хочешь по-хорошему, ладно! Марик, сядь и успокойся. Я сейчас вызову адвоката!

***

     Часа через два Алюшу выпустили. Марина кинулась к ней, но та жестом ее отстранила:
     - Не подходи, Маря. Я там провоняла вся и вшей могла подцепить.
     - Алюша!
     - Ничего не Алюша! Тебе вши в доме нужны? Вы, девки, езжайте домой, я пешком дойду, чай, недалеко. Ты мне, Маря, на площадку пакет какой-нибудь негодный выставь, я в него вещи сложу и выкину. А в пакет красный халат положь, чтобы было в чем до ванной дойти, поняла?
     - Алюша, глупости все, садись в машину. Вещи мы твои, если хочешь, выкинем, но...
     - Маря, я как сказала, так и будет! Не хватало мне еще вшей тебе нанести...
     - Я тебя одну не отпущу, а то еще кого-нибудь прибьешь!
     - Если мне та падла еще попадется, я ее опять прибью! Только уже по-тихому. Подойду сзади и дам кирпичом по башке... Ты Мишку с кем оставила?
     - Одного!
     - Живо езжай домой и сделай как я сказала!
     Спорить с Алюшей было бесполезно. Она никогда не упрямилась по пустякам, но если уж стояла на своем, то сбить ее нельзя было никакими силами.
     - Сильна старуха! - восхищенно помотала головой Люда.
     - Если б ты знала, как я тебе благодарна!
     - Есть о чем разговаривать!
     - Но я так растерялась... И вообще, все это ужасно!
     - Марик, прекрати. Твоей обидчице здорово досталось, радуйся.
     - А если она не успокоится? Она же оставила заявление...
     - Ты мою адвокатшу видела? Или, по-твоему, нашим ментам совсем уж делать нечего, только старуху преследовать?
     - Но ведь есть заявление!
     - Нет, Марик, ты все-таки непроходимая дура!
     Она найдет, кому дать взятку, и дело с концом.
     - Господи, Людка, ты просто чудо, с тобой я успокаиваюсь и понимаю, что все не так плохо...
     - Марик, вбей в свою глупую голову, что у тебя-то как раз все хорошо.
     Они вошли в квартиру. Мишка спал под воинственные вопли Джеки Чана. Марина выключила телевизор, поцеловала сына, погасила свет.
     - Людка, я так проголодалась!
     - Честно сказать, я тоже. Продолжим? Только приготовь старушке все, что она просила.
     - Да-да, конечно!
     - Ну так что дальше было там, в Швейцарии?
     - Много всякого, и плохого и хорошего.
     - А детей почему не было? Твоему парню лет десять, не больше? Это швейцарца сын?
     - Нет, я встретила другого человека, влюбилась, забеременела, вернулась в Россию, родила, а он вскоре погиб, разбился на машине...
     Люда деликатно промолчала, а потом не выдержала:
     - Марик, а ведь ты что-то врешь!
     - Вру? - вспыхнула Марина.
     - Определенно врешь. Эта часть твоего рассказа звучит как: "Упал, потерял сознание, очнулся - гипс!"
     Но я не стану лезть к тебе в душу Захочешь - скажешь.
     - Люда, а что ты хотела сказать, когда позвонили из милиции?
     - Не помню уж.
     - Ты говорила, что поняла, почему я все время трясусь от страха.
     - А, да... Эта твоя Нора, будь она неладна, тебе всякие кретинские проклятия выкрикивала, так?
     - Так.
     - А у тебя в тот момент наступил перелом в жизни, ты встретила свою любовь, тут все чувства так обостряются, что иной раз спятить можно. Ты и спятила! Восприняла эти выкрики гнусной бабы всерьез, причем на уровне подкорки... А так нельзя, Марик!
     Ты же в общем нормальная баба! Свою подкорку надо защищать от всяких идиотских воплей. Мало ли кто что кричит! У нас в районе есть одна сумасшедшая, так она, когда меня видит, начинает кричать:
     "Убийца! Убийца с третьего этажа!"
     - А ты на каком этаже живешь? - улыбнулась Марина.
     - На шестом! Она сумасшедшая, но, между прочим, это неприятно, когда заходишь купить колбасы, а в тебя тычут пальцем и орут, что ты убийца с третьего этажа, но я же не переезжаю на третий этаж и никого не убиваю...
     - Людка, ты всегда была такая умная, а?
     - Ну, наверное, какие-то задатки были... - засмеялась Люда. - Но жизненный опыт тоже помогает, особенно когда работаешь с людьми.
     - Ты права, ты совершенно права! То есть просто фантастически права! Я действительно была напугана надвигающимися переменами в жизни, и ее идиотские проклятия упали на удобренную почву!
     Господи, Людка, у меня как будто камень с души свалился!
     - Вот и славненько! Давай за это выпьем!
     - Знаешь что! Я сделаю тебе витрину даром, без всяких платьев. В подарок!
     - Нет, Марик, дружба дружбой, но я не люблю быть обязанной, даже подруге. Поэтому сделаем как договорились! Слушай, а у тебя есть фотки твоего мужика?
     - Миши? Есть, конечно! Показать? - обрадовалась Марина.
     - Покажи!
     Марина принесла альбом, где были фотографии, сделанные в Турции и на даче.
     - Хорош, ничего не скажешь, хотя на мой вкус староват, я люблю посвежее...
     В этот момент хлопнула входная дверь. Марина выскочила в прихожую:
     - Алюша!
     - Маря, не подходи! - И она босиком прошлепала в ванную. На ней был только старенький байковый халат явно на голое тело.
     - Где твои вещи?
     - Выкинула!
     - Ты что, на лестнице догола разделась?
     - Так никто не видал! Уйди, Маря! Кому говорю!
     Марина вернулась на кухню.
     - Слушай, Марик, а ведь твой сын здорово похож на этого мужика.
     - Мне уже говорили, хотя я особого сходства не вижу, - засмеялась Марина. То ли от выпитого, то ли от разговора с Людой она ощущала какую-то странную легкость, почти счастье.
     - А ты уверена, что прижила сына не от него?
     - Конечно, уверена, что за глупости!
     Они еще долго сидели, в кухню заглянула Алюша, как-то недовольно покачала головой, но присоединиться к ним отказалась.
     - Поешь хоть, - сказала Марина.
     - Не хочу! - мрачно отозвалась Алюша и ушла к себе.
     Наконец Люда собралась домой. Вызвала такси и на прощание потребовала:
     - Марик, теперь ты должна у меня побывать!
     - Людка, ты еще не будешь знать, как от меня избавиться! Мне давно ни с кем не было так легко и хорошо.
     - А что я говорила! Русским бабам психоаналитики не подходят. Подруга и рюмочка - лучший психоанализ, конечно, при условии, что подруга не стерва и не идиотка. Ну все, пока! С мужиком своим познакомишь?
     - Обязательно!
     - Может, у него какой-нибудь дружбан в запасе есть!
     Люда ушла. Марина вернулась на кухню вымыть посуду Почти сразу за ней туда явилась Алюша. Не стала вырывать у нее из рук посуду, а мрачно села за стол.
     - Ну? - сказала она требовательно.
     - Что - ну? Это я должна сказать ну! Что за дела?
     Зачем ты драку учинила? А если б она тебя убила или покалечила?
     - Ха! Она - меня? Смеешься, что ли? Я ей как врезала по сопатке, она и снюнилась! Подружка! Теперь вот новую приваживаешь? Мало тебе? Да выпиваешь с ней! Это куда годится? Вона как, цельную бутылку выжрали!
     - Что ты разворчалась? Значит, мне так надо было! И Людка - совсем другое дело, я ее сто лет знаю, со школы еще...
     - В школе-то небось вы не выпивали! Ишь, дела какие - водку с бабами хлестать! Вот Мише твоему скажу!
     - Слушай, ты что на меня нападаешь? Кого в милицию загребли, меня?
     - Ой, Маря, ты бы видела... Я чуть со смеху не уссалась!
     - Это от чего же? Оттого, что по сопатке врезала?
     - Да нет, я такая злая была, врезала ей, а потом в волосенки вцепилась, а волосенки у меня в руках и остались! Парик у ней! Между прочим, она потому и озверела... Народ-то видал, что у ней на башке только пух-перо.
     - Народ?
     - Ага, она так визжала, что народ собрался, и, как на грех, мент мимо шел... Одно скажу - ни о чем не жалею, даже если меня потом в тюрьму упекут.
     - Никто тебя не упечет, и, между прочим, благодаря Людке. Я так растерялась, а она свою адвокатшу вызвала...
     - Да ну, надо было взятку дать, и все дела.
     - Пробовали, отказался.
     - Небось ему эта лысая сука больше сунула... Веришь, Маря, - она даже понизила голос, - я такое удовольствие получила...
     - Ну ты даешь!
     - А ты? Ты почему всю дорогу от меня такое скрывала, а?

***

     Михаил Петрович возвращался в Москву, снедаемый таким нетерпением, какого уж и не помнил за собой много лет. После довольно вкусного обеда - он летел в бизнес-классе, - с удовольствием вытянув ноги, он попытался заснуть. Но не смог и попросил у стюардессы московские газеты. Она с очаровательной улыбкой принесла ему целую охапку. Он принялся небрежно их пролистывать. И вдруг замер. С газетной полосы на него смотрела Марина. В открытом белом платье, с чуть пьяноватым выражением лица. Он прочитал под фотографией "Героиня роскошной вечеринки Марина Зимина, модный декоратор, в самый разгар веселья, когда она была в центре внимания, подверглась нападению! Одна из присутствующих дам облила ее наряд красным вином! Красавица расстроилась, конечно, но вскоре нашла утешение... (См, следующую страницу!)" Михаил Петрович быстро перевернул страницу и увидел Марину в каком-то капюшоне, а рядом с нею нежно улыбающегося Виктора Раевского. Подпись гласила: "...Нашла утешение в объятиях господина Раевского, который увез ее в ночь на своем "Лексусе".
     Ревнивое бешенство захлестнуло его. Потемнело в глазах, задрожали руки. Что она наделала! Но способность трезво мыслить вернулась почти сразу. Что уж такого крамольного в этом снимке? Два человека выходят из здания фирмы, мужчина и женщина.
     Женщину только что обидели. Что должен сделать нормальный мужчина, особенно если женщина пришла на вечеринку одна? Увезти ее оттуда. Вопрос только в том - куда?
     Да домой, глупости все это... У Марины лицо на втором снимке совершенно несчастное, а Раевский улыбается. Значит, пытается ее успокоить. Может быть, они давно знакомы... И в этом нет никакого криминала... А разве я сам, окажись на его месте, не сделал бы то же самое для любой женщины в таком положении? Бедная, каково быть, что называется, царицей бала, а потом... Наверняка она чувствовала себя отвратительно, одиноко.., если бы я был рядом... Глупости все это, бред ревнивого воображения! Что ж я, не знаю, что журналюги из всего сделают сюжетец, который может у кого угодно возбудить любые подозрения? У Раевского прекрасная репутация, он уж лет тридцать живет с женой... Ну, положим, это ничего не значит, я тоже прожил с женой почти тридцать лет, а встретил Марину, и все... Может, и он... Нет, нельзя так думать, Марина мне пока никаких поводов сомневаться в ней не давала, она любит меня, я это твердо знаю! А на все остальное мне плевать... Но распаленное ревностью воображение против воли рисовало картины "утешения"... Ну и что, что он тридцать лет женат и у него безупречная репутация? Просто, видно, ловкий мужик, умело все скрывает... А тут такая красивая женщина нуждается в помощи... Нет, я брежу! Что такого особенного случилось? Платье вином облили, подумаешь, тоже мне, повод для трагедии! А откуда, кстати, взялись журналисты? Булавин не любит пускать их на тусовки. Как это все неприятно, теперь на фирме на меня будут пальцем показывать: видали старого дурака? Всю жизнь ради бабы поломал, а она при первой же оказии наставила ему рога! Он даже невольно ощупал лоб, не растут ли уже? И, поймав себя на этом, рассмеялся. Да, я влип! Сроду со мной такого не было! И с этим надо что-то делать! Неужели мое счастье было таким недолгим? Неужели все рухнуло? Нет, нельзя... Нельзя поддаваться... Я как будто проглотил яд, и этот яд будет медленно и верно убивать мою любовь... Нет, я не сдамся. И не стану думать об этом... Я старый, прожженный бабник, неужели я по ее глазам сразу не пойму, было или не было! Она приедет меня встречать, и я сразу все пойму! А если меня что-то смутит, спрошу напрямик!
     Она признается, если виновата. "Мать умрет, а сын тебе достанется", - всплыло в памяти. Вот оно! Она может покончить с собой, если я несправедливо ее обвиню. Ерунда, с какой стати ей кончать с собой?
     Просто рассмеется мне в лицо и скажет: "Мишка, ты дурак!" - и будет права...
     В продолжение всего полета его терзали эти мысли, и, когда самолет наконец приземлился в Шереметьеве, он чувствовал себя совершенно измочаленным, словно летел не три часа, а как минимум двенадцать. Кажется, это у Шекспира было что-то о ревности... Ревность - зверь с зелеными глазами...
     Именно что с зелеными...
     Он сразу увидел Марину. Она так просияла и бросилась к нему, что он перевел дух - ни в чем она не виновата!
     - Миша! Наконец-то! Я так тебя ждала!
     - Маленькая, я соскучился, как там Мишка? Почему ты его не взяла?
     - Он в школе, а после школы у него английский...
     Он обнял ее, ощутил запах ее духов. Нет, она не могла... Он все-таки заглянул ей в глаза. В них была какая-то грусть и в то же время решимость, как будто она хочет сообщить что-то плохое... Вот сейчас скажет, что ошиблась, что любит другого... Тогда почему она тянет...
     - Марина, - он слегка отстранился, - что-то случилось? Скажи лучше сразу!
     - Миша, Сидор пропал! - выпалила она, и ее глаза налились слезами. - Ушел, мы с ног сбились. Его нигде нет!
     От этой несомненно печальной новости он ощутил такое громадное облегчение, что чуть не задушил ее в объятиях.
     - Мишка истерзался, как это он папиного кота не уберег...
     - Может, он еще найдется, загулял, сволочь, наверное... Все-таки надо было его кастрировать, - сказал он и вдруг почувствовал себя предателем. - А в остальном все нормально? Мама здорова?
     - Да, все в порядке.
     Они стояли посреди зала, их то и дело толкали.
     - Миша, пойдем, что мы тут стоим? - засмеялась Марина, засмеялась так нежно, так искренне, что все подозрения уплыли, как облачко от сильного ветра.
     - Ты за рулем?
     - Булавин хотел прислать машину, но я решила, что не нужно, я так соскучилась. Он сказал, сегодня тебе не надо на фирму ехать.
     - Прекрасная новость! Я сам поведу.
     В машине они снова обнялись.
     - Маричка, а как прошел вечер? - спросил он с замиранием сердца.
     - Сначала все было просто роскошно, а потом появилась Нора...
     - Какая Нора?
     - Помнишь, я тебе рассказывала, из Швейцарии... И она облила вином мое шикарное платье. Вот сволочь!
     - Ты очень расстроилась?
     - Как тебе сказать... Я просто растерялась... Стою посреди зала, кругом прорва народу, на платье громадное пятно...
     Скажет или не скажет?
     - Но тут ко мне подошел Раевский...
     - Какой Раевский? - напряженным голосом спросил он.
     - Виктор Раевский, актер, он взял меня под руку и увел.
     - Куда?
     - Посадил в свою машину и отвез домой, очень милый человек оказался, я так ему благодарна...
     Вхожу в квартиру, вся в растрепанных чувствах, а там Алюша рыдает - Сидор пропал... Ты очень огорчен, да?
     - Конечно! Конечно, огорчен. Но может, еще найдется. Он умный кот...
     Либо она гениальная актриса, либо я полный кретин. И похоже, что именно так и есть. Она, кажется, даже ничего не знает о газетной публикации, либо, наоборот, знает и потому подает все так легко, между прочим, как бы заранее опровергая подозрения, которые могут у меня возникнуть, если я увижу публикацию, вряд ли она в состоянии предположить, что я уже знаю. Нет, глупости! Она такая искренняя, такая нежная... Нет, в ней все-таки что-то изменилось!
     Почти неуловимо, но изменилось... Что же это? Ее словно покинуло постоянное напряжение, в котором она жила... Интересно, почему?
     - Маричка, у меня идея, давай сейчас поедем на дачу!
     - На дачу? - безмерно удивилась Марина. - Зачем? Там же холодно...
     - Не страшно, затопим.., и вообще, я тебя быстро согрею...
     - Ах вот какие у тебя мысли, - засмеялась она, да так, что он чуть не сошел с ума. - Ну что ж, мне нравится твоя идея, только надо позвонить Алюше, предупредить и еще купить какой-то еды! Правда, Мишка расстроится, если не застанет нас... Но ничего, едем!
     В доме было очень холодно, но они этого почти не ощутили. Нет, глупости, я просто ревнивый дурак, она любит только меня, а я просто схожу с ума от любви, да что там, уже сошел, окончательно и бесповоротно. У меня никогда не было такой женщины...
     Нет, ерунда, просто я никогда раньше не любил, не понимал, что это такое... - блаженно думал он, раскинувшись в постели. Дом уже согрелся.
     - Миша, я такая голодная.., ты меня совсем умучил... - проговорила она.
     - Давай останемся тут на ночь, а? Тогда я тебя окончательно умучаю.
     - Нет, нельзя. Мишка очень расстроится.
     - Да-да, ты права, вот поедим - и в путь. А неохота! Ну что там у нас есть?
     Когда они поели, Марина вдруг словно набрала в грудь воздуху и выпалила:
     - Миша, пока мы одни, я хочу признаться в одной вещи...
     О господи, вот оно!
     - Можешь не признаваться, я уже все знаю - Господи, откуда?
     - Из газет, моя дорогая! Из газет!
     - Из каких газет? Что за глупость?
     - Почему же глупость? Все газеты уже трубят о твоем романе с Раевским.
     Она вытаращила глаза:
     - О чем, о чем?
     - Не притворяйся! Ты очень ловко мне подала эту историю, но я уже в курсе, не трудись!
     - При чем тут Раевский? Он просто подвез меня домой, и больше я о нем ничего не знаю! Миша, ты ревнуешь? Ты думаешь, у меня что-то с ним было?
     Мишка, ты непроходимый дурак! Я люблю тебя, и только тебя, зачем мне какой-то Раевский?
     - Тогда в чем ты хотела мне признаться? - вдруг смертельно испугался он. Сейчас она скажет, что неизлечимо больна и я должен позаботиться о Мишке.
     - Я хотела сказать тебе одну вещь... Правда, я поклялась когда-то, что буду свято хранить эту тайну, но она помимо моей воли уже всплыла... Мишка не мой сын.
     - Как? - опешил он, решив, что ослышался.
     - Вот так. Его родила не я... Но это не имеет значения, он все равно мой сын...
     - Погоди, что ты говоришь? Ты взяла его из детского дома?
     - Нет, - покачала головой Марина. - Он сын моей умершей подруги... Ей нельзя было рожать, но она все-таки решилась, понадеялась на чудо, а чуда не случилось... Она прожила после родов только полтора месяца...
     - А отец у него есть?
     - Я не знаю, он, может, и есть где-то, но я никогда его не видела, знаю только, что его звали Дмитрий, и ничего больше.., даже фамилии она мне не сказала.
     Она не хотела, чтобы хоть одна душа знала, что она родила от него, понимаешь? Она вообще была очень скрытная, любила его без памяти, а он, кажется, был женат...
     Боже мой, вот что значило пророчество "бзиканутой" ветеринарши! Действительно, мать умерла, а сын достался мне! Значит, с Мариной ничего не случится! Она не умрет!
     Он схватил Марину и начал целовать.
     - Пусти, я тебе о таких вещах.., а ты! - возмущенно оттолкнула его Марина.
     - Прости, я потом объясню тебе почему., прости.
     Говори, маленькая, я слушаю тебя.
     - Когда стало ясно, что ей осталось совсем немного, она вызвала меня и умоляла взять Мишку к себе, я сразу согласилась, я как только увидела его... А Питер, мой муж, он категорически отказался усыновить...
     Тогда я плюнула на все, ушла от него и вернулась в Москву.. В те годы была такая неразбериха везде.., и за хорошую взятку я сумела оформить усыновление... По закону я не могла без согласия мужа, и вообще...
     Правда, на эту взятку ушли все мои деньги, но... Подруга завещала мне свою квартиру, чтобы я могла ее продать и на эти деньги... Но я тогда как раз встретила Алюшу, взяла к себе и поняла, что скоро двухкомнатной будет мало, и поменяла две квартиры на одну.. Ну вот, собственно, и все... Господи, как легко стало!
     - Ты сказала, что эта тайна всплыла... Каким образом?
     - А эта тварь, Нора, встретила Питера... И он ей сказал, что Мишка не мой сын...
     - Сукин кот! Как можно говорить такие вещи кому бы то ни было! А эта баба поспешила в Москву доложить об этом... Но кому? Мне?
     - Да нет, то-то и дело, что Мишке!
     - Ей удалось?
     - Нет, Алюша ее так прибила, что...
     Марина рассказала ему о подвигах Алюши. Он долго хохотал, потом нахмурился.
     - Она оставила заявление? Ничего, я ее достану!
     За разглашение тай