вас провожу?
   - Ну разве что до троллейбуса...
   - А до дома нельзя? Обещаю, что не стану напрашиваться в гости.
   Тата промолчала. А Гущин вдруг взял ее под руку:
   - Осторожнее, тут скользко!
   Наверное, я должна чувствовать  себя  польщенной,  но  мне  почему-то
неловко и неприятно. Хотя он, кажется, милый и, безусловно, красивый.  И
обаятельный... Только я не верю, что нравлюсь ему. Вот не верю, и все.
   - Как голова, больше не болит?
   - Нет, спасибо, вы меня вылечили.
   - Наталия Павловна, а можно я вас буду звать  просто  Наташей?  А  вы
меня - Пашей. Паша и Наташа! Отлично звучит!
   - А ваша мама зовет вас Павликом...
   - Откуда вы знаете? Ах да, вы же  говорили  с  мамой.  Дурацкое  имя,
Павлик, терпеть не могу. Маленький павлин! Впрочем, если хотите,  зовите
Павликом, у вас это  может  ласково  получиться...  А  кстати,  ведь  вы
Павловна. Как звали уменьшительно вашего отца? Или зовут?
   - Звали... Мама называла его по-разному. То Поль, то Пабло, то Паоло,
то Пауль, - с ласковой грустью сказала Тата. - Ей не нравилось имя Паша.
Она говорила, что... Впрочем, это неважно.
   - А вам тоже не нравится имя Паша?
   - Почему? Мне все равно.
   Они шли молча и не заметили, как миновали троллейбусную остановку.
   - Ой, - спохватилась вдруг Тата, - мы прошли, надо вернуться.
   - А вам далеко?
   - Пять остановок.
   - А что, если пешком? Сможете?
   - Ну не знаю...
   -  Пойдемте,  Наташа.  После  мигрени  совсем  неплохо   прогуляться.
Полезно.
   - Но сегодня так сыро, - неуверенно произнесла Тата.
   - Ничего, не страшно. Пять остановок можно быстро пройти.
   - Павел Арсеньевич, ответьте, что вам от меня нужно?
   - Нужно? Мне ничего не нужно, - смутился он. - Хотя нет, вру! Вы  мне
нравитесь! Честно, честно! Я... как это... за вами ухаживаю!
   - Но я же намного старше вас.
   - Ну и что? Меня молоденькие не интересуют! Тата замолчала. А что,  в
самом-то деле, разве  такого  не  бывает?  Бывает...  Тут  же,  конечно,
вспомнился пример Пугачевой и Киркорова. Там  еще  не  такая  разница  в
возрасте... Но ведь он мне не нравится... Вот он держит меня под руку, а
я совершенно спокойна. Рина сказала, что я как снулая рыба, а Ирка - что
как остывшая геркулесовая каша...  Какой  кошмар!  Неужели  я  произвожу
такое впечатление? Хотя если он не врет, то...
   - Наташа, о чем вы задумались? - мягко спросил Гущин.
   - Я? Павел Арсеньевич, какая у вас собака?
   - Собака? - страшно удивился он. - Откуда вы знаете, что у меня  есть
собака?
   - Когда я звонила, ваша мама сказала, что вы гуляете с собакой.
   - А, как все оказывается просто. Да, действительно, как  просто...  И
сколько информации вы умудрились извлечь из одного краткого  телефонного
разговора... Вы опасная женщина! Так вот, у меня стаффордшир.  А  у  вас
есть собака?
   - Была. Такса.
   - Ну такса - это дамская собачка.
   Много ты понимаешь, возмутилась про  себя  Тата.  Лушка  самая  умная
собака на свете. Права все-таки тетя Берта. Все  мужики  -  мерзавцы.  И
этот вот завел себе такого страшного пса... Хотя стаффорды бывают вполне
мирными...
   Тата и не заметила, как они дошли до ее дома.
   - Вот здесь я живу. Спасибо за  прогулку,  Павел  Арсеньевич.  -  Она
привычно взглянула на окна,  там  было  темно.  И  вдруг  ей  стало  так
грустно, так тоскливо, что неожиданно даже для самой себя она сказала:
   -  Может,  зайдете?  Я  смотрю,  вы  без  перчаток,  руки,  наверное,
замерзли...
   - Чаем напоите?
   - Конечно.
   - С наслаждением зайду. - И он на секунду сжал ее руку.
   Господи, зачем я это сделала? Что ж теперь будет? А вдруг он  ко  мне
полезет? И тут же Тата рассердилась на себя. Что за идиотка?  Мне  скоро
уже сорок лет будет. Ну начнет приставать, а я его  поставлю  на  место,
чтобы неповадно было...
   Первым делом, поднявшись в квартиру, она посмотрела, есть ли  записка
от Иришки. Записки  не  было.  Значит,  скоро  вернется,  с  облегчением
подумала Тата.
   - Как у вас уютно! Сколько книг!
   - Да я уже не знаю, куда от них деваться, по-моему, книги скоро  меня
отсюда выживут.
   - А где ваша дочка?
   - Скоро  придет.  Павел  Арсеньевич,  пойдемте  на  кухню.  Я  сейчас
что-нибудь приготовлю. У меня сегодня нет обеда, но...
   - Да вы не беспокойтесь, я неприхотлив.
   Черт  побери,  как-то  это  искусственно  звучит  в  его  устах.   "Я
неприхотлив". Ох, опять я редактирую...
   - О, дочка позаботилась о маме, сделала винегрет! Будете?
   - Конечно.
   - И можно открыть селедку, у меня есть баночка, очень вкусная...
   - Знаете что, я, может, сбегаю за бутылкой, а? - Нет.
   - Ну почему? Сегодня пятница, завтра вам на работу не нужно.
   - Я просто не хочу.
   - Как вам угодно.
   - Павел Арсеньевич, я хочу вам сказать...
   Но закончить она не  успела,  так  как  в  двери  повернулся  ключ  и
послышался голос Иришки:
   - Мам! Ты дома?
   - Ира, иди сюда!
   - Мам, а я не одна, я с Денисом.
   - Ирка, надо же  предупреждать,  -  испугалась  Тата  и  поспешила  в
прихожую.
   Рядом с Иришкой топтался довольно высокий, крепкий  с  виду  паренек.
Лицо у него было милое, веселое.
   - Мам, это Денис!
   - Очень приятно.
   - Мам, мы голодные! Но я там винегрет сварганила... Денис,  иди  мыть
руки! Ой, здрасте! - воскликнула она, увидев сидящего за кухонным столом
Гущина. - А вы кто? Автор?
   - Автор, - засмеялся тот.
   - Гущин, наверное?
   - Как ты догадалась?
   - Мама говорила, что вы молодой и красивый. У них там  такие  нечасто
попадаются.
   - Ирка!
   - А что такого? Здорово, у нас сегодня гости! Мам, тебе помочь?
   - Помоги, а то твоего винегрета маловато  будет.  На  кухню  заглянул
смущенный Денис.
   - Знаете что! Вы с Денисом идите пока в комнату, а  мы  тут  с  мамой
быстренько все приготовим, хорошо? Ой, а как вас зовут?
   - Павел Арсеньевич, - поспешила сообщить Тата.
   - А можно я вас буду звать просто Паша? Вы не обидитесь? Вы ведь  еще
не маститый, правда?
   - Правда!
   - Ой, мам, какой он красивый! - прошептала Иришка, когда молодые люди
вышли из кухни.
   - Ты находишь? - спросила Тата, просто чтобы что-то сказать.
   - Еще бы! Он на Тома Круза похож!
   - Не выдумывай.
   - Правда-правда! Мам, а как тебе Денис?
   - Я еще не поняла.
   - Поймешь. Он тебе понравится, он клевый! И жутко много читает.
   - Да? Что же он читает? Стивена Кинга?
   - Нет. Он вообще очень начитанный! Сама убедишься.
   Мне он признался, что еще ни одной книжки твоего издательства даже  в
руках не держал...
   - А! Это солидная рекомендация!
   - Ты что, обиделась?
   - Ирка, отвяжись! Достань лучше  арбузное  варенье!  Оно  на  верхней
полке.
   - Ого! Это ради Дениса или ради Тома Круза?
   - Успокойся. Ради Дениса.
   Минут через пятнадцать все было готово, и они вчетвером сели за стол.
Тата с волнением наблюдала за Денисом. Мальчик явно неплохо воспитан.  У
него хорошие глаза, и на Ирку он смотрит с восторгом и нежностью. А  вот
у Гущина вид  отчего-то  напряженный.  И  улыбка  какая-то  неискренняя.
Досадует, что не остался со мной наедине?
   Уже все  напились  чаю  с  арбузным  вареньем,  подаренным  Натэллой,
соседкой с девятого этажа (сама Тата на такие кулинарные подвиги не была
способна), как Гущин вдруг заторопился:
   - Наталия  Павловна,  извините,  мне  пора.  Мне  же  с  собакой  еще
гулять...
   - Ну что ж, - не стала его удерживать Тата. И вышла в прихожую  вслед
за гостем.
   - Наташа, я вот тут папку с собой захватил... Это  второй  роман.  Вы
обещали...
   - Ах да, ну что ж, я посмотрю, - сухо произнесла Тата.  Так  вот  чем
было вызвано его провожание. Идиот, не мог прямо сказать: я вам рукопись
принес.
   - Только вы не подумайте, что я из-за этого, - как-будто прочитал  ее
мысли Гущин. - Это так, мимоходом, как говорится...
   - А я абсолютно ничего по этому поводу не думала! Я прочитаю.
   - Когда позвонить?
   - Я сама вам позвоню.
   - Спасибо за все, и за вкусный  ужин,  и  вообще...  За  то,  что  вы
такая...
   Тата улыбнулась вымученной улыбкой и ничего не ответила.
   - До свиданья, Наташа! - шепнул он и ушел.
   Тата побрела на кухню мыть посуду. Вскоре к ней заглянул Денис:
   - Наталия Павловна, я ухожу, спасибо, был очень рад познакомиться.
   - Мам, я его до лифта провожу.
   - Хорошо. До свиданья, Денис. Приходи к нам.
   - Спасибо, обязательно.
   Минут через пять вернулась Иришка:
   - Мам, а он противный!
   - Кто?
   - Этот... Том Круз.
   - По-моему, тоже... Но с чего ты так решила? - Тата доверяла интуиции
дочери.
   - Не знаю. Сначала он мне, наоборот, понравился, а потом нет...
   - Разонравился?
   - Ага! Он какой-то... ненастоящий.
   - То есть?
   - Ну я не знаю... Фальшивый, что ли... Денису, между прочим, тоже так
показалось...  Он,  Гущин  твой,  как  бы  это  сказать...   Он   внутри
железобетонный. А снаружи вроде белый  и  пушистый.  Но  не  очень  свою
железобетонность умеет скрывать. Понимаешь?
   - Более или менее.
   - Мам, он за тобой ухлестывает, да? Только не надо... Уж  лучше  Олег
Степанович, он хоть нестрашный...
   - А Гущин страшный? Сама ж говорила красивый...
   - Нет, внешне он красивый, но я его почему-то боюсь.  Неуютно  как-то
при нем. Может, он преступник, а?
   - Ирка, что ты выдумываешь!
   - А зачем он к нам пришел?
   - Рукопись второго романа принес. - Тата не намеревалась рассказывать
дочери о сегодняшней прогулке. - Ладно, больше, я надеюсь,  он  сюда  не
явится. Все, пора спать, Иришка... Да, давно собиралась  тебя  спросить,
ты Лушку-то видела?
   Иришка испуганно взглянула на мать.
   - В чем дело?
   - Мам, она... Я не хотела тебе говорить... Она... под машину  попала.
Сразу насмерть...
   - Ох боже мой! - Татка  схватилась  за  сердце.  Это  было  последней
каплей. Она разрыдалась.

***

   Когда Курбатов увидел вышедшую из подъезда Алису,  у  него  даже  дух
захватило. Ух ты, до чего же эффектна! Норовистая, видать, лошадка, но я
ее объезжу. Да, с  такой  можно  где  угодно  появиться.  Хороша,  очень
хороша!
   - Алиса Витольдовна, вы ослепительны!
   Он поцеловал ей руку, открыл дверцу машины.
   - Поехали?
   - Поехали. Иначе зачем я здесь?
   - Боже, вы всегда так рациональны? А как же эмоции?
   - Какие эмоции? По какому поводу?
   - Ну когда вы впервые вошли в  мой  кабинет,  вы  начали  как  раз  с
эмоций, разве не так?
   - Простите еще раз, я погорячилась... И нещадно себя за это ругала.
   -  Ах,  оставьте,  я  просто  в  восторге,  что  вы  тогда  поддались
эмоциям... Между прочим,  я  поговорил  со  своим  балбесом  насчет  той
девчушки. У них,  оказывается,  большое  светлое  чувство!  Так  что  не
волнуйтесь.  А  вчера  он  даже  побывал  у  нее  дома,  познакомился  с
матерью... Это действительно ваша сестра? Родная?
   - Нет, это моя очень близкая подруга, почти сестра.
   - А, иной раз друзья и вправду куда ближе, чем родственники, ведь  мы
их сами выбираем, по душе, так сказать...
   Алиса посмотрела на него с удивлением. С приятным удивлением.
   Выставка   голландских   тюльпанов   была   невелика,   но   поистине
великолепна.  Самые  немыслимые  расцветки,   самые   изысканные   формы
лепестков. Алиса была в полном восторге.
   - Спасибо вам, Святослав Игоревич. Вы  опять  доставили  мне  большое
удовольствие.
   - Очень рад. А я могу рассчитывать, что и вы не откажетесь  доставить
мне огромную радость и пообедаете со мной?
   - Почему бы и нет? С удовольствием.
   - Отлично! Я знаю одно прелестное заведение, уверен, вам  понравится.
Вы любите грузинскую кухню?
   - Обожаю!  Святослав  Игоревич,  вы  просто  волшебник,  вы  чудесным
образом угадываете мои вкусы.
   - Как по-вашему, о чем это говорит?
   - Ну либо о фантастической интуиции, либо о  разветвленной  шпионской
сети.
   Курбатов вздрогнул: он ведь и в самом деле поручил одному  сотруднику
собрать сведения об Алисе. Но тут же понял, что она просто шутит. Однако
с этой дамочкой надо держать ухо востро. Умна  и  проницательна.  Лишний
довод в пользу ее кандидатуры. Не говоря уж о том, что  от  ее  духов  у
него сладко кружилась голова и безумно хотелось ее обнять. Смешно, что с
объятий на сиденье этой самой машины все и началось...
   Он привез ее в маленький грузинский ресторанчик,  где  их  приветливо
встретили и усадили за столик, на  котором  уже  стоял  небольшой  букет
бледно-лиловых тюльпанов. На других столиках цветов не было.
   - О! Значит, вы были заранее уверены, что я соглашусь  пойти  с  вами
обедать?
   - Нет, но я очень надеялся...
   Ей это было неожиданно приятно. Такое внимание...  Да  и  вообще,  он
скорее нравился Алисе. С ним было интересно разговаривать, что  само  по
себе уже немало. И его неприкрытое восхищение  тоже  льстило.  Наверняка
бабы на него гроздьями вешаются. И обручального кольца  на  пальце  нет,
хотя это как раз ничего не значит. К тому же обед в ресторане ни к  чему
не обязывает.
   - Алиса, вы полька? - спросил он вдруг.
   - По отцу. А по матери русская.
   - Но в вас очень чувствуется польская кровь. Вы язык знаете?
   - Увы, нет. Я и отца своего не помню.  Это  был  студенческий  роман.
Отец потом уехал в Польшу, а мама вышла замуж за моего  отчима.  Он  был
хороший человек, я его очень любила.
   - И вы с отцом никаких связей не поддерживаете?
   - Нет.
   - "Нежнее,  чем  польская  панна,  а  значит,  нежнее  всего..."  Вам
наверняка это уже цитировали?
   - И не раз, - улыбнулась Алиса. - Только  ко  мне  это  отношения  не
имеет. Я скорее уж гоноровая пани. Кажется, так говорят?
   - А вы когда-нибудь трогали живот у ежа?
   - Что? - ошарашенно переспросила Алиса.
   - Знаете, я в детстве обожал ловить ежей. И если делать это  с  умом,
то можно потрогать ежиное пузо, оно такое нежное...
   - А, поняла! Вы хотите сказать, что если взяться за меня с  умом,  то
можно нащупать уязвимое место?
   - Я не говорил о уязвимости.
   - Нежность всегда очень уязвима, я это  хорошо  усвоила,  -  серьезно
ответила Алиса. - А потому отрастила  колючки  везде...  Тьфу,  какая-то
двусмыслица получается, хрен знает что!
   - Алиса, что за выражения? - рассмеялся Курбатов. - Но вы прелесть...
Ничего, я не теряю надежды, что ежик еще окажется ручным.
   - А вот это уже вполне сознательная пошлость!
   - Ладно, оставим эту тему, а то она какая-то скользкая.
   - Да уж!
   - Расскажите мне лучше про эту девочку, дочь вашей подруги. А то  чем
черт не шутит, еще женится мой охламон на ней.  Надо  ж  быть  ко  всему
готовым.
   - И вы позволите ему так рано жениться?
   - Ну я надеюсь, он не сделает этого немедленно. Но давить на  него  я
не буду. Это ведь ему жить. На меня в свое время так давили, что чуть не
угробили. Поэтому я даю сыну дышать, разумеется до тех пор, пока  уверен
в том, что он  не  губит  себя.  Но,  к  счастью,  похоже,  он  разумный
парнишка. А поскольку растила его в  основном  моя  тетка,  дама  весьма
интеллектуальная...
   - Ваша тетка?
   - Да. Мы с женой расстались очень давно, и она уехала за  границу.  У
нее другая семья, в Германии. Так что я практически старый холостяк.
   Произнося это, он посмотрел в глаза Алисы. Но  в  них  ровным  счетом
ничего не отразилось. Ни радости, ни надежды, ничего. Она просто приняла
его слова к сведению, и все.
   - А вы, Алиса?
   - Что?
   - Почему вы одна?
   - Так сложилось.
   - Несчастная любовь?
   - Наоборот, очень счастливая. Но после нее все кажется чем-то не тем,
понимаете?
   - Вполне.
   - Здесь уютно и аппетитно пахнет, - перевела разговор Алиса.  -  Есть
даже захотелось.
   - А вот нам уже несут...
   К концу потрясающе вкусного обеда Алиса наконец расслабилась. Ей было
хорошо. Но то чудесное ощущение, что между нею и этим, несомненно  очень
привлекательным мужчиной  нет  никаких  барьеров,  не  появилось.  И  не
появится никогда больше. А значит, не стоит зря обнадеживать  мужика.  Я
его не хочу.
   - Алиса, почему вы так смотрите на меня?
   - Как?
   - Очень задумчиво. Вас что-то во мне смущает?
   - В вас? Да нет, во мне... Впрочем, это неважно.
   - Алиса, а вы знаете, что мужчины иной раз куда любопытнее женщин?
   - Знаю, еще бы не знать. И сплетничают  хуже  баб.  А  что  конкретно
вызывает ваше любопытство?
   - Мне безумно интересно посмотреть, как вы живете.
   - Ну, Святослав Игоревич, это примитивно!
   - Вы меня совершенно превратно поняли,  я  вовсе  не  набиваюсь,  как
говорится, на чашечку кофе, чтобы сразу же к вам пристать. Это вообще не
мой стиль. Просто мне действительно интересно, как живет такая  женщина,
как вы. Потому что вы мне вообще интересны. Мне хочется знать,  что  вас
окружает, среди каких вещей проходит ваша жизнь...
   - Действительно, такие вопросы чаще, по-моему, волнуют женщин.
   Алиса вспомнила, как безумно, неистово она желала увидеть, как  живет
Эрик. Но так и не довелось...
   - Ну что  ж,  я  ведь  и  не  пытаюсь  предстать  перед  вами  эдаким
супермачо. Я охотно признаюсь в своих слабостях. Но мне  правда  страшно
любопытно побывать у вас дома. Вы, например, умеете готовить?
   - Да, я хорошо готовлю. Только не люблю делать это каждый  день.  Для
себя готовить вообще тоска смертная.
   - А если я дам вам честное слово, что буду вести себя тише воды  ниже
травы, вы пустите меня ровно на пятнадцать минут? Больше я не задержусь.
   - Так сказать, на экскурсию?
   - Если угодно.
   - Хорошо, пущу, но сперва дайте честное слово.
   - Перед лицом своих товарищей...
   - Не пойдет! - засмеялась Алиса.
   - Почему?
   - Потому что в ответ на  пионерскую  присягу,  я  должна  выкрикнуть:
"Будь готов!" А это в мои планы не входит!
   Курбатов расхохотался:
   - Алиса, вы неподражаемы!
   - Надеюсь!
   - И что я должен сказать?
   - Да не говорите ничего. Если вы  поведете  себя  как-то  не  так,  я
всегда сумею дать вам отлуп.
   - Боже, где вы нахватались таких выражений?
   - Везде. А кому не нравится, может перейти на другую сторону улицы!
   - Вы тоже любите О. Генри?
   - Ну надо же! - изумилась Алиса.
   - И вы удивитесь, я помню даже, как называется этот рассказ. А вы?
   - И как же? Я-то точно помню.
   - "Пурпурное платье".
   - Потрясающе, а еще говорят, что "новые  русские"  вообще  ничего  не
читают!
   - А я не "новый". Я старый. Очень старый! Мои  предки  были  богатыми
нижегородскими купцами. Очень дальние предки. А  мой  прадед,  например,
был уже известным меценатом, весьма утонченной натурой и даже покончил с
собой из-за неразделенной любви. Так что у меня и такие гены есть.
   - Подумать только!
   - Ну так что, поедем к вам?
   - Почему бы и нет? Удовлетворю ваше любопытство.

***

   В  машине  Курбатов  взглянул  на  Алису.  Она   раскраснелась,   что
необычайно ей шло, глаза блестели.  Вот  посмотрю  на  ее  дом  и  тогда
решу... Хотя какая разница, какой у нее дом  -  она  так  хороша,  умна,
сообразительна...
   По дороге он вдруг свернул в какой-то переулок.
   - Куда вы?
   - Ну не могу же я в первый раз войти в ваш дем без цветов!
   Он выскочил у цветочного магазина  и  вернулся  через  пять  минут  с
завернутой в шелковую бумагу корзинкой.
   - Что это? - полюбопытствовала Алиса.
   - Азалия! Срезанные цветы там были убогие, недостойные вас, а  азалия
роскошная.
   - Спасибо! - почему-то вдруг смутилась Алиса. Он ей нравился.  И  вел
себя без нуворишеских замашек, и говорить с ним  было  приятно,  весело.
Чем черт не шутит, возможно, я еще увижу что-то хорошее  в  этой  жизни.
Хотя нельзя Бога гневить, я и так вижу  много  хорошего.  Ну,  может,  я
просто еще буду хоть немножко счастлива как женщина,  на  что  уж  и  не
надеялась. А вдруг?
   Они поднялись в квартиру. Вот уж чем Алиса  действительно  гордилась,
так это своим домом. Оставшуюся от родителей трехкомнатную квартиру  она
превратила просто в игрушку. Пусть посмотрит!
   Он в самом деле пробыл у нее ровно пятнадцать минут.
   - Видите,