- Пошел вон, - вдруг очень спокойно сказала она.
   - Что?
   - Пошел вон!
   Она повернулась на каблуках и побежала вверх по лестнице.
   - Тата, подожди!
   Он догнал ее и схватил за рукав.
   - Погоди, не надо сердиться! Мы еще не договорили.
   - Я все поняла. Ты благородный, будешь давать деньги на  дочку  и  по
выходным встречаться с ней в каком-нибудь общественном месте. Что еще ты
хочешь сообщить?
   - Татка, ну зачем ты так? Ну мы же еще нестарые, можем  начать  новую
жизнь, и потом, мы давно уже не любим друг  друга.  Так  чего  ради  нам
мучиться?  Иришка  уже  большая,   все   понимает...   Может,   ты   еще
поблагодаришь меня когда-нибудь, что я разрубил этот гордиев узел...
   Она застыла на месте. Давно уже не любим друг друга?  Но  я-то  люблю
его! А он, значит, давно... Только не смей говорить, что ты его  любишь,
не смей! - приказала она себе. Ты потом пожалеешь...
   - Да, наверное, ты прав, - медленно произнесла она.  -  Я  давно  уже
тебя не люблю. Просто, знаешь ли, неприятно, когда тебя так  бросают.  Я
хотела ради Иришки... Терпела ради нее...
   Он изменился в лице. Слышать, что его давно не  любят  было  все-таки
неприятно.
   - Ну вот видишь... Стоило посмотреть правде в глаза  -  и  все  сразу
прояснилось. Предлагаю остаться друзьями. Так будет лучше для всех.
   - Хорошо.
   - Я знал, что ты умница. И очень рад, что мы  объяснились  начистоту.
Скажи, у тебя кто-то есть, правда?
   - А тебя это совершенно не  касается!  И  давай-ка  поскорее  оформим
развод, я не хочу с этим тянуть.
   - Таточка, золото мое! Он поцеловал ей руку.
   - Ну все, у меня много работы. До  свидания!  И  она  бегом  кинулась
вверх по лестнице.
   Илья Андреевич облегченно вздохнул и пошел вниз.
   Интересно, если у нее кто-то есть... Давно ли? Или  она  соврала?  Да
нет, вряд ли. Видно, сначала  взыграло  уязвленное  самолюбие,  а  потом
сообразила, что ей тоже нужна свобода... Вон я даже еще  не  заикался  о
разводе, а она уже потребовала... Любопытно!

***

   Во время "высокого сезона"  Софье  Давыдовне  Штальман  после  работы
хотелось обычно только добраться до дома и уставиться  в  телевизор.  Но
сейчас, в феврале, клиентов почти не  было,  поэтому  она  вполне  могла
позволить себе уйти с работы  пораньше  и  прошвырнуться,  например,  по
магазинам. Надо бы заранее купить подарок маме к  Восьмому  марта.  Сама
Соня, как и ее подруги, не считала этот день достойным внимания, но мама
всегда ждала подарков и поздравлений. И  очень  обижалась  на  тех;  кто
позволял себе забыть о том,  что  она  женщина.  И  гостей  мама  всегда
собирала, Что бы такое ей купить? У нее вообще-то все есть... Куплю-ка я
ей новые духи. Она их обожает.
   Магазин парфюмерии располагался неподалеку. Небольшой,  но  шикарный.
На улице было темно и промозгло, а в магазине светло,  красиво  и  очень
хорошо пахло. Из покупателей была только молоденькая девушка, которая  с
растерянным видом  нюхала  пробные  флаконы.  Немолодая,  но  элегантная
продавщица обратилась к Софье Давыдовне:
   - Добрый день. Что бы вы хотели?
   - "Пятая авеню" есть?
   - Да, конечно. Вот, туалетная вода...
   Соня поднесла пузырек к носу. Не мой запах, как я и думала.
   - Не нравится? - спросила продавщица.
   - Не нравится, - ответила Соня. - Но я возьму.
   - Знаете, я,  конечно,  понимаю,  это  модные  духи,  но  если  запах
неприятен...
   - Да нет, я не себе. Я маме. У нас  очень  разные  вкусы,  если  этот
аромат не по мне, значит, на нее обязательно произведет впечатление.
   - А, ясно, - улыбнулась продавщица. - Берете?
   - Беру, беру.
   - Вот в подарок от фирмы вам еще косметичка.
   - Спасибо, очень кстати...
   В этот момент в магазин вошла пара, мужчина и женщина. Соня обомлела.
Илья!  Спутница  его  была  совсем  молоденькая,  лет   двадцати   трех.
Хорошенькая, но ничем не примечательная. Соня не хотела, чтобы  Илья  ее
заметил, и, схватив покупку, шмыгнула к двери. А что это я  удираю,  как
нашкодившая кошка? Нашкодил-то он...  Ишь  пришел  духи  покупать  своей
профурсетке. Соня взглянула на часы. Скоро шесть. Татка,  скорее  всего,
уже ушла с работы. Надо к ней поехать, поддержать подругу. А про Илью  я
ей ничего говорить не стану. Да и что говорить? Что он к почти  девчонке
ушел? Нет. Промолчу.
   Дверь Соне открыла Иришка.
   - Давыдовна! Как здорово! - взвизгнула она, заключая ее в объятия.  -
А мамы еще нет. Вы договорились?
   - Нет, я просто была неподалеку и решила заскочить.
   - Чудненько, дивненько! Раздевайся!
   - Дай тапки, Ирина... Ну как жизнь?
   - Нормально, - пожала плечами девочка. - Ты ведь уже все знаешь.
   - Знаю, - вздохнула Соня.
   - Только давай не будем об этом говорить, ладно?
   - Ладно.
   - Ты мне лучше расскажи про твое агентство. Как дела идут?
   - Мертвый сезон. Можно считать, никак не идут.
   - И ничего такого интересненького?
   - Какого интересненького? - улыбнулась Соня.
   - Ну раньше у тебя вечно что-то интересненькое случалось. То  бандиты
наедут, то партнеры кинут...
   - Действительно, очень интересненько! - засмеялась Соня. -  Хотя  вот
недавно одна кретинка подала на нас в суд.
   - За что? - округлила глаза Ириша.
   - Она собиралась в Испанию с сыном. Так ей визу дали, а ему нет.  Она
таки поехала, а когда вернулась, подала на нас в суд.
   - Но вы же не виноваты, это посольство...
   - Вот даже ты, ребенок, можно сказать, понимаешь, а она нет.
   - И что будет?
   - Да ничего. Объяснят ей в суде, что это решение  посольства.  Вот  с
ним пусть и судится.
   - Не понимаю.
   - Чего ты не понимаешь?
   - Как можно быть такой дурой...
   - Ты это обо мне?
   - Да ты что, Давыдовна! Это я о той тетке. А ты у нас умная! Хотя  не
очень. У тебя  в  договоре  написано,  что  за  действия  посольства  ты
ответственности не несешь?
   Софья Давыдовна озадаченно уставилась на девочку:
   - Не написано! Вот теперь и расхлебывай! Хотя, конечно,  тебе  ничего
не будет, но впредь все-таки вставь в договор этот пункт  -  и  тогда  с
тебя взятки гладки.
   - Ну, Ирина, ты даешь! Вот что значит дочь юриста! - сказала  Соня  и
тут же осеклась:
   - Ой, прости...
   - Да ладно! Не волнуйся. Рыдать не буду. Между прочим, я знаю, к кому
он слинял. К молоденькой. Только маме не говори, хорошо?
   - Ирина, а ты откуда знаешь?
   - Выследила. Мы с Машкой выследили. И узнали, кто она.
   - И кто?
   - Тоже юристка. Только в этом году юрфак окончила. Двадцать три года.
Зовут Олеся. Олеся Луговая.
   - Луговая? Похоже на псевдоним.
   - Ну зачем ей псевдоним? Это фамилия такая.
   - Как ты все это разузнала? - поразилась Софья Давыдовна.
   - Секрет фирмы! - хихикнула Ириша. - Только, чур, маме ни слова.
   - Но ведь рано или поздно она все равно узнает.
   - Лучше поздно, чем  рано.  Пусть  пока  привыкает,  что  его  нет...
Знаешь, как мне ее жалко! Она такая  несчастная  ходит.  На  ней  просто
написано: меня муж бросил. Хорошо хоть, Алиса заставила ее  подстричься,
но все равно... А я, Давыдовна, решила: ни за что замуж не выйду! Ни  за
что!
   - Ну это мы еще поглядим.
   - Нет, я серьезно. Зависеть от какого-нибудь козла?  Чтобы  он  потом
меня на Луговую сменял?.. Ну  ничего,  он  эту  Олесю  тоже  бросит,  он
такой... Еще потом приползет к маме, когда никому уже не нужен будет.  А
она,  наверное,  примет  его,  -  вздохнула  Ириша.  -  Она  же  у   нас
бесхребетная.
   - Не правда! - вступилась за подругу Софья Давыдовна. - Она вовсе  не
бесхребетная, а добрая. И очень принципиальная.
   - Только на работе. С авторами она воюет будь здоров! Но тут в  двери
повернулся ключ, и Иришка прижала палец к губам.
   - Мама, смотри, кто у нас!
   - Сонька! Как я рада!
   - Татуша, до  чего  идет  стрижка!  -  воскликнула  Софья  Давыдовна,
поразившись тому, как плохо выглядит Тата. - А я вот была тут рядышком и
решила зайти. Ужином покормите?
   - Конечно! Идем на кухню!
   - Мам, ты меня позови, когда готово будет!
   Иришка удалилась в свою  комнату,  давая  им  возможность  поговорить
наедине. И Тата тут же рассказала о сегодняшнем визите Ильи.
   - Ты правильно повела себя, Татуша, - одобрила Соня. - Пусть  думает,
что у тебя кто-то есть. А ему наверняка это было неприятно.
   - Мне так показалось.
   - Вот и отлично! Не все же тебе от него терпеть. - О встрече с  Ильей
в магазине парфюмерии Соня  умолчала.  -  Знаешь,  я  тут  пообщалась  с
Иришкой, она такая умница у тебя.
   - Знаю, - кивнула Тата. - Опора и поддержка. Ладно, Сонька, хватит  о
моих делах, надоело. Что у тебя?
   - Все то же. Работа, мама, Славик. :
   - Именно в такой последовательности? - улыбнулась Наталия Павловна. -
Славик на последнем месте?
   - Ну не на первом же... Я, Татка, кажется, от него устала.
   - Неужели? Только сейчас? Мы с Алисой от него уже давно устали.
   - Раньше я все-таки на что-то надеялась, а теперь...
   - Сонька, ну скажи ты мне, почему мы все такие  невезучие?  В  личной
жизни, я имею в виду.
   - Раньше я считала, что невезучие только мы с Алиской, а у  тебя  все
хорошо. Муж, дочка... А теперь... Не знаю,  что  и  сказать.  Мужиков-то
кругом вроде бы много, а на самом деле их просто нету. Я вот  смотрю,  -
все-таки через нашу контору много людей проходит, - но что-то ни  одного
не  видела,  от  которого  бы  хоть  сердце  забилось.  Разве   что   по
телевизору...
   - А от кого в телевизоре у тебя сердце  бьется?  -  полюбопытствовала
Наталия Павловна, вываливая на сковородку замороженные грибы.
   - От Чубайса, например. Вот он настоящий мужик.
   - Чубайс? А что, в нем действительно что-то есть. Только где  Чубайс,
а где мы... А вообще ты про Чубайса помалкивай, а  то  и  побить  могут!
Известно же - "во всем виноват Чубайс"! Ну а поближе никого нет?
   - Даже и не пахнет.
   - А кому же ты меня сватать собиралась?
   - Ваньке.
   - Кто такой? - без особого интереса спросила Наталия Павловна.
   - Сосед. Хороший мужик, овдовел не так давно.  Детей  нет.  Неглупый,
красивый...
   - А что ж ты сама им не займешься?
   - У него мама. А две мамы на меня одну - это слишком. К тому  же  его
мать, кажется, антисемитка.
   - Спасибо тебе, подруга! - рассмеялась Тата.
   - Но ты же русская.
   - Ну и что? Все равно терпеть не могу антисемитов! И вообще,  Сонька,
ты сама, что ли, не знаешь, что  все  эти  знакомства  -  чепуха,  почти
никогда ничего не выходит. И  не  надо.  Буду  учиться  жить  одна,  как
Алиска.
   - Так Алиска зарабатывает будь здоров, а в твоем  издательстве  много
не получишь.
   - Это правда. Но Илья будет давать деньги.
   - А квартиру разменивать он не предлагал?
   - Нет.
   - Тогда  соглашайся  на  все,  Татка.  Может,  и  хорошо...  А  роман
закрутишь с каким-нибудь автором. Мало ли их у вас толчется.
   - Нет, с автором не получится, - вздохнула Наталия Павловна.
   - Почему?
   - Мы печатаем в основном таких авторов, что хочется просто убить  или
отправить на конюшню, чтобы их там выпороли. Есть  у  нас  один,  Виктор
Тушилов... Не знаю, как я ему в волосенки не вцепилась.
   - А в чем дело? - улыбнулась Софья Давыдовна,  поудобнее  устраиваясь
на кухонной табуретке. Она обожала Таткины истории об авторах.
   - Является сегодня вопросы снимать. Он их посмотрел дома и взъярился.
"Что вы мне тут  три  раза  подчеркнули?"  Я  говорю:  "У  вас  написано
"Диплом, обрамленный в рамку". - "Ну и что?" - "По-вашему,  "обрамленный
в рамку" - это хорошо? Почему не сказать просто "диплом в рамке"? Дешево
и сердито". - "Вот именно, что дешево!" -  фыркает  этот  стилист.  "Но,
если вы настаиваете, я, так и быть, это уберу. А тут вас что смущает?" Я
говорю: "У вас написано, что герою заплатили гонорар в  рейхсмарках".  -
"Ну и что?" - "Но у вас же дело происходит в наши дни".  Он  смотрит  на
меня как баран на новые ворота. "Сейчас, - объясняю, - нет рейхсмарок  -
хотя  бы  потому,  что  нет  и  самого  рейха".  -  "Но  деньги  же  так
называются!" - "Нет, отвечаю, они  называются  просто  "марки"  или,  на
худой конец, "дойчмарки". - "Вы уверены?" - "Уверена!"  -  "Вероятно,  я
что-то спутал. Но надо еще уточнить". - "Уточняйте!" А при этом морда  у
него наглая, и смотрит он на меня как на  какую-то  вошь,  которая  его,
гениального, посмела укусить.
   Вероятно, Тата могла бы долго еще продолжать о господине Тушилове, но
тут на кухню явилась Иришка:
   - Ой, как вкусно пахнет! Грибочки! Класс! Мам,  ты  опять  про  своих
усосков?
   - Про кого? - не расслышала Софья Давыдовна.
   - Она моих авторов усосками зовет, - засмеялась, Наталия Павловна.
   - Ну, судя по твоим рассказам, она недалека  от  истины,  -  заметила
Софья Давыдовна, хватая со стола соленый  огурчик.  -  Ужас,  как  жрать
охота.
   - Сейчас, сейчас, сметанки добавлю...
   - Ну, Ирина, что у тебя в школе? Как успехи? - обратилась  к  девочке
Софья Давыдовна.
   - Тоска смертная, - пожала плечами та, - жду не дождусь каникул.
   - А на каникулах что?
   - Да так... есть кое-какие идеи, - смутилась вдруг Ириша. И поспешила
переменить тему:
   - Давыдовна, а как моя любименькая тетя Берта?
   - Вот приедешь к нам Восьмого марта, увидишь свою любименькую.
   - А что такое будет Восьмого марта?
   - Женский день, забыла?
   - Да, вылетело из головы, что вы всегда в этот день тусуетесь.
   - Придешь?
   - Ну я еще не знаю...
   - Хватит болтать, Ирина, руки помыла? Тогда садись!  -  распорядилась
Наталия Павловна. Она была рада, что неожиданно явилась Соня и теперь не
придется коротать вечер вдвоем  с  дочерью,  которая  явно  изнывала  от
жалости к ней.
   Поев, Ириша спросила:
   - Мам, можно я к Машке пойду, а?
   - Можно. Только не очень засиживайся.
   - Ладно!
   И она убежала.
   - Сонька, какая ты умница, что  пришла...  А  то  Иришка  из-за  меня
торчит вечерами дома как приклеенная. А ей это скучно.
   - Я не пойму, она вроде даже не очень расстроена?
   - Расстроена, еще как расстроена, но ей  ведь  всего  пятнадцать.  Не
лить же слезы с утра до вечера, правда?
   - А в тридцать девять надо лить? - ласково усмехнулась Соня.
   - Но оснований-то больше... Знаешь, мне Ирка рассказывала, что видела
летом, как Илья к Алиске приставал и получил от нее по морде. А  к  тебе
случайно не подкатывался?
   - Подкатывался. Сколько раз, - со вздохом призналась Соня. - Но и тут
обломался... Не повезло ему с подругами жены.
   - Кошмар! А я-то думала...
   - Ничего ты не думала! Да и он ничего не думал, а цеплялся просто  по
пьяни. Ох, как же мне все надоело! - вдруг проговорила Соня.
   - Что тебе надоело? - испуганно спросила Тата.
   - Все, Татка. Я влюбиться хочу! Хочу замуж! Ребенка хочу!
   - Сонька, но как же... Ты ведь всегда говорила...
   - Мало ли что я  говорила!  Я,  Татка,  плакаться  не  люблю,  вот  и
выдумываю себе... И не верь ты никому, все бабы одного хотят.
   - Сонечка, но ведь поздно уже.
   - Что - поздно?
   - Рожать.
   - А мне плевать. Почему поздно? Я еще могу... наверное.
   - А есть от кого? Не от Славика же... - деловито осведомилась Тата.
   - Ну производителя найти можно.
   - Сонька, но тогда надо спешить.
   - Поспешишь - людей насмешишь. И потом ты  можешь  себе  представить,
что будет с мамой?
   - Да ничего с ней не сделается! Обрадуется! Будет обожать  внука  или
внучку! Сонечка, милая, что ж ты столько лет потеряла, а? Неужели  из-за
мамы? Или Славика своего ждала?
   - Да я не знаю. Все казалось успею, то одно было, то другое, а вот не
успела... Ну и из-за мамы тоже... Она ведь у меня такая... Властная. Все
хочет, чтобы по ее было.
   - Сонь, не выдумывай, я сколько  помню,  она  всегда  твердила:  хочу
Сонечку замуж выдать.
   - Да уж... - горько усмехнулась Соня. - Только  вот  все  мои  романы
рушила, как бульдозер. Ты вспомни... Все ей  не  так  было.  Один  плохо
воспитан, другой недостаточно красив, третий слишком красив и так лет до
тридцати. А когда уж я опомнилась и стала от  нее  все  скрывать,  время
было потеряно. Потом Славик появился, все что-то  обещал,  а  там  уж  и
времена такие настали - не до любви, не  до  детей...  Сейчас  вроде  бы
чего-то добилась... Работа хорошая... Но все равно страшновато.  Знаешь,
меня тут Надюшка моя в гости позвала, помнишь Надюшку?
   - Это с твоей прежней работы?
   - Ну да. Она ж молоденькая еще, двадцать восемь лет, а у нее уже трое
детей, можешь себе представить? Живут, конечно,  трудно,  но  я,  Татка,
позавидовала... Такие детишки чудные, и муж хороший, вот я  и  подумала:
неужели я так и помру, ни разу даже замужем не побывав? А уж про детей и
говорить нечего... Да ерунда это все... Какие дети в сорок  лет  да  без
мужа...
   -  Муж  не  главное,  ребенок  гораздо  важнее.  -  Тата  с   горячим
сочувствием смотрела на подругу. Собственное горе показалось не таким уж
и горьким. Ведь у нее есть Иришка. - Соня, а этот... производитель-то  у
тебя есть хоть на примете?
   - Да нет у меня никого, даже  на  примете...  И  вообще,  не  бери  в
голову. Просто нашло на меня... Только  прошу,  не  рассказывай  Алиске,
ладно? А то она дразниться будет.  -  Соня  как-то  по  детски  шмыгнула
носом. И улыбнулась:
   - Все. Закрываем тему.
   И что это я вдруг рассиропилась? - подумала она. А может,  и  хорошо,
по крайней мере Татка отвлеклась...
   Они еще долго сидели на кухне, болтая обо всем  и  ни  о  чем.  Потом
вернулась Иришка, и Соня засобиралась домой..
   - Давыдовна, ночуй у нас! Там погода - жуть!
   Мокро, скользко, просто мрак.
   - Правда, Соня, оставайся!
   - Нет, девочки, мне от вас  на  работу  далеко,  и  мама  волноваться
будет.
   - Так позвони, в чем проблема?
   - Да нет, я уж как-нибудь доберусь. Машину поймаю.
   - Зачем тебе это нужно?
   - Просто люблю спать в своей постели, вот и все.
   - Давыдовна, это старость! - поставила диагноз Иришка.
   Женщины расхохотались, но как-то невесело.
   - Да,  детка,  это  типичные  старческие  причуды,  -  кивнула  Соня,
натягивая ботинки.
   - Была бы сейчас Лушка, я бы тебя  с  ней  проводила,  -  проговорила
Тата. Дойду. Кому нужна такая старая кошелка.

***

   Соня вышла на улицу. Черт побери, погода и вправду кошмарная,  скорее
бы весна, "высокий сезон",  тогда  уж  не  до  глупостей  будет,  только
успевай поворачиваться. Она ступила проезжую часть и вскрикнула.  Густая
снежная  каша  залилась  через  край  невысоких  модных  ботиночек.  Она
решительно подняла руку. Теперь уж не до экономии. Но машины проносились
мимо, обдавая ее фонтанами брызг. Хорошо, что сообразила надеть  кожаное
пальто, обреченно подумала она, продолжая тянуть уже  окоченевшую  руку.
Ну остановись же, остановись! Но автомобили  мчались  прочь.  Вернуться,
что ли? Но тут вдруг одна машина мигнула подфарниками и подкатила к ней.
Старенькие "жигули".
   - На Красноармейскую!
   - Сколько?
   - Полтинник!
   - Шестьдесят!
   - Ладно!
   Соня села рядом с водителем,  хотя  мама  сто  раз  ей  внушала,  что
садиться надо сзади, так безопаснее. Однако сейчас  ей  хотелось  только
согреться.
   - Ну и погодка! - проворчала она.
   - У меня печка так шпарит, вмиг согреетесь.
   Соня искоса посмотрела на мужчину за рулем. Очки на носу, а больше  в
темноте и не разглядишь. Голос приятный, интеллигентный. Но  вступать  в
беседу она не собиралась.
   - А на Красноармейской в какое место? - поинтересовался водитель.
   Соня открыла глаза и назвала номер дома.
   - Все там же живешь или к маме в гости едешь? - спросил вдруг он.
   Соня непонимающе на него уставилась. Ослышалась она, что ли?
   - Не узнаёшь?
   - Нет... Ой, господи, Левка! Это ты?
   - Я! Ну наконец-то!  А  я  тебя  сразу  узнал.  Ты  совсем  почти  не
изменилась.
   - Ой, Левка, я так рада... Погоди, остановись на минутку,  дай  я  на
тебя погляжу!
   - Нет, останавливаться не буду, а то простудишься  еще.  Изучай  пока
мой дивный профиль!
   Но тут он встал на красный свет и повернулся к ней лицом