз,  но  различал  лишь  ближайший  пилон  в   двухстах
пятидесяти ступеньках от себя.
   - А перекусить еще не время? - спросил он  Уэйкфилда  по  переговорному
устройству.
   - Должно быть, - отозвался тот. - Но учти  -  мы  отстаем  от  графика.
Яманака с Тургеневой вышли на лестницу "Гамма" только в 10:30.  При  такой
скорости нам едва ли удастся сегодня  закончить  сборку  легких  лифтов  и
приступить к развертыванию лагеря.
   - А мы с Хиро уже едим, - откликнулась Ирина с другой стороны  чаши.  -
Мы проголодались. Причал и верхний  двигатель  установили  полчаса  назад.
Сейчас мы уже у 12-го пилона.
   -  Хорошо  потрудились,  -  похвалил  Уэйкфилд.   -   Впрочем,   обязан
предупредить - вы пока еще в хорошем месте: на трапах и  в  верхней  части
лестницы работать гораздо легче, собирать подъемники в невесомости -  одно
удовольствие. А вот когда гравитация будет изменяться от пилона к  пилону,
дело пойдет иначе.
   - Судя  по  лазерному  дальномеру,  Уэйкфилд  находится  точно  в  8,13
километра от меня. - Услыхали все голос вмешавшегося в разговор Такагиси.
   - Профессор, эти цифры мне ни черта не  говорят,  я  не  знаю,  где  вы
находитесь.
   - Я сейчас на карнизе, как раз рядом с нашей ретрансляционной  станцией
у подножия лестницы "Альфа".
   - Ох, Сигеру, когда на вашем востоке  научатся  идти  в  ногу  со  всем
светом? "Ньютон" находится _наверху_ Рамы, а вы - _сверху_  лестницы.  Как
можно надеяться понять друг друга, если мы не можем  договориться  даже  о
том, где верх, а где низ. Тут шахматы не помогут.
   - Благодарю вас, Янош. Хорошо. Я - _наверху_ лестницы "Альфа".  Кстати,
что вы делаете? Расстояние между нами быстро увеличивается.
   - Скольжу по поручню вниз к Ричарду, чтобы вместе поесть. В одиночестве
рыба с чипсами мне в глотку не лезет.
   - Я тоже спускаюсь, - отозвалась  Франческа.  -  Только  что  закончила
съемку превосходного примера действия кориолисовой силы с участием Хиро  и
Ирины. Специально для начинающих изучать физику. Буду  у  вас  через  пять
минут.
   - Эй-эй, синьора, - позвал ее Уэйкфилд, - а не хотите ли  действительно
поработать? Иначе мы с Яношем вам больше не позируем... Ну  как,  согласны
на переговоры?
   - Охотно помогу, но только после  ленча,  -  ответила  Франческа.  -  А
сейчас для съемки не хватает света. Вы  не  посветите  фонарями,  чтобы  я
могла заснять ваше с Яношем пиршество на Лестнице Богов?
   Уэйкфилд  установил  фонарик  на  вспышку  с  задержкой  и  отошел   на
восемьдесят ступеней к ближайшему карнизу.  Космонавт  Табори  оказался  в
этой же точке за полминуты до того, как свет затопил ее. В двух километрах
от них Франческа провела камерой вдоль трех маршей, остановила объектив на
двух фигурках, скрестя ноги усевшихся на площадке. Издалека Янош и  Ричард
ничем не отличались от пары орлов в гнезде на отдаленной горной вершине.
   Лифт "Альфа" был собран и готов к испытанию.
   - В честь окончания  трудового  дня  вам  предоставлено  право  открыть
движение, - проговорил Ричард, - учитывая  вашу  любезную  помощь.  -  Они
стояли в самом низу - там, где тяготение уже было полным.  Тридцать  тысяч
ступеней лестницы возносились над головой и исчезали в беспросветной тьме.
На  Центральной  равнине  уже  работал  сверхлегкий  мотор  и   автономный
переносный  источник  энергии  для  кресельного   лифта.   Космонавты   на
собственных спинах доставили блоки электрической и механической  подсистем
в разобранном виде; на сборку ушло меньше часа.
   - Легкие кресла не присоединены к тросам, - поучал Уэйкфилд  Франческу.
- Для присоединения кресел на  каждом  из  них  располагается  специальный
механизм, обхватывающий  трос.  Таким  образом  можно  обойтись  небольшим
количеством сидений.
   Франческа нерешительно уселась в пластиковое сооружение, первое в  ряду
подобных ему пластиковых корзинок, свисавших с бокового троса.
   - А вы уверены, что подъем пройдет без  приключений?  -  спросила  она,
вглядываясь во тьму.
   - Конечно, - рассмеялся Ричард. - Все будет как на тренировках. Я поеду
в следующем кресле, только через минуту - примерно в четырехстах метрах за
тобой. На весь подъем снизу доверху уходит сорок минут. Средняя скорость -
двадцать четыре километра в час.
   - Я должна сидеть спокойно, - вспоминала Франческа, - ничего не делать,
держаться руками и не забыть включить автономную  дыхательную  систему  за
двадцать минут до окончания подъема.
   - Не забудь пристегнуться, - улыбнувшись, напомнил ей Уэйкфилд. -  Если
бы кабинка замедляла движение или останавливалась на самом верху,  где  ты
не имеешь веса, инерция могла бы сбросить едущих позади  прямо  в  пустоту
Рамы. - Он улыбнулся. - Но подъемник неслучайно расположен на лестнице - в
случае  любой  неисправности  всегда  несложно  выбраться  из  корзины   и
самостоятельно добраться вверх по лестнице к ступице.
   Ричард кивнул,  и  Янош  Табори  включил  мотор.  Кресло  с  Франческой
устремилось вверх и скоро исчезло во тьме.
   - Я перейду прямо на "Гамму", как только передашь, что ты уже в пути, -
сказал Яношу  Ричард.  -  Второй  подъемник  мне  собирать  проще,  общими
усилиями сможем закончить к 19:00.
   - Когда ты окажешься наверху, я уже подготовлю лагерь, - заметил  Янош.
- Как ты думаешь, мы еще собираемся ночевать здесь?
   - Особого смысла в этом нет, - сверху вступил в разговор  Дэвид  Браун.
Они  с  Такагиси  по  очереди  контролировали  переговоры  космонавтов.  -
Вездеходы  пока  не  готовы,  а  мы  надеялись  уже  завтра  приступить  к
исследованиям.
   - Если каждый из нас возьмется спустить вниз несколько узлов, - ответил
Уэйкфилд, - мы с Яношем сумеем собрать один из вездеходов еще  до  сна.  А
второй скорее всего будет готов к завтрашнему полудню, если нам  ничто  не
помешает.
   - Вполне реальное предложение,  -  отозвался  доктор  Браун.  -  Только
прежде посмотрим, что  мы  успеем  сделать  через  три  часа  и  насколько
устанем.
   Ричард вскарабкался в  крошечное  кресло  и  подождал,  пока  сработает
автоматическое устройство, крепящее сиденье к тросу.
   - Кстати, - проговорил он, начиная путь наверх, - спасибо  тебе,  Янош,
за шутки. Без них мы, наверное, и не справились бы так быстро.
   Табори улыбнулся и помахал другу. Глядя  вверх  с  движущегося  кресла,
Ричард  Уэйкфилд  едва  мог  различить  слабый  огонек   лобового   фонаря
Франчески. "Теперь она в ста этажах над моей головой, - подумал он. -  Это
всего  лишь  два  с  половиной  процента  расстояния  отсюда  до  ступицы.
Невероятно огромное помещение".
   Опустив руку в  карман,  он  извлек  переносную  метеостанцию,  которую
попросил его взять с собой Такагиси. Профессор желал иметь точный  профиль
всех атмосферных параметров в чаше Северного полюса Рамы.  В  его  моделях
атмосферной циркуляции Рамы особую роль  играли  зависимости  плотности  и
температуры воздуха, учитывающие удаление от входного шлюза.
   Уэйкфилд следил за давлением, оно постепенно снижалось в  ходе  подъема
начиная с 1,05 бара - почти как на Земле. Температура держалась равной  -8
градусам по Цельсию. Ричард откинулся назад и закрыл глаза.  Странное  это
дело - ехать в неустойчивой корзине  в  полной  тьме.  Он  приглушил  звук
одного из каналов передатчика; переговаривались Тургенева с Яманакой, хотя
обоим в общем  сказать  было  нечего.  Включил  погромче  шестую  симфонию
Бетховена.
   Слушая музыку, Ричард не без удивления ощутил в сердце тоску по  Земле,
порожденную внутренним зрением при звуках мелодии... ручейки, зеленые поля
и цветочки. И он вдруг словно потерялся - был не в силах даже восстановить
невероятную  цепь   событий,   приведших   стратфордского   мальчишку   из
родительского дома сперва в Космическую академию в Колорадо и наконец сюда
на Раму... в эту шаткую корзинку, возносившую его вверх по Лестнице Богов.
   "Нет, Просперо [герой драмы У.Шекспира  "Буря"],  -  сказал  он  самому
себе, - никакой маг не смог бы  придумать  подобного".  Он  вспомнил,  как
впервые мальчиком  смотрел  "Бурю"  и  как  был  испуган  картинами  мира,
выходящими за пределы нашего понимания. Магии нет, уверял он  себя  тогда.
"Есть только естественные явления, которым люди не знают еще объяснения. -
Ричард улыбнулся. - Разве  Просперо  -  маг?  Он  просто  разочаровался  в
науке".
   Но уже миг спустя  Ричард  Уэйкфилд  окаменел,  потрясенный  невиданным
доселе зрелищем. Кресло, как и прежде,  бесшумно  скользило  вверх,  вдоль
лестницы... но  внутрь  Рамы  ворвался  рассвет.  В  трех  километрах  под
Ричардом врезанные  в  Центральную  равнину  длинные  прямые  долины,  что
тянулись от края чаши до Цилиндрического моря,  вдруг  взорвались  светом.
Шесть линейных солнц Рамы, по три в каждой половине цилиндра, тщательно  и
продуманно освещали чуждый мирок. Сперва Уэйкфилд ощутил головокружение, а
вместе с ним и дурноту. Он висел в воздухе  на  тонком  тросе,  в  тысячах
метров над поверхностью. Уэйкфилд закрыл  глаза  и  попытался  привести  в
порядок собственные чувства. "Ты не можешь упасть", - напомнил он себе.
   - Ай-и-и! - услышал он вопль Яманаки.
   Из последовавших слов японца Ричард понял, что, вздрогнув от  внезапной
вспышки света, Хиро сорвался с середины трапа  "Гамма".  Он  пролетел  уже
метров двадцать или тридцать, когда, ловко  и  небезуспешно  извернувшись,
сумел ухватиться за поручень.
   - С вами все в порядке? - спросил Дэвид Браун.
   - Кажется, - безжизненным голосом отвечал Яманака.
   Когда этот краткий кризис завершился, все сразу заговорили.
   - Чистая фантастика! - кричал доктор Такагиси.  -  Потрясающий  уровень
освещенности. И все это происходит _до_ вскрытия  моря.  Вот  и  различие.
Крупное различие!
   - Подготовьте мне новый блок с пленкой, принесите прямо к  лестнице,  -
проговорила Франческа. - Я почти все отсняла.
   - Какая красота! Что за невероятная красота, - добавил  генерал  О'Тул.
Оставаясь на "Ньютоне", они с Николь  де  Жарден  видели  все  на  экране.
Расположенная в ступице релейная станция транслировала на корабль все, что
снимала Франческа.
   Ричард Уэйкфилд не говорил. Он молчал и  просто  смотрел,  завороженный
видом открывшегося под ним мира. Внизу, у подножия лестницы,  маячили  еле
различимый Янош Табори, агрегаты лифта,  полузавершенный  лагерь.  Но  уже
одно расстояние до них открывало истинный размер чуждого  мира.  Охватывая
взглядом  сотни  квадратных  километров  Центральной  равнины,  в   каждом
направлении он различал удивительные формы. Но и воображение его, и зрение
не знали ничего  равного  Цилиндрическому  морю  и  заостренным  массивным
сооружениям, находящимся против него в Южной чаше в пятидесяти  километрах
отсюда.
   И по мере того как его глаза привыкали к свету, гигантский  центральный
шпиль  в  середине  чаши  словно   становился   все   больше   и   больше.
Первооткрыватели так и назвали его - Большой рог. "Неужели его высота и  в
самом деле восемь километров?" - спросил Уэйкфилд у себя  самого.  Большой
рог шестигранником окружали  шесть  шпилей  пониже,  невероятной  величины
висячие переходы связывали их между собой и со стенками Рамы. Эти переходы
превосходили размером  все  сотворенное  человеком  на  Земле,  но  и  они
терялись возле располагавшейся по центру громады, протянувшейся вдоль  оси
вращения цилиндра.
   Спереди на полпути между  висевшим  у  Северного  полюса  Уэйкфилдом  и
гигантским сооружением на  юге  по  поперечнику  весь  цилиндрический  мир
охватывала голубовато-белая полоса. Присутствие здесь  заледеневшего  моря
казалось землянам и немыслимым, и неуместным. Земной разум твердил:  "Море
не должно таять, иначе вся вода хлынет к оси цилиндра". Но  вращение  Рамы
удерживало в берегах странное море. И любой член экипажа  "Ньютона"  лучше
чем кто-либо на Земле знал, что на берегах  этого  моря  он  будет  весить
столько же, сколько и у какого-нибудь земного моря.
   Посреди  Цилиндрического  моря  на  острове  высился  город  -  здешний
Нью-Йорк. С точки зрения Ричарда, в свете искусственных вспышек небоскребы
имели куда менее броский вид, чем теперь. Но в лучах  собственного  солнца
Рамы было ясно, что этот город играет в корабле центральную роль. Из любой
точки внутри Рамы глаза тянулись к нему  -  к  этому  овальному  островку,
своими сооружениями в единственном месте нарушавшему бледно-зеленую  гладь
Цилиндрического моря.
   - Только поглядите на Нью-Йорк, - голос  доктора  Такагиси  ворвался  в
переговорное устройство Ричарда. - Не меньше тысячи зданий, каждое высотой
более двухсот метров. - Японец умолк на секунду. -  Придется  искать  _их_
там. Я уверен. Наша истинная цель - это Нью-Йорк.
   Начальное возбуждение  и  возгласы  сменились  долгим  молчанием,  пока
каждый из космонавтов  навечно  впечатывал  залитый  солнцем  мир  Рамы  в
собственное сознание. Ричард отчетливо видел Франческу  в  четырех  сотнях
метров от себя. Она уже была в ступице, а его кресло пересекло грань между
лестницей и трапами.
   -  Услышав  советы  доктора  Такагиси,  мы   с   адмиралом   Хейльманом
переговорили, - нарушил молчание Дэвид Браун,  -  и  не  обнаружили  явных
причин менять наши планы на сегодняшнюю  вылазку.  Во  всяком  случае,  на
столь ранней стадии.  Если  не  будет  никаких  неожиданностей,  действуем
дальше в соответствии с  наметками  Уэйкфилда.  Заканчиваем  сборку  обоих
лифтов, спускаем вниз части вездехода для последующей сборки  и  ночуем  в
лагере у основания лестницы, как и собирались.
   - Меня не забудьте, - крикнул Янош в микрофон. - Только  мне,  бедному,
ничего и не видно.
   Отстегнув пояс, Ричард Уэйкфилд ступил на  карниз.  Он  поглядел  вниз,
туда, где вся лестница исчезла из виду.
   - Прием, космонавт Табори. Мы на станции "Альфа", по вашему сигналу  мы
можем поднять вас сюда.



        23. НАСТУПЛЕНИЕ НОЧИ

   "...Учитывая   систематические   унижения,   которым   подвергал    его
невротический отец и эмоциональный шрам, оставленный  юношеской  женитьбой
на британской актрисе Саре Тайдингс, космонавт Уэйкфилд представляет собой
на диво уравновешенную личность. После ш