у предлагаю его продлить.
   Алиса удивленно взглянула на него.
   - Можем поехать куда-нибудь поужинать. Начинается, подумала с досадой
Алиса.
   - Спасибо большое, но нет... Мне нужно домой.
   - Ну нет так нет, - не слишком опечалился Курбатов. -  Я  должен  был
сам догадаться. Вы ведь нарочно приехали на своей машине. Но хотя бы  до
машины вы позволите вас проводить?
   - Ну разумеется.
   - О! А я думал, у вас по меньшей мере "вольво"! -  улыбнулся  он  при
виде серебристой малютки "мицубиси".
   - Вы разочарованы?
   - Я заинтригован. Вы разрешите вам еще позвонить?
   - Да, конечно. Еще раз спасибо вам!
   Он опять поцеловал Алисе руку, лишь на долю  секунды  задержав  ее  у
своих губ. На долю секунды дольше, чем следовало.
   Она села в машину и уехала. Глядя на  удаляющиеся  огоньки,  Курбатов
довольно улыбался. Никуда ты, рыжая, от меня не  денешься.  И  не  таких
обламывал... Хотя нет, такие, пожалуй, мне  еще  не  попадались.  Ну  да
ничего, тем интереснее.

***

   И какого рожна мне надо, размышляла Алиса,  лежа  в  постели.  Покажи
любой бабе этого мужика, и она наверняка скажет, что  я  просто  набитая
дура. Но во мне ни одна жилочка не дрогнула. Не хочу я его, и все тут. А
мне ведь хотелось  взволноваться,  да,  хотелось,  никуда  не  денешься,
приходится  признать.  Откуда  вдруг  такое  желание?  Во   мне   что-то
просыпается  или   разговоры   окружающих   так   действуют?   Возможно,
предчувствие весны? Ладно, что  об  этом  думать!  Не  взволновалась,  -
значит, не судьба. А может, стоило все же принять приглашение  на  ужин?
Может, просто обстановка в Большом никак не  располагает  к  интимности?
Или я и вправду дура? Хотя нет, с Эриком я волновалась всегда. Но  тогда
я была настроена на эту волну, а сейчас нет... Значит, нужно попытаться.
Ладно, если он еще позвонит и куда-нибудь позовет, попробую  еще  разок,
так сказать, для  очистки  совести,  чтобы  потом  "не  было  мучительно
больно".
   Принятое решение успокоило Алису, и она мирно заснула.
   Она ожидала, что Курбатов объявится  уже  в  воскресенье,  но  он  не
позвонил. Ну и черт с ним.

***

   - Юрий Юрьевич! - Алиса стремительно вошла в кабинет директора.  -  У
вас есть пять минут?
   -  Садитесь,  Алиса  Витольдовна,  голубушка.  Вы  прямо  как  княжна
Инстасса!
   - Нет, - засмеялась Алиса, - я как дежурная  адъютантесса!  Ведь  это
именно она "вмолнила в комнату быстрей экспресса"!
   - Боже, Алиса Витольдовна, вы не устаете меня изумлять! Неужто вы так
хорошо знаете Северянина? А я думал, в наше время его уже не читают.
   - Я обожаю Северянина с детства!
   - Ох, с каким бы удовольствием я побеседовал с  вами  о  поэзии,  но,
чувствую, вас привело ко мне что-то вполне прозаическое.
   - Увы, Юрий Юрьевич. Нужны деньги.
   - Какие, голубушка моя?
   - Ерундовые! Приехал Хольченко, и ему абсолютно негде ночевать.  Надо
заплатить за  гостиницу.  У  них  такая  бедная  телекомпания,  работают
практически на голом энтузиазме...
   - Подождите. Хольченко... Хольченко... Что-то очень знакомое...
   - Это тот,  что  без  ноги,  на  протезе...  Я  даже  предложила  ему
остановиться у меня, но он ни в какую. Юрий Юрьевич, пожалуйста!
   - Успокойтесь, Алиса Витольдовна, разумеется, мы все сделаем!
   - Спасибо! Спасибо вам большое!
   - Рад быть вам полезным. Только прошу об одном...
   - Да?
   - Не говорите никому об этом, ладно? Просто  пришлите  ко  мне  Агнию
Викторовну. А больше никому ни звука.
   - Не понимаю...
   - Незачем Воронину знать о таких вещах.
   - При чем здесь Воронин?
   - А при том. Он и так, по-моему, собирает на вас компромат.
   - А хрен с ним, пускай  собирает.  Он  что,  с  этим  в  ФСБ  пойдет?
Сухоцкая порадела больному человечку за счет телекомпании?
   - Да нет, если он куда и пойдет, то ко мне.
   - И что? - заинтересовалась Алиса.
   - Аи в самом деле, - развеселился вдруг директор. - Знаете,  это  все
призраки прошлого. Вы еще молодая, большого страху не натерпелись.
   - Натерпелась! Еще какого!  Вот  помню  один  случай...  Ой,  у  вас,
наверное, нет времени...
   - Есть ровно десять минут. Расскажите.
   - Мне было лет шестнадцать, и у нас в доме завелся "Архипелаг ГУЛАГ",
не  помню  уж  откуда,  кажется,  кто-то  из   друзей   отчима   привез.
Естественно, мы кому-то давали это читать. Я  поехала  к  нашим  друзьям
забрать книгу. Был жаркий летний день, я с "Архипелагом" в сумке  выхожу
на улицу и хочу поймать такси: мне велено было в метро с таким грузом не
ездить. Вдруг подходит ко мне мужик в черном костюме, нейлоновой рубашке
и с черным галстуком, хватает меня за руку, вот  так,  повыше  локтя,  и
говорит: "Думаешь, ты уже совсем убежала?"
   - Какой кошмар! - воскликнул Юрий Юрьевич.
   - У меня сердце в пятки, смотрю на него, как кролик на удава, и вдруг
каким-то уже даже не шестым, а двадцать шестым чувством понимаю, что  он
просто ко мне пристает! Тогда я как двину  его  локтем  в  живот  и  как
припущусь бежать...
   - А он что?
   - Да ничего! Но меня еще долго трясло от ужаса.
   - Да... Какие мы видели сны...
   - Какие мы лжи претерпели! - закончила строчку Алиса.
   - Вы и Чухонцева знаете?
   - Конечно!
   - Поразительно! У вас, кажется, техническое образование?
   - У вас ведь тоже?
   - Да, - махнул рукой директор. - Люблю я с вами разговаривать,  Алиса
Витольдовна, но увы... увы... Так вы пришлете ко мне Агнию? Хотя нет,  я
лучше сам ее вызову. И не волнуйтесь о Хольченко.
   - Спасибо!
   Мы с тобой одной крови, подумал  Юрий  Юрьевич,  с  сожалением  глядя
вслед Алисе. Был бы я помоложе да посвободнее... Эх, но что зря  травить
душу, лучше займемся нашими баранами.
   - Маша, вызови ко мне Агнию Викторовну!

***

   Вечером седьмого марта подруги собрались на кухне у Сони.
   - О, все три дурищи тут! - воскликнула Берта Яковлевна с порога.  Она
только что вернулась с работы. - Дайте я вас поцелую!  И  не  надейтесь,
что вам не придется возиться с рыбой! Даже не мечтайте! Но ваше  большое
гойское счастье в  том,  что  чистить  придется  Соньке,  а  ее  большое
еврейское счастье в том, что карпы зеркальные!
   - Слава богу, - вздохнула Соня.
   Берта Яковлевна критически взглянула на длинные ногти Алисы:
   - Ну, конечно, госпожа директор департамента с  такими  руками  может
существовать только впроголодь! Например, почистить  морковку  и  свеклу
для рыбы точно слабо!
   - Ничуточки! Я перчатки надену!
   - В таком случае, Татка, мы с тобой займемся  штруделем.  Они  пускай
тут разбираются с рыбой, а мы пойдем в комнату! И там все подготовим.
   - Тетя Берта,  а  штрудель  с  чем?  С  яблоками  или  с  орехами?  -
поинтересовалась Алиса.
   - С орехами. Я признаю штрудель только с антоновкой, а какая в  марте
антоновка? Можно подумать, ты этого не знаешь, Алиса! Между  прочим,  ты
мне не скажешь, почему Сорокина всегда в брюках?
   - А она всегда в брюках? Я как-то не обращала внимания, -  улыбнулась
Алиса.
   - Мама, ты не хочешь поесть?  -  спросила  Соня.  -  Мы  с  девочками
перекусили...
   - Да ты что! Сегодня нас кормили тортами, хоть и мерзопакостными,  но
аппетит перебили! И шампанским поили!
   - Тоже мерзопакостным? - поинтересовалась Алиса.
   - А вот и нет! Шампанское было  роскошное.  Абрау-дюрсо.  Его  принес
один мой пациент. Он между прочим заявил: "Благодаря вашим золотым рукам
я теперь могу, Берта Яковлевна,  зубами  вынимать  пробки  из  бутылок".
Кстати, Татка, у Иришки тот зуб больше не болел?
   - Нет, тетя Берта, все в порядке.
   - Ты только смотри за своими страданиями по мерзавцу не запусти зубы!
И что, интересно знать,  ты  сидишь?  Давай  поднимай  задницу,  неси  в
комнату орехи, изюм, курагу!
   - А тесто?
   - Дурацкий вопрос! Тесто я еще вчера сделала.
   В комнате на  большом  столе  они  расстелили  старенькую  клеенку  и
занялись подготовкой начинки для штруделя.
   - Тетя Берта, а можно я завтра приду с одним  приятелем?  -  спросила
Тата.
   - И что это за мерзавец? Где  ты  его  откопала?  Или  он  уже  давно
завелся, а я не в курсе?
   - Да нет, это не мерзавец, -  засмеялась  Тата,  -  это  наш  главный
редактор.
   - Холостой?
   - Его жена бросила, и ему грустно. Вот я  и  пообещала  взять  его  с
собой. Можно?
   - Что ты задаешь идиотские вопросы? Скажи, он на тебя имеет виды?
   - Да нет.
   - А ты на него?
   - Боже упаси!
   - Тогда зачем?
   - Мне его жалко. И потом, вдруг ему кто-то из девчонок  понравится...
- Тата не стала говорить, что Олег Степанович уже в восторге от Алисы.
   - А почему жена его бросила, этого мерзавца?
   - Потому что она сама мерзавка! И к тому же молодая,  всего  двадцать
четыре года!
   - Ого! А ему сколько?
   - Сорок два.
   - Поц! Кто же женится на таких молоденьких? Боюсь, Татка,  что  после
такой девахи вы ему покажетесь старыми кошелками. А он гой?
   - Гой. Олег Степанович Дюжиков.
   - Надеюсь, не антисемит?
   - Нет, насколько я знаю.
   - Что ты можешь знать!  Вот  я,  например,  всегда  чуяла,  что  этот
Сонькин мерзавец в душе антисемит. Ярослав Мудный!
   - Тетя Берта! - расхохоталась Тата.
   - Что - тетя Берта? Скажешь, я не права была? Ты же в курсе, что  они
с Сонькой расстались?
   - Конечно.
   - Слушай, Тата, Соньку надо срочно выдать замуж! Хотя  я  это  твержу
уже больше двадцати лет, но ничего не получается... А  ты  мне  вот  что
скажи... - Берта Яковлевна умолкла, словно не решаясь задать вопрос.
   Это было так на нее непохоже, что Тата замерла..
   - Что, тетя Берта? - заинтригованно проговорила она.
   - Ты мне скажи, я как, уже окончательно утратила товарный вид?
   От неожиданности Тата вытаращила глаза.
   - Только отвечай как на духу!
   - Да что вы, тетя Берта! Вы  еще  красавица!  -  совершенно  искренне
воскликнула Тата. - Конечно, за молодку вам не сойти, но для  своих  лет
вы выглядите просто потрясающе!
   Берта Яковлевна довольно улыбалась.
   - Тетя Берта, у вас завелся  мерзавец?  -  шепотом  полюбопытствовала
Тата.
   - Еще не завелся, - тоже шепотом отозвалась Берта  Яковлевна,  -  но,
кажется, может завестись.
   - А сколько ему лет?
   - На два года старше меня. Ерунда для мужчины, правда?
   - Конечно! Вы чудо, тетя Берта!
   - Только прошу, Соньке ни звука! И Алиске тоже! Они будут смеяться!
   - Обещаю. Тетя Берточка, а он кто? Ваш пациент?
   - Нет. А вообще, много будешь знать, скоро  состаришься!  И  молчи  в
тряпочку, а то раззвонишь, а он окажется мерзавцем!
   - Но пока он не мерзавец?
   - Нет, пока он просто старый поц!

***

   - Алиска, почему у тебя такой  таинственный  вид?  -  спросила  Соня,
аккуратно вырезая невероятно острым ножом мясо зеркального карпа  из-под
кожи. Работа, требующая умения и сосредоточенности.
   - Таинственный? Тебе показалось.
   - Ас кем это ты в  Большом  театре  была?  Или  станешь  отрицать?  -
подковырнула Соня.
   - Откуда дровишки? - поразилась Алиса. - Я никому не рассказывала!
   - Нет ничего тайного, что не стало бы явным.
   - Меня там кто-то засек?
   - Точно! Тебя видела  Нора.  Мужик,  говорит,  просто  классный!  Кто
такой?
   - Ох, Сонька! Я такая законченная идиотка...
   И Алиса поведала подруге историю своего знакомства с Курбатовым.
   - Ничего себе! А что с Иришкой?
   - А что с Иришкой? Нормальный роман, надо полагать.
   - Алиска!
   - Я же не могу вмешиваться.
   - Но ведь вмешалась!
   - Ну я думала, это старый развратник...
   - А если молодой развратник, это лучше?
   - Лучше! - уверенно ответила Алиса. - И потом, почему  развратник?  И
что я могу сказать? Главное - Иришке? Бесполезно, она меня и слушать  не
станет.
   - Но Татке надо бы сказать.
   - Не уверена.
   - Ну хочешь, я сама с ней поговорю?
   - Мне, кажется, не стоит. Представляешь, как будет глупо, если  Татка
в курсе? Выйдет, что мы доносчицы - собачьи извозчицы. А  если,  не  дай
бог, случится что-то, думаю, Иришка сама  сообразит,  что  может  к  нам
обратиться.
   - Ты имеешь в виду, если она залетит?
   - Ну да.
   - Это вряд ли, они сейчас, по-моему, уже все знают.
   - Не сомневаюсь. И даже подозреваю, что  она  нам  всем  троим  может
преподать урок сексуальной жизни.
   - Черт ее знает... Вообще-то это хорошо. А то жутко вспомнить,  какие
мы были темные и глупые.
   - Да уж...
   - Помнишь,  как  классе  в  седьмом  Большую  советскую  энциклопедию
изучали? Татка с вытаращенными глазами прибежала: "Девчонки,  что  такое
онанизм?"
   - Ага, только мы почему-то искали не "онанизм",  а  "анонизм"...  Вот
дуры были!
   - А нынешние, считаешь, умнее?
   - Да, конечно. Они чуть ли не с первого класса уже все знают.
   Но тут интересный разговор был прерван Бертой Яковлевной:
   - Ну что тут у вас?
   - Мамочка, все в порядке! - заверила ее Соня. - Смотри сама...
   - Ой, вэйз мир, Сонька, почему такие тонкие куски?  Из  них  же  весь
фарш вывалится!
   - Мама, ничего не вывалится, и куски нормальные, как всегда!
   - Между прочим, советую вам, коровы, завтра быть в форме!
   - А что такое?
   - Татка приведет мерзавца!
   - Какого мерзавца?
   - Со своей работы! Главного редактора, кажется! Покрутите  перед  ним
хвостом. Особенно ты, Алиска!
   - Почему особенно я? - рассмеялась Алиса.
   - Потому что он будет есть наши с Сонькой шедевры, надо ж  тебе  тоже
иметь шанс!
   - Мама, прекрати!
   - Тетя Берта, знаю я этого главного! Обычный тюфяк!
   - Дуры, вы ведь уже залежалый товар! Вам перебендивать не приходится!
   И с этими словами она удалилась.
   - Сонька, а твоя мама, как всегда, права. Мы уже залежалый товар.
   - И ты грустишь по этому поводу?
   - Я? Боже упаси! Я всех мужиков видала в гробу!
   - В белых тапочках?
   - А как же!

***

   С утра восьмого марта Тата занималась уборкой. Иришки не  было  дома.
После встречи с отцом она была какой-то притихшей и задумчивой.  А  Тата
сочла ниже своего достоинства расспрашивать дочь. Рано  или  поздно  она
сама все расскажет, если посчитает нужным. А если нет, то  ее  и  пытать
бесполезно. Да и вообще, пусть Илья живет как хочет... А я не пропаду!
   Позвонил Олег, поздравил с  праздником.  Спросил,  не  отменяется  ли
сегодняшний поход в гости.
   - Чем занимаешься, Наталья?
   - Квартиру убираю.
   - А, дело хорошее...
   - Олег, у тебя в голосе такая тоска... Ты там что,  грязью  зарос?  -
догадалась Тата.
   - Есть немножко.
   - Я дам тебе бесплатный совет.
   - Валяй!
   - Попроси тетю Лену, заплати ей, и  она  превратит  твою  квартиру  в
игрушку!
   Тетя Лена работала в издательстве уборщицей.
   - А что, это мысль! - обрадовался  Олег  Степанович.  -  Наталья,  ты
мудрая баба! Завтра же попрошу! Черт, с тобой  пообщаешься  -  и  как-то
легче.
   - Олег, мне надо убирать...
   - Понял. Я за тобой заеду в полшестого, да?
   - Да. Пока!
   Она включила пылесос, и почти тут же опять зазвонил телефон.
   - Ну а это еще кто? - проворчала Тата. - Алло!
   - Наталия Павловна? - Да!
   - Здравствуйте! Это Гущин.
   - Здравствуйте, Павел Арсеньевич.
   - Я хочу вас поздравить!
   - Спасибо, но я не люблю этот праздник!
   - Неважно, мне просто хотелось услышать ваш голос.  Он  у  вас  такой
приятный, такой волнующий!
   Ну что на это можно ответить? Сердце  как-то  тяжело  ухнуло  и  даже
заболело слегка. Почему, интересно? Он ведь мне совсем не нравится, этот
мужчина по имени Паша.
   - Что ж вы замолчали? Вам неприятны мои слова?
   - Ну почему  же...  Просто  я,  Павел  Арсеньевич,  сейчас  занимаюсь
уборкой.
   - В праздник? Это грех!
   - Ну в этот праздник не грех! - засмеялась Тата. - А в будние дни мне
некогда.
   - Так весь день и проведете, наводя порядок в квартире?
   - Нет, конечно.
   - Наталия Павловна, я послезавтра приду  в  издательство  подписывать
договор.
   - Поздравляю!
   - Но мне не хочется ждать до послезавтра... Может,  мы  увидимся  еще
сегодня?
   - Зачем это?
   Он весело рассмеялся.
   - Просто мне хочется вас увидеть.  А  сегодня  есть  повод.  Праздник
все-таки! Вы любите мимозу?
   - У меня на нее аллергия! - соврала Тата. Ей почему-то был  неприятен
его тон и вообще весь этот разговор.
   - Понятно. Короче, вы не хотите сегодня со мной встречаться?
   - Я просто не могу, Павел Арсеньевич.  У  меня  есть  свои  планы.  И
потом, моей дочери - это так, для справки, - уже пятнадцать лет!
   - Ну и что?
   - Ничего!
   Черт возьми, я чувствую себя полной дурой...
   - Хорошо, я понял, сегодня вы заняты. А завтра?
   - Завтра рабочий день.
   - Ну что же, тогда до послезавтра.  Увидимся  в  издательстве.  Хотя,
признаюсь, это не совсем то, чего я желал. А точнее, совсем не то.
   - Послушайте, Павел Арсеньевич...
   - Нет, вы хотите прочитать мне какое-то нравоучение на правах старшей
по возрасту, а я  терпеть  не  могу  нравоучений,  так  что  до  встречи
послезавтра! - И он положил трубку.
   А Тата осталась в  некоторой  оторопи.  Неужто  она  произвела  столь
огромное впечатление на этого  молодого  талантливого  красавца?  Чепуха
какая-то. Но, судя по всему, именно так оно и есть...  Иначе  зачем  все
это? Какой ему от меня прок? От меня практически ничего уже не  зависит.
Книгу его я прочитала, одобрила...
   Тата оставила пылесос и подошла к  зеркалу.  Нет,  сейчас  я  слишком
зачуханная, глаза, правда, почему-то блестят...  Помню,  когда  Илья  за
мной ухаживал, он все цитировал Гумилева... Кстати, тогда Гумилева у нас
не печатали, просто в доме  его  родителей  был  растрепанный  тоненький
томик.  "...Глаза,  как  персидская  больная  бирюза!"  А  я   все   ему
доказывала, что к моим глазам это не имеет отношения. Персидская больная
бирюза -  она  совсем  не  голубая.  И  у  Гумилева  сказано:  "На  твои
зеленоватые глаза..." Но Илья смеялся, целовал меня в глаза  и  говорил:
"Все равно они у тебя бирюзовые, а лучше Гумилева никто не  написал  про
бирюзовые глаза..." Тьфу ты, опять я ударилась в воспоминания... Нельзя,
нельзя! А волноваться от комплиментов какого-то мальчишки можно?  Нужно!
Лишь бы не думать об Илье... А о ком думать? Ну  не  об  Олеге  же...  А
больше и не о ком... Смешно, наверное, в наше время, но, кроме  Ильи,  у
меня никого не было. Ужас какой! А ведь если бы он не ушел, я  могла  бы
всю жизнь прожить с одним мужчиной... Но пока у меня и другого  нет.  И,
возможно, не будет. Почему это - не будет? Будет! Обязательно  будет!  А
кто, интересно? Этот молокосос?  Тате  вдруг  стало  жарко.  Нет,  этого
допустить нельзя.  Мне  же  с  ним  работать...  Нет  ничего  хуже,  чем
смешивать работу с интимными отношениями. Тем более  он  на  одиннадцать
лет моложе меня. Я буду всегда чувствовать себя рядом с ним старухой...
   Кукушка  в  кухонных  часах  прокуковала  два  раза.   Кошмар!   Тата
решительно  включила  пылесос  и  за  час  покончила  с  уборкой.  Потом
отправилась в ванную. Когда она лежала в мыльной пене, закрыв  глаза,  к
ней неожиданно ворвалась Иришка:
   - Мама! Смотри, что мне подарили!
   Она стояла в куртке, держа роскошный букет чайных роз.
   - Ничего себе! Кто это тебе подарил?
   - Красотища, правда? Ой, мамуленька! Восторжище!
   - Ирка, я спрашиваю, кто подарил?
   - Один знакомый! - томным голосом ответила Иришка. - Ой,  надо  их  в
воду поставить!
   И она выскочила, плотно притворив за собою дверь.
   - Покой нам только снится, - проворчала Тата. И,  быстро  смыв  пену,
накинула халат. - Ирка! Говори, кто подарил такую роскошь?
   - Денис!
   - Денис? Кто это?
   - Парень.
   - Не морочь мне голову! Что за парень, откуда? Из школы?
   - Нет.
   - А откуда?
   - Познакомились... Мам, ну не устраивай мне допрос с пристрастием! Он
очень хороший!
   - Интересно, где он взял деньги на такой букет?
   - А у него папашка крутенький!
   - Сколько ему лет? Девочка замялась.
   - Ирка, я тебя спрашиваю!
   - А какое это имеет значение? Ну девятнадцать...
   - Но он ведь уже взрослый, - испуганно проговорил