это болото!
   Ни за что!
   - Кирочка, ты дорогу-то к дому знаешь?
   - Только с Алленби.
   - Отлично, поедем по Алленби.
   И вот мы уже у Дашкиного дома.
   - Ну что же, Марат, спасибо, что довез.  -  И  я  стала  вылезать  из
машины.
   - Кира, когда же мы увидимся?
   - А зачем нам видеться? Мы, кажется, уже все выяснили...
   - Нет, мы еще не выяснили, может быть, самое главное...
   - Мамуля! - К машине подбежала Дашка. - Я думала, ты уже давно  дома,
я сегодня задержалась!
   Здравствуйте! - сказала она Марату. - Ну, как вы погуляли?  Мама,  ты
не хочешь нас познакомить?
   - Да, Марат, познакомься - это моя дочь, Даша, а это Марат Ильич.
   - Даша, Дарья... Какое прелестное имя. А как вас по батюшке? Вы  ведь
уже замужняя дама?
   - Александровна! - ответила Даша.
   - Дарья Александровна! Очень приятно с вами познакомиться Мы тут  вам
привезли гостинец!
   - Мне? Какой?
   - Вот, прошу! - Он галантно вручил Дашке коробку с  мороженым  -  Что
это?
   - Мороженое, черт бы его взял! - пояснила я.
   - Мама, опять мороженое? Ты опять объелась мороженым?
   - Не произносите при мне это слово! Никогда!
   - Марат Ильич, пойдемте к нам, - радушно пригласила его Даша,  искоса
глядя на меня. Я сделала ей большие глаза, но  она  предпочла  этого  не
заметить. - Я вас познакомлю с мужем.
   "Очень ему нужен твой муж", - злобно подумала  я.  А  Марат  с  явным
торжеством запер машину, взял у Дашки из рук сумку, и они, мило  болтая,
направились к подъезду, а я, ругая себя последними словами, поплелась за
ними. Дашка оглянулась и вдруг вскрикнула:
   - Мама, юбка!
   Ну разумеется, я забыла ее застегнуть! Еще шаг  -  и  я  осталась  бы
посреди улицы в достаточно пикантном неглиже.  Это  меня  добило.  Ну  и
денек! Да делайте вы что хотите,  разоблачайте  к  чертовой  матери  мои
тайны, обретайте друг друга, если вам это надо,  сливайтесь  в  экстазе,
только оставьте меня в покое! Я едва не крикнула им все это, но  у  меня
совсем не было сил. Из меня как  будто  весь  воздух  выпустили.  Марат,
похоже, это заметил.
   - Дашенька, пожалуй, я в другой раз к вам  зайду,  а  то  ваша  мама,
по-моему, уже с ног валится. А сейчас я лучше поеду.  Однако  мне  очень
хочется побывать у вас, познакомиться с вашим  мужем.  Позовите  меня  в
гости, я пробуду здесь еще дней десять.
   - Знаете что, приходите к нам в субботу, у нас с мамой день рождения.
Приходите к четырем, будем вас ждать.
   - Вы с мамой родились в один и тот же день?
   - Да.
   - Спасибо. Непременно приду. Кира, ты не возражаешь?
   Да возражаю я, возражаю, но у меня уже нет сил  сказать  об  этом.  Я
только помотала головой. Понимай как хочешь.
   - Тогда всего вам доброго, Дашенька. До субботы.
   Кира, я тебе завтра позвоню.
   И он удалился.
   Я в своем белом костюме плюхнулась на ступеньку.
   - Мам, ты чего? Почему у тебя такое лицо? Ты заболела? Или ты на меня
рассердилась? Мамочка, ну скажи! Да не сиди так, скажи хоть  что-нибудь,
ну обругай меня, мама, мамочка, ну не надо так! Господи, да что же мне с
тобой делать! Данька! Даня! - закричала она. -  Иди  сюда  скорей,  маме
плохо!
   - Да ладно, хватит верещать. - Мне стало жалко  дочку.  -  Как-нибудь
доплетусь.
   Но Данила уже успел спуститься.
   - Кира Кирилловна, что с вами? Вы перегрелись?
   - Да, и предохранитель полетел.
   - Вы уже шутите, значит, все в норме. Но вид у вас, надо сказать, еще
тот!
   - А что, очень страшная?
   - Ну не то чтобы...
   - Какой ты милый!
   Они под руки довели меня до квартиры.  Я  как  сомнамбула  побрела  в
ванную и глянула на себя в зеркало.
   Хороша, ничего не скажешь. Увидел бы меня сейчас  Котя,  всю  бы  его
любовь как ветром сдуло. У меня был такой вид,  словно  по  мне  проехал
гусеничный трактор.
   Колесный не нанес бы таких повреждений. Отдохнула, называется! Сейчас
принять душ, смыть все с себя и завалиться спать. Со снотворным.  Тогда,
может быть, завтра я буду уже не такой руиной.
   Когда я выползла из ванной, Дашка с кем-то говорила по телефону.
   - ..Да нет, не волнуйтесь, думаю, она просто очень устала.  Не  знаю.
Хорошо, сейчас пойду спрошу.  Ой,  мама,  ты  уже  вышла!  Это  Викентий
Болеславович, ты подойдешь?
   - Котя, милый, я безумно хочу вас видеть...
   - Я сейчас же приеду!
   - Нет, не надо, я совсем выдохлась.
   - Что, трудно было?
   - Очень!
   - Я чуть не умер от ревности.
   - Зря - Да? Ты возвращаешь меня к жизни! А может, отдохнешь  часок  и
встретимся?
   - Нет, Котя, не могу, я едва держусь на ногах.
   Завтра!
   - И завтра ты сможешь посвятить мне целый день?
   - Конечно!
   - Ну тогда ложись спать, моя девочка. Целую тебя.
   - И я.
   - Спи спокойно, моя хорошая.
   Сколько же тепла в этом голосе, нормального человеческого тепла.  Как
хорошо!
   - Мамуля, чайку не выпьешь с нами? А  то  я  тебя  сегодня  почти  не
видела.
   - Пожалуй, налей мне чашечку!
   Дочка усадила меня, налила крепкого чаю, и мне стало немного легче.
   - Да, мороженое! - вспомнила вдруг Дашка. - Надо же его попробовать!
   - Нет! - завопила я. - Только не при мне! Ради Бога!

***

   Утром я проснулась вполне бодрой и решила тут же отправиться на пляж,
чтобы не вступать ни в какие разговоры с Дашей. Сейчас они еще  спят,  а
когда я вернусь, уже уйдут. Немножко задержусь на пляже.
   Я влезла в воду и поплыла к волнорезу. Больше всего на свете я  люблю
воду, море. Наверное, в прошлой жизни я была рыбой  или  каракатицей.  И
какое же блаженство купаться здесь! Народу - ни души, в этот час и в это
время года тель-авивцы не  купаются.  Поэтому,  несмотря  на  отсутствие
кабинок, можно спокойно переодеться. И вообще  я  люблю  купаться  одна.
Доплыв до волнореза, я повернула обратно. Сглазила, ну конечно!
   Какой-то мужик плывет мне навстречу. Плевать, места  в  море  хватит.
Ба! Да это же Жукентий!
   - Котя! - заорала я и чуть не захлебнулась. Он уже подплывал ко  мне.
- Котя, милый, как вы меня нашли?
   - Это несложно. Плывем к берегу?
   И вот мы плывем рядом.
   - А ты молодец, хорошо плаваешь!
   Он первым коснулся дна. Вода была ему по шею.
   - Иди скорей ко мне!
   Как замечательно, оказывается, целоваться и обниматься  в  море.  Жар
тела неощутим и так легко перейти любой рубеж!
   - Я тебя похищаю, - заявил он, оторвавшись наконец  от  моих  губ.  -
Едем ко мне завтракать.
   - Завтракать? Я не хочу завтракать!
   - А чего же ты хочешь?
   - Хочу вот так стоять в воде и целоваться! Как жалко, что  сейчас  не
ночь. Ну что же ты, поцелуй меня еще!
   - Дорогая, если хочешь предаваться любви в воде, то следует  надевать
раздельный купальник! Так что едем-ка скорее  ко  мне.  Обещаю  целовать
тебя весь день напролет, а если тебе непременно нужна  вода,  можно  все
это делать под душем, ванны у меня, увы, нет. Идем, русалка!
   Ну конечно же русалка! Никакая я не рыба и не  каракатица,  а  именно
русалка.  Мужчина,  способный  убедить  женщину  в  том,  что   она   не
каракатица, а русалка, безусловно достоин любви!
   Мы наскоро оделись и бегом побежали к набережной.
   Туфли мои были полны песка, но какое это имело значение!
   - Далеко?
   - Нет, но все равно возьмем такси!
   Через десять минут он дрожащими руками отпирал дверь квартиры.
   ...Котя  оказался   изумительным   любовником   -   умелым,   нежным,
внимательным. С самого начала не пришлось преодолевать никаких барьеров,
удивительное ощущение близости и родства продолжилось и в постели,  а  в
сочетании с новизной это было поистине великолепно.
   Мы  лежали  на  широченном  квадратном  матраце,  заменявшем  хозяину
квартиры кровать.
   - А можно, я буду звать тебя Кузей?
   Я прыснула.
   - Почему Кузей?
   - Потому что кроме чеширского кота  ты  мне  напоминаешь  кошку  моей
дочери Кузю.
   - Кузя вовсе не кошкинское имя, а котовое!
   - Обычная история - взяли котенка, назвали  Кузьмой,  а  он  оказался
кошкой Кузей.
   - Котя и Кузя - это почти Ося и Киса!
   Мы расхохотались.
   - Котя, мне стыдно признаться, но я смертельно хочу есть. У  меня  со
вчерашнего "обеда, будь он неладен, маковой росинки во рту не было!
   - Кузя, я как порядочный пожилой человек пригласил тебя на завтрак, а
ты меня совратила, так что пеняй на себя!
   - Для пожилого ты, пожалуй, слишком прыток! Но  умоляю  -  подкрепите
меня яблоками...
   - Может, тебя еще и вином освежить?
   - Освежить, освежить!
   - - Ты не находишь, что для Суламифи ты несколько....
   - Ты хочешь сказать - старовата?  Ну  ты  тоже  не  очень  тянешь  на
Соломона, но, поскольку мы предавались любви на  земле  Израиля,  я  все
равно чувствую себя Суламифью, причем вспыхнувшей!
   - В таком случае я уж безусловно Соломон, и, разумеется, ахнувший.
   - - Тогда никакие мы не Кузя с Котей, а Суля с Моней! Моня,  если  ты
меня немедленно не покормишь, я сейчас просто дам дуба!
   - Ну и выражение для Суламифи!
   - Ну и скаредность для Соломона!
   - Тогда вставай и пошли на кухню.
   - А я вот все думаю, как отсюда встать, очень уж низко.
   - Грациозно не получится! Встань на карачки, будет удобнее.
   - Тогда выйди!
   - И не подумаю!
   - - В таком случае изволь подать мне завтрак в постель!
   - Замечательная идея! Сию минуту, мадам!
   Он действительно не слишком изящно поднялся с матраца. И чтоб  я  при
нем так вставала? Да ни за что!
   Едва он, натянув трусы, вышел на кухню, я кубарем  скатилась  с  ложа
любви и кое-как встала на ноги. Набросив сарафан,  я  босиком  пошлепала
сначала в душ, а потом на кухню.
   - Ах ты хитрюга! Прогнала меня, чтобы незаметно встать!
   - Котенька, я не могу больше, очень кушать хочется!
   - Бедняжка моя! Садись, сейчас я буду тебя кормить. Вот тебе  йогурт,
хлеб, фрукты, ешь, а я пока приготовлю потрясающую рыбу.
   - Рыбу? Ее еще надо чистить?
   - Боже упаси! Я ее  почистил  заранее,  осталось  только  бросить  на
сковороду!
   Я ела йогурт с хлебом, а он стоял у плиты и жарил рыбу.
   - Котя, знаешь что...
   - Знаю. Мне тоже.
   - Что? - оторопела я.
   - Ну, ты ведь хотела сказать, что тебе еще никогда в  жизни  не  было
так хорошо, должен признаться, что мне тоже.  Никогда.  Но  пока,  прошу
тебя, помолчи. Дай спокойно дожарить рыбу, потому что, если я отвлекусь,
рыба сгорит.
   - А я подавлюсь, - с полным ртом сказала я.
   Наконец он поставил на стол тарелку с рыбой, достал  из  холодильника
салат из помидоров и бутылку белого вина.
   - Ешь, моя хорошая.
   Он сел напротив меня и разлил вино"
   - Давай выпьем за нас!
   - За нас!
   Когда мы наелись, он убрал тарелки, аккуратно их вымыл, вытер стол  и
снова сел.
   - Ну, ты поняла уже, что мы созданы друг для друга?
   - Кажется, да.
   - У меня еще ни с кем не  было  так  -  я  начинаю  фразу,  а  ты  ее
заканчиваешь. Ты открываешь рот, а я уже точно знаю, что ты скажешь. А у
тебя?
   - Только с Алевтиной.
   - Кто это?
   - Моя подруга.
   - Подруга не в счет. А с мужчиной?
   - Нет, никогда.
   - А с.., ним?
   - Нет, что ты! А у тебя с твоей женой?
   - Нет, Взгляд мой упал на кухонные часы. Уже пять! Я ушла из дому  ни
свет ни заря. Через час вернется Дашка и, не обнаружив ни меня, ни моего
купальника на веревочке, еще, чего доброго, решит, что я утонула.
   - Котя, мне пора!
   - Куда?
   - Домой, у меня там,: между прочим, дочка!
   - Что, если я пойду с тобой, мне как-то грустно оставаться одному.
   - Конечно, пойдем!
   Тут я вспомнила про злосчастный день рождения, на который  Дашка  уже
пригласила Марата. Не могу же я не пригласить Котю! Но что это будет?
   - Котя, что ты делаешь в субботу?
   - Надеюсь, то же, что и сегодня.
   - Вот уж дудки! В субботу у нас с Дарьей день рождения.
   - Ты меня приглашаешь?
   - Само собой, вот только...
   - Есть какие-то "но"?
   - Понимаешь, Дашка пригласила Марата.
   - Зачем?
   - Похоже, она догадалась;
   - И тебе теперь боязно, ты не знаешь, как все это будет?
   - Да, Котенька.
   - Не бойся, моя хорошая, я буду с тобой, а этот  дурак  пусть  кусает
себе локти, все равно ничего другого ему не остается. А что  ты  делаешь
завтра? Не хочешь поехать со мной в Реховот?
   - В Реховот? К твоей сестре?
   - Ну да. Мне неохота ехать, мы с ней хоть и любим друг друга, но  все
время  ругаемся.  Она  вчера  звонила,  просила  прощения,   уговаривала
приехать. Но с тобой поеду с удовольствием.
   - А на чем туда едут?
   - На автобусе  от  таханы  мерказит  ,
Кстати, ты там уже была?
   - Да, на пасхальной ярмарке, купила себе дивную  кошку,  глиняную,  с
синими глазами. У меня дома целая коллекция кошек.
   - И Жукентий?
   - И Жукентий!
   - Кстати, я давно хочу спросить - кроме Жукентия, у  тебя  кто-нибудь
есть?
   - В каком смысле?
   - В мужском.
   - А... Да, есть.
   - Ты его любишь?
   - Нет, - без секунды колебаний ответила я.
   - Придется дать ему от ворот поворот, я очень ревнивый!
   - Не рано ли ты распоряжаешься моей жизнью?
   - Ничуть. Вот вчера были бы еще рано, а сегодня - в самый раз.
   - Ты считаешь, что это дает тебе основания...
   - Тихо, тихо, не кипятись, я же ничего не требую,  носки  свои  держу
при себе, до поры до  времени  согласен  быть  приходящим  любовником  и
терпеливо ждать, когда ты меня призовешь.
   Когда мы явились, Дашка и Данила уже были дома.
   - Мама, куда  ты  подевалась?  Здравствуйте,  Викентий  Болеславович!
Та-ак, суду все ясно! - хмыкнула она, едва взглянув на нас, - Вас  можно
поздравить?
   - Дарья!
   - Да, Дашенька, можете поздравить, меня во всяком случае.
   - Ну и наглец!
   - - И еще, Даша, я хотел бы  вас  просить  называть  меня  как-нибудь
проще, чем Викентий Болеславович.
   - Что ж мне, Котей вас звать, как мама? Нет,  это  мне  не  нравится.
Лучше Кент, вы не против?
   - Кент? Отлично! Кентом меня никто и  никогда  еще  не  звал.  Звучит
очень современно, ты не находишь, Кузя?
   - Кузя? Мама, ты теперь Кузя? А вообще здорово, тебе идет. Ну и темпы
у вас, сэр!
   Я видела, что Даню эта болтовня коробит.
   - Ладно, хватит трепаться. Дашка, мы с Викентием Болеславовичем хотим
завтра поехать в Реховот. Ты не возражаешь?
   - А у меня разве есть право голоса?
   - Ну разумеется, Дашенька, - поспешил ее успокоить Котя. - Но ведь вы
завтра работаете, а :к вечеру обещаю вернуть вам вашу маму в  целости  и
сохранности.
   - Ну, так уж и быть, - великодушно согласилась Дарья.
   - Во сколько мы завтра едем? - спросила я.
   - Чем раньше, тем лучше.
   - А в Реховоте есть море?
   - Чего нет, того нет!
   - Тогда я с утра искупаюсь, ладно? Я раненько сбегаю на пляж, и часов
в десять можем выехать.
   - Ладно, купайся, а в десять я за тобой  сюда  зайду,  успеешь?  Есть
автобус в половине одиннадцатого...
   Он задумался, и я точно знала о чем: о том, что если завтра он зайдет
за мною сюда, а я буду уже одна, мы можем никуда и не уехать.
   - Нет, знаешь ли, давай лучше встретимся на тахане.
   - А я там заблужусь, на этой тахане сам черт ногу сломит.
   - Хорошо, в таком случае ровно в десять на вашем углу.
   - На котором?
   - Боже, какая бестолковая женщина! На углу, где продают орехи.
   - Прекрасно, договорились!
   Потом мы сидели вчетвером, пили чай, болтали, и я видела,  как  ловко
Котя вовлекает в разговор Даню, которого немного смущала  эта  ситуация.
Через полчаса от неприязненной настороженности не осталось и следа.
   Он помимо прочих достоинств еще и чертовски обаятелен, этот Котя. Мои
детки уже почти влюблены в него.
   Он им что-то рассказывает, они смотрят ему в рот, а я впервые за этот
день могу наконец побыть немного наедине с собой,  хотя  Котя  время  от
времени смотрит на меня с нежной улыбкой.
   Мне хорошо, мне фантастически хорошо. Хорошо моей душе,  моему  телу.
Первый раз в жизни я чувствую себя как за каменной стеной. Это  ощущение
настолько непривычно, что я сама стараюсь отодвинуть  его.  Я  не  знаю,
каково  это.  Только  в  юности,  с  родителями,  я  знала  это  чувство
защищенности, да и то пока они не состарились - я  была  у  них  поздним
ребенком. Всю взрослую жизнь до  сегодняшнего  дня  я  прожила  на  юру,
открытая всем ветрам. И хотя благодаря друзьям я не очень остро  ощущала
свое одиночество", вот это чувство каменной  стены  было  мне  абсолютно
внове. Приятное чувство, ничего не скажешь, но  расслабляющее.  А  я  по
опыту знаю - стоит мне расслабиться, как я тут же получаю  удар  поддых.
Тем более что знакома с Котей всего ничего, мало ли  какие  сюрпризы  он
еще может мне преподнести. Короче, надо все-таки держать дистанцию и  не
принимать скоропалительных решений. Буду просто  наслаждаться  моментом.
Мне было хорошо с ним сегодня? О да. Да! Я  влюблена  в  него?  Конечно!
Но... Чего-то в моем чувстве к нему  не  хватает,  чтобы  оно  полностью
завладело мною... Чего-то такого, что я  так  болезненно  остро  ощущала
вчера в объятиях Марата. Это как букет  -  смотришь,  вроде  красиво,  а
чего-то недостает.
   А потом добавишь веточку зелени - и он уже почти совершенен.  В  моем
чувстве к Коте недоставало этой веточки, а с  Маратом,  кажется,  только
веточка и была, без букета... Ну конечно  же  жалость!  Мне  не  хватало
жалости к Коте, а Марата я жалела, жалела душой и телом, да и любовь моя
к нему началась с жалости - когда он так растерялся... Помню, лет десять
назад за мной ухаживал один преуспевающий театральный  художник,  умный,
красивый, талантливый, он был влюблен в меня без  памяти,  казалось  бы,
чего еще, но нет, я никак не могла ответить ему, хотя он  мне  нравился.
Лерка тогда сказала мне: "Ну все понятно, если бы он сейчас сломал ногу,
ты бы уже умирала от любви, тебе же,  дуре,  надо  обязательно  пожалеть
мужика! А чего их жалеть? Нас бы кто пожалел!"  Это  верно,  любовь  без
жалости у меня не получается, а Котю жалеть вроде  не  за  что.  Кстати,
интересно, Марат не звонил? И зачем мне, спрашивается, Марат?
   - Мама, о чем ты так глубоко задумалась?
   - А? Что? Да так, ни о чем.
   Котя пристально посмотрел мне в глаза  и,  кажется,  прочел  все  мои
мысли, потому что он вдруг нахмурился и встал.
   - Ну что же, пора и честь знать! Спасибо, Дашенька,  за  чай.  У  вас
чудный уютный дом. Похоже, это мамина школа?
   - Да! Нам тоже было очень приятно!

***

   Ровно в десять утра мы встретились на углу.
   - С добрым утром, моя хорошая! Как тебе спалось?
   - Отлично, спала как убитый сурок!
   - Это еще что такое?
   - Так выражается один мой дружок-художник. Он обожает такие фразочки.
Например: "Молчит как рыба об лед".
   - А что, недурно!
   - А как "ты спал?
   -  Неважно,  признаться.  Меня  немного  встревожила  твоя  вчерашняя
задумчивость. Ты словно проводила какой-то  сравнительный  анализ,  и  я
боялся, что результат будет не в мою пользу. Вот и проворочался  полночи
с боку на бок.
   Кажется, в самой глубине души шевельнулся крохотный червячок жалости.
И удивление - каким же он бывает разным, этот Котя. Одно можно сказать с
уверенностью - с ним не соскучишься!
   Мы сели в автобус. Народу было мало, и Котя обнял меня. Я прильнула к
нему, положила голову ему на плечо.
   Это было приятно.
   - Я очень хочу познакомить тебя с сестрой.
   - Расскажи мне про нее, какая она.
   -  Непредсказуемая!  С  очень  скверным  характером,  но  чрезвычайно
добрая. Она прожила тяжелую жизнь, рано лишилась мужа, его арестовали, и
он погиб в лагерях, она одна растила  двух  сыновей,  помешана  на  них,
особенно на младшем, Матвее, но не дает ему жить,  во  все  вмешивается,
расстроила уже два его брака. Несчастный парень, да  какой  там  парень,
ему уже за сорок. Из Реховота он сбежал,  а  сейчас  хочет  сбежать  еще
дальше, в Америку.  Он  первоклассный  настройщик.  Странное  дело,  она
готова помочь всем  и  каждому,  но  собственного  сына  просто  гробит.
Старший, Лазарь, умеет за себя постоять, а Матвей - нет.  Я  приезжаю  к
ней уже пятый раз, но ссоримся мы беспр