не это уже не нужно.
     - Хочешь, я куплю тебе этот ворох, а?
     - Нет, зачем? Спасибо, конечно, за порыв, но вполне достаточно и одного платья.
     Они замолчали, глядя друг на друга. В этой хрупкой, прелестной женщине была какая-то странная умудренность. Не должна женщина в ее возрасте быть такой, ее еще должны раздирать страсти, тем более Ника всегда была страстной натурой, порывистой и неожиданной. Теперь она стала другой. Но от этого еще более интересной, и как будто бы совсем неопасной. Ни истерик, ни упреков, ничего... С ней так хорошо, так легко...
     - Ника, ты удивительно изменилась.
     - Ты это уже говорил.
     - А твоя мама, она как?
     - Мама давно умерла. У нее был инсульт, она долго болела.
     - Прости, я не знал...
     В ее глазах промелькнула какая-то усмешка.
     Между тем под деревом уже становилось жарко.
     - Может, поедем? - предложила Ника.
     - Куда? Я не хочу с тобой расставаться. Ты спешишь?
     - Нет, не спешу.
     - А давай покатаемся по Рейну на пароходике?
     - Давай!
     Они доехали до пристани и вскоре уже сидели на палубе прогулочного парохода. На солнце их быстро разморило. Он взял ее руку. Она не отняла, но ответного порыва он не ощутил.
     - Ника, подумать только - мы с тобой вместе плывем по Рейну.. Кто бы мог предположить...
     - Да, и ты, насколько я понимаю, пытаешься меня соблазнить, - засмеялась она.
     Его бросило в жар.
     - Но ты ведь и вправду безумно соблазнительная женщина... И загадочная...
     - Да что ты, Влад, какие там загадки... Просто ты, вероятно, ожидал от меня истерик, упреков, обмороков, стенаний по загубленной тобою жизни, так?
     - Я об этом даже не думал.
     - Думал, думал, потому и назначил свидание не на вчерашний вечер, а на утро, чтобы дать себе возможность отступить... Почему же ты не сбежал, Влад?
     - Ника, как тебе не стыдно!
     - Ни капельки не стыдно. Влад, ты разочарован?
     - Разочарован? Ты о чем?
     - Да нет, так...
     Ника вдруг сняла легкую жакетку, под которой оказалось платье без рукавов, и он увидел оспинку..
     - Жарко, - словно бы извиняясь, тихо сказала она.
     А он не сводил глаз с ее предплечья и вдруг наклонился и поцеловал оспинку. Потом еще раз и еще.
     - Влад...
     - Прости, я вспомнил... Сейчас у молодых девчонок уже нет этих меток... А мне так нравилось.., у тебя...
     Эти его слова, а может, поцелуй, словно сломали какой-то лед. Они сидели рядом, держась за руки, и молчали. Но сейчас они были не просто рядом, они были вместе. И совершенно ничего не надо было говорить.
     Напротив них на палубе сидела очень пожилая пара. И он и она в шортах, с некрасивыми, жилистыми ногами. Они с умилением взирали на Влада и Нику.
     - Пусти, Влад, - вдруг сказала она.
     - Почему?
     - Не надо этого, не надо... Лучше расскажи о себе, чем ты занимаешься? Как живешь, и вообще...
     - Я живу неплохо, только работаю как каторжный... У меня своя фирма, и еще я консультант и эксперт...
     - О, я поняла, ты сделал карьеру! - перебила его Ника.
     - Ну, можно и так сказать...
     - Значит, все было не зря?
     - Похоже, что так.
     - Ну и слава богу.
     - Но это все нелегко далось...
     - Понимаю. А что тебя занесло в Бонн?
     - Не знаю... Я здорово вымотался за последний год, захотелось переменить обстановку, побыть далеко от дома, в одиночестве...
     - Значит, у тебя отпуск?
     - Да.
     - Странно, почему ж ты не поехал куда-нибудь, куда обычно ездят американцы?
     - А куда ездят американцы? - засмеялся он.
     - На Гавайи, в Мексику, например...
     - Надоело.
     - А...
     - Меня почему-то тянуло сюда. И не зря, как выяснилось. А ты сама-то почему сюда приехала?
     - Я давно обещала Алле.., ну ты же ее видел... Она моя очень близкая подруга.
     - А твоя Машка? Вы еще дружите? Ну кругломорденькая такая?
     - Машка теперь живет в Финляндии, и мы совсем не дружим. У тебя большой дом? Или квартира?
     - У меня квартира в кондоминиуме, знаешь, что это такое?
     - Конечно, знаю, у нас теперь тоже строят кондоминиумы. Хотя, по-моему, это звучит ужасно.
     - Подумать только! Мне трудно себе это представить... И что, в ваших магазинах есть товары?
     Она громко засмеялась:
     - Да, Влад, есть...
     Она вдруг открыла сумочку, вытащила кошелек.
     - Вот видишь, сколько у меня всяких карточек?
     Это дисконтные карты разных магазинов, - с какой-то наивной гордостью сказала она.
     Он расхохотался.
     - Да, убедительно! Дисконтные карточки московских магазинов! Ника, ты прелесть!
     - Ты хотел сказать: Ника, ты дура! И завести разговор о высших ценностях, о засилье масс-культуры и о том, что Россия берет от Запада все самое худшее, да? А знаешь, когда в магазинах все есть, это не так уж плохо, по крайней мере не надо стоять в очереди... Помнишь, как мы с тобой стояли в очереди за маслом к твоему дню рождения?
     Он почти не слышал ее наивных речей. Она вдруг показалась ему такой одинокой и беззащитной... Куда девалась та умудренная жизнью женщина, какой она была всего лишь час назад... А ведь она всегда была разной, припомнилось ему, то умной и тонкой, то непроходимо глупой, не понимавшей самых элементарных вещей... Но неизменно очаровательной.
     Он вдруг ощутил приятную усталость, закрыл на минутку глаза и не заметил, как уснул. Когда проснулся, Ники рядом не было. Он испуганно завертел головой и сразу заметил ее. Она стояла чуть поодаль у борта, а рядом какой-то толстяк в полотняной кепке. И они беседовали! Ему немедленно захотелось убить этого толстяка, но тут к нему подошла его тоже весьма упитанная спутница и, взяв за руку, увела.
     Видно, почувствовала опасность. А Ника тряхнула волосами и продолжала стоять у борта. Какие у нее красивые ноги, черт побери. И от этого разреза на .юбке можно свихнуться... Надо было не на пароход садиться, а вести ее к себе, а то тут желающих тьма...
     Он вскочил и подошел к ней:
     - Котофеич...
     Она резко обернулась:
     - Выспался?
     - Прости, сам не знаю, как это получилось. Сердишься?
     - Да нет, с чего бы... Тут красиво...
     - Что этот толстяк от тебя хотел?
     - Какой толстяк? - искренне удивилась она.
     - Которого жена увела.
     - Вероятно, она его ко мне приревновала, а он ничего такого и не думал. Просто русский турист...
     Сказал, что мы вместе летели сюда в самолете.., А почему ты спросил? Ты что, ревнуешь? - рассмеялась она.
     - Да нет, с какой стати... А может, ты и права, может, и ревную. Да, между прочим, кто был вчера тот, седовласый?
     - И к нему ревнуешь?
     - Ну к нему-то уж точно, - сказал он со смехом.
     - Много будешь знать, скоро состаришься!
     - Ника, это бесчеловечно! И еще вопрос, с кем это у вас позавчера рандевушка была, как выразилась твоя Алла?
     - Обалдеть! Ты что, подсматривал и подслушивал?
     - Не подслушивал, а случайно услышал!
     Она смотрела на него, и в глазах у нее прыгали чертики.
     - Почему ты молчишь? - нетерпеливо спросил он.
     - Осади назад, - вдруг жестко сказала она.
     - Что? - не понял он.
     - Я говорю, осади назад? Тебе тут ничего не светит!
     - Не понимаю, о чем ты? - притворно возмутился он.
     - Ты что, думаешь, я побегу к тебе в постель, размягчившись от воспоминаний и рейнского солнышка? Не рассчитывай! Я рада тебя видеть, мне приятно провести с тобой несколько часов, и все. Кстати, когда мы приплывем назад, я поеду домой, у меня свои планы на вечер.
     - Ника, ну что ты... Я же не... Зачем ты так? - расстроился он.
     - Не огорчайся, Влад! - примирительно произнесла она. - Я просто хотела прояснить ситуацию.
     - Расставить все точки над "i"... - задумчиво проговорил он.
     - Скажи, а ты думаешь по-русски? - неожиданно спросила она.
     - Когда как... Если о делах, о работе, то по-английски, я так приучил себя, а если о... С того момента, как увидел тебя, стал думать по-русски, странно, да?
     - Ну почему, у тебя просто нет английских слов для меня, ты их еще не подобрал.., и вспомнил русские: дура, но привлекательная, милая, но недалекая...
     - Ника, прекрати!
     Она засмеялась:
     - Извини, Влад, я, кажется, все время нарушаю твой сценарий...
     - Какой еще сценарий?
     - Ну утром ты приготовился к обороне, а я не собиралась нападать, теперь ты решил уложить меня в койку...
     - Ника, что за выражения! - поморщился он.
     - Хорошо, решил меня трахнуть, а я возражаю!
     - Ника, я...
     - Ты в шоке?
     - Послушай, теперь в России так говорят?
     - Так говорили и раньше!
     - Ты так не говорила.
     - О, за эти годы я еще и не тому научилась...
     - Ужасно! Ну что же, если ты так, то и я буду откровенным. Да, я хочу, как ты выражаешься, уложить тебя в койку, трахнуть и.., можно подобрать еще кучу синонимов. Но разве это так уж предосудительно?
     - Ну почему? Хотеть не вредно, - пожала она плечами.
     - А ты не хочешь? Совсем-совсем не хочешь? - прошептал он ей на ухо и положил руку на шею. Она вздрогнула.
     - Прекрати!
     - Нет, ни за что! Ты тоже хочешь...
     - Мало ли чего я в жизни хочу!
     - Ну например?
     - Например, побывать на Таити!
     - На Таити? Ты правда хочешь на Таити? В таком случае мы сейчас отправимся в туристическое агентство и полетим на Таити, ноу проблем!
     - О, шикарный жест. Но я не хочу на Таити с тобой. И убери, пожалуйста, руку!
     - Ника, ну зачем притворяться, ты ведь тоже хочешь... И почему надо этого стесняться, это же так естественно...
     - Видишь ли, Влад, у меня за эти годы было много мужчин, но не одновременно.
     Он отдернул руку, словно его ударило током.
     - Ты хочешь сказать, что у тебя сейчас есть мужчина?
     - Вот именно!
     - Здесь, в Бонне?
     - Нет. В Москве.
     - И ты не хочешь изменить ему со мной, так?
     - Совершенно верно.
     - А как его зовут?
     - Господи, тебе-то зачем?
     - Так просто, хочется знать, как зовут счастливца.
     - Гриша, его зовут Гриша.
     Она как-то очень нежно произнесла это имя и ласково улыбнулась. У него сразу заболело под ложечкой. Он обиженно отодвинулся.
     - А почему же ты с тем типом нежничала, а? С ним ты про Гришу не вспоминала? И на рандевушку ходила?
     Она смеялась:
     - Влад, Влад, ты по-прежнему трахаешь все, что шевелится? Неужто не устал?
     - Что ты выдумываешь?
     - Ничего я не выдумываю, ты всегда был бабником, я думала, может, выдохся уже... А ты все такой же. Но я шевелюсь не для тебя! Усек?
     Эта грубость совершенно не вязалась с ее хрупкой, изящной внешностью, она ей не шла, была какой-то чужеродной, и он ей не верил. Она, наверное, так защищается, чтобы сразу не сдать позиции. Но я тоже хорош, сразу полез. Нет, тут надо действовать иначе, не столь прямолинейно, это, конечно, трудно, она так привлекательна. И даже эти морщинки возле глаз, на ярком солнце они заметны... А какой цвет волос.., так и хочется запустить в них руку, оттянуть голову и поцеловать в шею... Интересно, этот Гриша целует ее в шею? Ну уж дудки, не будет она блюсти верность неведомому Грише, я этого не допущу, дудки, дудки!
     - Ну хорошо, ты мне все объяснила, я понял! Отступаюсь! - Он поднял руки вверх, словно сдаваясь. - Но общаться-то мы можем?
     - Общаться - да! Но не больше!
     - Слушаю и повинуюсь!
     - Здорово тебя в Америке выдрессировали! - засмеялась Ника.
     - Ты о чем?
     - Ну у вас же там чуть что - обвинение в сексуальных домогательствах. Я бы тебя там запросто уже за решетку упрятала!
     - Тебе хочется упрятать меня за решетку?
     - Да нет, живи!
     - О, как ты великодушна!
     Слава богу, все свелось к шутке.
     Они опять сидели рядом. Но он уже не прикасался к ней.
     - Ника, у тебя есть какие-то определенные планы на ближайшие дни?
     - Да нет, а что?
     - Хочешь, съездим куда-нибудь на денек, в Париж например? Ты была в Париже?
     - Была.
     - Ну хорошо, а может, в Голландию или в Бельгию? А? В Брюгге, например? Это сказочный город.
     - А ты там был?
     - Был.
     - Тогда не стоит.
     - Ну почему?
     - Ты же терпеть не можешь смотреть уже знакомые достопримечательности.
     - Ты и это помнишь?
     - Я же не виновата, что у меня хорошая память.
     - Тогда давай поедем в Гент. Говорят, это тоже удивительный город, но я там еще не был.
     - А сколько туда езды?
     - Часа два-три на машине. Если выехать рано утром, мы можем там быть уже часов в десять, погулять до вечера и вернуться. Обещаю даже руку тебе не целовать, и вообще...
     - Ну я не знаю... Может быть... А давай возьмем с собой Аллу!
     Только этого еще не хватало! Но с другой стороны, если он согласится сразу, это усыпит ее бдительность...
     - Отлично, Аллу так Аллу! Но давай не будем откладывать, поедем прямо завтра, и если тебе понравится, я могу свозить вас с Аллой еще и в Альпы, и вообще - куда захотите. Не сидеть же на одном месте.
     - Хорошо, я поговорю с ней.
     - Вот и славно! А сегодня ты со мной хотя бы пообедаешь? Что-то я проголодался.
     - Хорошо.
     Они сошли на берег и поехали в деревенский ресторанчик, который он давно знал. Там было по-домашнему уютно. Изразцовая печка, диванчики с лоскутными подушками, комнатные цветы.
     - Какая прелесть! - воскликнула Ника.
     Он заказал бифштексы, коронное блюдо этого заведения.
     - И поскольку ты не желаешь со мной целоваться, я выпью пива! А ты хочешь вина?
     - Нет, лучше лимонаду.
     - По-прежнему обожаешь лимонад? - вспомнил он. Как много он, оказывается, помнит о ней.
     Бифштексы были такой величины, что Ника испуганно всплеснула руками:
     - Неужто это можно съесть?
     - Это нужно съесть, потому что лучших бифштексов я нигде не ел. Попробуй, попробуй!
     - О, и вправду вкусно! Потрясающе!
     Она ела с большим аппетитом, и смотреть на нее при этом было приятно. Он вспомнил, как в последний год его раздражала Элли, помешанная на здоровой пище, она поглощала тонны салата и при этом напоминала ему кролика. Да и вообще, манера есть была для него важна... Иной раз, прельстившись чем-то в женщине, он внезапно охладевал к ней, увидев, как она ест.
     - Слушай, я, кажется, действительно все это съем, - улыбнулась она. - Так вкусно!
     - А ты еще готовишь рыбу под майонезом?
     - Холодную? С жареным луком?
     - Ну да, это было потрясающе...
     - Нет, не готовлю. Это не модно уже.
     - Не модно?
     - Конечно. Думаешь, нет моды на еду?
     - А что сейчас у вас модно?
     - Не знаю. Но такая рыба уж точно из моды вышла.
     - Ника, ты все выдумываешь!
     - Ничего я не выдумываю!
     - А что любит твой Гриша?
     Она опять нежно улыбнулась:
     - Гриша любит мясо.
     - Настоящий мачо?
     - Ода!
     Черт побери, я буду не я, если не наставлю рога этому Грише, роскошные, ветвистые рога!
     - А помнишь, ты все хотела попробовать суп из бычьих хвостов? Мы о нем только в книжках читали.
     - А я уже пробовала. Ничего интересного, обычный крепкий бульон. - Она вдруг прыснула.
     - Ты чего?
     - Да я вспомнила... Тут незадолго до отъезда захожу в "Седьмой континент"...
     - Это что, ресторан?
     - Нет, это сеть довольно дорогих супермаркетов.
     Смотрю в мясном отделе лоточек - написано "Бычий деликатес". Я в первый момент не сообразила, что это такое, а потом начала ржать, как конь! Это же просто бычьи яйца. Согласись, это пикантно - назвать яйца деликатесом!
     - Ника!
     - Я тебя шокирую?
     - Нисколько! Просто это странно - в Москве сеть дорогих супермаркетов.
     - Влад, ты что, даже русское телевидение не смотришь?
     - Нет.
     - Почему? Тебе не интересно?
     - Дело не в этом, просто когда-то я отказался от своего прошлого и не хотел к нему возвращаться, да и времени ни на что нет... А кстати, ты не знаешь, как там Марик?
     - Он умер. В конце восьмидесятых уехал в Израиль и вскоре умер. Ему тамошний климат был противопоказан.
     - Жаль. Очень жаль. Он был чудным парнем.
     - И хорошим мужем.
     - Мужем? Чьим мужем?
     - Моим, откуда бы я знала, какой он муж...
     - Ты была замужем за Марком? - ошеломленно переспросил он.
     - Да. Ровно один год.
     - Но почему, если он был таким хорошим мужем?
     - Потому что я была плохой женой, просто отвратительной.., и, осознав это, ушла от него... Но ничего, он потом женился на другой, у него родилась дочка, он назвал ее Вероникой...
     - Он любил тебя? Я это всегда подозревал... А ты его не любила?
     - Понимаешь, Влад, наверное, я просто не способна любить... Вообще! Ну не дано мне это!
     - Но разве ты.., ты же меня любила?
     - Нет, мне так казалось, по молодости и глупости.
     Я просто еще ничего тогда не понимала.
     Врет, подумал он, врет, чтобы причинить мне боль и в то же время от меня защититься.
     - И Гришу своего не любишь?
     Она опять ласково улыбнулась:
     - Гришу я обожаю, а это разные вещи, согласись!
     - Обожаешь? Он что, тенор, чтобы его обожать?
     - Нет, баритон, мне всегда нравились баритоны, разве ты не помнишь? И к тому же он прекрасно поет!
     - Он певец, что ли?
     - Певец!
     - Известный?
     - Ну в определенных кругах... Он, видишь ли, камерный певец, а камерные певцы не бывают так уж безумно популярны.
     - И он, конечно, хорош собой?
     - Ода!
     Опять заболело под ложечкой, да как... А кому приятно слышать, что женщина, которую ты хочешь больше всего на свете, обожает какого-то там камерного певца? Наверняка, кстати, он неудачник, иначе она не стала бы говорить, что камерные певцы не бывают слишком популярны. Бывают, еще как бывают, Фишер-Дискау, например!
     - Влад, наверное, мне уже пора...
     - А на десерт ты ничего не хочешь?
     - О нет, я просто не в силах съесть еще хоть что-то! Ты меня отвезешь?
     - Куда прикажете?
     - Томас-Манн-штрассе.
     - Разумеется, отвезу. Но завтра мы встретимся, может быть, съездим в Гент? Поговори с Аллой!
     - Непременно.
     - Ты дай мне ее телефон, я вечером позвоню.
     - Хорошо.
     - Значит, Томас-Манн-штрассе?
     - Да. Ты знаешь, где это?
     - Найду!
     - Там есть ресторан "Феликс Круль", помнишь, кто это?
     - Ну еще бы! "Признание авантюриста Феликса Круля". Черт возьми, а мы были начитанные...
     - Теперь говорят, продвинутые, правда, тут немного другой оттенок... Ты вот, например, знаешь, кого называют ботаниками?
     - Ботаниками? Ну, тех, кто занимается ботаникой, вероятно, но раз ты спросила, значит, тут есть какой-то подвох...
     - Да, верно. Ботаниками называют таких, как Димка Фролов, помнишь его?
     - А, ну да, понял... Как интересно...
     - Влад, высади меня, пожалуйста, на Мюнстер-штрассе. Я зайду в кондитерскую, куплю Белле Львовне пирожных...
     - Кто это, Белла Львовна?
     - Аллина мама.
     - Хорошо, - не стал спорить он. Она не хочет, чтобы я знал, где именно она живет, усмехнулся он про себя, а я-то уже знаю! Что ж, пусть тешит себя мыслью, что может от меня скрыться. - Ника, ты уверена, что занята сегодня вечером?
     - Уверена, Влад, к тому же я очень устала.
     И действительно, у нее был усталый, даже измученный вид. Нелегко ей далась встреча с прошлым.
     - В котором часу удобно позвонить? К примеру, в десять?
     - Да-да, в десять удобно.
     Он хотел поцеловать ее на прощание, но она ловко увернулась и вышла из машины. Он проследил за ней взглядом. Она и вправду зашла в кондитерскую и через несколько минут вышла с коробочкой пирожных.
     Он вдруг тоже ощутил страшную усталость и в то же время пустоту. Поставил машину на стоянку, пошел домой и, ни о чем не думая, завалился спать.
     Спал крепко, без всяких снов, и проснулся уже в начале одиннадцатого с тяжелой головой. О, черт, надо же позвонить Нике! Неужели и эта гладкая бгонда потащится с нами, неужели у нее не хватит ума и такта отказаться? Неужто она не поймет, что будет третьей лишней?