оборвалось. Глупости, почему она должна умереть, молодая, здоровая, цветущая женщина? Я бы своими руками удавил эту чертову старуху. Я же теперь не смогу жить спокойно. Сын мне уже достался, и что же? Жить все время, умирая от страха за любимую женщину? Это какой-то кошмар! Не зря, видно, в Средние века таких старух сжигали... Он прибавил скорость.
     - Пап, а "БМВ" лучше, чем "Мерседес"?
     - Да нет.
     - А ты "мере" не хочешь купить? Или он слишком дорогой?
     - Просто я люблю "БМВ", а почему, сам не знаю.
     - А ты на "Феррари" катался?
     - Катался. Но это спортивная машина, в ней не слишком удобно.
     - Зато круто! Пап, а ты, когда в путешествие соберешься, меня возьмешь?
     - Так я пока не собираюсь. Я, Мишка, в эти путешествия пускался не просто так...
     - А как?
     - Ты, наверное, еще не поймешь... Бывает, иногда такая тоска на человека нападает, хоть волком вой...
     - А почему?
     - Откуда я знаю, от усталости, может быть, от однообразия жизни.
     - Ничего себе! Это у тебя однообразная жизнь? Ты куда только не ездишь в командировки, и вообще!
     - Ну, во-первых, так было не всегда, а во-вторых... Да я, Мишка, и сам не знаю...
     Они подъехали к даче. Посигналили. На крыльцо вышла Алюша.
     - Привет! - крикнул Мишка. - А мама где?
     - Умчалась твоя мама!
     - Куда? - в один голос воскликнули новоиспеченные отец и сын.
     - Не докладывалась, - проворчала Алюша. - Кто-то ей позвонил, она сорвалась и уехала.
     Михаил Петрович расстроился и испугался. Что такое могло случиться?
     - Она ничего мне не передавала? Записку не оставила?
     - Нет! Сказала, что скоро вернется.
     - Пап, позвони ей на мобильник!
     - Да она так торопилась, что забыла мобильник на столе, - сообщила Алюша.
     Значит, все-таки что-то случилось. Марина вовсе не рассеянная и не забывчивая дамочка. У него вдруг почва ушла из-под ног. Я без нее не могу, я должен хотя бы знать, где она, что с ней... Если она вернется целая и невредимая, я ей объясню, что так нельзя... Что же могло стрястись? Родственников у нее нет, подруг тоже... А что, если она помчалась к какому-нибудь мужчине? Если это Сева, то еще полбеды... Но если не Сева... Я же вижу, как мужики на нее смотрят... Вот на днях, когда мы ужинали в "Обломове", этот смазливый певец, забыл, как его.., он чуть из штанов не выпрыгнул, все глаза проглядел... Что это со мной, я, кажется, ревную?
     Почти незнакомое чувство, когда-то очень давно я ревновал свою первую женщину, просто по молодости и глупости, а с тех пор никогда... Притворялся иной раз ревнивым, чтобы не обидеть жену, но вот эта сосущая тревога, этот страх мне раньше были неведомы... Это, наверное, все-таки не столько ревность, сколько именно страх, вызванный идиотским предсказанием... А ведь это предсказание - полная чушь, вдруг радостно сообразил он. "Бзиканутая" сказала "сын родится", а Мишка ведь уже давно родился, десять лет назад! А больше Марина не может иметь детей! Ура! Все это чепуха на постном масле, и плевать я хотел на все предсказания с гигантской секвойи! У них теперь все так говорили, и Мишка и Марина, им очень нравилось это выражение. А Мишка прав, как я мог не познакомить до сих пор Марину с мамой и Линкой? Да и с Туськой надо их познакомить, обязательно! Марина, наверное, обижена на меня, но молчит... А Мишка молодец, правильный мужик растет...
     - Пап, ты чего, расстроился, что мамы нет?
     - Я уже соскучился по ней, да вот еще думаю, что надо действительно познакомить вас с моей мамой... Вот прямо сейчас ей позвоню - и назначим день! Где там мой мобильник?
     Мишка принес ему телефон и деликатно вышел из комнаты. Михаил Петрович давно уж не звонил матери, твердо зная, что, если ей что-то понадобится, она его всюду разыщет. Почему я все-таки ей не звонил, боялся, что ли? Некрасиво, неприлично, как ни посмотри...
     - Алло, мама?
     - Наконец-то, пропащая душа!
     - Прости, я так замотался...
     - Да уж, так замотался, что не заметил, как семью поменял. Честно говоря, ты меня удивил! Ну и как тебе живется, Миша?
     - Хорошо, мама... Так хорошо, что даже страшно... - добавил он негромко.
     - Однако ведешь ты себя по меньшей мере странно, чтобы не сказать неприлично.
     - Да-да, я знаю, поэтому и звоню... Мама, я хочу тебя познакомить с Мариной...
     - Так ее зовут Марина? Спасибо, что хоть имя сказал!
     - Мама, я целиком и полностью признаю свою вину! Как мы это сделаем? Может быть, ты приедешь с Линкой к нам?
     - Ну уж нет, лучше, как говорится, вы к нам! Давай прямо завтра, благо воскресенье, приезжайте к обеду. У тебя, говорят, и ребеночек новый завелся?
     Интересно посмотреть.
     Эти слова почему-то показались Михаилу Петровичу обидными.
     - Мама, если бы ты знала, какой это парень!
     Знаешь, как он свою кошку назвал?
     - И как же? - усмехнулась Татьяна Григорьевна.
     - Клипсидра!
     - Действительно, вундеркинд! Миша, если мы все решили, то я с тобой прощусь, сейчас начнется "Своя игра"!
     - Хорошо, завтра в три мы приедем! - сказал он, а про себя добавил: если ничего не случится!
     Прошло уже часа три, он весь извелся, когда наконец к воротам подкатил вишневый "Рено".
     - Марина! - кинулся он навстречу. - Что случилось? Разве так можно?
     Она была бледная, расстроенная.
     - Прости, Миша, такая дурацкая история, я впопыхах забыла мобильник...
     - Но куда ты ездила? Я чуть с ума не сошел!
     Она благодарно обняла его, поцеловала.
     - Понимаешь, мне позвонила Римма...
     - Какая еще Римма?
     - Римма Львова, мы у нее на свадьбе встретились, помнишь?
     - Но ты разве с ней знакома? С какой стати она тебе звонит? Что ей нужно? - почему-то разволновался Михаил Петрович.
     Марина рассказала ему о своем общении с Риммой на свадьбе.
     - И это все?
     - Да, девочка прониклась ко мне доверием и в трудную минуту позвонила, что тут такого?
     - Что у нее стряслось?
     - Ее бросил муж.
     - Господи, бедняжка! - воскликнул Михаил Петрович, чувствуя, что краснеет. - А что она от тебя-то хотела?
     - Миша, она еще ребенок совсем... Он ее бросил, а она не знает, как об этом сказать родителям...
     Боится...
     - Глупости какие, отец в ней души не чает!
     - Но он не хотел, чтобы она выходила за этого парня. Римма настояла на своем, а дело вон как обернулось, ей стыдно, тяжко, одиноко...
     - И она не нашла никого, кроме тебя, на роль жилетки?
     - Не нашла. Миша, почему ты сердишься?
     - Я не сержусь, просто я волновался... Я все время волнуюсь, когда тебя нет рядом... Ну так что ты ей посоветовала, чем смогла помочь?
     - Чем тут поможешь? Просто поговорила с ней, дала возможность выплакаться, излить душу, постаралась объяснить, что жизнь с уходом мужа не кончается...
     - И она вняла твоим словам?
     - Кажется, да.
     - Между прочим, парень, похоже, не вовсе подонок, если ушел от такой жены, ведь ее отец страшно богат и влиятелен, а он прожил с ней всего несколько месяцев и вряд ли успел хорошо поживиться... Она очень горюет?
     - Это не совсем то... Она говорит, что отчасти даже рада освобождению... Что быстро поняла - они не любят друг друга, но все же его уход был для нее ударом, но, пожалуй, горем это назвать нельзя... Там все сложнее...
     - Тогда за каким чертом ты ей понадобилась?
     - Миша, девочке одиноко, плохо, уязвлено самолюбие - это главное, а мать, насколько я поняла, ей тут не помощница, даже наоборот... Ну все, я больше не хочу об этом говорить. Ну потратила я на Римму несколько часов, мне их совсем не жалко, потому что если бы не Риммина свадьба...
     - Ерунда, я уже объяснял тебе, что мы бы все равно встретились. Лучше поцелуй меня, я тут извелся...
     - Погоди, а куда это вы с таким таинственным видом сегодня исчезли? Что затеяли?
     - Завтра узнаешь!
     - Миша!
     - Знаешь, я хотел тебя предупредить... Мишка теперь зовет меня папой. Это была его инициатива.
     Марина грустно улыбнулась.
     - Ты не возражаешь?
     - Нет, если ты действительно хочешь стать ему отцом.
     - Да, кстати, завтра мы обедаем у моей мамы!
     Мне здорово влетело за то, что я столько времени тебя от нее скрывал.
     - Значит, смотрины, - усмехнулась Марина. - Мне надо не ударить в грязь лицом.
     - У меня умная мама, она сразу поймет, какое ты золото. А я не спросил, Римма знает о нас с тобой?
     - Не имею понятия. Скорее всего, не знает, а я ничего пока говорить не стала, было бы бестактно в этой ситуации хвастаться своим счастьем.
     - Значит, ты счастлива, - расплылся в улыбке Михаил Петрович, вполне отдавая себе отчет в том, что улыбка вышла глуповатая.

***

     Несмотря на почтенный возраст, семьдесят два года, Татьяна Григорьевна Максакова была еще красивой, подтянутой, энергичной женщиной.
     Всего два года назад она наконец вышла на пенсию и теперь вовсю наслаждалась жизнью. Благодаря помощи детей она ни в чем не нуждалась, ходила по театрам, концертам, выставкам, следила за собой и была в курсе всех культурных новостей и событий.
     "Добираю на старости лет то, что упустила в молодости из-за семьи и работы. Это и есть счастливая старость!" - любила говаривать она в кругу своих знакомых. Умение радоваться жизни в полной мере Михаил Петрович унаследовал от нее. Но сейчас Татьяна Григорьевна была озабочена всерьез. Завтра Миша приведет свою новую жену, да еще с ребенком! Нужно достойно ее принять, чтобы не обидеть сына, но как это сделать? Что это вообще должно быть? Семейные посиделки? Светский визит? Надо ли звать еще кого-то или не стоит? Но Лину надо позвать в любом случае! И она позвонила дочери.
     - Линуся, свершилось! Завтра Мишка приведет свою...
     - Да неужели? - холодно отозвалась дочь. - С чего вдруг?
     - Понял, вероятно, что это уже становится неприличным.
     - И на том спасибо!
     - Надеюсь, ты придешь?
     - Можешь не сомневаться! Мне просто невтерпеж увидеть, из-за кого Мишка так спятил, что бросил семью. Вика говорит, что в ней нет ничего особенного, только глаза, как у Сидора! По-моему, это какое-то извращение, сродни зоофилии.
     - Лина, что за глупости ты говоришь!
     - Я пошутила. И вообще, мне страшно жалко Вику.. Столько лет терпеть все его штучки, баб, приступы тоски, идиотские экспедиции, чтобы на старости лет остаться одной...
     - Она тоже не святая, поверь мне!
     - Мама, ты что, свечку держала?
     - Нет, но я кое-что знаю. К тому же Туська мне сказала, что у нее уже есть претендент, какой-то американец...
     - Он не американец, просто работает в Америке.
     - О, это уже детали, и вообще, речь сейчас не о Вике...
     - Ты тоже считаешь, что она уже пройденный этап?
     - К сожалению, так считает Миша, а он все-таки мой сын...
     - Ну понятно, мама, а Туську ты позвать не хочешь?
     - Туську? Мне это в голову не приходило. Миша про нее ничего не говорил, вероятно, он планирует как-то отдельно это сделать... Он же понимает, что Туська априори настроена недоброжелательно и его девушке будет тяжело...
     - Девушке! Ну ты и скажешь, мама!
     - Лина, ты прекрасно поняла, что я хотела сказать.
     Нет, для начала сами на нее посмотрим, а там уж...
     - Значит, это будет семейный обед в узком кругу? Даже Мину не позовешь?
     Мина была соседкой и закадычной подругой Татьяны Григорьевны, к тому же непревзойденной кулинаркой.
     - Ну какой семейный обед без Мины! Она же добрейшая душа, никого никогда не обидит.
     - Чего нельзя сказать обо мне.
     - Лина, я тебя прошу! Ведь, судя по всему, нам с этой женщиной придется и дальше иметь дело...
     - Мне необязательно!
     - Ты же всегда была дружна с братом!
     - Да, но он сам все поломал...
     Она проецирует на себя эту ситуацию, ее тоже оставили два мужа, и она прекрасно понимает чувства брошенной жены. Не могу ее за это винить, подумала Татьяна Григорьевна.
     - И все-таки, Лина, я прошу тебя на первый раз. обойтись без эксцессов, обещай мне! Если она тебе не понравится, промолчи, бога ради, лучше сошлись на какие-то дела и уйди пораньше.
     - Ну вот еще, до Мининого торта я ни за что не уйду, и не говори, что дашь мне его на вынос! Кстати, они придут вдвоем или приемыша тоже притащат?
     - Лина, как тебе не стыдно! И вообще, если хочешь знать, Миша сказал, что счастлив так, что даже страшно...
     - Еще бы не страшно! Ему пятьдесят один, он здорово истаскался по бабам, а она еще довольно молодая, и кто знает, какие у нее сексуальные аппетиты.
     Вот Мишка и трясется, что она начнет от него бегать, если он окажется не на высоте.
     - Лина, что за цинизм? А вдруг это настоящая любовь?
     - Какая любовь? Одинокая баба с ребенком захомутала очень небедного мужичка, вот и вся любовь!
     - Линка, нельзя быть такой злой, это женщин старит!
     - Ничего, у меня гены хорошие, мне никто моих лет не дает.
     - Будешь такой злючкой, через несколько лет все это на морду вылезет.
     - Ладно, мама, сейчас не во мне дело. В котором часу завтра состоится эта сакраментальная встреча?
     - В три.

***

     Марина проснулась ни свет ни заря с отвратительным ощущением предстоящего экзамена. Но рядом спал Миша, ее Миша, и ради него этот экзамен надо выдержать. И ради маленького Мишки тоже. Ну почему я все время что-то должна? - вздохнула она и тихонько встала. Накинула халат и вышла на крыльцо. А хорошо утром на даче! Она присела на ступеньки, хотя из сада тянуло сыростью.
     - Маря, чего не спишь? - раздался сзади тихий голос Алюши. - Да не сиди так, простынешь. Вставай, вставай, идем на кухню, соку выпьешь. Или молочка, а? Молочко-то у Нюши больно хорошее. Миша твой любит.
     - Нет, я соку..
     - Ну пей свой сок. И чего не спится под бочком у мужа?
     - Не знаю, что-то я, кажется, заигралась, Алюша...
     - Да какая ж тут игра, Маря, это дело такое... Мне кажется, лучше тебе не сыскать.
     - Мне лучше и не надо, - улыбнулась Марина, - просто мне почему-то все время страшно. И Мишка вот уж начал его папой звать...
     - Так слава богу Я на них гляжу - сердце радуется. И тебя он любит, чего тебе еще надо?
     - Ничего не надо, просто я как-то не привыкла...
     А сегодня еще мы к матери его поедем, как там все будет...
     - Давно пора! Чего там может быть? Ты женщина справная, сама работаешь, сынка ее любишь, чего еще матери хотеть? Не волнуйся, я гляжу, ты все время расслабиться не можешь...
     - Ты права, почему-то не могу... Все жду какой-то гадости, а почему, сама не знаю. Я ведь верю, что Миша меня любит, и Мишку тоже, а расслабиться не могу..
     - Господь с тобой, так нельзя, Маря! И ты вот еще что... Разводом займись. Миша вон уж сразу развелся, а ты все тянешь чего-то... Ты разведись, поженитесь с Мишей-то, сразу спокойнее тебе будет. А еще лучше повенчайтесь в церкви, не помешает.
     - Ты же вроде неверующая, Алюша! - улыбнулась Марина.
     - Я теперь и сама не знаю... Может, и есть Бог-то... Он мне тебя в такую минуту послал...
     - А мне - тебя!
     - А теперь вот тебе мужика золотого посылает... Я тебе по секрету скажу.. Тут на днях я ему драников нажарила, он сказал, что ему бабушка его драники пекла, ну я и сделала... Так не поверишь, руку он мне поцеловал... Вот на старости лет удостоилась... Не побрезговал, руки-то у меня, чай, не барские... Значит, так его мать воспитала, и ты ее не бойся, она хорошая, у плохой матери такой сын не вырастет.
     Почему-то простая, хотя и несколько сомнительная логика Алюши в самом деле успокоила Марину.
     В конце концов, Миша более чем взрослый человек.
     Ну даже не понравлюсь я его матери, он же не станет любить меня меньше, а я нелюбовь свекрови как-нибудь уж переживу, что ж поделаешь. Главное, чтобы Мишку никто не обидел, хотя новый отец его в обиду не даст. Так чего бояться?
     Часов около двенадцати к воротам подъехал грузовик. Марина вышла на крыльцо.
     - Советская, дом семь? - сверился с квитанцией молодой парень в фирменном комбинезоне. - Максаков Михаил Петрович есть?
     - Ура! Папа, приехали! - завопил невесть откуда появившийся Мишка.
     - Что это такое? - ахнула Марина, когда двое грузчиков вытащили из грузовика что-то большое и плоское.
     - Пинг-понг, мама! Папа купил тебе пинг-понг - ликовал мальчик.
     - Мне? - засмеялась Марина. - Всю жизнь мечтала!
     - Ты что, не рада? - огорчился Мишка.
     - Ну что ты, конечно, рада, простоя не ожидала...
     - Где ставить стол будем?
     - Позови папу!
     - Папа! Папа! - огласил округу истошный вопль.
     Тут же появился Михаил Петрович и быстро указал, куда следует ставить стол. Выяснилось, что они с Мишкой уже приготовили подходящее место за домом, а Марина и не заметила, занятая своими страхами.
     Когда рабочие уехали. Мишка сказал:
     - Папа, а ты знаешь, что эти дядьки про маму сказали? Баба - закачаешься! Вот!
     Марина расхохоталась, а Михаил Петрович нахмурился.
     - Мам, давай сыграем, а? Надо же обновить стол!
     - Да что ты, нам пора собираться, мы же едем в гости к Мишиной маме. Беги умойся, причешись, надень чистые шорты и синюю рубашку.
     - Мам, скажи, а она теперь будет моей бабушкой?
     - Нет.
     - Почему?
     - Мне трудно это объяснить, я просто не знаю, как получится... Как вы друг другу понравитесь, может, ты и сам не захочешь, чтобы Татьяна Григорьевна была твоей бабушкой...
     - Ты думаешь, она противная?
     - Ничего я не думаю. Только прошу тебя - веди себя прилично, не шуми и не вздумай называть ее бабушкой.
     - Ма, я что, болван совсем? Или малютка дурацкая? Сам понимаю. А папу папой можно называть?
     - Думаю, да. Папа же тебе разрешил...
     - Ну и ладно! Хотя вообще-то бабушку иметь тоже бы неплохо, наверное... У меня ж ни бабушки, ни дедушки ни одного, а у Леньки Тимофеева две бабки, два деда, да еще два папы!
     - Это уж перебор, столько человеку не нужно, - засмеялась Марина. - Тебе теперь тоже грех жаловаться, мама, папа, и Алюша вполне сойдет за двух бабушек и одну тетку.
     Мишка убежал в дом. Марина пошла за ним. Михаил Петрович, свежевыбритый, пахнущий одеколоном, сидел в качалке на веранде и читал газету.
     - Маричка, ты еще не готова? Нам скоро ехать!
     Надо еще купить цветов, вина...
     - Миша, я не знаю, что мне надеть.
     - А что хочешь, я лично обожаю тебя во всех видах.
     - Так то ты лично, а я не знаю...
     - Волнуешься?
     - Конечно.
     - Тогда надень то, в чем чувствуешь себя вольготнее...
     - Вольготнее всего я чувствую себя в этом сарафане.
     - Это уж чересчур, - засмеялся он и привлек ее к себе. - Не бойся, маленькая, никто тебя не съест.
     Я уверен, вы с мамой найдете общий язык.
     Он тоже волнуется, поняла Марина. Впрочем, и я бы на его месте волновалась.

***

     - Лина, не хватай со стола куски!
     - Миночка, я хочу есть, а тут такие ароматы!
     - Наберись терпения, твой брат человек пунктуальный и придет ровно в три.
     - Ах, боже мой, Миночка, как будто ты не знаешь, что мужики существа зависимые и несамостоятельные. Вика была пунктуальна, и Мишка тоже, а может, эта мадам всегда опаздывает на два часа. Тогда и мой братец начнет опаздывать.
     - Не выдумывай! И вообще, ты постепенно превращаешься в мужененавистницу.
     - За что их любить? Существа второго сорта!
     - Вот даже как? - засмеялась Мина Оскаровна, маленькая, пухленькая, на удивление уютная женщина. - То-то я смотрю, мужики у тебя не переводятся...
     - Да это же так, для подзарядки...
     - Для чего? - не поняла Мина Оскаровна.
     - Для подзарядки. Как заряжают, к примеру, сотовый телефон, вот и я пересплю с мужиком, вроде и подзарядилась... А больше они ни на что не годятся.
     - А любовь?
     - И ты туда же! Какая там любовь? Где ты ее видела?
     - Вот сегодня надеюсь увидеть. Где там твоя мать запропастилась?
     - Марафет наводит. Хочет сразить Мишкину пассию своей молодостью.
     - Что ты иронизируешь? Танюша и вправ