еевичу с  трудом  удалось
поставить машину, и не успели мы  выйти,  как  кто-то  сразу  подскочил,
спросил  лишний  билетик.  Пока  мы  пробивались  ко   входу,   билетики
спрашивали каждую секунду, одним словом, ажиотаж  был  тот  еще!  Никита
Алексеевич взял меня за руку, как маленькую, и тащил  за  собой,  потому
что в этой толпе я спотыкалась на каблуках. Наконец мы вошли.  Он  то  и
дело с кем-то здоровался.
   - Тебе перед сеансом никуда забежать не надо? - тихонько спросил он.
   Я обомлела от стыда, а он говорит:
   - Нечего стесняться, мы все живые люди, иди вон  туда,  я  буду  тебя
ждать у той колонны. Да не задерживайся.
   Я, как глупая собачонка, побежала в туалет, раз хозяин велел, но  при
этом я была ему безумно благодарна, мне еще в машине  захотелось,  но  я
приготовилась терпеть сколько понадобится, а он обо всем позаботился.
   Но с другой стороны, может, это означает, что ему на  меня  наплевать
как на женщину, вернее, на девушку?
   Я так была воспитана, что при мальчиках о таких вещах говорить нельзя
ни в коем случае... Но он-то не мальчик, у него такая дочь, как я, и  он
все понимает. А я его за это люблю больше жизни. Я вдруг  так  отчетливо
это поняла в клубном сортире... И еще  подумала:  раз  он  так  обо  мне
заботится, значит, тоже любит меня? Хотя за что ему меня любить? Но  тут
я глянула в зеркало, и мне показалось, что меня есть за что любить...
   - Какая ты красивая, Таня! - сказал он, когда я подошла. - Ну, пошли.
- Он взял меня под руку и повел в зал. Когда погас свет, он шепнул:
   - Таня, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь,  но  прошу,  забудь  обо
всем и смотри фильм, как будто меня тут нет.
   У меня кровь в лицо бросилась! Ну, думаю, дела Но  я  тут  же  решила
сделать вид, что ничего не поняла, и смотреть фильм.

***

   Ах, что это был за фильм! Я  и  вправду  обо  всем  забыла.  Многого,
конечно, не понимала, но чувствовала - это настоящее И еще  мне  безумно
понравилась актриса,  которая  играла  взрослую  Кети,  она  была  такая
удивительная, элегантная, красивая, аристократичная и чем-то  напоминала
тетю Нуцико. Один раз она тоже испекла такой громадный красивый торт  на
шестнадцатилетие Медеи... У меня текли слезы и щипало глаза от туши,  но
я боялась вытирать лицо, чтобы не размазать тушь окончательно. Уже перед
концом фильма Никита Алексеевич вдруг сунул мне  в  руку  платок.  Но  я
боялась шелохнуться, и, когда зажегся свет, он взял платок у меня из рук
и сам вытер мне лицо. Ни слова не говоря. А потом  опять  взял  меня  за
руку, чтобы я не потерялась. Люди выходили  потрясенные,  взволнованные.
Какой-то человек, чье лицо показалось мне очень знакомым, хлопнул Никиту
Алексеевича по плечу.
   - Да, старичок, если это пойдет широким экраном, я  уж  ни  за  какие
устои не поручусь... А это твоя дочка?
   - Нет, племянница, - сухо отозвался Никита Алексеевич:
   - Ах, вот как, племянница, - насмешливо повторил тот  тип,  -  ну-ну,
сделаю вид, будто поверил! Пока, приятель!
   В гардеробе Никита Алексеевич подал мне пальто, это было так приятно.
Когда мы сели в машину, он спросил:
   - Ну как, Таня?
   - Я не знаю, как сказать.. Я не все поняла, наверное, но ужасно  хочу
посмотреть еще... А как фамилия этой артистки, ну которая играет Кети?
   - Боцвадзе, Зейнаб Боцвадзе. Удивительно хороша.
   А ты всегда в кино плачешь?
   - Нет, очень редко.
   - Ну хватит пока об искусстве, поехали обедать  Была  когда-нибудь  в
Доме литераторов?
   - Нет.
   - Довольно приличный кабак. Голодная?
   - Нет, спасибо. - А у самой уж живот подвело.
   - Да ладно, небось с самого утра маковой росинки во рту  не  было,  -
засмеялся он. - Танечка, не надо стесняться.  В  ресторан  ходят,  чтобы
поесть. И если тебе чего-нибудь захочется,  говори,  не  мучайся.  И  не
красней, хотя тебе это идет. Откуда ты такая, Таня?
   Мы довольно  быстро  добрались  до  улицы  Воровского.  Спустились  в
подвальчик, он помог мне снять пальто, сдал  его,  мы  опять  поднялись,
прошли мимо какой-то строгой тетки за столиком, которая мило  улыбнулась
Никите Алексеевичу, как доброму знакомому, и вошли в зал ресторана.  Там
было очень красиво -  обшитые  деревом  стены,  много  резьбы,  лестница
наверх, камин, высокое окно с  цветными  стеклами,  и  народу  много,  и
пахнет вкусно...
   Столики в основном на четыре человека или на шесть, только  справа  у
стенки два столика на двоих, один занят,  а  на  втором  табличка  "Стол
заказан". Вот за этот столик он меня и усадил.
   - Ой, а разве можно? - испугалась я.
   - Можно, можно, это я столик заказал.
   У меня сердце трепыхнулось. Надо же, для меня столик заказал! Он  сам
взял с соседнего столика меню и протянул мне.
   - Таня, смотри на названия блюд, а не на цены, уверяю тебя, этот обед
меня не разорит.
   - Лучше вы сами...
   - Хорошо. Давай мы с тобой немножечко выпьем за знакомство, а?
   - Вы же за рулем?...
   - Немножко можно. Ты что пьешь?
   - Ничего не пью.
   - Нет, давай по рюмочке для храбрости.  Думаешь,  мне  не  страшно  с
тобой, такой молоденькой, такой красивой, что дух захватывает?
   Тут к нам наконец подошла толстая тетка в белом фартучке.
   - Никита, здравствуй!
   - Привет, Ритуля Покормишь? Мы голодные жутко!
   Официантка скользнула по мне взглядом и вынула из кармашка блокнот.
   - А почему она вам "ты" говорит? -  спросила  я,  когда  она  приняла
заказ.
   - Потому что я сюда еще студентом бегал, и она  тогда  уже  работала.
Красивая была, мы все за ней увивались. Что время делает с людьми...
   Он замолчал. В  этот  момент  через  зал  прошел  высокий  мужчина  в
немыслимо ярком свитере. Он показался мне знакомым.
   - Кто это? - шепотом спросила я.
   - Евтух!
   - Кто? - не поняла я.
   - Евтушенко, слыхала про такого?
   - Господи, конечно! - задохнулась я.
   - Ты небось его стихи наизусть знаешь? - усмехнулся он.
   - Два стихотворения, правда, знаю, у меня пластинка его есть, Милочка
очень любила слушать, как он читает "Со мною вот что происходит!" и  "О,
свадьбы  в  дни  военные,  обманчивый  уют",  -  поспешила  я   блеснуть
эрудицией.
   - Да, читает он стихи здорово, этого у него не отнимешь.
   Я так поняла, что остальное все у Евтушенко можно  отнять,  хотя  мне
его стихи нравились... Но спорить я не стала.
   Нам  принесли  закуски  и  маленький  графинчик  с   водкой.   Никита
Алексеевич налил водку в две рюмки.
   Положил мне на тарелку красной рыбки, тарталетку с  сыром,  половинку
вареного яйца с красной икрой, даже намазал маслом кусок калача.
   - Танечка, давай выпьем по чуть-чуть за нашу встречу.
   - Я не могу... Можно я не буду пить, я лучше лимонаду...
   - Таня, ты же будущий геолог, непьющих геологов я  лично  никогда  не
видел! Уверяю тебя, от рюмки ничего с тобой не случится.
   - Хорошо, - кивнула я со страхом. Давным-давно Милочка взяла  с  меня
клятву, что я никогда не буду пить водку. Но ради Никиты  Алексеевича  я
готова  была  стать  клятвопреступницей.  И  стала.  Выпила  полрюмки  и
сморщилась от отвращения.
   - Закуси скорее!
   Он  взял  тарталетку  и  сунул  мне  в  рот.   Тарталетка   оказалась
необыкновенно вкусной!
   - Танечка, с боевым крещением! - улыбнулся он.
   А мне вдруг стало хорошо,  такое  тепло  разлилось  внутри,  что  еще
полрюмки я выпила уже значительно спокойнее и сама заела  бутербродом  с
рыбой.
   Потом мы ели ужасно вкусный борщ из металлических  мисочек,  а  когда
принесли котлету по-киевски с резной бумажкой  на  косточке  и  с  сухой
мелко наструганной картошкой, я была уже совсем  другой.  Мне  казалось,
что все это нормально, в порядке вещей сидеть в  ресторане  с  немолодым
мужчиной, у которого в глазах такая нежность, что больше всего на  свете
хочется прижаться к нему, закрыть глаза и слушать, что он  говорит...  А
он говорил о фильме, объяснял мне то, что я не поняла,  а  еще  говорил,
что скоро жизнь переменится, и неизвестно еще, к лучшему или к  худшему,
что Россия страна, не созданная для демократии и...  А  потом  взял  мою
руку и поцеловал.
   А я вдруг собралась с духом и задала ему вопрос.
   - Никита Алексеевич, а почему все-таки  вы  меня  пригласили,  только
честно!
   - Честно? Ну, если честно... Потому что я в тебя влюбился как  дурак!
И еще потому, что после того, как мы с тобой застряли в  лифте,  у  меня
кончилась депрессия, я снова начал работать, как раньше, а до  того  уже
месяц не мог писать...  А  еще,  если  честно,  я  всегда  именно  такой
представлял  себе  свою  любовь,  с  юности,  нет,   пожалуй,   даже   с
отрочества... Русые волосы, синие глаза, курносый носик с  веснушками...
Вот так, если честно.
   Хотя понимаю, что гожусь тебе в отцы.
   От его слов у меня кружилась голова, хотелось подпрыгнуть до потолка,
петь, кричать... Такого со  мной  еще  никогда  не  бывало,  и  я  вдруг
отчетливо поняла, что именно это и называется счастьем.
   - Ты почему глаза закрыла? - вдруг спросил он.
   - От счастья.
   - Боже ж ты мой, что я делаю! Таня, ты...
   - Я тоже в вас... С первого взгляда... Там, в лифте...
   - Это плохо, Таня, очень плохо, - вдруг тихо произнес он.
   Я сразу открыла глаза.
   - Плохо? Почему?
   - Потому что у меня дочка твоя ровесница, потому  что  я  старый  для
тебя, потому что мне, собственно, нечего  тебе  предложить,  кроме  моей
любви. А тебе это не надо...
   - Надо, еще как надо!
   - Нет, тебе кажется. Я... У меня нервы ни к черту я  дерганый,  злой,
мнительный, я исписался уже... Все, что я  сочиняю,  никому  на  фиг  не
нужно. Через  пять-десять  лет  никто  и  не  вспомнит,  что  был  такой
сценарист Вдовин.
   Теперь нужно другое кино, а я отстал от этого поезда...
   Пьяный он, что ли? Но мы совсем немножко выпили, а он окосел.  Может,
он алкаш? - вдруг испугалась я. Но нет,  алкашей  я  навидалась,  он  не
похож... Просто он - творческая личность, а у них вечно что-то  не  так,
сколько я про это читала, и в кино видела, и в театре...
   Он молча допил водку, закурил. Мысли его были где-то далеко. Я сидела
как мышка, боясь проронить словечко. И мне  вдруг  захотелось  домой,  я
поняла, что все хорошее, приятное уже кончилось, и чем скорее  я  попаду
домой, тем скорее смогу пережить все это снова, сама с собой,  вспоминая
каждую секунду...
   - Никита Алексеевич, мне, наверное, пора... Я...
   Можно я пойду?
   - А? Что? Куда пойдешь?
   - Домой... Мне заниматься надо, скоро сессия...
   - Прости, прости, девочка, я задумался. Нет,  никуда  тебе  не  надо,
врешь ты все... И заниматься не сможешь.
   Придешь домой и начнешь все вспоминать...  Знаю  я  вас,  молоденьких
девочек.. Нет, сейчас я закажу тебе мороженое,  любишь  мороженое?  Хотя
глупый вопрос, кто ж не любит мороженое? Ритуля, поди сюда! Будь  добра,
принеси нам мороженого и кофе, будешь кофе? Будешь.
   И вдруг у  меня  остановилось  сердце:  к  нашему  столику  подходила
Валентина Ивановна, его жена. От страха я вся сжалась.
   - Никита, какая встреча! Ты уже пообедал? Тебя искал сегодня Ахмадов,
звонил  раз  десять,  у  него  что-то  срочное,  и  еще  Телешов  просил
немедленно с ним связаться.
   Когда она подошла, он сразу встал, и  разговаривали  они  стоя.  А  я
сидела, боясь даже дышать, но Валентина Ивановна меня  как  будто  и  не
замечала и наверняка не узнала...
   - Хочу еще напомнить, что завтра с утра тебе надо быть в Госкино!
   - Спасибо, я все принял к сведению.
   - Замечательно! Приятного аппетита!
   С этими словами она удалилась.
   - Сука! - выдохнул он, покачал головой и невесело рассмеялся. - А  ты
чего побледнела? Боялась, что тут будет драка с мордобитием? Ну что  ты,
мы не так воспитаны, мы из хорошей семьи, у нас все всегда тихо,  вечный
штиль.. А вернее, мертвая зыбь Знаешь, что такое мертвая зыбь? Нет? И не
надо тебе знать. Ты не такая, да? Ты бы на ее месте небось по  морде  бы
мне дала? Нет?
   Скандал бы устроила? Или просто притворилась  бы,  что  тебя  тут  не
было?
   - Не надо, пожалуйста!
   - Ох, ты? права, милая моя!  Прости,  все  это  отвратительно,  пошли
отсюда! А впрочем, все даже к лучшему.
   Ты сама убедилась, что от меня одни только неприятности всем И  тебе,
и ей, этой иезуитке... Тьфу!
   Мы оделись, вышли, сели в машину.
   - Ну, куда прикажете, барышня?
   - Домой.
   - А точнее?
   - Вы меня до метро какого-нибудь подбросьте, если можно.
   - До метро нельзя. Где ты живешь?
   - В Кузьминках.
   - Отлично, едем в  Кузьминки.  Или  ты  боишься,  что  я  "пьяный  за
рулем"?
   - Ничего я не боюсь...
   - Ты хорошая храбрая девочка.
   Мы ехали молча. Я вдруг так устала, как будто целый день на мне  воду
возили. И ничего уже не хотела, никого не любила. Ну его к черту...
   - Вот ты где, значит, живешь, - сказал он, когда мы подъехали к моему
дому. - На каком этаже?
   - На последнем.
   - Ага, понятно. В гости не пригласишь?
   - Зачем?
   - Умница, все правильно. Ладно, девочка, прости, если что  не  так...
Хотя, впрочем, почти все было не так, но ты прости.  И  забудь  всю  эту
лабуду... Любовь-морковь... Чепуха это, игра воображения, но ты хорошая,
красивая, и дай тебе Бог счастья!
   - И вам тоже! До свиданья!
   Я выскочила из машины и бегом бросилась  к  подъезду  Лифт  опять  не
работал, я побежала вверх по лестнице и только между  шестым  и  седьмым
этажом остановилась перевести дух. Глянула в окно. Белая "Волга" все еще
была там. А рядом стоял он и смотрел вверх. Я хотела броситься  обратно,
к нему, но тут он швырнул что-то в лужу, наверное, окурок, сел и  уехал.
А я еле доплелась до своего девятого этажа,  открыла  дверь  квартиры  и
прямо в пальто села на табуретку в кухне. Мне хотелось завыть  в  голос,
но я знала, что на вой примчится соседка, залает Митька, да и  вообще...
Нет, ничего я вспоминать не буду. Наоборот, постараюсь забыть как  можно
скорее, не пара мы с ним, это и козе понятно. Хорошо, что я  это  быстро
поняла, а то натворила бы дел. А так... Сходила в кино, в ресторан, и не
в какой-нибудь, а в ЦДЛ, кучу живых писателей видела, даже Евтушенко,  и
хватит  с  меня.  Кто  я  такая?  Девчонка   из   Кусьё-Александровского
Горнозаводского района Пермской области. И должна радоваться, что  учусь
в МГУ, что у меня отдельная квартира в Москве, что я красивая,  наконец,
вон, даже знаменитый сценарист со мной кадрится, чем плохо? А  любовь...
Ну, значит, не судьба. Поживем, еще кого-нибудь полюбим,  куда  денемся?
Кого-нибудь помоложе, попроще, без этих штучек... И, главное, без жен  и
дочек. Все! К черту, к черту, к черту!
   Но принять решение -  это  одно,  а  вот  выполнить  его...  Ночью  я
ворочалась в постели, никак заснуть не  могла,  вставала,  пила  горячую
воду с медом, как когда-то Агния. И такая тяжесть на душе,  а  заплакать
не получается, может, заплакала бы, стало бы полегче... Но что ж делать,
все равно жить надо. Утром потащилась на лекции и  по  дороге  от  метро
сразу на Сашку наткнулась. У меня сердце в пятки  ушло,  а  она  ничего,
привет, мол, Таня, и даже что-то про конспект по химии спросила.
   - Тань, ты не заболела, у тебя вид какой-то странный?
   - Нет, просто не выспалась.
   - Тань, слушай, ты на меня  обиделась,  да?  Извини,  я  была  свинья
свиньей, нельзя так было... Не злись, ладно?
   - Я не злюсь, я понимаю, ты тоже не злись на меня...
   - Вот и отлично! Между прочим, ты моему папашке очень понравилась.
   - Да? - каким-то неживым голосом спросила я.
   - Ага! Он потом сказал: твоя подружка настоящая русская красавица,  а
он у нас ба-альшой специалист! - засмеялась Сашка.
   Но тут кто-то окликнул ее, и разговор оборвался.
   Ну и черт с ним, мысленно сказала, я, и, как ни  странно,  мне  стало
легче. "Ба-альшой специалист", по-видимому, означает "страшный  бабник"!
А нам такие ни к чему, правда же?

Глава 3

НЕСТАРАЯ ДЕВА

   Прошло две недели, до Нового года оставалось  всего-ничего.  Я  вовсю
грызла гранит науки, хотя  после  истории  с  Никитой  Алексеевичем  мне
совершенно разонравилась геология. Но  я  же  упрямая  и  начатое  люблю
доводить до конца, к тому же  настроения  разные  бывают,  да  и  сессию
нельзя провалить, стипендия хоть и маленькая, а все же деньги...
   Как-то вечером позвонила мне Райка, мы с ней после того разговора  не
перезванивались.
   - Татьянка, ты не забыла про черное пончо?
   - Вообще-то забыла, у меня сессия на носу.
   - Ладно, это не срочно.  У  меня  к  тебе  дело.  Ты  Новый  год  где
встречаешь?
   - Нигде. Не до того, сессия и настроения нет... ., - Ой, а как у тебя
с тем мужиком, ну помнишь, он тебя на "Покаяние" приглашал?
   - Да никак Зануда он.
   - А! Тань, а хочешь, приходи ко мне, мамашка на праздники сваливает в
дом отдыха, у меня наши  соберутся,  нехилая  компания.  Будущие  звезды
советской оперетты! Человек восемь -  десять,  приходи,  а?  Мне,  между
прочим, педагог по вокалу сказал, что я делаю большие успехи!
   - Поздравляю!
   - Танька, ты чего, в миноре?
   - Да нет, просто живот болит.
   - Марганцовочки слабенькой хлебни, как рукой снимет. Танька,  а  я  с
таким парнем познакомилась, охренеть можно! Летчик! Ему так форма  идет!
Летает, между прочим, в загранку! Не хухры-мухры! Зовут Владиком.
   А глаза - закачаешься. Точь-в-точь черные вишни!
   Обожаю черноглазых! Владик, между прочим,  от  меня  тащится!  Я  ему
спела, он вообще лапки кверху. Говорит, у тебя, Раечка, голос  такой  же
сексуальный, как у Елены Образцовой!
   - Ого!
   - А что, нехилый комплиментик!
   - Да уж!
   - Ну что, Тань, придешь?
   - Не знаю.
   -  Нет  уж,  ты  скажи,  понимаешь,  мы   в   складчину   праздновать
собираемся...
   - Это понятно, а по сколько с носа?
   - Думаем, по чирику. По-моему, нормально.
   - Наверное...
   - Ну так что?
   - А летчик твой придет?
   - Нет, он к родным в Оренбург уедет, у него сестра замуж выходит.  Но
ничего, у  нас  и  так  парней  хватит,  не  волнуйся!  Можешь  запросто
невинность потерять. Давно пора, между прочим!
   - Рай, это не твое дело, по-моему!
   - Почему это не мое? - искренне  возмутилась  Райка.  -  Старые  девы
отравляют атмосферу!
   - Дура ты! Я хоть и дева, но еще не старая!
   - Старая, старая! Тебе скоро двадцать! Двадцатилетняя девушка - позор
и несчастье любой компании!
   И с этим надо бороться.
   - Тогда я точно не приду!
   - Тань, ты чего, я же пошутила! - огорчилась Райка.
   - - Если б я не понимала; что ты шутишь, вообще не стала  б  с  тобой
разговаривать!
   В результате я согласилась пойти в компанию Райки. Чем сидеть одной у
телевизора, лучше быть среди веселых людей и не  думать,  где  встречает
Новый год Никита Алексеевич. Скорее всего, в Доме кино. А может, дома, с
семьей или у друзей... Да какая мне разница, главное, что не со мной.

***

   Тридцать первого часов в десять  утра  в  дверь  позвонили.  Я  сразу
открыла, думала соседка. На пороге стоял Дед Мороз! Настоящий Дед  Мороз
в красном халате, в колпаке, с  белой  бородищей.  Только  росточком  не
вышел.
   - Извиняюсь, Таня Шелехова здесь живет?
   - Это я.
   - Вы? Значит, я к вам!
   - Это какая-то ошибка! Зачем мне Дед Мороз?  -  засмеялась  я.  -  Вы
что-то перепутали!
   Дед Мороз достал из кармана очки и сверился с бумажкой.
   - Вот, смотрите сами, никакой путаницы! Черным по белому написано.
   Действительно, в квитанции был указан мой адрес.
   И еще там было написано: поздравить Таню Шелехову!
   - Убедились?
   - Ну!
   - Так впустите меня, я буду вас поздравлять и вручать подарки!
   - Еще чего! Откуда я знаю, что вы не бандит? Тоже мне! Не пущу, и  не
мечтайте! Обойдусь без дурацких поздравлений! - вдруг разозлилась я.
   - Хрен с тобой, не буду поздравлять, но подарки все же возьми, а то у
меня неприятности будут!
   - Да какие подарки? От кого?
   - От поклонника, наверное, ты красивая зараза.
   Ну, бери подарки и распишись!
   Он буквально силком всучил мне пакет и побежал