дании счастливого  вечера.
До часу буду работать, потом явится  Белка  за  шмотками,  затем  я  еще
поработаю, а вечером придет Макс! Ну что еще человеку надо?
   Тут я вспомнила про новое пальто.  Нужно  еще  разок  примерить  его.
Сказано - сделано. Пальто  и  впрямь  роскошное.  У  меня  в  нем  такой
элегантный  европейский  вид..,  правда,  в  Европе,   кажется,   сейчас
натуральный мех не слишком популярен, но  в  нашем  климате  очень  даже
годится. Только вот сапоги нужны новые,  никуда  не  денешься.  Впрочем,
сапоги у меня были запланированы. А вот дубленку можно  и  не  покупать.
Обойдусь  пальто  и  курткой.  Зато  можно  будет  к  сапогам  подобрать
приличную сумку. Моя уже дышит на ладан. Жалко, что Макс не увидит  меня
сегодня в этом пальто.  Ну  ничего,  зато  когда  он  в  следующий  раз,
куда-нибудь меня пригласит, у меня будет что надеть.
   В самом радостном настроении я вернулась к работе.
   Часа через полтора раздался звонок в дверь. Кого это черт принес?  На
пороге стояла соседка по площадке Алиса Семеновна,  немолодая  дама,  по
образованию историк, которая зарабатывала на  хлеб,  делая  изумительные
шляпы для наших домов моделей.
   - Машенька, дорогая, простите, у вас  случайно  не  найдется  баночки
майонеза? Я тут взялась готовить, дочка должна приехать, а  майонеза  не
хватило.
   - Минутку, Алиса, я сейчас посмотрю! Да вы  заходите,  не  стойте  за
дверью. Баночки нет, а вот два пакетика есть. Устроит?
   - Конечно, спасибо, вы так меня выручили. Маша, да вы постриглись!  -
ахнула она. - У вас завелся мужчина?  Я  понимаю...  -  многозначительно
улыбнулась она. - Давно пора.
   Я почему-то смутилась, хотя в сорок  лет  уже  можно  было  бы  и  не
смущаться.
   - Маша, хотите погадаю? - предложила она вдруг.
   Я задумалась, а потом решительно отказалась.
   - Нет, Алиса, спасибо! Пока не стоит. Если вы  нагадаете  мне  что-то
хорошее, а это не сбудется, я буду невольно считать, что вы меня надули,
если выпадет плохое, стану жить в ожидании этого плохого. Спасибо, но не
надо.
   - Не знала, что вы трусиха, - засмеялась Алиса.
   Я не приняла вызова.
   - Да мне совсем не хочется знать свое будущее...
   А вот тут недавно со мной случилась одна  история,  не  могли  бы  вы
сказать мне что-то о ней, поскольку она уже в прошлом?
   - Что за история? - заинтересовалась соседка.
   Я рассказала о таинственном незнакомце, что был здесь во  время  моей
болезни.
   - Как романтично! - воскликнула она. - И вы действительно  ничего  не
помните?
   - Абсолютно.
   - Ну, можно попробовать погадать на кофейной гуще, хотя вы же  ничего
не хотите знать о будущем...
   Сложный случай.
   - Да ладно, Алиса, бог с ним, с незнакомцем, не надо гаданий.
   - Не хотите, не нужно, скажу вам только одно, это - любовь!
   - Что любовь? - не поняла я.
   - Да вот эта история... Она связана с любовью, я это чувствую.
   - С моей любовью или с любовью ко мне?
   - Сначала с любовью к вам.., а уж потом...
   - Вы просто догадываетесь?
   - Я это чувствую.
   - Алиса, вы надо мной смеетесь?
   - Даже не собиралась. Над любовью грех смеяться.
   - Я не знала, что вы гадаете.
   - Я мало кому об этом говорю. Когда-то в молодости у меня обнаружился
дар, я стала гадать, и все сходилось. Я даже неплохо этим  зарабатывала,
а потом встретила одного человека, который сказал мне, что  это  великий
грех - заглядывать в будущее. И я, как  говорят  преступники,  завязала.
Конечно, самым близким, если они очень просят, иногда гадаю...
   - Очень тронута, что вы меня причислили К  самым  близким,  и,  может
быть, еще настанет момент, когда я сама к вам приползу.
   - Не дай Бог!
   - Но тогда вы мне погадаете? Если приползу?
   - Очень надеюсь, что этого не случится. Я вчера утром видела, как  от
вас уходил мужчина... Он мне понравился.
   Я вспыхнула.
   - Мне он тоже нравится, очень...
   - - Давно пора! Ох, что ж это я заболталась, мне  же  готовить  надо.
Пришла за майонезом, а сама... Извините, Машенька!
   Она ушла. А я задумалась. Может быть, я сделала глупость, отказавшись
от  гадания?  На  моем  месте  любая  нормальная  женщина  с   восторгом
согласилась бы. Так то нормальная... Нет, будь что  будет,  хорошее  или
плохое.
   А почему, собственно, должно быть плохое? У меня же  полоса  везения!
Значит, будем думать только о хорошем.
   Но вот сколько она продлится, эта полоса? Судя по тому, как долго мне
не везло, она должна  быть  длинной-длинной.  С  чего  она  началась?  С
кулинарной книги?
   Вот ею и займусь. И я снова села за стол. Но явилась Белка. Вид у нее
был свежий, сияющий.
   - Ой, Маш, как мне хорошо в Москве! - заявила она с порога.
   - Это видно невооруженным глазом, - засмеялась я.  -  А  сейчас  тебе
станет еще лучше. Ну-ка примерь вот это! - И кинула ей пакет  с  кожаной
курткой.
   - Ой, что это? - разволновалась Белка. - Маша, какая  красотища!  Это
мне?
   - Тебе, кому же еще!
   Куртка оказалась в пору и к лицу.
   - Маша! Тетка моя любимая! Откуда?
   - От верблюда!
   - Ты это купила? Но это же бешеных бабок стоит!
   - Да не совсем... - Я рассказала ей, откуда взялась куртка. - Кстати,
кроме куртки там еще куча вещей.
   Она с упоением все перемерила, и все ей подошло;
   - Вот видишь, целое приданое...
   - Кайф! Ломовой! Ой, Маш, а покажи твое пальто!
   Я с удовольствием влезла в обнову.
   Племянница окинула меня оценивающим взглядом:
   - Офигеть! Только к этой  роскоши  нужны  соответствующие  сапоги.  С
твоими это смотреться не будет.
   - Я вот тоже думаю...  Белка,  а  давай  сейчас  поедем  куда-нибудь,
посмотрим мне сапоги, а?
   - Давай! А куда?
   - Ну, наверное, на "Динамо".
   - А что там?
   - Вещевой рынок.
   - Маш!
   - Что?
   - Может, Не стоит на рынок-то?
   - Почему? Очень даже стоит,  там  все-таки  цены  божеские,  и  выбор
большой. И вообще, я не гордая. А после  "Динамо"  предлагаю  заехать  в
какую-нибудь кафешку перекусить, чтобы, время не тратить.
   - А потом? - живо заинтересовалась Белка.
   - Потом отвезу тебя к Лизе.
   - А сама что будешь делать?
   - Работать, Белка, работать!
   - А потом?
   - Потом лягу спать.
   - Одна?
   - Почему одна? С Гешей.
   - Маш, ну правда, скажи...
   - Что тебе сказать, горе мое?
   - Как у тебя с тем мужиком?
   - Тебе-то что за дело?
   - Совесть замучила, - тяжело вздохнула Белка. - Мне как твоя  Татьяна
объяснила, что это, может, у тебя лебединая песня, я расстроилась.
   - Ладно, не расстраивайся. Все о'кей!
   - Правда? - возликовала Белка.
   - Честное благородное слово!
   Мы долго бродили по вещевому рынку, и  в  результате  я  купила  себе
очень даже красивые черные сапоги на небольшом каблучке. Белка,  правда,
требовала, чтобы я купила бежевые.
   - Ты погляди, погляди, - горячилась она, -  вот  эти  и  моднючие,  и
точно в тон.
   - Так-то оно так, но черные идут ко всему, а бежевые мне и надеть  не
с чем, кроме этого пальто. И потом они насколько дороже!
   - Не жмотничай, тетка, на себе ведь экономишь!
   - Дорогая моя, мне надо еще дожить до шестнадцатого, а на носу  Новый
год. И вообще, отвянь!
   - Отвянь? - расхохоталась Белка. - Откуда такие словечки?
   - Ну, я же не глухая!
   Затем мы нашли симпатичное кафе с божескими ценами и с  удовольствием
просидели там целый час, болтая обо всем на  свете.  Заодно  обсудили  и
новогоднее меню. Договорились, что тридцать первого с утра Белка  явится
ко мне и поможет с готовкой. Лиза обещала испечь свой фирменный торт.
   - А может, все-таки поедем в Шереметьево, встретим папу?
   - Он не велел!
   - Мало ли что, он обрадуется!
   - Ладно, там видно будет.
   Я отвезла ее к Лизе, сама забежала  поцеловать  тетушку  и  помчалась
домой. Макс говорил, чтобы я ничего не готовила, и я  по  дороге  просто
купила жареную курицу. Захочет есть, будет, что ему предложить.
   Дома первым делом я  занялась  уборкой.  Не  могу  сказать,  что  это
любимейшее из моих занятий, но сегодня я  все  делала  с  удовольствием.
Потом вымыла голову, приняла даже не душ, а ванну с ароматической солью,
навела легкий марафет и надела  подаренный  Танькой  розовый  халат.  Но
подумала: а прилично ли встретить его в  таком  виде?  Нет,  неприлично,
решила я. Слишком  откровенно.  Я  влезла  в  джинсы  и  синий  джемпер,
подаренный вчера Ниной. Отлично, скромненько и со вкусом.
   От одной только мысли, что он скоро придет, меня начинало трясти, как
в ознобе. Что это со мной творится?
   Я включила телевизор, но меня очень скоро стало тошнить  от  него.  И
руки сами достали с полки томик Ходасевича. Я раскрыла его наугад.

   Под ногами скользь и хруст.
   Ветер дунул, снег пошел.
   Боже мой, какая грусть!
   Господи, какая боль!

   Нет, это не для меня. Нет! К черту грусть и боль!
   Но вот на той  же  странице  маленькое  стихотворение,  всего  восемь
строк:

   Странник прошел, опираясь на посох, -
   Мне почему-то припомнилась ты.
   Едет пролетка на красных колесах -
   Мне почему-то припомнилась ты.
   Вечером лампу зажгут в коридоре -
   Мне непременно припомнишься ты.
   Что б ни случилось, на суше, на море
   Или на небе, - мне вспомнишься ты.

   Боже мой! Сколько раз я читала эти стихи, а сейчас вдруг поняла:  это
же формула любви! Да, конечно, ведь когда любишь, все тебе напоминает  о
любимом. Ну, может, не любви формула, а влюбленности? Ах, какая разница!
Все равно хорошо? Всего восемь строк... "О, если бы я только мог, хотя б
отчасти, я сочинил бы восемь  строк  о  свойствах  страсти..."  -  писал
Пастернак.
   Господи,  у  меня  в  голове  настоящая  каша.   Любовь,   Пастернак,
Ходасевич, Макс... Главное, конечно, Макс... Скорее бы он пришел, я  так
хочу видеть его.
   Он такой... Он бабник, шепнул внутренний голос, и к тому  же  любимец
баб. Ну и что? Ничего, только не очень расслабляйся. Знаешь, есть  такие
мужики, под взглядом которых расцветает любая женщина от  пятнадцати  до
восьмидесяти пяти. Им все равно, кто перед  ними,  важно,  что  женского
пола... Да, но я-то все-таки не абы кто, и он явно положил на меня глаз,
к тому же у нас с ним эта.., как ее.., сексуальная совместимость.
   Это тоже чего-то стоит. Но может, для женщины это так  важно,  а  для
мужчины не очень? Черт, я не слишком сильна в этом вопросе.  Жалко  Инги
нет в Москве, она бы мне все объяснила... Но не звонить же ей в Прагу  с
такими разговорчиками. Она решит, что я спятила.
   Между прочим, если он бабник, опять шепнул внутренний голос, то  надо
быть осторожнее, сейчас ведь свирепствует СПИД... Да что  тебе  лезет  в
голову, дура?
   Кстати, не похож он на бабника, ухватки не те... А  что  он  женщинам
нравится, так он же не виноват...
   Едва раздался сигнал домофона, как все мысли вылетели  из  головы.  Я
бросилась открывать, попутно  заглянув  в  зеркало,  и  осталась  вполне
довольна своим видом. Потом прильнула к глазку. Где же он? Этот дурацкий
лифт тащится, как черепаха! О, вот он. С цветами!
   - Маша, наконец-то! - выдохнул он еще на пороге. - Вот, ты же  любишь
цветы.
   - Спасибо, очень... Их нельзя сразу разворачивать, на улице  холодно,
- бормотала я, сжимая в руках завернутый в бумагу букет. - Это что?
   - Белые лилии. Да положи их, дай я тебя поцелую, я так долго ждал.
   - Макс, ты не голоден? - сочла своим долгом осведомиться я.
   - Нет, нет, я... Я не голоден, но я изголодался.
   Маша, Машенька!
   Короче говоря, о лилиях я вспомнила часа через два.
   - Ой, Макс,  а  цветы!  -  закричала  я,  высвобождаясь  из  его  уже
расслабленных объятий. К счастью,  с  лилиями  ничего  не  случилось,  я
поставила их в большую стеклянную вазу и принесла в спальню.  -  Смотри,
Макс, какая красота. А запах какой!
   - Машка, хватит ботаники, иди ко мне, - позвал он. - Я ревную!
   - К цветам?
   - Ко всему свету. К твоему прошлому.., и даже к будущему.
   - Ты такой ревнивый?
   - То-то и оно, что никогда не был ревнивым. А  сейчас  просто  с  ума
схожу...
   - Ревнуй меня, Макс, пожалуйста, ревнуй, мне это нравится.
   - Нравится? - засмеялся он. - Ты странная, удивительная женщина...
   - И со мной происходят странные, удивительные вещи, -  сказала  я.  -
Что ты имеешь в виду?
   Я поведала ему историю про таинственного незнакомца.
   - Ты действительно ничего не помнишь?
   - Ничего! Совсем! До сих пор теряюсь в догадках.
   - Загадочная история! И ты ничего не предприняла?
   - Сменила замки! А что еще я могла? Я  все  надеюсь,  что  он  как-то
проявится.
   - Знаешь, я думаю, если это чья-то шутка, то она должна проясниться в
Новый год. Ты дома встречаешь?
   - Да.
   В  самой  глубине  души  у  меня  теплилась  даже   не   надежда,   а
крохотулечная надеждочка, что он захочет провести Новый год со мной,  но
от этого вопроса надеждочка сразу издохла, не издав  даже  предсмертного
хрипа. Внутренний голос напомнил: дура, корова, он же семейный человек.
   - Ас кем ты будешь встречать? - поинтересовался он..
   - С тетушкой, с племянницей и братом.
   - Значит, я могу быть спокоен и не умирать от ревности?
   Мужская логика. Он может не умирать от ревности, а я  должна  от  нее
известись? Хотя ревновать его к жене довольно глупо. Но  что  я  могу  с
собой поделать?
   - Знаешь что, давай ровно  в  двенадцать  вспомним  друг  о  друге  и
мысленно чокнемся. Согласна?
   - Согласна, - подавив тяжелый вздох, с легкой улыбкой ответила  я.  -
Но разве мы до Нового года уже не увидимся?
   - Увы! Завтра и послезавтра работы невпроворот, а тридцатого у нас на
работе новогодний вечер. Не пойти я не могу...
   Я хотела спросить, когда же мы теперь увидимся, но  внутренний  голос
повелел: молчи,  дура,  и  не  вздумай  проявлять  инициативу.  Он  тебя
ревнует, и прекрасно.
   Пусть помучается.
   - Маша, ты расстроилась? - осторожно осведомился он.
   - Расстроилась? С какой это стати? У меня  сейчас  кроме  работы  дел
выше головы. Пятнадцатого я должна сдать книгу, хоть тресни. А потом...
   - Что потом?
   - Не знаю, может, поеду куда-нибудь отдохнуть  на  недельку.  Правда,
мой работодатель обещал мне еще что-то подкинуть...
   - Ты была когда-нибудь в Таллине? - спросил он вдруг.
   - Сколько раз! А что?
   -  Да  мне   предстоит   поехать   туда   на   Европейскую   выставку
телеоборудования. Хороший город?
   - Не то слово! Дивный! Ты получишь  такое  удовольствие!  Я  бы  тоже
поехала, у меня там близкая подруга есть...
   - Да, это было бы изумительно, поехать вместе, - мечтательно произнес
он, - но, к сожалению, ничего не выйдет.
   - Почему?
   - Я поеду туда всего на три дня. И притом не один, а с коллегами. Это
неудобно.
   - Ты меня не понял, я вовсе не собиралась ехать туда с тобой!  Просто
ты упомянул про Таллин, и я вспомнила, что давно там не была, не  видела
подругу, а на твою свободу и не думала посягать!
   - Маша, Маша, ты обиделась? Не  надо,  милая  моя,  я  просто  ужасно
занятой человек... Но мы рано или поздно непременно  куда-нибудь  поедем
вместе и не на три дня, а хотя бы на  недельку,  куда-нибудь  к  теплому
морю, в Египет, например...
   Я расхохоталась.
   - Ты почему смеешься? - удивился он.
   - Два дня назад меня уже приглашали в Египет.
   - Кто?
   - Один приятель, - неопределенно ответила я.
   Он побледнел - И что?
   - Ничего! Вместо того чтобы загорать на Красном  море,  я  валяюсь  с
тобой в постели, и ты все время даешь мне по носу!
   - Что это значит?
   - Ну, ставишь меня на место! А этого не надо!  Я  свое  место  и  так
прекрасно знаю!
   Он внимательно посмотрел на меня,  потом  обнял  и  стал  нежно-нежно
целовать.
   - Машка, Машка моя, кто это тебя так обижал, а?
   Почему у такой красавицы накопилось столько горечи?
   Забудь, расслабься! Я люблю тебя, запомни это, заруби на носу, усвой!
Люблю! Просто жизнь сейчас такая сложная, что иной раз даже для любви  в
ней мало места.
   Но главное, чтобы любовь была, а рано или поздно она свое возьмет.
   Слова его звучали как самая лучшая,  самая  любимая  музыка.  И  даже
внутренний голос молчал, как ни странно.
   - Думаешь, мне не хочется встретить Новый год  с  тобой  вдвоем?  Еще
как! Думаешь, не хочется сесть в поезд и поехать в Таллин  или  в  любое
другое место с тобой? Да я мечтаю! Но...
   - Не надо ничего объяснять.
   - Но ты усвоила, зарубила себе на носу?
   - Конечно.
   - А ты... Ты любишь меня? -  вдруг  спросил  он  слегка  охрипшим  от
волнения голосом.
   Я уже открыла было рот сказать, что  да,  люблю,  обожаю,  умираю  от
любви, но тут этот окаянный внутренний голос вякнул: не смей, корова!  И
я пролепетала:
   - Не знаю, я не могу так быстро... Но мне хорошо с тобой...
   По его лицу пробежала тень разочарования.
   - Ты полюбишь меня, я постараюсь...
   ...Ночевать он не остался, ушел в половине третьего ночи. Обещал, что
будет звонить и мы непременно увидимся первого или второго  числа.  А  я
сразу заснула мертвым сном.
   Утром, едва продрав глаза, я стала вспоминать вчерашнее. От легкой и,
по-видимому, несправедливой обиды не осталось и следа, это  так,  мелочи
жизни, а главное - любовь! Свет!  Счастье!  И  фантастическая  блаженная
легкость во всем организме, которая бывает после настоящей  близости.  Я
вскочила с постели абсолютно счастливая и вскоре  уже  села  за  работу.
Часа в четыре вдруг позвонил Макс.
   - Машенька, как там твой носик?
   - Носик? - не поняла я.
   - Ты на нем что-нибудь зарубила? -  голос  его  звучал  так  нежно  и
сексуально, что меня опять кинуло в дрожь.
   Я сглотнула набежавшую слюну и ответила:
   - Да, да, конечно.
   - А тебе это приятно?
   - У тебя обеденный перерыв? - полюбопытствовала я.
   - Да нет, я стою в пробке у Рижского вокзала.
   - А, понятно!
   - Машенька, я только сейчас вспомнил, ты  говорила,  что  Костя  тоже
будет встречать с вами Новый год?
   - Да, а что?
   - Передай ему от меня привет, если он меня помнит.
   Хотелось бы вообще-то повидаться, но...
   - Непременно передам, - а сама не без некоторого злорадства подумала:
ага, неловко тебе сейчас встретиться с моим братом, очень неловко. Хотя,
если разобраться...
   - Маша, ты почему замолчала?
   - От чувств! - засмеялась я.
   - Машка, ты чудо! Целую тебя! Кажется, мы сейчас поедем! Все! Пока!
   И  чего,  спрашивается,  звонил?  Хотя  нет,  такие  звонки  -  самое
приятное! Интересно, он говорит,  что  любит,  всем  бабам?  Есть  такие
мужики, которым признаться в любви все равно, что  выпить  рюмку,  а  от
некоторых не дождешься, даже если  точно  знаешь,  что  он  помирает  от
любви. Но ведь, наверное, попадаются особи,  которые  говорят  это  лишь
тогда, когда действительно так чувствуют? Не знаю,  мне  пока  такие  не
попадались. Неужели Макс действительно исключение из правил? Неужели  не
козел? Сердце радостно забилось.
   ...Тридцать первого декабря я вскочила ни  свет  ни  заря  с  твердым
решением: сегодня я даже думать не буду о работе. За последние два дня я
сделала мощный рывок и уже точно знала,  что  всей  работы  осталось  на
десять дней. Отлично, значит, еще дня два-три могу прогулять.
   А потом получу денежки и... И что? Накуплю шмоток?
   Это показалось мне не слишком интересным. Если Вырвизуб даст мне  еще
работу, то я успею со шмотками...
   Нет, надо придумать что-нибудь эдакое, что надолго запомнится. Но что
же?
   В этот момент зазвонил телефон. Похоже на  междугородку.  Я  схватила
трубку. Это была моя подруга  из  Таллина,  Марта.  Наполовину  русская,
наполовину эстонка,  она  в  молодости  жила  в  Москве,  а  в  середине
восьмидесятых перебралась в Таллин, да так там и осталась,  выйдя  замуж
за потрясающе красивого  эстонца  по  имени  Хейно.  Однако  этот  Хейно
оказался горьким пьяницей,  и  Марта  живенько  от  него  избавилась.  И
теперь, насколько я знаю, тоже жила одна.
   - Машунька, привет! С наступающим тебя, а главное, с прошедшим.  Меня
не было в Таллине