А ведь предстоит бессонная ночь, надо  немножко  привести  в  порядок
мысли и чувства.
   Подумать только, с какой  легкостью  и  Костя  и  Белка  относятся  к
переменам в своей судьбе. А о Варваре как будто и не  помнят.  Какая  бы
она ни была, но ведь ей предстоит разом лишиться Всего. И мужа и дочери.
И еще вопрос, как она это перенесет. Я всегда терпеть ее  не  могла,  но
сейчас мне ее стало жалко. Что это - женская  солидарность?  Или  просто
все чувства у меня обострены из-за Макса?
   Макс... Какой он  все-таки  милый...  Заметил,  что  у  меня  телефон
резиночкой перетянут, я как раз думала, что  надо  купить  новый,  когда
получу деньги, а он... Это значит, что он внимательный. А что может быть
дороже внимания для женщины? И  тут  я  вспомнила,  что  скоро  поеду  в
Таллин! Три дня в Таллине с Максом... Три упоительных дня. Пусть даже он
будет очень занят,  все  равно...  К  тому,  же  я  уверена,  он  сумеет
освободить себе какие-то часы... Мы будем вместе... Я  покажу  ему  свой
любимый город. Конечно, январь далеко не лучшее  время  в  Таллине.  Дни
очень короткие, ветер с моря иногда так задует, что только  держись,  но
какое это имеет значение, если мы будем  вместе?  И  согретая  мечтой  о
прогулках по холодному Таллину, я  уснула.  Пробудилась  я  от  громкого
крика Кости:
   - Маруська, где ты там? - И тут же его голова просунулась в дверь:
   - Дрыхнешь, что ли?
   - Дрыхну, а что, нельзя?
   - Можно, можно, но надо поговорить!
   - О чем еще? Ладно, заходи, садись!
   Он сел в ногах.
   - Маруська, что за история с таинственным незнакомцем?
   - Я про это знаю ровно столько же, сколько и ты.
   - Белка мне сообщила; что у тебя все-таки хватило ума поменять замки.
Но меня интересует, у кого же были твои ключи?
   - Я в какой-то момент даже на тебя подумала, но Лиза сказала, что  ты
в Америке. В конце концов этот человек ничего плохого не сделал, а  рано
или поздно ему эта игра надоест и он признается.
   - Значит, по-твоему, это розыгрыш?
   - Не исключено. Честно говоря. Косточка, мне уже надоело гадать,  кто
это.
   - А теперь, сестренка, еще один вопрос... Ты, конечно, можешь послать
меня к чертовой бабушке... Замечательный Макс, о котором мне  рассказала
Белка, это Мартьянов?
   - Да, - кивнула я, стараясь скрыть бросившуюся в лицо краску.
   - И что у вас за отношения?
   - Любовь!
   - Любовь? Не надо, сестренка! Он не тот человек...
   - Почему? Что ты о нем знаешь? Что он нравится  женщинам?  Разве  это
плохо? Ты вот тоже нравишься женщинам, ну и что?
   - Сравнила куцего и зайца! - засмеялся брат. - Я им просто  нравлюсь,
а от него они мрут как мухи.
   Сумасшедшее обаяние! Тебе это нужно?
   - Мне это  просто  необходимо!  Мне,  кажется,  никто  и  никогда  не
нравился так... Костенька, миленький, расскажи мне о нем!
   - Ну вот, приехали! Что я могу о нем рассказать?
   Я его не видел лет восемь, не меньше. Мы вместе плавали на байдарках,
в компании он был вполне хорош, надежный, с  золотыми  руками,  веселый,
песни под гитару пел.
   - И что в этом плохого?
   - Да ничего... Просто он не для тебя. И к тому же прочно женат.
   - Почем ты знаешь, что прочно?
   - Да вот  не  далее  как  месяца  три  назад  мы  с  одним  приятелем
вспоминали наши походы, вспомнили и Макса, и  приятель  сказал,  что  он
женат все На той же женщине.
   Очень просто.
   - Но это же как раз хорошо о нем говорит! И потом, Косточка, я совсем
не хочу замуж. Я просто хочу любви... Понимаешь?
   - Понимать-то я понимаю, но почему именно Макс?
   Хотя это как раз неудивительно, по нему все бабы с ума сходят.  Но  я
не хочу, чтобы  моя  любимая  единственная  сестренка  была  как  все...
Слушай, Маруська, лучше я тебе из Европы жениха  привезу,  какого-нибудь
богатого фирмача или крупного ученого, а? Как ты на это смотришь?
   - Да ну тебя, Костя, я с тобой серьезно, а ты все шутишь...
   - Ох, сестренка, не умею я серьезно про все  это  разговаривать,  тем
более с женщиной, да еще на трезвую голову.
   - Да, права была Анна Андреевна... - вздохнула я.
   - Какая Анна Андреевна? - не понял Костя.
   - Ахматова. Она говорила, что мужчины - это низшая раса.
   - Да? Интересно! Насколько я тебя знаю, ты просто хочешь сказать, что
я такой же козел, как все мужчины, но поскольку я только что  приехал  и
вообще на носу праздник, ты привлекла на помощь Ахматову, верно?
   - Верно, верно, - засмеялась я.
   - А Макс твой не козел?
   - Нет, он исключение, подтверждающее правило.
   - Ах вот как? Хорошо бы. Но,  конечно,  сестренка,  это  твое  сугубо
личное дело, в кого  тебе  влюбляться.  Но  давай  договоримся:  если  в
течение года, нет, даже полугода, ты ни разу  не  объявишь  его  козлом,
даже в глубине души, я выполню любое твое желание, а если объявишь, то с
тебя...
   - Тогда я тоже выполню любое  твое  желание,  если,  разумеется,  оно
будет мне по карману.
   - Идет! Ты девушка честная и не обманешь меня, я знаю.
   - Можешь быть уверен!
   Новый год мы встретили очень приятно и уютно.
   Костя был в ударе. Веселил нас рассказами об Америке, которая ему  не
понравилась.  Вспоминал  наши  с  ним  детские   проделки,   уморительно
комментировал происходящее на телеэкране. -  Вкусный  ужин,  шампанское,
прелестная елка, на которой я зажгла настоящие свечки...
   Не выношу эти электрические гирлянды. С боем кремлевских  курантов  я
мысленно чокнулась с Максом и загадала: пусть в новом году у меня  будет
работа и Макс, а больше мне ничего не нужно.
   На три часа у нас было заказано такси для Лизы и Белки. Костя  поехал
их проводить, а я быстро прибралась и постелила  Косте  в  гостиной.  Ах
хорошо, красиво, елка, живые цветы... И пахнет так, как должно пахнуть в
Новый год - хвоей, мандаринами, свечками. Я открыла форточку  и  села  в
кресло. Давно уже мне не было так хорошо в Новый  год.  Мир  и  покой  в
душе, любовь...
   Хотя покой и любовь не сочетаются между собой, но  сейчас  я  ощущала
это именно так... Потом встала и отнесла к  себе  в  комнату  подаренные
Максом тюльпаны.
   Но кто  же  все-таки  прислал  хризантемы?  Так  этот  человек  и  не
объявился, хотя я надеялась, что в Новый год он  все-таки  даст  о  себе
знать. Это немножко тревожило, но не слишком. Когда Костя вернулся, мы с
ним открыли еще бутылку шампанского и  до  утра  обсуждали  его  будущую
жизнь. И легли лишь в восьмом часу, благо  первого  января  можно  спать
сколько влезет.
   Третьего января Костя уехал  в  Питер,  пообещав  заняться  Белкиными
школьными делами. Он хотел сначала, чтобы она поехала с  ним,  но  Белка
наотрез отказалась. Видно, боялась встречи  с  матерью.  Костя  не  стал
настаивать.
   А я взялась за работу. Макс регулярно звонил и приходил раза  два-три
в неделю. Иногда оставался до утра, иногда уходил часа в два ночи. Я  не
задавала никаких вопросов, была вполне счастлива и чувствовала,  что  он
тоже счастлив. Он не переставал твердить, что любит меня, и  я  начинала
этому верить. Словом; год начался чудесно, изумительно.
   Пятнадцатого числа я позвонила Вырвизубу. Он оказался на месте.
   - Борис Евгеньевич, это Шубина! У меня все готово!.
   - Мария Никитична, дорогая! Вы так точны! Я восхищен. Что ж, завтра я
тоже сдержу обещание. Жду вас ровно в два. Вам удобно?  Может  быть,  за
вами заехать, это ведь нелегкий груз?
   - Благодарю вас, Борис Евгеньевич, но я на колесах!
   - И мы поговорим о наших дальнейших планах.
   - Я заинтригована!
   На другой день ровно в два я звонила у знакомой двери. Открыл мне сам
Вырвизуб.
   - Мария Никитична, вы всегда  так  удивительно  точны.  Это  поистине
неоценимое достоинство в нашей стране. И весьма редкое. Прошу, прошу!
   Он бегло проглядел некоторые страницы толстенной рукописи и расплылся
в улыбке.
   - Великолепно! Как жаль, что это всего лишь поваренная  книга!  Итак,
прежде всего покончим с расчетами. Вот!
   Он протянул мне конверт.
   - Потрудитесь пересчитать!
   Я пересчитала, все было в порядке. Спрятав  свои  сокровища  в  новую
сумку,  выжидательно  взглянула  на  Вырвизуба.  Он,  кажется,  неплохой
человек, но уж больно неинтересный. В его  же  глазах  светился  телячий
восторг.
   -  Осмелюсь,  пока  наши  отношения  находятся,   так   сказать,   на
нейтральном поле...
   - Что? - не поняла я.
   - Я хочу сказать... Наш первый договор выполнен с обеих сторон,  а  о
новом мы еще даже не говорили, следовательно, в данный конкретный момент
мы не связаны никакими деловыми взаимоотношениями...
   Господи, к чему эти длинные и весьма витиеватые предисловия?
   - Борис Евгеньевич, я совершенно не понимаю вас...
   - Да, да, простите, я запутался, мне, знаете ли, трудно...
   Я постаралась ободрить его улыбкой.
   - Вы невероятно похорошели, Мария Никитична.
   Меня и в нашу первую встречу поразила ваша красота...
   А теперь... У меня просто нет слов...
   - Борис Евгеньевич, к чему вы это?
   - Нет, нет, я просто  хотел  вам  это  сказать,  но  боялся,  что  вы
превратно истолкуете мои слова, поэтому и выбрал  момент,  так  сказать,
нейтральный,  когда  мы  с  вами  не  состоим,  уже  и  еще,  в  деловых
отношениях.
   По-моему, я что-то не то говорю... - вдруг смутился  он.  -  Простите
меня.
   - Да за что прощать-то, Борис Евгеньевич? - засмеялась  я.  -  Вы  не
сказали  ничего  плохого,  наоборот,  и  к  тому  же   проявили   просто
сверхъестественную, особенно по нашим временам, деликатность".
   - Вы находите? - оживился он.
   - Да, разумеется, но давайте все же перейдем ко второй части.  У  вас
есть для меня еще какая-то работа, я вас правильно поняла?
   - Совершенно верно! - с  облегчением  воскликнул  Вырвизуб.  -  Итак,
дорогая Мария Никитична, я хочу предложить вам пост главного редактора в
нашем издательстве. Как вы на это смотрите?
   Я ожидала всего чего угодно, вплоть до предложения руки и сердца.  Но
пост главного редактора...
   - Борис Евгеньевич, но почему мне? Я  никогда  в  жизни  не  занимала
никаких постов. Я этого попросту не умею.
   - Но вы ведь столько лет имеете дело с издательствами...
   - Нет,  Борис  Евгеньевич,  я  просто  неспособна  заниматься  такими
вещами. Я примерно представляю себе круг обязанностей главного редактора
и честно признаюсь, это не по мне.
   - Значит, вы отказываетесь?
   - Категорически!
   - Жаль, очень жаль... Но я, в общем-то, предвидел такой ответ.
   - Борис Евгеньевич, почему бы вам не предложить мне то, что  я  умею?
Перевод, например? Или, на худой конец, редактуру?
   - Мария Никитична, а что, если... Вы не  согласились  бы  быть  нашим
консультантом?
   - Консультантом? По каким вопросам?
   - По вопросам перевода, разумеется. Это на  первых  порах,  а  потом,
быть может, и по другим вопросам, даже по общей политике издательства.
   -  Боже  мой,  Борис  Евгеньевич,  как  я  могу  определять  политику
издательства? Я человек совершенно не  коммерческий.  Вот  что  касается
перевода, я с удовольствием. Понимаете, я профессионал и  могу  отвечать
за свои слова. А что касается остального...
   - Значит, консультировать нас в вопросах перевода вы согласны?
   - Согласна. Более того, могу даже найти для вас отличных переводчиков
с разных языков, естественно, при условии,  что  вы  будете  платить  им
несколько больше, чем в других издательствах. Но  поверьте,  игра  стоит
свеч, если вы будете иметь  дело  с  классными  специалистами.  Это  вам
обойдется не дороже, а дешевле. Вот вы же отдали поваренную  книгу  черт
знает кому и уж как минимум аванс ему заплатили, так?.
   - Так! Я понимаю вашу мысль, Мария Никитична.
   И полностью разделяю ваше  мнение.  Тогда  давайте  на  первых  порах
сделаем так - прежде, чем отдать книгу для перевода, я  буду  заказывать
пробы. Пусть переводчик сделает, ну, скажем,  пять  страниц.  Вам  этого
достаточно, чтобы определить, годный товар или нет?
   - Вообще-то мне и одной страницы достаточно.
   - Вы владеете только немецким?
   - Нет, еще и английским, и немного французским, но работаю  только  с
немецким.  Однако,  уверяю  вас,  Борис  Евгеньевич,  чтобы   определить
качество перевода, мне вполне достаточно знать русский.
   - Отлично! В таком  случае,  предлагаю  вам;  ну,  скажем,  четыреста
долларов в месяц за подобные консультации и, пока мы еще не  перешли  на
новую  систему,  за   редактуру   тех   переводов,   что   уже   приняты
издательством. Но это пока! Потом я надеюсь увеличить вашу  зарплату.  И
еще, Мария Никитична,  если  вы  захотите  сами  перевести  какую-нибудь
книгу, я буду только счастлив. Правда, к великому сожалению,  далеко  не
всякую работу я смогу оплачивать так" как эту,., Дело  в  том,  что  тут
были задействованы деньги наших немецких партнеров... Но,  думаю,  мы  с
вами всегда договоримся.
   - А вы дадите мне время подумать?
   - Разумеется, но не очень долго.
   - Хорошо. Тогда еще один вопрос. Я должна буду  сидеть  здесь  целыми
днями?
   - Боже сохрани, хотя я был бы только рад... Нет, к сожалению,  у  нас
здесь слишком тесно. И к тому же для вас это было бы утомительно. Вполне
достаточно, если вы будете появляться,  здесь,  раз  в  неделю.  Ну;  и,
возможно, придется когда-нибудь поработать с переводчиком..
   - А сколько листов мне придется редактировать в месяц?
   - Как когда. Все будет зависеть от качества работы.
   Соглашайтесь, Мария Никитична. В  наше  время  четыреста  долларов  в
месяц не такие уж плохие деньги. К тому же  у  вас  наверняка  останется
время на еще какую-нибудь работу, пусть  даже  не  у  нас,  а  в  другом
издательстве.
   - Хорошо, я попробую, - кивнула я. Четыреста долларов  в  месяц,  еще
недавно я и не мечтала о таких деньгах. - Но только начну  я  не  раньше
первого февраля, мне нужно будет уехать на несколько дней...
   - Прекрасно! Просто прекрасно! - просиял Вырвизуб. -  Вы  меня  очень
обрадовали, дорогая Мария Никитична. Желаю вам удачной поездки!
   - Благодарю. В конце месяца мы созвонимся.
   Он  проводил  меня  до  выхода,  поцеловал  руку  и   прочувствованно
произнес:
   - Я уверен, мы с вами еще многое сделаем на благо нашей литературы!
   Я едва удержалась, чтобы не расхохотаться, но все-таки  справилась  с
собой. Зачем обижать человека.
   По дороге я попала в пробку. И невольно задумалась.
   Как резко изменилась моя жизнь за последний месяц.
   Еще недавно я еле-еле сводила концы с концами,  а  сейчас  в  сумочке
лежат две тысячи сто пятьдесят долларов! Еще каких-то три  недели  назад
моя душа была пуста, и постель тоже. А теперь  у  меня  есть  Макс,  при
одном воспоминании о котором меня бросает в дрожь. И дело  не  только  в
постели. Мне хорошо с ним каждую секунду, когда мы вместе. И даже  когда
его нет, мне все равно хорошо, потому что я знаю, я уверена, что он меня
любит. Вот  и  сегодня  он  должен  прийти,  мы  хотим  вместе  отметить
окончание моей работы. И как здорово, что  Вырвизуб  предложил  мне  это
новое дело! В общем, и жизнь  хороша,  и  жить  хорошо!  А  еще  имеется
какой-то таинственный поклонник. Из пятнадцати хризантем,  присланных  к
Новому  году,  три  пока  стоят  и  выглядят  как  новые.  Макс  хоть  и
посмеивается по этому поводу, но, кажется, в глубине  души  ревнует.  Он
вообще ужасно ревнивый, но мне это даже нравится. Правда, мне в нем  все
нравится.
   Он такой добрый, веселый, щедрый, у него поистине  золотые  руки.  Он
успел починить у меня в доме  краны,  которые  текли,  розетки,  которые
искрили... И вообще, он старается всякий раз чем-нибудь побаловать меня.
А теперь - моя очередь. Сегодня испеку свой знаменитый пирог с мясом, он
его еще не пробовал, а потом устрою сюрприз похлеще - приеду в Таллин на
день раньше него! С документами у меня все  в  порядке,  как  раз  вчера
звонила Маринка, сказала, что я могу заехать за паспортом и  билетом.  Я
решила лететь на самолете, уж больно противно, когда к тебе в купе среди
ночи вваливаются пограничники и таможенники.  Да  И  лететь  до  Таллина
всего час с небольшим. А там меня встретит подруга Марта, мы не виделись
с ней целых три года.
   И весь день я смогу бродить по  Таллину,  который  знаю  и  обожаю  с
детства.
   И вдруг я испугалась. Все так замечательно, что даже страшно. Неужели
что-то случится? Хотя нет, не  должно,  у  меня  же  полоса  везения!  Я
честно, без нытья и отчаяния, пережила долгую глухую  полосу  невезения,
она длилась несколько лет, а тут всего-то месяц. Нет, нельзя даже мыслей
допускать о чем-то плохом, наоборот, надо настраиваться на лучшее. Да  и
потом, это  уж  мне,  скромной  сорокалетней  бабе,  все  кажется  таким
немыслимым счастьем, а если посмотреть со стороны...
   В кои-то веки заработала две тысячи баксов... А сколько я знаю людей,
для которых это и не деньги вообще...
   Нашелся хороший мужик? Ну, это, конечно, редкость, но ведь  он  всего
лишь любовник и ни о чем другом речи нет...  Так  что  никаким  неземным
счастьем тут и не пахнет, уговаривала я сама себя. Во всяком случае,  не
такое это счастье, чтобы за него несчастьем расплачиваться.
   Пробка стала помаленьку рассасываться, и я  отправилась  к  Марине  в
агентство, по дороге купив букет цветов.
   - Машка, зачем цветы, мы же не чужие! -  возмутилась  Марина.  -  Вот
билет, вод твой паспорт, кстати, можешь  в  Москве  поменять  деньги  на
кроны, здесь список и адреса банков.
   - А стоит тут менять?
   - Поменяй немного, остальные возьми долларами, может,  Марта  захочет
их у тебя купить, мало ли... Передавай ей самый  горячий  привет.  Когда
вернешься, обязательно встретимся и поговорим обо всем. Я чувствую, тебе
надо мне многое рассказать, - подмигнула она мне.
   Я еще заехала в несколько  магазинов,  решив  сегодня  удивить  Макса
ужином, и помчалась домой.  Там  я  сразу  взялась  за  стряпню.  И  она
доставляла мне давно  забытое  удовольствие.  Впрочем,  сейчас  мне  все
доставляло удовольствие.
   После ужина, приведшего его в восторг. Макс сказал с нежной улыбкой:
   - До чего же неохота никуда ехать...  Три  дня  быть  так  далеко  от
тебя...
   - А куда ты едешь на этот раз? - притворилась я, что не помню.
   - Да в Таллин же, будь он неладен!
   - Ну что  ты,  Макс,  это  такой  изумительный  город,  хотя  сейчас,
конечно, не лучшее время. Вот весной, когда цветет сирень и белые  ночи,
это просто чудо!
   - Зачем мне это чудо и все чудеса мира, когда у меня тут,  в  Москве,
самое большое чудо?
   - Но два чуда ведь лучше, чем одно, правда?
   - Бесспорно, - засмеялся он. - Но все  равно,  в  сравнении  с  тобой
меркнут все чудеса, запомни это!
   - А ты не боишься, что я обнаглею от таких слов?
   - Нет, не боюсь!
   - Ты когда едешь?
   - Послезавтра вечером.
   - Поездом?
   - Да. Сейчас можно сутками сидеть в аэропорту.
   А тут одна ночь.
   Боже, что я наделала? Зачем решила лететь? А что, если я  и  в  самом
деле застряну в аэропорту  и  весь  сюрприз  пойдет  насмарку?  Остается
только рассчитывать на полосу везения.
   - О чем Ты задумалась, Машенька?
   - Да так, ерунда... А в какой гостинице ты там остановишься?
   - Понятия не имею, меня будут встречать...
   - Тебя? Разве ты едешь один?
   - Да, в последний момент выяснилось... Ты будешь скучать?
   - Да..,  буду...  -  чуть  не  рассмеялась  я.  Представляю,  как  он
обрадуется, увидев меня на вокзале! Тем более он  едет  один  и  ему  не
придется никому ничего врать. Все складывается удачно!

***

   Гешу Глюка со всем его приданым я отвезла к Лизе, где они с Белкой не
дадут ему тосковать. Белка уже пошла в московскую школу и, кажется, была
вполне довольна. Лиза сияла.
   - Она тебя не утомляет? - спросила я, когда Белки не было дома.
   - Нисколько, наоборот,  мне  хорошо  с  ней.  Она  умеет  быть  очень
деликатной. И потом с утра я думаю не о том, что еще у меня болит,  а  о
том, как бы повкуснее накормить девочку, что надо для нее сделать...  Ты
же видишь, это совсем другой ребенок, не