рте, он за полчаса доставил  меня  к
воротам Национального парка, но сафари уже было закрыто.
   - А давай просто погуляем в парке, тут так красиво! - предложила я.
   - С удовольствием!
   Он взял меня под руку, и  мы  пошли  по  дорожкам  этого  прелестного
парка. Светлые полянки, совсем, казалось бы, подмосковные, окружены были
пальмами и другими экзотическими деревьями в белом,  розовом  и  красном
цвету.   Народу   в   этот   час   было   совсем   мало,    и    мы    в
расслабленно-лирическом настроении брели по дорожкам, покуда не  добрели
до большого пруда. Там катались  на  лодках  и  водных  велосипедах.  Мы
переглянулись и чуть ли не бегом бросились к пристани. Марат обратился к
лодочнику по-английски. Тот развел руками - не понимаю, мол. Тогда Марат
стал тыкать пальцем в водный велосипед. Лодочник  поднял  в  ответ  один
палец и показал на часы, затем три раза поднял обе пятерни.
   - Тридцать шекелей в час, - сообразила я.
   Марат полез за кошельком, а лодочник согнулся пополам от смеха.
   - - Что это он? - удивился Марат.
   - Нет, ну надо же, первый раз своих не узнал! - хохотал лодочник. - Я
думал,  вы  американцы.  Я,  видите  ли,  говорю  только  по-испански  и
по-португальски, но здесь, сами понимаете, это никому не  нужно.  Ну  и,
конечно, немножко на иврите. А вы, наверное, живете в Америке?
   - Да нет, мы из Москвы, - сказала я.
   - Гости?
   - Гости!
   - А я уже шесть лет как из Москвы. Очень хочется съездить, поглядеть,
как там все теперь стало, но, как говорила моя киевская бабушка,  грошэй
нэма.
   - Вы не жалеете, что уехали? - поинтересовался Марат.
   - С одной стороны, нет, по Крайней  мере  погромов  не  боимся,  хотя
арабы тоже не сахар. А с другой стороны, многие себя тут теряют.  Я  вот
окончил МГУ, я испанист, а сами видите, чем тут занимаюсь. А мой дядька,
к примеру, в Москве был уважаемый  человек,  крупный  инженер,  ему  уже
шестьдесят лет, так он, извините, туалеты моет. Еще пример - дружок  мой
был кинооператором, а теперь дворник в Ариэле. Это нормально?
   Мне-то что, я еще молодой, у меня хоть перспектива  есть,  а  пожилым
людям тяжело. Нет, я не скажу, что всем тут плохо.  Боже  сохрани,  есть
люди, которые хорошо устроились, особенно в последнее время,  когда  они
продают там квартиры и, приезжая, имеют деньги.  Мы  же  драпанули,  как
говорится, с одними чемоданами. И все равно мне  лично  тут  неплохо,  я
даже в Париж съездил на экскурсию и в Испанию. Скажите, а  из  Москвы  я
сейчас мог бы туда съездить?
   - Запросто, - ответила я, - вопрос только в деньгах.
   - Ну, это уже нормально. А вы, значит, сюда Приехали? Я так  понимаю,
простите за нескромность, в свадебное путешествие?
   - Да нет, - Поспешила ответить я.
   - Мы к дочери сюда приехали! - заявил Марат.
   - А дочь ваша что тут делает?
   - Она вышла замуж, и они уехали сюда.
   - И они имеют работу?
   - Да, муж у нее музыкант,  играет  в  оркестре,  а  она  работает  на
компьютере  в  издательской  фирме,  -  поспешно   и   с   удовольствием
рассказывал Марат.
   - Ну, тогда я вас поздравляю, у вас взрослая замужняя дочь, а вы сами
как молодожены, даже завидно.
   Знаете что, садитесь и катайтесь на здоровье, я с земляков  денег  не
возьму!
   - Нет, так не годится! - возмутилась я. - Это же ваш заработок!
   - Ладно, вы хорошие люди, не халявщики, возьму с вас половину,  и  не
возражайте, а то я обижусь. Пятнадцать шекелей, и ни копейки  больше!  И
не думайте о времени, катайтесь сколько хотите,  сами  видите  -  народу
сейчас мало.
   Мы уселись в эту примитивную посудину с педалями и поплыли.
   - Как хорошо!
   - Да!
   - Мне никогда в жизни не было так хорошо, как в  эти  дни.  Теперь  и
умирать будет не жалко!
   - Марат, прошу тебя, не надо этих разговоров.
   - Я люблю тебя, ты понимаешь?
   - Я понимаю, что тебе сейчас так кажется.
   -  Нет,  не  кажется.  Ты  совершенно  верно  сказала,  что  в  наших
отношениях не было середины, только начало и конец.
   - А ты полагаешь, что их можно раздвинуть и впихнуть  туда  середину?
Так не бывает.
   - Но ведь можно начать вторую главу?
   - Вторую главу? Нет, уж если, то эпилог.
   - Не говори так, я люблю тебя, я с ума схожу, я готов на все!
   - Иными словами, ты готов на любой подвиг во имя любви?
   Но он не услышал иронии.
   - Да, на любой! Я приеду в Москву и тут же подам на развод!
   - Ну зачем же так радикально?
   - Я хочу жениться на тебе и удочерить Дашу.
   - Ух ты как размахнулся! А ты меня спросил?
   - Разве ты не хочешь? - растерялся он.
   - Замуж за тебя? Извини, нет, не хочу. Я вообще не хочу замуж, ни  за
кого.
   - А как же этот, Котя?
   - Он поспешил объявить о нашей женитьбе,  но  практически  без  моего
согласия.
   - Значит, ты его не любишь? А меня, меня ты любишь?
   - Не знаю.
   - Но я теперь все равно не смогу жить по-старому, ведь у меня есть ты
и Даша.
   - Ну, без меня ты как-то обходился двадцать лет, а  Даша...  Она  так
далеко, что просто не может играть в твоей жизни какой-то роли...
   - Нет, ты, очевидно, не отдаешь  себе  отчета  в  том,  что  со  мной
произошло. Я заново родился как мужчина, как  человек.  Поверь,  в  моем
возрасте это много значит...
   Когда ты возвращаешься?
   - Двадцать третьего.
   - То есть через две  недели  после  меня.  Я  сегодня  с  утра  успел
поменять билет и теперь  лечу  не  в  пятницу  утром,  а  в  воскресенье
вечером. Двадцать третьего... Я буду тебя встречать, и мы поедем к тебе.
Ты примешь меня?
   Так вот почему он опоздал! Кажется, я здорово заигралась!
   - Нет, Марат, я тебя не приму. Я,  конечно,  буду  очень  благодарна,
если ты меня встретишь, ведь самолет прилетает глубокой ночью, и до утра
я тебя не прогоню, но...
   Мы давно уже забыли про педали, и наше утлое суденышко само  по  себе
покачивалось на воде. Марат обнял меня, заглянул мне в глаза, и всю  мою
решимость во что бы то ни стало противостоять ему как рукой сняло.
   Мы долго еще  плавали  по  пруду.  Потом,  простившись  с  симпатягой
лодочником, пошли снова бродить по аллеям. Мы даже  мало  говорили,  нам
достаточно было просто ощущать друг друга рядом.
   - Знаешь, я, кажется, сейчас умру с голоду, - сказал вдруг  Марат.  -
Надо бы спросить лодочника, где тут можно перекусить.
   - Ой, я совсем забыла, Дашка же нам с тобой приготовила пакет с  едой
и термос с кофе, а  я,  идиотка"  все  дома  оставила!  Вот  стыдобушка,
девочка с утра позаботилась о родителях, а мы... Просто срам!
   - Да, нехорошо получилось, ну ничего, мы это на ужин съедим,  в  знак
покаяния. Кстати, Кира, как  ты  считаешь,  удобно  будет,  если  я  дам
Дашеньке деньги, все-таки лишний человек в доме?
   - А что ж тут неудобного?
   - И еще мне хотелось бы купить  ей  что-нибудь,  может,  какое-нибудь
платье или туфли, ну, что там она хочет?
   - Это ты у нее спроси.
   Интересно, откуда у него деньги? Ну, заплатили ему за лекции,  но  он
как-то уж очень свободно тратит деньги, а ведь  наша  профессура  сейчас
чуть ли не самая бедная часть общества.
   Он словно угадал мои мысли:
   - Я хотел сказать тебе,  Кира,  ты  не  думай,  что  я  нищий  старый
профессор. Дело в том, что я получил очень неплохое наследство от  тетки
в Дании.
   - А ты что, принц Датский? Вот уж не думала, что  у  тебя  не  только
глаза, но и кровь голубая.
   - Ты опять шутишь, а я говорю серьезно. Там была весьма  существенная
сумма, я разделил ее на четыре равные части, для  каждого  члена  семьи.
Жена настаивала, чтобы  наша  с  нею  часть  была  общей,  но  я  словно
чувствовал, и уперся. Таким образом, у меня есть деньги.
   Я в последние годы часто езжу за границу, и так  приятно  чувствовать
себя человеком.
   - Интересно, на что ты тратишь деньги за границей?
   - Да ни на что особенное.  Просто  чувствую  себя  человеком  -  могу
кого-то пригласить в хороший ресторан, купить  подарки  близким,  курить
хорошие сигареты.
   Если нужно, могу взять напрокат машину.
   - А на баб?
   - Каких баб?
   - Ну, на проституток, например?
   - Да что с тобой, Кира? Какие проститутки! Во-первых, я боюсь их  как
огня, а во-вторых, я считал, что давно уже завязал с этим делом. Если бы
не ты... Я уже сейчас с замиранием сердца думаю о ночи...
   - О ночи?
   - Ну да. Неужели ты думаешь, я смогу спать, зная, что ты за  стенкой?
А ты сможешь?
   Он посмотрел мне прямо в глаза, и я конечно же ответила:
   - Нет!
   - Смотри, Кирочка, кажется, какая-то едальня!
   В самом деле, мы обнаружили палатку, торговавшую питой.
   Мы подошли. Продавщица тоже оказалась русской.
   Она настрогала нам горячей индюшатины с громадного вертела,  положила
ее в разрезанную питу и спросила:
   - Вам наполнить или сами будете?
   На прилавке стояло штук двадцать стеклянных  мисок,  в  которых  чего
только не было - и соусы, и овощи, и разные салаты. Ты платишь только за
питу и индейку, а всего остального бери сколько хочешь.
   - Нет, спасибо, мы сами! - сказала я и принялась накладывать  в  питы
баклажаны, перец, помидоры и еще кучу всякой всячины, а потом полила все
это  каким-то  соусом.  Марат  с   удовольствием   наблюдал   за   моими
манипуляциями.
   Наконец мы сели за столик и накинулись на еду.
   Это было страшно вкусно, но перемазались мы отчаянно.
   Небольших салфеточек не хватило. Мы умирали со смеху, глядя  друг  на
друга.  Очевидно,  продавщица  поняла  наши   затруднения   и   принесла
нормальные салфетки.
   - Вот спасибо! -  сказал  Марат,  благодарно  глянув  на  нее  синими
глазами, и надо же, эта молодая, от силы лет тридцати, женщина  растаяла
от его взгляда.
   - Ладно уж, пойдемте, умоетесь как люди, а то сразу видно, не  умеете
вы питу есть, все замурзались!
   Она отвела нас в подсобку, где можно было умыться.
   Я вышла первой.
   - Ой, до чего же у вас мужик интересный! Хоть и пожилой,  а  глаза  -
загляденье. И вас, видно, любит, уважительный такой. А дети у вас есть?
   - Есть. Дочка.
   - И сколько ей?
   - Двадцать.
   - Это  у  него,  наверное,  второй  брак,  а  то  вы  намного  моложе
выглядите...
   Но тут появился Марат, и она умолкла, умиленно глядя на нас. А  потом
спросила:
   - Вы из Москвы?
   - Да, а почему вы так решили?
   - Так По говору же слышно. А у вас в Москве питы нет?
   - Есть, но просто как хлеб. Теперь приеду в Москву, буду знать, что с
ней делать. А почему у вас так мало народу?
   - Здесь вообще место не очень бойкое, но  все  же  день  на  день  не
приходится.
   - А вы сами откуда?
   - Я-то? Из Курска. Уже пять лет здесь.
   - Скучаете.
   - Да как вам сказать, в общем-то нет, вот только у меня  там  мама  с
папой похоронены, иной раз сердце зажмет, что ж я их  могилки  на  чужих
людей покинула...
   А так ничего, все нормально.
   Мы простились с милой женщиной и двинулись к выходу. Марат обнял меня
за плечи, и мы шли медленно, наслаждаясь каждым шагом. На театре говорят
"короля играет свита", вот так окружающие играли наш брак - и  лодочник,
и курянка с питой. Смешно и странно.
   Наверное, если бы тогда случилось чудо и мы  поженились,  то,  скорее
всего, давным-давно уже расстались бы.
   Впрочем, может, и нет, может, прожили бы счастливо и были  бы  сейчас
действительно дружными супругами, приехавшими навестить любимую  дочь...
Если бы да кабы, во рту выросли б бобы...
   - О чем ты думаешь? - спросил Марат.
   - А ты?
   - О нас с тобой. О том, как мы будем жить вместе...
   - Я не хочу жить вместе!
   - Но почему?
   - Марат, пойми, мы с тобой уже, мягко выражаясь,  немолодые  люди  со
своими привычками и недостатками.
   Зачем это объединять? Я понятия не имею  о  семейной  жизни,  вернее,
чисто теоретическое. Я человек свободной профессии, сроду не  ходила  на
службу, не привыкла вставать в определенное время и уж тем  более  давно
отвыкла готовить по утрам завтраки.
   - Но ты же растила Дашу?
   - А Даша уже с десяти лет вставала сама, ела то,  что  я  готовила  с
вечера, но зато по воскресеньям она спала сколько хотела, а  я  подавала
ей роскошный воскресный завтрак. Таким образом, каждое воскресенье у нас
был праздник, мы завтракали и болтали обо всем на свете.
   - Но ты сама ведь ешь что-то по утрам?
   - Я? Стакан кефира и, как выражается Алевтина, "овсы".
   - Какие овсы?
   - Сейчас продают всякие  смеси  для  завтрака  -  овсянка  с  изюмом,
орехами, яблоками, а то просто завариваю кипятком три  ложки  геркулеса,
добавляю ложку меда - и все дела. А тебе небось подают горячий завтрак.
   - Ты еще скажи - в постель,  -  расхохотался  Марат.  -  Если  хочешь
знать, кроме творога и какого-нибудь бутерброда, мне ничего не  дают.  И
вообще моя жена плохо готовит. Я вот попробовал твои шедевры...
   Если бы ты двадцать лет назад так меня накормила, я бы на тебе  сразу
женился...
   - Очень мило!
   - Или ты тогда еще так не умела? Ты вообще тогда еще многого не умела
из того, что умеешь сейчас! - лукаво взглянув на меня, прошептал он.
   А меня бросило в жар! Старая дура!
   Наконец мы дошли до машины.
   - Марат, а что мы дома скажем, почему не поехали к Мертвому морю?
   - Ну не поехали и не поехали, завтра поедем, какая разница.
   - Тоже верно. Ребята, вероятно, уже дома.
   - Жаль!
   - Почему? Ах да, понимаю...
   - Ну ничего, мы ночью наверстаем.
   - Только чур я сама к тебе приду.
   - Почему?
   - Потому что твоя комната дальше от Дашкиной спальни.
   - Понял. А ты меня не надуешь?
   - Это твое обыкновение.
   Не доезжая до дома, Марат остановился на какой-то тихой улочке, и  мы
еще с полчаса целовались в машине.
   Когда наконец мы явились домой, там нас уже ждали гости -  Вавочка  и
Стае.
   - Кирюха! - заорал Стае, едва мы  вошли.  -  Что  ж  ты  от  нас  все
скрыла?
   - Да что я от вас скрыла?
   - А что твой сегодняшний кавалер и есть Дашкин папаша!
   Я заметила, что Марат был неприятно поражен. Ага, испугался огласки!
   - Стае, какой ты бестактный, - одернула его Вавочка,  с  любопытством
глядевшая на Марата. Она ведь ничего не знала ни о нем, ни о  том  даже,
что у меня родилась дочка. К тому времени мы с нею уже не встречались. А
Стае одно время примыкал к нашей халястре и конечно же слышал про  роман
века.
   - Мама, почему вы не взяли ни кофе, ни бутерброды? А как тебе Мертвое
море? - накинулась на меня с вопросами Дашка.
   - Да мы туда не ездили, завтра утром поедем.
   - Почему? - Папа твой решил задержаться на два дня  и  поехал  менять
билет.
   - Вот здорово! До чего ж я рада! А где же вы были?
   - В Национальном парке.
   - На сафари?
   - Нет, там было закрыто, просто  погуляли  по  парку,  покатались  на
водном велосипеде.
   - Вы голодные?
   - Нет, мы питы наелись.
   - Фу!
   - Ничего не "фу"! Очень даже вкусно! Правда, Марат?
   Он посмотрел на меня, и в этом взгляде было столько любви, что  Дашка
сразу это приметила и тут же глянула на меня, надеясь, что уж на моей-то
физиономии она все прочитает. Но не тут-то было. Я быстро отвернулась  и
ушла в ванную. Потом кто-то предложил сыграть  в  карты.  Дашка,  Марат,
Вавочка и Стае решили расписать пульку. Даня  спросил,  не  помешает  ли
нам, если он немного позанимается. Таким образом, я  вдруг  осталась  ни
при чем. Что ж, тем лучше, пойду немного полежу.
   - Мамуля, ты не обижаешься? Мы можем и не играть!
   - Да, Кирочка, если ты против...
   - Играйте на здоровье, а я полежу, что-то ноги устали...
   Я пошла к себе, прилегла и мгновенно уснула. Проснулась я оттого, что
кто-то тряс меня за плечо.
   - Мама! Мама! Вставай скорее! Алевтина звонит!
   Я вскочила как ужаленная. Не дай бог у Алевтины что-то  стряслось!  С
чего бы ей звонить в будний день?
   - Алло! Аля! Что случилось?
   - У меня-то ничего, а вот что с тобой?
   - - А что  со  мной?  -  ошалело  спросила  я,  еще  не  окончательно
проснувшись.
   - Мне вчера ночью позвонила Любка. Ты что  там  вытворяешь?  Любка  в
ужасе, говорит, ты совсем свихнулась, шляешься по ночам  с  этим  старым
паршивцем, наплевала на хорошего человека, глаза, говорит, полубезумные,
горят, как у кошки, вид неприличный, - короче говоря, тебя надо спасать.
А как тебя, дурищу, спасать на таком расстоянии, скажи на милость? Я вот
на работе осталась, звоню за счет родной организации, чтобы  мозги  тебе
вправить. Ты чего молчишь?
   - А ты мне не даешь слова вставить.
   - Вставляй, если можешь. Или, скажешь, Любка врет?
   Интересно,  как  я  буду  ей  что-то  объяснять  в  присутствии  всей
компании? К счастью, шнур у телефона был достаточно длинный, и я ушла  с
ним к себе.
   - Ты чего там затихла?
   - Я перешла в другую комнату, теперь могу говорить.
   - Давай говори!
   - Аленька, я так счастлива!
   - Господи, Кирюшка, но ведь это плохо кончится!
   - Нет, это просто кончится, ни хорошо  ни  плохо,  кончится,  и  все.
Через неделю он уедет - и баста! Ты не представляешь, какой дивный  день
я прожила сегодня, и не хочу, не могу ни о чем думать, я люблю его, и он
меня любит...
   - Ясный перец! (Алевтина обожает молодежный жаргон.) Любовь до гроба,
дураки оба! Он, конечно, уже тебе с  три  короба  наплел  -  разведется,
женится, удочерит Дарью?
   - Вообще-то да.
   - И ты, коровища, поверила?
   - А вот ничуточки.
   - Тогда в чем дело?
   - В любви.
   - Опять двадцать пять. А что с этим Котей?
   - С Котей? А что с Котей? Я его люблю.
   - Час от часу не легче!
   - Пойми, Аля, Котя - это еще будущая любовь, там  все  неизвестно.  А
Марат - прошлая, тут, наоборот, все известно, и  от  этого,  может,  еще
слаще. Я не могу, я схожу с ума, я умираю от одного его прикосновения.
   - И все-таки собираешься с ним расстаться?
   - Да, я за эту неделю проживу все, что не прожила  тогда,  а  он  все
равно неизбежно слиняет. И мне от этой уверенности даже легче.
   - Что-то ты  парадоксами  заговорила.  Делай,  конечно,  как  знаешь,
только смотри потом не рви на себе волосенки.
   - Я и делаю это, чтобы потом  не  рвать  на  себе  волосенки.  Алька,
подумай, встретить человека, о котором столько лет мечтала, и отказаться
от такого счастья?
   Разве я могу?
   - Ну, подруга, ты просто бредишь, говорить с тобой бесполезно, и  зря
тратить деньги родной организации я не намерена. Резюмирую - все не  так
уж плохо. У тебя буйное помешательство, а  это  как  раз  излечимо!  Ну,
пока, да, кстати, ты когда прилетаешь?
   - В ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое.
   - Тебя встречать?
   - Не надо, меня Марат встретит.
   - Ах вот как, интересное кино! Пока, подруга, целую.
   - Пока!
   Так, подруги подняли международный переполох. Я вышла в столовую. Они
все еще играли, а Даня в спальне терзал виолончель.
   - Ну раз вы меня бросили, - сказала я, - схожу-ка я к Любе.
   Они были так заняты игрой, что не обратили  внимания  на  мои  слова,
только Марат вскинул на меня удивленные глаза, но ничего  не  сказал.  Я
позвонила Любе. Ее не оказалось дома. Так,  чем  же  заняться?  Я  взяла
альбом и попыталась нарисовать жанровую картинку - игра в  преферанс.  С
этим я справилась довольно быстро. А теперь хорошо бы набросать  портрет
Марата, но, едва я взялась за него, они кончили играть.
   - Все, хватит, - решительно сказал Марат.
   - Да, уж если мама вечером взялась за альбом, значит, она  не  знает,
куда себя девать, и ничего хорошего все равно не нарисует, - со  знанием
дела сказала Дашка. - Прости, мамуля, но я так давно не играла!
   А сейчас давайте пить чай!
   Мы долго чаевничали, болтали, было очень уютно и мило.
   - Мам, а чего Аля опять звонила?
   - Да ничего особенного, спрашивает, можно ли  давать  Жукентию  сырую
рыбу.
   - А кто такой Жукентий? - заинтересовался Марат.
   - Это мой кот, я ужасно  по  нему  скучаю,  даже  руки  тоскуют,  так
хочется его тиснуть.
   - Он у тебя пушистый?
   - Слегка. Он черно-белый, не очень крупный, а душа...
   Дашка рассмеялась:
   - Мама так его обожает, что я даже и