вой  канал
отправлялись новые. Через двадцать -  тридцать  секунд,  требовавшихся  на
обработку данных, на стене появлялась новая картинка.
   Макс доводил всех до безумия. Если  Эпонина  кричала  или  стонала,  он
бросался к ней, хватал жену за руку и принимался корить Николь:
   - Ей же больно, почему ты не можешь помочь?
   В промежутке между  схватками,  когда  по  предложению  Николь  Эпонина
вставала возле постели, чтобы тяготение помогло ходу родов, Макс вел  себя
еще хуже. Изображение нерожденного сына, застрявшего в родовом канале и  с
трудом проталкивавшегося  наружу,  заставляло  его  разражаться  очередной
тирадой.
   - О Боже, Боже, поглядите только,  -  проговорил  Макс  после  особенно
сильной схватки. - У него же головка _расплющится_. Ах ты мать-перемать...
дырка узкая, не пролезет ведь.
   За несколько минут до того, как Мариус Клайд Паккетт появился  на  свет
Божий, Николь успела принять пару решений. В первую очередь она заключила,
что ребенок не сможет родиться без дополнительной помощи. Необходимо  было
произвести эпизиотомию, чтобы уменьшить боли и  разрывы  родового  канала.
Кроме того. Макса следовало выставить вон, пока он не учинил истерику и не
помешал родам.
   Элли  стерилизовала  скальпель  по  просьбе  Николь.  Макс  бросил   на
инструмент одичалый взгляд.
   - Чего это ты решила делать _этой штуковиной_? - спросил он Николь.
   - Макс, -  спокойно  ответила  Николь,  поскольку  Эпонина  еще  только
ощущала приближение очередной схватки. - Я тебя  очень  люблю,  но  сейчас
тебе лучше выйти отсюда. Прошу. Я хочу помочь Мариусу родиться, но зрелище
будет не из приятных...
   Макс не шевельнулся. Когда Эпонина застонала, стоявший в дверях  Патрик
положил руку на плечо друга. Уже  показалась  головка  ребенка.  И  Николь
начала резать. Эпонина вскрикнула от боли.
   - Нет! - в отчаянии завопил Макс при первом виде крови. - _Нет_!..  Вот
дерьмо... вот дерьмо!
   - А ну, живо выметайся! - закричала Николь, завершая эпизиотомию.  Элли
торопливо утирала кровь. Патрик развернул Макса кругом, обнял его за плечи
и увел в гостиную.
   Николь поглядела на картинку,  едва  только  она  появилась  на  стене.
Маленький Мариус находился в идеальном  положении.  "Какая  фантастическая
техника, - промелькнула мысль. - Она полностью преобразует процесс родов".
   Но времени на размышления не оставалось. Начиналась очередная  схватка.
Николь взяла Эпонину за руку.
   -  По-моему,  все  вот-вот  закончится.  А  теперь  тужься  как   можно
сильнее... в течение всей схватки. - Синему Доктору  Николь  сказала,  что
больше картинок не потребуется.
   - Тужься! - завопили вместе Николь и Элли.
   Ребенок появился на свет. Показались прядки бурых волосиков.
   - Давай, - проговорила Николь, - тужься опять.
   - Но я _не могу_, - простонала Эпонина.
   - Можешь!.. _Тужься_!
   Эпонина прогнула спину, глубоко вздохнула, и мгновение спустя маленький
Мариус очутился на руках Николь.  Элли  держала  наготове  ножницы,  чтобы
перерезать пуповину. Мальчишка закричал сам, без посторонней помощи.
   Макс ворвался в комнату.
   - Ну вот, твой сын родился, - Николь обтерла его, перевязала пуповину и
вручила младенца гордому отцу.
   - О Боже... о Боже... а что же теперь делать? - спросил озадаченный, но
сияющий Макс, державший ребенка так, словно  бы  Мариус  был  даже  не  из
стекла, а из хрупких алмазов.
   - Можешь поцеловать его, - Николь улыбнулась. - Неплохое будет начало.
   Опустив голову, Макс нежно поцеловал Мариуса.
   - А теперь можешь передать его матери, - сказала Эпонина.
   Слезы радости текли по Щекам роженицы, когда она  поглядела  на  своего
первенца. Николь помогла Максу поднести ребенка к груди Эпонины.
   - Ох, мамзелька, - Макс стиснул руку Эпонины, - как я тебя люблю... как
сильно я тебя люблю.
   Мариус, непрерывно вопивший после рождения, притих, оказавшись на груди
матери. Эпонина протянула вторую руку (Макс так и не  выпускал  другую)  и
нежно погладила своего ребенка. Глаза Макса вдруг наполнились слезами.
   - Спасибо тебе, дорогая, - сказал он Эпонине. - Спасибо  тебе,  Николь.
Спасибо, Элли.
   Макс поблагодарил всех присутствующих в комнате, в том  числе  и  двоих
октопауков... потом поблагодарил еще раз  и  еще.  Казалось,  он  сделался
"обнимательной машиной": даже октопауки не сумели избежать его благодарных
объятий.



        6

   Николь тихонько постучала в дверь и просунула голову в комнату.
   - Простите. Кто-нибудь бодрствует?
   Эпонина  и  Макс  зашевелились,  но  никто  не   открыл   глаз,   чтобы
поприветствовать Николь. Спящий Мариус  лежал  между  родителями.  Наконец
Макс пробормотал.
   - Сколько времени?
   -  _Прошло_  уже  пятнадцать  минут  со   времени,   назначенного   для
исследования  Мариуса,  -  проговорила  Николь.  -  Синий  Доктор  вот-вот
вернется.
   Макс застонал и обнял Эпонину.
   - Ну, давай, - сказал  он  Николь.  Макс  выглядел  ужасно,  глаза  его
покраснели и распухли, под ними появились двойные мешки. -  И  почему  эти
младенцы спят не более двух часов кряду? - спросил он, зевнув.
   Николь остановилась в дверях.
   - Некоторые спят. Макс... все дети разные. После  рождения  они  обычно
следуют тому режиму, к которому привыкли в чреве.
   -  И  почему  на  это  жалуешься  ты?  -  спросила  Эпонина,  с  трудом
поднимаясь. - Ты только послушаешь, как он пищит, иногда сменишь пеленку и
заваливаешься спать... А мне приходится бодрствовать, пока  он  ест...  Ты
хоть раз пытался уснуть, когда кто-то теребит тебя за сосок?
   - Так вот оно что! - усмехнулась Николь. - Кажется, наши новые родители
за четыре дня растеряли весь прежний пыл.
   - Ну, не то чтобы совсем, - с вынужденной улыбкой проговорила  Эпонина,
одеваясь. - Но, Господи Иисусе, как же я устала!
   - Это совершенно нормально, - сказала Николь. -  Твоему  телу  нанесена
травма. - Тебе необходим отдых... я же говорила об этом тебе  и  Максу  на
следующий день после рождения  Мариуса,  когда  вы  намеревались  устроить
вечеринку.  Первые  две  недели  жизни  младенца  можно  выспаться,   лишь
подстраиваясь под _его_ собственный распорядок дня.
   - Вполне верю тебе, - Макс вывалился из  двери  с  одеждой  в  руках  и
направился в спальню.
   Эпонина поглядела  на  светло-голубую  прямоугольную  подушку,  которую
Николь извлекла из мешка.
   - Это одна из новых пеленок? - спросила она.
   - Да,  -  ответила  Николь.  -  Инженеры  октопауков  внесли  некоторые
усовершенствования...  Кстати,  они  по-прежнему  предлагают  использовать
мусорщика, но для мочи Мариуса еще  ничего  не  придумали;  при  мусорщике
ребенку останется только пукать...
   - Макс абсолютно против всей этой идеи, - прервала  ее  Эпонина.  -  Он
заявляет, что не разрешит октопаукам экспериментировать на его сынишке.
   - Экспериментом я бы это не назвала. Специальный мусорщик, которого они
разработали, лишь немногим отличается от тех, что чистят наш" туалеты  уже
шесть месяцев. Подумай, от скольких хлопот ты избавишься...
   - Нет, - твердо возразила  Эпонина.  -  Но  тем  не  менее  поблагодари
октопауков за заботу.
   Возвратился Макс, уже переодетый в дневную одежду, хотя и небритый.
   - Я хотела сказать тебе. Макс, прежде  чем  Синий  Доктор  вернется,  -
проговорила Николь, -  что  сумела  наконец  поговорить  с  Арчи  о  нашем
возвращении в Новый Эдем... Я стала объяснять Арчи, что мы все хотим уйти,
и попыталась обосновать причину... но он ответил, что не вправе  разрешить
нам оставить Изумрудный город.
   - А что это значит? - спросил Макс.
   -  Арчи  утверждает,  что  этот  вопрос  должен  решить  сам  Верховный
Оптимизатор.
   - Ага! Итак, я все же был прав. Мы здесь _узники_, а не гости.
   - Нет, если я правильно поняла слова Арчи.  Он  сказал  мне,  что  "при
необходимости  исход  можно  устроить",  но  лишь  Верховный   Оптимизатор
понимает "все факторы" в достаточной  степени,  чтобы  принять  правильное
решение.
   - Еще один пример проклятых октопаучьих бредней, - буркнул Макс.
   - Не думаю, - возразила Николь. - Я,  пожалуй,  обрадовалась...  однако
Арчи считает, что мы не сумеем встретиться с  Верховным  Оптимизатором  до
завершения матрикуляции... Это тот самый процесс, что занимает  все  время
Джеми. Он происходит лишь раз в два года и затрагивает всю колонию.
   - И сколько же эта самая матрикуляция продлится? - спросил Макс.
   - Еще неделю.  Ричард,  Элли  и  я  приглашены  участвовать  завтра  "в
каких-то сторонах" процесса... звучит интригующе.
   - Мы с Мариусом несколько  недель  должны  будем  оставаться  здесь,  -
проговорила Эпонина, обращаясь к Максу. - Поэтому неделю  можно  подождать
без всяких проблем.
   В этот момент в дверь постучался Синий Доктор. Октопаук вошел в спальню
со  специализированным  оборудованием:  с   его   помощью   он   собирался
обследовать Мариуса. Макс поглядел на пластиковые мешки (в них  копошились
существа, все вместе напоминавшие черную пасту) и сердито спросил:
   - Что это еще за мерзкая грязь?
   Николь выложила свои собственные инструменты на стол возле постели.
   - Макс, - произнесла она с улыбкой, - почему бы тебе не выйти минут  на
пятнадцать?
   Чело Макса нахмурилось.
   - Что вы собираетесь делать с моим мальчонкой? Поджарите на этом масле?
   - Нет, - усмехнулась Николь. - Хотя  по  звукам  тебе,  быть  может,  и
покажется это.


   Элли взяла Никки на руки и обняла ее. Малышка моментально успокоилась.
   - Мама уходит с Нонни, Бубой, Арчи и Синим Доктором, - сказала  она.  -
Мы вернемся, когда ты ляжешь в постель... тебе здесь будет хорошо с миссис
Наи, Кеплером, миссис Эп...
   - А я _не хочу_  оставаться  здесь,  -  недовольным  тоном  проговорила
Никки. - Я хочу с мамочкой, - она поцеловала Элли в щеку. На лице девчушки
было написано ожидание.
   Когда через несколько секунд Элли опустила  ребенка  на  пол,  чудесное
личико Никки скривилось и она вновь заплакала.
   - Я _не хочу_... - закричала она, как только мать вышла за дверь.
   Элли покачала головой, когда все пятеро направились к площади.
   - Хотелось бы знать, что с ней делать. После того инцидента на стадионе
она все время липнет ко мне...
   - Это вполне нормально, - сказала Николь. - Дети меняются очень  быстро
в ее возрасте... Тем более что  Никки  перестала  быть  центром  всеобщего
внимания после рождения Мариуса.
   - А по-моему, проблема куда глубже, - произнесла Элли несколько  секунд
спустя. Она повернулась к Николь. - Извини,  мама,  но  я  думаю,  чувство
беззащитности, которое испытывает  Никки,  больше  связано  с  отсутствием
Роберта, чем с появлением Мариуса.
   - Но Роберта нет с нами уже более года, - вмешался в разговор Ричард.
   - Едва ли это существенно, - ответила Элли. - На каком-то уровне Никки,
безусловно, помнит, что должна иметь обоих родителей...  Быть  может,  она
даже полагает, что сперва я бросила ее... а затем  Роберт.  Неудивительно,
что ей не спокойно.
   Николь мягко прикоснулась к дочери.
   - Но, Элли, если ты права,  зачем  ей  так  сильно  реагировать  именно
_сейчас_?
   - Не знаю. Быть может, эта история с игуаной напомнила Никки, какая она
беззащитная и насколько ей не хватает отца...
   За спиной раздавался громкий плач Никки.
   - Что бы ее ни тревожило, - вздохнула Элли, - надеюсь,  она  перерастет
это. Когда она плачет, у меня такое чувство, будто ножом по сердцу.
   На площади транспорта не оказалось. Арчи  и  Синий  Доктор  направились
пешком к пирамиде, где октопауки и люди обычно проводили свои совещания.
   - Сегодня особенный вечер, -  проговорил  Синий  Доктор,  -  мы  должны
сообщить вам о многом, прежде чем вы оставите вашу зону.
   - А где Джеми? - спросила Николь, когда они  вошли  в  здание.  -  Я-то
думала, что он идет  с  нами...  да,  чуть  не  забыла:  что  случилось  с
Геркулесом? Мы не видели его после Дня Изобилия.
   Пока они поднимались по пандусу ко второму этажу пирамиды. Синий Доктор
сообщил  им,  что  Джеми  находится  со  своими  друзьями-выпускниками,  а
Геркулес получил другое назначение.
   - Боже, - усмехнулся Ричард, - и даже не попрощался.
   Октопауки, еще не научившиеся понимать шуток, извинилась за  невежливое
поведение Геркулеса, а потом  упомянули,  что  к  людям  больше  не  будут
приставлять ежедневного наблюдателя.
   - Итак, Геркулеса выгнали за какую-то  провинность?  -  спросил  Ричард
по-прежнему в  ироническом  тоне.  Оба  октопаука  полностью  игнорировали
вопрос.
   Они вошли в тот же конференц-зал, где  Николь  изучала  пищеварительный
процесс октопауков. Несколько больших  листов  пергамента  или  шкуры,  на
которые октопауки наносили свои рисунки  и  диаграммы,  были  развешены  в
уголке, лицом к стене. Синий Доктор попросил Ричарда, Николь и Элли сесть.
   - Того, что вы увидите сегодня, - проговорил Арчи, - никогда  не  видел
никто из неоктопауков после образования колонии на Раме. Мы  берем  вас  с
собой, чтобы повысить качество  коммуникации  между  двумя  видами.  Очень
важно, чтобы вы поняли, как следует реагировать, прежде чем мы оставим эту
комнату и отправимся в Альтернативный Домен.
   - Ни при каких обстоятельствах, - добавил Синий Доктор, - вы не  должны
нарушать ход событий и пытаться вступать там в непредусмотренные контакты.
Вы должны следовать нашим инструкциям беспрекословно. Если вы не  согласны
на эти условия, немедленно известите нас, и мы оставим вас здесь.
   Трое людей встревоженно переглянулись.
   - Ты хорошо знаешь нас, - наконец сказала Николь.  -  Надеюсь,  нам  не
придется делать того, что не соответствует нашим принципам и ценностям. Мы
не можем...
   - Подобное нас не касается, - перебил ее Арчи. -  Мы  лишь  просим  вас
оставаться пассивными наблюдателями,  что  бы  вы  там  ни  увидели  и  ни
испытали. Если вы испугаетесь или смутитесь  и  по  каким-то  причинам  не
сможете найти кого-нибудь из  нас,  просто  сядьте  там,  где  находитесь,
сложив руки, и подождите, пока мы придем.
   Наступило недолгое молчание.
   - Даже не могу вам сказать, - продолжил Арчи, - насколько важно сегодня
вечером ваше правильное поведение. Почти все оптимизаторы возражали, когда
я попросил, чтобы вас допустили. Мы с Синим Доктором лично обещали, что вы
не сделаете ничего неподходящего.
   - Наши _жизни_ будут в опасности? - спросил Ричард.
   - Вероятно, нет, - ответил Арчи. - Но могут оказаться  в  опасности.  И
если сегодняшний вечер закончится фиаско из-за того,  что  кто-то  из  вас
ошибется, я не уверен...  -  Арчи  не  закончил  предложение,  что  весьма
необычно для октопауков.
   - Итак, ты сообщаешь нам, - проговорила Николь, - что  наша  просьба  о
возвращении в Новый Эдем каким-то образом связана со всей этой историей?
   - Наши отношения, - заключил Арчи,  -  достигли  определенного  уровня.
Допуская вас к процессу матрикуляции, мы пытаемся укрепить взаимопонимание
с вами. В этом смысле я даю положительный ответ на ваш вопрос.


   Они провели почти полтерта - два человеческих часа - в  конференц-зале.
Арчи  начал  с  того,  что  объяснил,   в   чем   собственно   заключается
матрикуляция. Джеми и его  компаньоны,  сообщил  им  октопаук,  выросли  и
должны  совершить  переход   во   взрослое   состояние.   Жизнь   молодежи
контролируется, и им не разрешается  принимать  очень  важных  решений.  В
конце  матрикуляции  Джеми  и  другие  молодые   октопауки   примут   одно
монументальное решение, которое в корне изменит сущность их жизни. И  сама
матрикуляция, и  даже  большая  часть  года,  предшествующего  ей,  должны
обеспечить взрослеющих октопауков информацией, которая поможет им  принять
столь важное решение.
   - Сегодня, - проговорил Арчи, - всю молодежь отвезут  в  Альтернативный
Домен, чтобы...
   Ни Элли, ни Николь не  смогли  сразу  перевести  на  английский  слова,
описывающие то, что увидят октопауки. После некоторого обсуждения, получив
пояснения от Синего Доктора  и  Арчи,  женщины  решили,  что  лучше  всего
интерпретировать слова октопаука с помощью термина "представление на  темы
морали".
   На несколько минут разговор отклонился от темы.  Синий  Доктор  и  Арчи
пояснили  людям,  что  Альтернативный  Домен  представляет   в   обиталище
октопауков особую область, расположенную не под куполом.
   - К югу от Изумрудного города, - говорил Арчи,  -  октопауки  живут  по
другим законам. В Альтернативном  Домене  сейчас  их  обитает  около  двух
тысяч; вместе с ними  проживают  еще  три-четыре  тысячи  других  существ,
представляющих  дюжину  различных  видов.  Все  они  ведут  беспокойную  и
беспорядочную жизнь. Там у октопауков нет  над  головой  купола,  готового
укрыть их; нет  запланированных  обязанностей;  они  не  имеют  доступа  к
библиотеке; у них нет домов и дорог, за исключением тех, которые они  сами
соорудили для себя... продолжительность жизни составляет одну  десятую  от
той, на  которую  может  рассчитывать  октопаук,  обитающий  в  Изумрудном
городе.
   Элли вспомнила об Авалоне, учрежденном Накамурой, чтобы уладить вопрос,
о  котором  колонисты  Нового  Эдема  желали  забыть.  Она  подумала,  что
Альтернативный Домен может представлять собой аналогичное поселение.
   - Но почему, - спросила она, - столько ваших родичей (больше 10%,  если
я не ошибаюсь) вынуждены жить вне купола?
   - Ни одного октопаука не заставляют жить  в  Альтернативном  Домене,  -
ответил Синий Доктор. - Все они оказались там по собственному выбору.
   Синий Доктор отправился в уголок и принес оттуда несколько схем.  Затем
оба октопаука активно поясняли свои слова графическими материалами. Сперва
они объяснили, что еще сотни поколений назад их биологи определили  точную
связь между сексуальностью и поведением существ их  вида;  она  влияла  на
активность, агрессивность, территориальность,  продолжительность  жизни  -
если ограничиться  самыми  важными  характеристиками.  Это  открытие  было
сделано  на  той  стадии  исторического  развития  октопауков,  когда  уже
начинался переход к оптимизации. Но при всеобщем сочувствии к теоретически
совершенной  основе,  способной  облагодетельствовать  общество,  переходу
серьезно  мешали  постоянные  войны,  племенные   разногласия   и   прочие
беспорядки.  В  те  времена  биологи  октопауков  определили,  что  только
лишенное половых различий общество или же по крайней мере такое, в котором
лишь немногие особи способны к  сексуальной  активности,  может  соблюдать
принцип  оптимизации,  вынуждающий  подчинять  желания   личности   нуждам
колонии.
   Бесконечная  последовательность  конфликтов  убедила  всех  прозорливых
октопауков, что оптимизация останется только дурацкой фантазией,  если  не
обнаружится какой-нибудь способ подавления индивидуализма, противостоящего
наступлению нового порядка.  Но  что  можно  было  сделать?  И  еще  через
несколько поколений, наконец, было сделано блестящее открытие:  оказалось,
что некое химическое  соединение,  выделенное  из  растения,  похожего  на
сахарный тростник, - ему дали  название  "баррикан"  -  замедляет  половое
созревание октопауков. В течение нескольких  сотен  лет  инженеры-генетики
проектировали и обрабатывали разные варианты баррикана и  в  конце  концов
сумели  предотвратить  наступление   половой   зрелости   при   регулярном
применении этого средства.
   Опыты на отдельных  существах  и  целых  колониях  октопауков  принесли
успех, который даже  не  снился  биологам  и  прогрессивным  политикам  из
ученых. Сексуально незрелые октопауки оказались  более  чувствительными  к
групповым концепциям оптимизации.  При  регулярном  потреблении  баррикана
задерживалось наступление не  только  половой  зрелости,  но  и  старости.
Старение, как весьма быстро определили октопауки-ученые, связано с теми же
внутренними часами, что и созревание. А ферменты, приводившие к  дряхлению
организма октопауков в старости,  даже  не  активировались,  если  половая
зрелость не