дий.  Однажды кто-то  заметил в
шутливом разговоре, что, когда женишься, надо выбирать  гордую жену. Один из
присутствовавших,  недавно женившийся на известной  своей гордостью женщине,
тихо насвистывал известную уличную песню. Я немедленно  обратился  к  нему с
вопросом о  словах этой песни. Он ответил: "Что я сейчас насвистывал? Ничего
особенного; кажется, я  часто слышал эту мелодию на улице, но слов не знаю".
Я настаивал, чтобы он вспомнил слова, которые мне были  хорошо  известны, но
он не был в состоянии  их припомнить, уверял даже, что никогда их не слыхал.
В песне говорится:

     Велела мне мать:
     Крестьянскую девушку не брать.

     Во время прогулки молодая девушка, идя рядом с мужчиной, на предложение
руки и сердца  которого она рассчитывала, напевала мелодию  свадебного марша
из "Лоэнгрина".
     Мой молодой коллега, только что закончивший свою диссертацию, в течение
нескольких  часов  насвистывал  мотив   Генделя:  "Смотрите,   он  приходит,
увенчанный наградой".
     Один мой знакомый, радуясь новой выгодной должности, выдал свою радость
назойливой мелодией: "Не рождены ли мы для славы?"
     Один мой коллега, встретив во время обхода пациентов сиделку, о которой
говорили, что она беременна, поймал себя на  том, что  непосредственно после
этого насвистывает мелодию:  "Жили-были царские дети; они сильно любили друг
друга".
     Полагаю, что я привел достаточное  число примеров подобных мелодических
автоматизмов;  каждый  может  ежедневно   делать  подобные  наблюдения.  Они
показывают,  каким  образом  маскируются  вытесненные  мысли. Известно,  что
занятия,  не  требующие полной  "оккупации внимания",  часто  сопровождаются
напеванием и насвистыванием. Поэтому остаток внимания может быть достаточным
для   бессознательных   мечтательных   перемещений  мыслей,   относящихся  к
комплексу. Но работа  сознания задерживает отчетливое  проявление комплекса,
он лишь неясно может давать знать о себе; иногда он находит свое выражение в
автоматизмах   мелодий,    содержащих   комплексную   мысль   в   переносной
(метафорической) форме.  При этом сходство состоит в ситуации, в  настроении
("Смотрите, он приходит" и т. д.; свадебный марш; "жили-были царские дети" и
т.д.),  или  в  словесном выражении  ("Велела  мне мать"  и т.д.).  Во  всех
приведенных случаях комплексная мысль  не  вполне ясно входит в сознание,  а
высказывается более или  менее  символически.  До чего  могут дойти подобные
символические сцепления, лучше всего показывает замечательный пример  Фрейда
в его "Психопатологии обыденной жизни", когда ему удалось свести пропущенное
его другом слово "aliquis" в поэтической строке "Exoriare aliquis nostris ex
ossibus ultor" к не явившейся вовремя менструации  возлюбленной (a-liquis  -
liquid - чудо крови Св. Януария). В подтверждение  механизмов Фрейда приведу
подобный пример из моей собственной практики.
     Однажды   знакомый    мне   человек   начал   декламировать   известное
стихотворение Гейне "Стоит  одиноко сосна" ("Ein Fichtenbaum steht einsam");
на  стихе  "ей спится" он безнадежно застревает,  совершенно забыв следующие
слова:  "белым  покровом".  Такая забывчивость  общеизвестного стихотворения
удивила меня, и я  попросил  его  рассказать, что  пришло ему в  голову  при
словах "белый  покров".  Составилась  следующая  цепь:  "При  словах  "белый
покров" вспоминается покрывало мертвеца,  полотно, которым покрывают мертвых
-  пауза -  теперь мне приходит  в  голову близкий друг  - его брат  недавно
совершенно внезапно скончался - говорят, он скончался от разрыва сердца - он
был очень плотного телосложения  - мой друг тоже плотного телосложения, и  я
порой  думаю,  что и с ним может случиться  то  же самое - он,  должно быть,
слишком мало двигается - когда я  услыхал об этой смерти, мне стало страшно,
так как я подумал, что и со мной может это случиться, ибо мы, в нашей семье,
тоже склонны к полноте, мой дед  тоже  умер от  разрыва сердца - я сам  тоже
слишком толст и недавно решил пройти курс похудания".
     Из  этого примера  ясно  видно,  что вытеснение  как  бы  "изымает"  из
сознания символические аналогии и связывает их с комплексом. Соответственно,
этот  человек  бессознательно  отождествил  себя  с  сосной,  покрытой белым
смертельным покрывалом.
     Поэтому  вполне можно предположить,  что  он  пожелал  продекламировать
упомянутое  стихотворение, чтобы  совершить  символическое действие  и,  тем
самым,  дать   выход   своему  возбуждению,  вызванному   этим   комплексом.
Излюбленной  областью   комплексных  констелляций  являются  также  остроты,
имеющие характер каламбуров.  Есть люди,  обладающие  особой способностью  к
сочинению каламбуров;  среди  них  я  знаю  нескольких,  которым  приходится
вытеснять  весьма сильные комплексы.  Поясню свою мысль на простом  примере,
характерном для подобных случаев.
     Будучи   однажды   в  обществе,   господин  X.,  отпускавший  различные
каламбуры, заметил, когда к  столу подали апельсины (oranges):  "О-ранжирный
вокзал".   Присутствовавший   там   же   господин  Z.,  упорно  оспаривавший
возможность комплексных констелляций, воскликнул: "Видите, доктор, теперь вы
снова можете предположить, что господин  X. думает об отъезде". X. удивленно
заметил:  "Да, это на самом  деле  так; последнее время  я постоянно думаю о
путешествиях,  но  никак не  могу  выбраться!" X. особенно упорно  думает  о
поездке в Италию; отсюда сцепление с апельсинами; впрочем он незадолго перед
этим получил целую посылку  с  этими  фруктами  от своего  друга  из Италии.
Конечно, он  совершенно не  сознавал значения этого  каламбура  в ту минуту,
когда  он  его  произносил;  всякая комплексная  констелляция  вообще всегда
бывает (и непременно должна быть) неясной.
     Соответственно типу  символического выражения  вытесненного  комплекса,
указанному  в   приведенных   примерах,  строятся  и  сновидения.  Именно  в
сновидениях  мы  встречаем  выражение   сходства   посредством  воображаемых
образов.  Как   известно,  Фрейд  помог   найти   верный  путь  исследованию
сновидений. Надо  надеяться,  что это  вскоре  будет  признано  психологией,
поскольку  выигрыш  будет  огромным.  Что  касается  особенно   важного  для
психологии раннего слабоумия понятия об образном сходстве,  то именно в этом
направлении  труд Фрейда "Толкование  сновидений" является основополагающим.
Поэтому я полагаю нелишним в дополнение привести еще один анализ сновидения.
(Мне хорошо известны личные и семейные обстоятельства данного человека).
     "Я видел, как  на  толстых канатах лошадей поднимали на большую высоту.
Одна  из них, сильная гнедая лошадь,  перевязанная ремнями и поднимаемая как
сверток,  особенно бросилась  мне в глаза; канат  внезапно лопнул,  и лошадь
упала на  улицу. Я думал, что она  погибла, но она тут же вскочила и галопом
унеслась прочь. При этом я заметил,  что лошадь тащит за собой тяжелый ствол
дерева  и удивился  быстроте  ее бега. Было очевидно,  что  она испугалась и
легко  могла  вызвать  несчастный  случай.  Тут  явился всадник на маленькой
лошадке  и медленно  поехал  перед  испуганной  лошадью,  которая  несколько
умерила свой бег.  Но я все же опасался, что  лошадь собьет всадника;  в это
время  появились дрожки, которые шагом поехали  перед  всадником,  благодаря
чему  испуганная лошадь еще больше замедлила свой бег. Тогда я подумал - ну,
теперь все в порядке, опасность миновала!"
     Я стал перебирать  отдельные  моменты сна  с  моим  другом,  причем  он
сообщал мне  приходившие  ему  при этом в  голову мысли. Подъем лошади:  ему
казалось,  что   лошадь  поднимают   на   американский  небоскреб;  упаковка
напоминала ту,  которая  применяется при опускании  лошадей в шахты,  где их
используют  для  работы.  Недавно  X.   видел   в  иллюстрированном  журнале
изображение   строительства   небоскреба,   где   работы   производятся   на
головокружительной высоте, и подумал при этом, что это тяжелая работа, и что
он  не хотел  бы принимать в  ней  участие.  -  Я старался  проанализировать
странную картину лошади,  поднимаемой на небоскреб:  X. объяснил, что лошадь
была опоясана  ремнями,  как молодые лошади,  которых опускают  в шахты.  На
картинке  в   журнале  его  особенно  поразило,  что  работа  происходит  на
головокружительной  высоте. И в шахтах лошадям приходится тоже работать.  Не
явилась ли картина шахты (Berg Werk -  дословно "горный завод") в результате
слияния двух мыслей  сновидения? Поэтому  я спросил X., что ему  приходит  в
голову  при  слове  гора: на это он тотчас же ответил,  что  страстно  любит
горные экскурсии; а в период данного сна он имел сильное желание отправиться
в горы  и вообще путешествовать,  но  жена его очень  боязлива  и не  хотела
отпустить  его  одного;  сопровождать   же  его   она  не  могла  вследствие
беременности.  По  этой же  причине  им пришлось  отказаться  от  намеченной
совместной поездки в Америку  (небоскребы); они почувствовали при  этом, что
появление детей препятствует путешествиям - они уже никуда не могут поехать,
тогда как раньше они охотно  и много путешествовали. Расстройство  поездки в
Америку было ему особенно  неприятно, так  как он поддерживал с этой страной
деловые  отношения и всегда надеялся при  личном посещении  наладить  новые,
важные для него связи.  В этой надежде он уже строил  различные льстящие его
самолюбию, хотя и смутные планы на будущее.
     Обобщим теперь  все вышесказанное:  гора может означать понятие высоты;
подниматься на  гору - подниматься на  высоту. Шахта -  работа.  Смысл может
быть следующий:  "благодаря работе поднимаются  на  высоту". Высота особенно
ярко подчеркнута эпитетом "головокружительная"  применительно  к небоскребу,
находящемуся  (это следует  особо отметить) в Америке  - стране,  являющейся
целью известных устремлений моего друга. Лошадь, очевидно, ассоциированная с
понятием работы, кажется символическим  выражением "тяжелого труда", ибо при
постройке  небоскреба, на который поднимают лошадь, работа очень тяжела, так
же  тяжела, как работа, выполняемая  лошадьми,  спускаемыми в  шахты.  Кроме
того, известны  обиходные выражения "работать  как лошадь,  быть запряженным
как лошадь".
     Благодаря раскрытию  смысла  этих  ассоциаций  мы можем  составить себе
известное представление о первых частях сновидения; мы нашли путь, ведущий к
весьма важным надеждам и чаяниям моего  друга. Предположим, что  смысл  этой
части  сновидения  гласит: "благодаря работе достигаешь известной  высоты" -
тогда  во всех относящихся сюда картинах  сновидения  можно легко распознать
символические выражения этой мысли.
     Первыми фразами видевшего сон были: "я видел, как  на  толстых  канатах
поднимают  лошадей  на  большую  высоту.  Сильная  гнедая  лошадь   особенно
привлекла мое внимание; она была обвязана ремнями и ее препровождали наверх,
подобно  свертку".  Это  как  бы противоречит  анализу,  результат  которого
гласит: работой достигаешь высоты. Правда, можно  быть и поднятым вверх. Тут
X.  вспоминает  о том  презрении,  с  каким  он всегда  смотрел на туристов,
которые позволяют  железной дороге подвозить их к высочайшим горным вершинам
"как мешки с мукой"; он же никогда не  нуждался в посторонней помощи.  Итак,
виденные  им во сне  лошади -  "другие",  не  те, которые  собственной силой
достигают  высоты.  Выражение  "как   сверток"  содержит  некоторый  оттенок
презрения. Какую же роль играет  сам X. в своем сновидении? Ведь, по Фрейду,
ему непременно  принадлежит какая-либо  роль,  причем  обычно роль  главная.
Здесь это, несомненно,  "сильная гнедая лошадь".  Сильная лошадь, во-первых,
похожа  на него тем, что может много работать; далее, он определяет ее масть
как "здоровый красно-гнедой оттенок", это напоминает  загар туристов; потому
гнедая лошадь, вероятно, и представляет человека, видевшего сон. Ее подымают
вверх, как и  других - содержание  первых частей сна кажется исчерпанным, за
исключением последнего пункта. Искусственный  подъем  видевшего сон объяснен
неясно; он даже прямо противоречит  найденному нами  смыслу, который гласит:
"работой достигнешь высоты".
     Мне казалось особенно важным выяснить, действительно ли оправдается мое
предположение, что гнедая лошадь изображает самого X. Поэтому я прежде всего
заставил его обратить  внимание на то место ассоциации, где он  говорит:  "я
заметил, что лошадь тащит  за собой тяжелое бревно". Ему  тотчас же пришло в
голову, что и ему самому когда-то дали прозвище  "бревно" из-за его крепкого
телосложения.  Таким  образом   мое  предположение  оправдалось:  с  лошадью
оказалась  связана  его  кличка. Своей тяжестью бревно препятствует или,  по
крайней мере,  должно было бы  препятствовать  движению лошади; поэтому X. и
удивляется, что  она  все  же так быстро  продвигалась вперед.  Продвигаться
вперед и подыматься на высоту, очевидно, синонимы. Итак, несмотря на тяжесть
и  помехи, X. продвигается  вперед с  такой  быстротой,  что  лошадь кажется
испуганной  и  появляется страх  возможного  несчастья.  На  мой  вопрос  X.
ответил,  что  если  бы лошадь  упала, она могла бы  быть  задавлена тяжелым
бревном, или  же  под  напором  этой  движущейся массы  она  могла  бы  быть
отброшена в сторону.
     На этом ассоциации, связанные с вышеописанным эпизодом, были исчерпаны.
Поэтому я начал анализ с другого момента,  а именно там, где  рвется  канат.
Мое внимание привлекло  выражение "на улицу"; X. объяснил, что это та улица,
где  находится  предприятие,  в котором  он некогда надеялся составить  себе
состояние. Он надеялся на определенную карьеру; из этого ничего не вышло; но
даже если  бы  ему повезло, он  был бы этим  обязан  не столько своим личным
качествам, сколько протекции. Сказанное сразу объясняет фразу: канат рвется,
и лошадь  падает вниз, что символически отражает его  разочарование.  Ему, в
отличие  от  других,  не  удалось без  труда подняться  наверх. Другие,  те,
которых  ему предпочли,  и которые,  благодаря этому  попали наверх,  ничего
дельного предпринять не могут, ибо "что лошади могут делать наверху?"  Таким
образом они  находятся  там, где  ничего  не могут  сделать. Вызванное  этой
неудачей  разочарование  было  так велико,  что  он  почти полностью потерял
надежду сделать карьеру. Во сне он думал, что  лошадь умерла. Но вскоре он с
удовлетворением заметил, что  она  опять  вскочила и ускакала;  итак,  он не
поддался ударам судьбы.
     Очевидно  здесь  начинается  новая  часть сновидения,  соответствующая,
возможно, новому периоду в его жизни, если  толкование предыдущей части было
правильным.  Я  заставил  X.  обратить  внимание  на  убегающую  лошадь.  Он
вспомнил,  что   на  мгновение,  хотя  и  неясно,  видел  еще  одну  лошадь,
появившуюся возле гнедой;  она тоже тащила  бревно и  собиралась  ускакать с
гнедой. Но она  тотчас же снова исчезла, и он  видел  ее  очень неясно;  это
обстоятельство (а также его запоздалое воспроизведение) указывает на то, что
вторая  лошадь  находится  под  особенно  сильным  вытесняющим  влиянием  и,
следовательно, играет очень важную роль. Видимо  X. тянул  бревно  с  кем-то
еще; скорее всего, это его жена, с  которой он несет "иго брака". Они вместе
тащат  бревно.  Несмотря  на  тяжесть,  которая должна  была  бы мешать  ему
продвигаться вперед,  он  скачет; это  вновь подчеркивает  мысль, что  он не
поддается. По поводу  скачущей  лошади X.  припоминает картину Уелти (Welti)
"Лунная ночь", где  изображены скачущие по карнизу  здания лошади. Среди них
находится поднявшийся на дыбы жеребец. На той же картине изображены супруги,
лежащие в кровати. Итак, образ скачущей лошади (вначале она скакала вместе с
другой) приводит к  картине Уелти, изобилующей всякими соответствиями. Здесь
мы совершенно неожиданно встречаем сексуальный оттенок, ведь ранее мы видели
в этом  сновидении только комплексы честолюбия и карьеры. Символ  лошади, до
сих  пор  являвшейся  всего   лишь   тяжело  работающим  домашним  животным,
приобретает  теперь и  сексуальный  смысл,  явно  выраженный  вышеупомянутой
сценой  на  карнизе.  Там лошадь является символом  страстного импульсивного
желания,  тождественного сексуальному влечению.  Как показывают  приведенные
выше  ассоциации,  X. боялся,  что  лошадь может упасть, может быть увлечена
куда-нибудь под тяжестью бревна.  Это нетрудно  понять  как намек на  бурный
темперамент,  свойственный  самому  X.,  заставляющий  его   опасаться,  что
вследствие этого он совершит когда-нибудь необдуманный поступок.
     Сновидение  продолжается: "Появился  всадник  на  маленькой  лошадке  и
медленно  поехал  перед  испуганной  лошадью,  которая  при  этом  несколько
замедлила свой бег". Его  сексуальный  порыв обуздывается. По  описанию  X.,
одежда  и  внешний вид всадника  напоминают его начальника;  это подходит  к
первому толкованию сна: начальник замедляет чрезмерно ускоренный бег лошади,
иными словами, он препятствует быстрому продвижению X., так как он находится
"перед ним". Но нам еще предстоит узнать, найдет ли свое дальнейшее развитие
обнаруженная  нами  сексуальная  мысль.  Может  быть  что-то скрывается  под
выражением "маленькая лошадь", которое привлекло мое внимание. X. утверждал,
что  лошадь  была  мала  и  миловидна,  как  детская  лошадка;  при  этом он
вспоминает   эпизод  из  своего  детства:   когда  он   был  еще  мальчиком,
существовала мода  на юбки с кринолином,  и  однажды он увидел беременную на
сносях женщину, тоже  в такой юбке с кринолином.  Это  показалось  ему очень
смешным  и требовало объяснения;  он задал матери вопрос,  не  носила ли эта
женщина  под  платьем  лошадку.  Он  подразумевал  лошадку-качалку,  которую
ремнями прикрепляют к поясу на масленицу  или в цирке. Впоследствии при виде
беременной  женщины он часто  вспоминал  о своем детском  предположении. Как
было  сказано выше, жена  его была  беременна,  и  ее  беременность являлась
препятствием путешествию. Здесь беременность сдерживает порыв, который можно
считать сексуальным; очевидно, что эта часть сна означает,  что беременность
жены налагает на мужа ограничения. Мы встречаем  тут совершенно ясную мысль,
очевидно  сильно  вытесненную  и  чрезвычайно  искусно  скрытую  под  тканью
сновидения, которое, на первый взгляд, состоит из одних символов стремящейся
ввысь жизни. Но  беременность, очевидно, еще не является достаточным поводом
для воздержания,  ибо X. боится, что лошадь все-таки опрокинет всадника. Тут
появляются  медленно  едущие  впереди  дрожки, окончательно замедлившие  бег
лошади. На мой вопрос, кто находился  в  дрожках, X. вспомнил, что это  были
дети. Очевидно, что дети подлежали известному вытеснению, так как только мой
вопрос вызвал воспоминание  о них.  В  дрожках была "целая  куча  детей", по
вульгарному  выражению, известному моему другу. Экипаж с детьми окончательно
сдержал его необузданные порывы.
     Смысл сновидения теперь окончательно ясен. Беременность жены и  большое
число  детей  налагают на  мужа  воздержание.  Этот  сон  являет  исполнение
желаний, так  как в нем воздержание  изображается  совершившимся фактом.  На
первый взгляд этот  сон, как впрочем и все другие, кажется бессмысленным; но
в своем первоначально разобранном верхнем  слое он ясно обрисовывает надежды
и  разочарования  стремящегося  вперед  карьериста;  внутри  же,  под  этим,
скрывается   вопрос   исключительно   личный,   вероятно,   сопровождающийся
множеством мучительных ощущений.
     При  анализе  и интерпретации этого сна  я  не  описывал многочисленные
связи по аналогиям, сходство воображаемых образов, не приводил символические
описания  целых  фраз  и  т.  п.  От  внимательного  исследователя не  могут
ускользнуть эти характерные особенности мифологического мышления. Я хотел бы
только    подчеркнуть,    что    избыточность    образов    в     сновидении
("сверхдетерминирование" Фрейда) является