Может и не понять, у нее такой самодовольный вид... Интересно, каково Нике у нее? Может, ей там неуютно? Может, она чувствует себя там обузой? Надо бы предложить ей... Хотя что я знаю об этой новой Нике? Раньше она была иногда болезненно застенчивой и преувеличенно деликатной, а теперь бог ее ведает. А может, не надо звонить? Все, собственно, уже сказано... Или почти все... Если она хочет взять с собой Аллу, значит, не хочет быть вдвоем со мной, тогда зачем? Но тут он представил себе, как Ника уговаривает Аллу поехать с ними в Гент, а та говорит: "Хорошо, я поеду, но этот твой бывший бойфренд... - нет, вряд ли она назовет его бойфрендом, скорее, хахалем, - этот твой бывший хахаль, скорее всего, не позвонит". А Ника будет горячо ее убеждать, что он позвонит обязательно... Нет, придется звонить, иначе в глазах этих двух женщин я буду последним трусом, полнейшим ничтожеством... Ведь тогда мой поступок имел политическое объяснение, а теперь... Позвоню, в конце концов, что может случиться? Ничего! А может, именно оттого, что ничего в присутствии Аллы не может между нами случиться, я и не звоню? А вдруг у Аллы какие-нибудь дела? Или ее мама объестся сегодня пирожными, у нее заболит печень, и она не сможет остаться одна на целый день? Хорошо бы... И он позвонил. К телефону подошла Алла. Сказала, что Ники нет дома, но в Гент она все-таки поедет.
     - А вы? Вы не поедете? - спросил он с надеждой.
     - Нет, благодарю. Думаю, у вас и без меня найдется о чем поговорить. К тому же я уже бывала в Генте.
     Вы когда хотите выехать из Бонна?
     - Чем раньше, тем лучше.
     - В таком случае ждите Нику в семь часов у памятника Бетховену! Всего хорошего, покойничек! - добавила она со смешком и положила трубку.
     Черт знает что! Идиотское место для встречи в такой ситуации! Ну да ерунда! Не стоит обращать внимание на мелочи! Главное - мы поедем вдвоем!
     И весь день будем вместе. Сейчас надо успокоиться, принять снотворное, иначе впереди бессонная ночь и трудно будет весь день провести за рулем! Так он и поступил. Сон сначала не шел, тем более что червем точила мысль, куда это Ника сегодня девалась, наверняка на свидание к седовласому отправилась...
     Ах, как нехорошо, как противно... Но, думаю, седовласому сегодня ничего не светит, я просто уверен!
     Тем более у нее же есть Гриша, которому она не желает изменять даже со мной, не то что с седовласым.
     Мысль эта была так утешительна, что в результате он довольно быстро уснул, поставив будильник на шесть утра.

***

     К памятнику они подошли одновременно.
     - Привет! - улыбнулась Ника. На ней были белые брюки и белая ветровка.
     Ей не идет белый, отметил он, белый ее старит...
     Видимо, дело в том, что вчера на пароходе она довольно сильно загорела, и это как-то ее простит...
     Вот и чудно, может, за целый день я разгляжу в ней еще кучу недостатков и к вечеру мне ничего уже не будет хотеться и все само собой закончится. Я вернусь в Бостон, к своей привычной жизни, а она к своему камерному Грише. Но когда они сели в машину, он почувствовал запах ее духов, на который вчера как-то не обратил внимания, или сегодня у нее были другие духи? Запах был легкий, чуть горьковатый и удивительно приятный. В нем была какая-то успокоительная прохлада... И вообще, ему вдруг стало хорошо и уютно. Уже через пять минут она стянула с себя ветровку. А под ней оказалась бледно-зеленая в мелких ромашках то ли блузка, то ли рубашка, черт знает, как это называется...
     - Жарко, - улыбнулась Ника. - Алла заставила меня надеть ветровку, боялась, что я замерзну..
     А вот зеленая рубашка шла ей необыкновенно.
     И на шее были бледно-зеленые бусики. Милая, какая она милая! Милая моя, солнышко лесное, вон в каких краях встретилась со мною... - всплыло вдруг из глубин памяти.
     - Чего ты смеешься? - спросила она.
     - Да нет.., так, просто радуюсь, что сегодня хорошая погода!
     Когда они выехали на автобан, он спросил:
     - Ты сегодня что-нибудь ела?
     - Да, Алла впихнула в меня завтрак. А ты голодный?
     - Нет, я тоже поел. Вот и чудно, второй завтрак можем съесть в Брюсселе! Ты не против?
     - Я за! А можно открыть окно?
     - Конечно!
     Сквозной ветер трепал ее волосы. Они ехали молча, и почему-то это было так приятно... У него в голове вертелись обрывки старых песен, которые он любил в далекой молодости. "Из кошмара городов рвутся за город машины...", кажется, это Высоцкий... "Длинной-длинной серой нитью стоптанных дорог штопаем ранения души...", это Визбор...
     - Автобаном никакие ранения не заштопаешь, - вдруг произнесла Ника.
     Он от удивления чуть не выпустил руль.
     - Что?
     - Ты не помнишь песню Визбора?
     - Нет, - сказал он, взяв себя в руки. - Не помню.
     - Я хотела сказать, что автобаны скучные... Вот мы с Аллой ездили в какой-то замок, там была красивая дорога, она так петляла и вокруг такие виды, а тут...
     - Зато быстро доедем.
     Они довольно долго молчали. Но никакой неловкости не чувствовалось. Ему было хорошо. Наверное, и ей тоже.
     - А где ты вчера вечером была? - вдруг спросил он.
     - В гостях, - совершенно спокойно ответила она. - У старых знакомых.
     - Одна?
     - Что за вопрос, Влад? Я ведь уже довольно большая девочка и меня можно отпускать одну в гости.
     Продолжать допытываться было попросту неприлично. Но, судя по ее спокойно-равнодушному тону, никаких любовных приключений вчера не было, ну и слава богу, решил он.
     - Влад, а что, вся дорога будет такая скучная, по автобану?
     - Боюсь, что да. Во всяком случае, до Брюсселя точно.
     - А если я посплю немножко, это ничего, ты не заснешь?
     - Да ради бога, только лучше переберись назад, ты там даже прилечь сможешь.
     - Но тебе это не будет неприятно?
     - Ну что ты, наоборот.
     Он остановился, Ника перешла назад и завозилась, устраиваясь поудобнее. А вскоре он глянул в зеркальце и увидел, что она сладко спит, поджав под себя ноги.
     Да, ей, похоже, и вправду на меня наплевать. Если бы она волновалась, испытывала какие-то сильные чувства, то вряд ли задрыхла бы, с раздражением подумал он. Конечно, автобан скучная штука, но все-таки могла бы лучше посмотреть в окно... Хотя что там увидишь, кроме самого автобана... И все же немного обидно.
     - Ой, Влад, я долго спала?
     - Минут сорок! - обрадовался он. - И здорово храпела!
     - Храпела? Не ври! Я никогда не храплю!
     - Откуда ты можешь это знать?
     - Мне говорили...
     - Гриша? Он наврал!
     - Тогда почему ж ты меня не разбудил?
     - Жалко было!
     - Жалко? - каким-то странным голосом спросила она. - Тебе бывает кого-то жалко?
     - Что ты хочешь этим сказать? - разозлился он.
     - Ничего, просто спросила, я ведь половину своей жизни прожила без тебя и не знаю, каким ты стал.
     - Каким я был, таким я и остался... - дурным голосом пропел он, - орел степной, казак лихой...
     А ты чего молчишь? Должна подхватить - зачем, зачем ты снова повстречался, зачем нарушил мой покой!
     - Что это ты раздухарился? - засмеялась она.
     - А черт его знает, просто мне вдруг стало так хорошо... Скорость, дорога, ты и, конечно, язык... До чего приятно говорить по-русски... Я даже не знал, как соскучился... И все время всплывают какие-то старые песни, стихи, черт знает чем башка набита. А ты так и дальше будешь на заднем сиденье валяться?
     Боишься меня?
     - Да что ты! Я просто немножко отморозилась...
     - Что? - переспросил он.
     - Отморозилась.
     - Тоже новое словечко.
     - Уже не новое, нет.
     - Для меня новое.
     Он опять остановился, и Ника пересела к нему.
     Недолгий сон пошел ей на пользу, и он опять отметил, как она прелестна.
     - Влад, а давай где-нибудь попьем кофе.
     - Фу, разве на дороге кофе? Профанация! Потерпи, кофе будем пить в Брюсселе! Я знаю там одно кафе, "Локарно"...
     - Так и быть потерплю! А капучино в твоем кафе подают?
     Он вдруг расхохотался и резко затормозил.
     - Ты что? - испугалась она.
     Он повернулся к ней:
     - Ника, Ника, ты только подумай, мы с тобой мчимся по автобану из Германии в Бельгию как ни в чем не бывало, и ты так капризно спрашиваешь про капучино!
     - Ну и что?
     - Да это же чудо! Я только сию секунду осознал, как изменился мир! И это поистине прекрасно!
     А что, в Москве тоже можно выпить капучино?
     - Почему же нет? Можно, не везде, конечно, но можно! И ты уже не считаешься там предателем родины!
     - Ну это ты загнула!
     - Влад! - поморщилась она.
     - Что - Влад? Уверен, что в КГБ меня все равно числят предателем.
     - Да наплевать КГБ на таких предателей с высокого дерева, у них и без тебя забот хватает. Почему бы тебе не приехать в Москву, не посмотреть на все своими глазами?
     - Нет уж, уволь... - нахмурился он. - Не тянет!
     - Ладно, поехали, Влад, а то я еще не скоро выпью кофе.
     - Да-да, ты права...

***

     В Брюсселе Ника чрезвычайно оживилась, не отлипала от окна, и глаза у нее сияли.
     - Вот что, давай поставим машину и часочек погуляем, потом выпьем кофе и двинем в Гент, согласна?
     - Конечно!
     День был чудесный, солнечный, но ветреный, и бродить по городу было приятно. Он взял Нику под руку, она не противилась.
     - Ох, Влад, какая же я идиотка! - вдруг горестно воскликнула она.
     - Что случилось?
     - Я забыла фотоаппарат!
     - И я забыл... Ну ничего, сейчас купим, тоже мне проблема! Я тебе подарю фотоаппарат!
     - Не надо, у меня есть!
     - Где?
     - В Бонне.
     - А мы что же, не запечатлеем друг друга на фоне бельгийских достопримечательностей? На фоне фонтана Пис? Это нонсенс! Идем покупать аппарат!
     Какую марку ты предпочитаешь?
     - Мыльницу, с другими я не справлюсь.
     - Ника, это несерьезно, давай купим хороший фотоаппарат!
     - Я не хочу хороший! Я хочу мыльницу, чтобы нажать на одну кнопочку, и все!
     - Но ведь такой у тебя уже есть!
     - А мне лучше и не надо!
     В результате он купил ей "Никон", правда самый примитивный. И когда вручил ей его, и она с благодарностью ему улыбнулась, он почувствовал себя почти счастливым и ему безумно захотелось осыпать ее подарками.
     - Говори, что ты еще хочешь?
     - Я давно уже хочу капучино и какое-нибудь пирожное!
     - Развратничаешь?
     - Да! Обожаю развратничать! - весело засмеялась она.
     - А я бы съел что-нибудь посущественнее. Что-то я проголодался.
     Он смотрел, как Ника наслаждается фруктовым тортом со взбитыми сливками, и у него комок стоял в горле. Когда то же самое ела Карина, его последняя подруга, его с души воротило.
     - Ужас, как вкусно! - простонала Ника с набитым ртом. И он отчетливо вспомнил, как в незапамятные времена Ника училась на каких-то курсах, занятия кончались поздно, он встречал ее и сразу совал в руки горячий бублик, купленный у метро "Краснопресненская", и холодное красное яблоко джонатан. Они шли по снегу через Шмитовский парк, и Ника требовала, чтобы он разделил с ней нехитрую снедь, а потом они самозабвенно целовались. Она тогда тоже восклицала; "Ужас, как вкусно!" Интересно, она помнит это?
     - Еще хочешь?
     - Нет, спасибо! То есть я хочу, но в меня просто уже не влезет!
     - Да ерунда, влезет, тут и нет почти ничего, одни сливки, ты же не толстеешь, наверное? Давай я закажу еще кусок и сфотографирую тебя.
     У нее заблестели глаза.
     - Ну вообще-то я и вправду не толстею... Но тогда закажи что-нибудь другое, а то неинтересно!
     И при одном условии!
     - При каком? - улыбнулся он.
     - Мы съедим это пополам!
     - О'кей! Ты не меняешься...
     - Вспомнил про бублики с джонатаном?
     - Откуда ты знаешь?
     - Правда, ты про это вспомнил?
     - Да, память иногда такую чепуху подбрасывает...
     А еще я помню, как мы целовались в парке и вдруг на нас снег посыпался, кошка на дерево залезла и сбросила здоровенный пласт...
     - Ну уж и пласт, так, немножко снежку..
     - Ничего себе немножко! Мне за воротник столько набилось...
     Им принесли еще торта, они попросили официантку сфотографировать их вместе, потом он фотографировал ее. И ему казалось, что не было этих двадцати двух лет, что их ранняя молодость спокойно и счастливо перетекла в нынешнюю жизнь, в которой они не могут существовать отдельно, ибо связаны неразрывно, и так было всегда. Но так не было.
     Ну и что же? Это неважно, важно, что впредь так будет, впредь они не будут существовать отдельно, потому что только эти глаза умеют так зажигаться радостью от любого пустяка, только этот смех находит отклик в душе...
     - Влад, мы едем дальше или останемся в Брюсселе? - донесся до него голос Ники.
     Он стряхнул с себя счастливое оцепенение.
     - Едем! Я хочу в Гент!
     И опять он гнал машину по автобану, а Ника опять задремала.
     Наконец он разбудил ее:
     - Просыпайся, соня, а то все проспишь!
     Она открыла глаза, и в них вдруг полыхнула безумная радость, но она тут же их зажмурила, а когда снова открыла, это были совсем другие глаза. Красивые, даже радостные, но другие. В них читалась радость туристки. Но он успел заметить ту, первую радость, и это наполнило его счастьем. А Ника немного очумело мотала головой.
     - Как красиво!
     Они вылезли из машины.
     - Предлагаю начать с собора! - сказал он. - Там есть знаменитый гентский алтарь братьев Ван Эйков!
     Однако увидеть собор им не пришлось. Там велись реставрационные работы.
     - Какая жалость! - воскликнул он.
     - А я даже рада, - призналась Ника. - И пожалуйста, Влад, давай просто пошатаемся по городу.
     Ненавижу достопримечательности и музеи! Я никогда ничего не запоминаю из всех тех лекций, что читают гиды, просто не держится в голове...
     Я знаю, это, наверное, неинтеллигентно... Но я так устроена...
     - То есть ты хочешь сказать, что ты темная баба, которая не желает просвещаться? - засмеялся он.
     - Да, да, именно так! Во мне нет этой туристической жилки... Я люблю ходить по улицам, сидеть на лавочке и смотреть, как живут люди, мне это интереснее... А про достопримечательности я могу в книге прочитать...
     - Значит, если бы мы попали в собор, ты бы мучилась?
     - Нет, один собор я бы вынесла.
     - А в Париже ты в Лувр не ходила?
     - Ходила. Но одна. Посмотрела немножко и ушла. На другой день еще раз пошла... Это трудно объяснить...
     - Ну почему же... Просто ты не любишь экскурсии, а вовсе не музеи и достопримечательности, я правильно формулирую?
     - Наверное. Ты такой умный...
     Он засмеялся и обнял ее за плечи:
     - Ника, я тебя обожаю!
     И они пошли бродить по улицам.
     - Как здесь красиво и уютно, - сказала Ника.
     Город и вправду был восхитительный. Ряды узких готических домов, лепящихся друг к другу без малейшего зазора, каналы...
     - Подумать только, эти дома, они же все разные, и так тесно стоят! А вот ты посмотри, какая прелесть, Влад!
     - Я уже видел подобные города в Голландии, а Брюгге вообще что-то особенное...
     - Но ты же сам хотел в Гент.
     - Я надеялся попасть в собор.
     - Ты разочарован?
     - Ну что ты... Мне давно не было так хорошо, как здесь.
     Пробродив часа два по набережным, они присели отдохнуть на лавочке.
     - Устала?
     - Нет, просто хочется чуточку посидеть.
     - У тебя туфли удобные?
     - - Очень! Я нарочно надела самые расшлепанные.
     Алла говорила, что в таких ехать неприлично, но они ужасно удобные. Ты тоже считаешь, что они неприличные?
     - Смотря для чего, - засмеялся он. - Таскаться по городу - нормально. А вот пойти в хороший ресторан...
     - Так пойдем в не очень хороший, что за проблема?
     - Да я пошутил! А хочешь, купим тебе шикарные туфли, удобные и шикарные!
     - Так не бывает!
     - Еще как бывает!
     - Нет, Влад, я не хочу, мне и в этих хорошо, и вообще, ты уже купил мне фотоаппарат, ты меня привез сюда, и я не настаиваю на том, чтобы платить за себя в кафе...
     - Еще не хватало, чтобы ты за себя платила!
     Я этим вот так сыт! Я все-таки воспитывался в старой московской семье, и, когда баба заявляет, что платит за себя сама, я просто сатанею! У вас в Москве это еще не привилось?
     - Не знаю, я с этим пока не сталкивалась...
     - А туфли мы все-таки купим! Пусть у тебя будет две пары удобных туфель!
     - Влад, я не хочу!
     - Ника, ну доставь мне такое маленькое удовольствие!
     Она смерила его каким-то странным взглядом.
     Казалось, вот сейчас она скажет: "Откупиться хочешь?" Но ничего подобного она не сказала.
     - Ну если ты так настаиваешь!
     Были куплены и туфли. Легкие, из мягкой кожи на соломенной подошве. Ника сама их выбрала, и ничто не могло ее заставить переменить решение.
     - Ника, посмотри, по-моему, вон те черные тоже подойдут!
     - Нет, мне эти нравятся.
     - Хорошо, эти мы берем, но ты выбери еще!
     - Спасибо, Влад, мне не нужно, - очень спокойно, но твердо ответила она. - А эти просто прелесть и ничего не весят. Спасибо.
     - А давай еще платье купим?
     - Влад, у меня много платьев, мне правда ничего ненужно.
     - Это твой Гриша тебе покупает?
     - Да нет, зачем, я сама...
     - А Гриша не покупает?
     - Нет, Гриша не покупает.
     - Жадный, что ли?
     - Нет, он не жадный, отнюдь, просто ему в голову не приходит.
     - Ника, я проголодался, пора обедать!
     - Ничего не имею против. Тем более что в новых туфлях меня пустят в любое заведение!
     - Тебе в них удобно?
     - Как в раю!
     - Слушай, а ты когда-нибудь пробовала устрицы?
     - Устрицы? - испуганно спросила она. - Нет, не пробовала, но я не хочу!
     - Ника, решено, будем есть устрицы!
     - Говорят, ими можно отравиться!
     - Да, если есть их где ни попадя, а мы поступим иначе, вон видишь. Ратуша, я зайду туда и спрошу, где тут самый лучший рыбный ресторан!
     - Господи, зачем же в Ратушу? - удивилась Ника.
     - Там, по крайней мере, не соврут, заботятся о престиже города.
     - Ну ты даешь!
     Он и вправду забежал в Ратушу со своим вопросом, и ему с любезной улыбкой порекомендовали заведение мсье Пьера, что расположено на соседней улице. В витрине маленького ресторана был выставлен аквариум с живыми лангустами. Ресторан был старинный, узкое помещение всего на десяток столиков и темная деревянная лестница, ведущая наверх, в туалет. Навстречу им вышел хозяин, высокий полный бельгиец в длинном белом фартуке. Он отлично говорил по-немецки и был весьма радушен.
     Кроме них в ресторане сидели еще три завитые, напомаженные старушки.
     - Ну, Котофеич, кроме устриц что будем есть?
     - Я не знаю, - пробормотала Ника.
     - Что это у тебя вид испуганный? Боишься пробовать устрицы?
     - Есть немножко, - со смущенной улыбкой призналась она.
     Боже мой, подумал он, как я жил без нее? И как она живет без меня? Это же нонсенс!
     - Знаешь, Влад, ты закажи что-нибудь на свой вкус, хорошо?
     - О'кей! Тогда возьмем устрицы и, пожалуй, морской язык.
     - Что это - морской язык?
     - Просто очень вкусная рыба. Какого вина ты хочешь?
     - Никакого! Я выпью сок! Или минералку - Но к рыбе сам Бог велел выпить белого вина.
     - Ну ладно, если один бокал...
     Он сделал заказ.
     - Ника, я что подумал... Давай завтра поедем на Зибенгебирге, ты там еще не была?
     - Нет, а что это?
     - Ну если переводить на русский, то Семигорье, там красиво, а главное - можно покататься на лошади.
     - Верхом? - ужаснулась Ника.
     - Нет, в коляске! Хочешь?
     - Можно.
     - Договорились!
     - Ой, что это?
     На стол подали высокое двухъярусное сооружение, где во льду лежали раскрытые раковины устриц, а сверху горел огонек.
     - Настал торжественный момент! Загадывай желание! Ты же первый раз пробуешь...
     - Но я не знаю, как их едят, и вообще.., вдруг мне не понравится?
     - Если не понравится, я их сам съем, а тебе закажу что-нибудь сугубо примитивное! Погоди, я сейчас все