- Буду счастлив! А между прочим, ваша мамаша еще  не  удостоила  меня
поцелуем. Ах, я совсем забыл. вот сейчас-то она уж точно задушит меня  в
объятиях!
   И он достал из кармана маленький сверточек.
   - Вот, в твою коллекцию!
   Он положил мне на ладонь крохотного серебряного кота, ужасно милого и
лукавого.
   Я бросилась ему на шею.
   - Котя, дорогой мой, спасибо!
   - Мама, шарф! - взвизгнула Дашка.
   - Только чур, пусть его зовут Котей!
   - Два Коти - не слишком ли?
   - А вдруг ты одного потеряешь?
   У меня упало сердце.
   - Ты о чем?
   - Да нет, я просто пошутил, я лично теряться не собираюсь, а потерять
маленького Котю тебе совесть не позволит.
   - Котечка, откуда ты узнал про "Баленсиагу"? Я так о них мечтали!
   - Если бы все мечты было так легко исполнить...
   Ты сама как-то обмолвилась, что это твои любимые духи,  так  что  все
элементарно.
   В этот момент в дверь позвонили. Любка.
   - Кирка, зараза, до чего ж я рада, что ты тут!
   Поздравляю тебя, о, какая блузка! С ума сойти! Здравствуйте, Викентий
Болеславович!
   - Любовь Израилевна, голубушка, давайте лучше  звать  друг  друга  по
именам - Котя и Люба, а еще лучше - выпьем на  брудершафт.  Кирочка,  ты
позволишь?
   - Ради Бога, но выпивка еще на кухне, у Дани.
   Идите туда.
   Опять раздался звонок. Я открыла и.., тут как в "Ревизоре"  произошла
немая сцена - на пороге стояла подруга моего детства Вавочка и друг моей
молодости Стае. Оба они, не будучи  знакомыми,  давным-давно  уехали  из
Союза, она в Германию, а он в Америку, и следы обоих затерялись. И вдруг
они оба стоят передо мной живые,  здоровые  и  с  совершенно  обалделыми
лицами. Я тоже онемела от удивления. Первой пришла в себя Вавочка:
   - Мурашка, это ты? Ничего не понимаю! Откуда ты взялась?
   - А ты? - ничего умнее не придумала я.
   - Девки, вы что, на старости лет спятили?  -  заорал  Стае,  довольно
бесцеремонно оттер Вавочку и заключил меня в объятия.
   - Кирюха, родная, вот уж не чаял тебя тут встретить! Какими судьбами?
Да ты просто красавица! Ты что, тоже знакома с Дашей?
   - То есть как знакома? Она, на всякий случай, моя родная дочь!
   - Что? - завопила Вавочка. - Твоя дочь? И эта мерзавка ничего нам  не
сказала?! Мы же с ней в  одном  ульпане  учились,  такая  милая  девочка
Дашенька Беркович! Кому же могло в голову прийти, что она твоя дочка!
   Даша! Немедленно иди сюда! -  возмущенно  вопила  Вавочка,  а  Стасик
трясся от хохота.
   - Теперь я понимаю, какой сюрприз она мне обещала!  Но  постойте,  вы
ведь вроде не были в Москве знакомы?
   - Не были, мы со Стасом тоже тут  в  ульпане  познакомились  и  сразу
поженились.
   - А я даже не подозревал, что ты знакома с Вавочкой!
   - Знакома! Мы все детство дружили.
   - Да, она что-то говорила про любимую подругу детства Киру, но кто же
мог подумать. Что это именно ты!
   - Но как Дашка все это Подстроила!
   - Дарья, сию минуту иди сюда!
   Дашка явилась с невинным видом.
   - А ну выкладывай, как ты все это сварганила!
   - Понимаешь, звонит она третьего  дня,  -  тараторила  Вавочка,  -  и
приглашает на день рождения, и хоть бы словечком обмолвилась,  что  мать
приехала. Хотя я все равно бы не сопоставила, нет,  ну  надо  же,  какая
хитрая девка.
   - Все очень просто! - заявила  Дашка.  -  Я  сейчас  все  объясню.  Я
прекрасно помню Вавочкины фотографии у мамы в  альбоме  и  как-то  между
прочим спросила ее, знает ли она такую художницу Киру Мурашову. И То  же
самое проделала со Стасом, я его сразу узнала, еще бы, я в него влюблена
была, лет в семь. И я решила всем сделать сюрприз! По-моему,  он  удался
на славу!
   - Мурашка, как здорово, что мы встретились!  По-моему,  ты  с  годами
даже лучше стала, красивее, увереннее!
   - А ты. Вавка, совсем не изменилась, даже вроде и не постарела!
   - Скажешь тоже!
   Тут явились из кухни Котя и Даня с  Любой,  потом  подоспели  Лиза  и
Паша, разговор стал общим, громким, сумбурным и веселым.
   - Любашка, а где твой Шац?
   - Скоро явится, за гитарой поехал.
   - Он поет?
   - Ой, не надо!
   - А что, плохо?
   - Сама услышишь!
   Затем пришла еще одна очень славная семья, две сестры и муж одной  из
них. Они тоже учились с моими ребятами в ульпане. Стае громко кричал:
   - Ну, кого, ждем? Вы хотите,  чтобы  я  с  голоду  подох?  Или  дайте
заморить червячка, или я разорю ваш роскошный стол.
   Как приятно, как весело и мило, вот если бы  не  пришли  Генриетта  и
Марат, все было бы просто чудесно.
   - Даня, а где Генриетта Борисовна?
   - Вы же знаете маму, она  всегда  приходит  последней.  Кстати,  Кира
Кирилловна, мама  теперь  называет  себя  только  Еттой  и  не  признает
отчества.
   - Старается отряхнуть прах? - не удержалась я.
   - Вот именно. Звонят! Вы откроете или лучше мне?
   - Иди открывай!
   Явилась еще одна молодая пара, друзья Дани и Дашки.
   Но где же Марат? Неужели не придет? А может,  он  хочет  обратить  на
себя всеобщее внимание? Но это уж что-то  из  репертуара  дорогой  Етты.
Чего я так волнуюсь? Надо  взять  себя  в  руки.  Опять  звонок.  Сердце
падает, теперь-то уж точно он. Я кидаюсь к двери, распахиваю ее и..,  на
пороге стоит, по  всей  видимости,  Любкин  Шац,  с  гитарой  и  зеленым
пластмассовым ведром, из которого торчит коробка конфет.
   - Вы Кира? Очень рад, а я Боря, но обычно все зовут меня по фамилии -
Шац! Будем знакомы!
   - Очень рада, Боря!
   У него хорошая улыбка, приятное доброе лицо, но при этом есть  в  нем
что-то чуть-чуть нелепое.
   - Заходите, заходите, Боря!
   Он вытаскивает из ведра конфеты и вручает мне.
   - Это вам! А ведро Даше, она сказала, что у нее плохое!
   - Спасибо, очень кстати, ведро действительно никуда не годное! Дарья,
иди сюда!
   Ко мне подошел Котя и отвел меня на галерею.
   - Давай постоим тут немного, а то там такой гвалт!
   Кузя, ты чего такая напряженная? Из-за Марата?
   - Ну конечно! Понимаешь, Дашка мне  объявила,  она,  дескать,  просто
уверена, что он ее отец. А я сдуру призналась, не могла больше скрывать,
но взяла с нее слово, что она сегодня не покажет виду.  И  все  равно  я
волнуюсь, а вдруг он сбежал, испугался, каково ей будет?
   - Кузя, ты уж не столько его,  сколько  себя  компрометируешь  такими
подозрениями - любовь, она, конечно, зла, но чтобы уж такой козел...
   Снова звонят.
   Котя берет меня за руку.
   - Не дергайся, найдется кому открыть. Ты сегодня такая  красавица,  -
страстно шепчет он и целует меня в шею - понимает,  что  нельзя  портить
макияж!
   - О, Марат Ильич!  Здравствуйте,  заходите,  прошу  вас!  -  слышу  я
любезное Дашкино щебетанье. Надо пойти ей на помощь, наверняка ей сейчас
тоже трудно, моей девочке.
   - Мама, иди сюда, Марат Ильич пришел!
   Я расправляю плечи и с милой улыбкой иду к дверям.
   Марат слегка растерян. Но выглядит  отлично  -  на  нем  почти  белый
пиджак и темно-синяя рубашка без галстука. В руках он держит  гигантскую
круглую коробку, больше всего напоминающую старинную  шляпную  картонку.
"Уж не шляпу ли он принес в подарок?" - мелькает у меня дурацкая мысль.
   - Кира, это тебе!
   - Боже, что это, шляпа?
   - Нет, почему шляпа, это торт! Вместо цветов! Вот это  тоже  тебе,  а
это Даше.
   Даше он подарил тоненькую золотую цепочку с крохотной буквой Д, а мне
довольно  красивый  шелковый  платок  с  видами  Иерусалима.  Подарок  с
намеком!
   - Дашенька, торт лучше поставить в холодильник, а то, боюсь, он может
растаять!
   - Это что, мороженое? - ужаснулась я.
   - Да, я заказал у Семена, -  гордо  заявил  он.  -  Семен  шлет  тебе
привет.
   - Спасибо ему!
   Дашка подхватила торт и унеслась с ним на кухню.
   - Кира,  дорогая,  позволь  тебя  поздравить...  Как  же  ты  сегодня
хороша.., совсем как тогда...
   - Когда?
   - Когда мы встретились на  углу,  у  магазина,  после  разлуки.  Нет,
пожалуй, ты сейчас даже еще красивее, в тебе появилось что-то  новое,  и
потом, ты так элегантна...
   - Онегин, я тогда моложе и лучше, кажется, была...
   - Я и в самом деле чувствую себя как отвергнутый Онегин.
   - Марат, к чему  тут  литературные  реминисценции,  я  просто  хотела
сказать, что в молодости, как ни крути, женщины все равно лучше...
   - Нет, ты сейчас так красива, что комок в горле...
   - Ну, это не от моей красоты, а от некоторой неловкости, которую  Ты,
вероятно, испытываешь? Расслабься и успокойся, никто тебя тут не  съест.
Вот, друзья, позвольте вам представить  моего  очень  давнего  знакомого
Марата Ильича Русакова. Мы с ним двадцать лет  не  виделись  и  случайно
столкнулись в Иерусалиме. Прошу любить и жаловать!
   - И я тоже должен его любить? - поинтересовался Котя, подходя ко  мне
вплотную. - А меня ты не хочешь представить публике?
   - Да ты уже со всеми перезнакомился...
   - Ах так, тогда я сам представлюсь. Господа! Господа,  прошу  минутку
внимания!
   Но тут опять раздался звонок. Слава Богу, а то  он  наверняка  заявил
бы, что я его невеста или что-то в этом роде.  Сейчас  это  было  бы  не
слишком уместно.
   - О Кира, сколько лет, сколько зим!
   Любимая сватья явилась. И впрямь, как всегда, последняя.
   - Добрый день, Генриетта, - нарочно сказала я, и  мы  с  нею  смерили
друг друга не слишком нежными взглядами - точь-в-точь две кобры.
   - Кирочка, но мы же теперь родственницы, а в  этом  качестве  еще  не
виделись! Давайте поцелуемся!
   - Давайте, - с омерзением согласилась я, - но только по-русски мы  не
родственницы, а свойственницы.
   - Ах, я уже забываю русский!
   Русский она, видите ли, забывает, а на иврите - мне Дашка говорила  -
ни в зуб ногой. Значит,  есть  надежда,  что  вскоре  она  будет  просто
мычать.
   - Кира, а вы отлично выглядите! И какой туалет!
   Это вы, конечно, уже здесь купили?
   - Да нет, привезла из Москвы!
   - Быть не может!
   -  Ну  почему  же?  В  Москве  сейчас  магазины  со  всего  света,  -
хорохорилась я в патриотическом запале.
   - Что вы  говорите!  -  Неискренне  удивилась  она,  обводя  взглядом
гостей. Взгляд ее остановился на Коте. - Кира,  а  кто  этот  интересный
мужчина?
   - Мой жених, - не удержалась я, -  но  это  пока  секрет,  Генриетта,
прошу вас, никому ни слова!
   - Кирочка, я здесь отбросила первую часть имени,  меня  теперь  зовут
просто Етта, здесь это звучит естественнее.
   - Хорошо, буду знать!
   - Мамуля, все в сборе, можно садиться за стол!
   Садитесь, садитесь! - закричала Дашка.
   Началась обычная суета, но наконец все расселись.
   Я сидела между Котей и Любой. Марат  оказался  напротив,  Дашка  села
рядом с ним.
   - Кто у нас будет тамада? - кричали гости.
   - Я! - вызвался Шац.
   - Ничего подобного! - заорал Стае. - Тамадой всегда и везде бываю  я.
У меня есть грузинские корни!
   - Ввиду отсутствия грузинских  корней  предоставляю  эту  обязанность
вам, - согласился Шац.
   -  Итак,  друзья  мои,  первый  бокал  мы  поднимем  за  двух   наших
новорожденных - мою старинную подружку Киру и  ее  замечательную  дочку.
Ура!
   - Грузинские корни, видно, очень глубоко зарыты, - проворчал Котя.
   Пока все было отлично - народ насыщался.
   - Дашка, пироги ты пекла?
   - Нет, это мама!
   - А рыба? Какая великая женщина готовила эту рыбу?
   - Про рыбу я все знаю, - рявкнул Стае, -  такую  рыбу  я  имел  честь
неоднократно вкушать в доме моей подруги Киры! Ее мама готовила гефилтер
фиш божественно, и Кира стала ее  достойной  продолжательницей,  она  не
только превосходная художница, но и великая кулинарка! Так выпьем же  за
эту рыбу - красивую, умную, талантливую, ох, что это я плету, выпьем  за
эту женщину...
   Все смеялись, жевали, произносили тосты - словом, обычная  застольная
кутерьма. Лишь иногда я ловила на себе взгляд Марата -  в  нем  читались
изумление и тоска.
   - Кирка, - прошептала вдруг Люба, - знаешь, а у него и в  самом  деле
невыносимые глаза. Его жалко!
   - Ага, теперь ты меня понимаешь! - шепнула я в ответ. - Марат, что-то
ты плохо ешь, - обратилась я к нему. - Тебе не нравится?
   - Да что ты, Кирочка, все удивительно вкусно! Ты, кстати, тоже ничего
не ешь!
   - Вполне естественно, я ведь все это готовила, мне не хочется.
   - Как тогда... - неслышно произнес он, а я прочитала по губам.
   Что же он со мной делает, я не могу оторваться от его глад,  что  за,
власть, они надо мной имеют!
   Люба толкает меня в бок:
   - Ты спятила? Если тебе на  всех  наплевать,  хоть  Котю  пожалей,  С
усилием оторвав взгляд от Марата, поворачиваюсь к  Коте,  который  сидит
мрачнее тучи.
   - Кира, выйди на минутку в кухню!
   Ото! Уже не Кузя, а Кира!
   - Что случилось?
   - Ничего!. Прошу, выйди!
   - Хорошо!
   Я вышла на кухню, прихватив с собою освободившееся блюдо от  рыбы.  И
тут же за мной явился Котя.
   - Кира, - не смей на Него так смотреть!
   - Как?
   - Не знаю, но это непереносимо! Ты глаз с него не  сводишь.  А  между
нами, смотреть там не на что!
   - Котенька, родной, успокойся, я просто пытаюсь понять, из-за чего  я
столько лет сходила с ума, а еще слежу, как они с Дашкой  общаются,  ну,
Котенька, ты же такой умный, все понимаешь...
   - Я понимаю только, что ты вьешь из меня веревки,  -  чуть  смягчился
Котя. - Знаешь, я хочу объявить о нашей помолвке.
   -  Котя,  в  нашем  возрасте  это  просто  смешно!  Какая,  к  черту,
помолвка?
   - А почему бы и нет?
   - Потому что глупо!
   - А если я просто скажу, что ты выходишь за меня замуж? Это можно?
   - Котя, но я ведь, по правде Говоря, еще не согласилась...
   - Да куда же ты от меня денешься, моя хорошая?
   Я все равно тебя доконаю! Уж если я встретил  женщину,  которую  даже
моя сестрица одобрила, так я ее не упущу, будьте уверены! А  кстати,  ты
сама просила не упустить. тебя, так что молчи уж... - Он поцеловал меня.
- А этому хмырю синеглазому я тебя не  отдам.  Надо  было  двадцать  лет
назад чухаться. А ну пошли!
   Он схватил меня за руку и потащил в комнату.
   - Господа! Господа! Прошу минуту внимания! Вот эта  дама  сию  минуту
согласилась стать моей женой. Так что можете нас поздравить!
   Все повскакали с мест, бросились к нам, - стали  обнимать,  Стае  уже
орал "Горько!", но Котя весьма тактично заметил, что это преждевременно.
   За столом остались сидеть только двое - Марат и Етта.
   У Марата лицо было ошеломленное и  убитое,  а  у  Етты  просто  злое.
Впрочем, оно у нее всегда таково.
   Стройный порядок застолья был нарушен. Кто-то еще что-то  ел,  кто-то
курил на балконе, кто-то толокся на кухне.
   - Ребята! - крикнула Дашка. - А десерт?
   - Погоди с десертом! -  гаркнул  Стае.  -  Сперва  попляшем,  попоем,
доедим все, что есть на столе, а потом уж и до десерта дело дойдет.
   И вот в комнате молодежь топчется под музыку,  а  те,  кто  постарше,
собрались на балконе, где стояли кресла и  стулья.  Шац  взял  гитару  и
начал перебирать струны.
   Я сидела в кресле, а Котя присел на подлокотник,  обняв  меня.  Марат
сидел напротив и курил. К нему подсела.
   Етта. Она о чем-то спрашивала его, он отвечал как-то  невпопад,  явно
думая о чем-то своем.
   Вдруг она громко сказала:
   - Подумать только - такое сходство! Кира, вы не  находите,  что  Даша
страшно похожа на Марата Ильича, просто одно лицо!
   На балконе воцарилась мертвая тишина.
   - Если бы я не знала, что Дашенькин  папа  давно  умер,  я  могла  бы
подумать...
   - Прошу прощения, - очень  холодно  сказал  Марат,  -  мне,  конечно,
весьма льстят ваши слова, но, поверьте, я тут ни при чем. В природе  еще
и не то бывает!
   Молодец, не растерялся. Обещал сохранить это в тайне и сдержал слово.
   - Петух еще и трех раз не прокричал, а он уже отрекся, - начал Котя.
   - Не говори чепухи! -  рассердилась  я.  -  Я  его  просила  молчать,
совершенно ни к чему при всех обсуждать еще и это! Завтра они встретятся
с Дашкой и все выяснят.
   - Я так понял, что завтра ты с ним встречаешься?
   - Нет, теперь уже нет, они оба знают и пусть  поговорят  с  глазу  на
глаз. Дашка уже не ребенок.
   - Ты мудрая, как змея, Кузя!
   - Я не мудрая, я вконец растерянная!
   - От чего ты так растерялась, моя хорошая?
   - От всего. От Марата, от твоего напора... У меня, понимаешь ли, были
совсем другие планы - отдохнуть, побыть с дочкой, повидаться с друзьями,
порисовать, а вместо этого какие-то сплошные страсти...
   - И это говорит оптимистка?
   - Котя, милый, ты вот хочешь на мне жениться, но ты же совсем меня не
знаешь - я терпеть не могу спонтанности, я  люблю,  когда  все  идет  по
плану...
   - Начнем с того, что я  тебя  уже  неплохо  изучил,  а  что  касается
планов, то как архитектор могу тебе сказать, что даже в строительстве на
определенном этапе один план может быть заменен другим, а уж в  жизни...
Считай, что теперь ты просто живешь по новому плану, только и всего. Ну,
какие еще серьезные недостатки меня подстерегают?
   - Я обожаю смотреть сериалы.
   - Какой ужас!
   - - И терпеть не могу, если мне  мешают.  Для  меня  лучший  отдых  -
завалиться  вечерком  на  диван  с  чем-нибудь  вкусненьким  и  смотреть
"Санта-Барбару". И вообще, обожаю смотреть телевизор. И спать с тобой  в
одной комнате не буду!
   - Вот это уже серьезно! Почему?
   - Потому что не могу спать вдвоем, не привыкла!
   - Сейчас я дам ему в зубы!
   - Кому?
   - Марату!
   - За что?
   - За то, что ты не привыкла спать вдвоем!
   - Какой ты у меня глупый, Котя!
   - Между тем Шац начал петь под гитару. Любка  сидела  мрачная.  Пение
это и впрямь было малоусладительно. Песни скучные, немузыкальные,  да  и
не песни вовсе, а вполне серьезные плохие стихи на музыку Шаца.
   - Кузя, пошли лучше потанцуем с молодежью! - шепотом предложил Котя.
   - Неудобно как-то и Любку жалко!
   - Тогда подожди!
   Едва Боря кончил очередную песню и собрался уже запеть следующую, как
Котя обратился к нему:
   - Слушай, друг, дай-ка гитару!
   - Зачем? - опешил Боря.
   - Мне тоже чего-то попеть захотелось.
   Он взял гитару из рук обескураженного Шаца и стал перебирать  струны,
потом немного подтянул колки и заиграл. Он играл по-настоящему, умело  и
страстно.
   На эти звуки сразу сбежались все. Ай да Котя! Потом он  сел  напротив
меня и запел "Живет моя отрада". Душа моя наполнилась восторгом -  пение
всегда очень действует на меня.  Голоса  у  него  не  было,  но  пел  он
чудесно, музыкально, с удивительным чувством стиля  -  именно  так,  как
надо петь в компании. И не сводил с меня глаз.
   - Мадам, заказывайте музыку!
   - Нет, пой что хочешь!
   А про себя я загадала - если он споет "Не уходи, побудь со мною",  то
я выйду за него во что бы то ни стало.
   Он пел один романс за другим, но это было не то.
   Значит, не судьба, подумала я, и тут же взгляд мой упал на Марата. Он
сидел мрачный, постаревший, погруженный в какие-то невеселые мысли,  но,
поймав  мой  взгляд,  вдруг  улыбнулся,  приосанился,  сверкнул  синевой
глаз...
   - "Как глаза сияют, ласково маня, не меня встречают, ищут не меня..."
- пел Котя.
   Опять я рвалась на части - восхищение Котей и жалость к Марату.
   - Ну, теперь последний романс, мой любимый, и все! "Не уходи,  побудь
со мною, я так давно тебя люблю..."
   Боже мой, как он угадал? Меня опять захлестнуло восторгом.
   Едва он допел и вернул гитару Шацу, как Дашка закричала:
   - К столу, к столу!
   Все с удовольствием вернулись к столу и снова принялись за еду.
   - Кирка, и почему я на тебе не женился? - проорал Стае.  -  Надо  же,
упустить  такую  классную   бабу!   Вавочка,   не   ревнуй,   это   так,
ностальгические мотивы!
   - Чего ж мне ревновать, я ведь вижу, Кире совсем не до тебя, - не без
яда заметила Вавочка.
   - Кирюшка, выйдем на кухню, - шепнула мне вдруг Люба.
   - Пошли.
   - Знаешь, кажется, Дашка с Маратом уже объяснились.
   - Когда? Они, по-моему, все время были у меня на глазах, а  я  ничего
такого не заметила.
   - - Да был момент, они  сидели  рядом,  он  ей  что-то