".] Эти три составляющие
тесно  связаны  между  собой, так что  уже при возникновении  образа X.  ему
обычно  сопутствуют и все относящиеся к нему элементы. (Чувственное ощущение
представлено   одновременным   раздражением   данной    чувственной   сферы,
стремящимся  к  отделению.)  Поэтому  я имею право говорить о функциональной
единице.
     Своей необдуманной болтовней мой приятель X. втянул  меня в  неприятную
историю,  последствия  которой  долго  давали  о  себе  знать.  История  эта
охватывает множество  ассоциаций  (ее можно  сравнить с  телом,  состоящим и
бесчисленных  молекул). Она касается  множества личностей,  вещей и событий.
Функциональная  единица "мой приятель" всего лишь одна  фигура  среди многих
других.  Вся  эта  масса  воспоминаний   обладает  определенным  чувственным
тонусом, а именно живым чувством раздражения.
     Каждая  молекула входит в состав этого чувства, так  что  как там,  где
молекула появляется единолично, так и в условиях  ее появления в сочетании с
другими,  она всюду  вносит тот же оттенок чувства,  который проявляется тем
яснее, чем яснее видна ее связь со всей ситуацией  в целом. [Это можно прямо
сравнить  с  музыкой Вагнера:  лейтмотив обозначает  (до  известной  степени
подобно  оттенку  чувства)  важный  для драматического  построения  комплекс
представлений (Валгалла, договор  и  т.п.).  Каждый  раз, когда действие или
речь возбуждает тот или  иной комплекс, отзывается соответствующий лейтмотив
в  какой-либо  вариэции. Так  же  дело  обстоит и в  обычной психологической
жизни: лейтмотивы  - это оттенки  чувств наших  комплексов,  наши действия и
настроения - преображения лейтмотивов.]
     Однажды я явился свидетелем следующего случая:  я гулял с одним  весьма
чувствительным, истеричным господином; в  деревне зазвонили колокола; то был
прекрасный,  гармонический звон; мой спутник, обычно очень чуткий к подобным
настроениям,  внезапно,  без  всякого  основания,  стал  говорить,  что  ему
отвратителен  этот  звон,  что он  звучит  ужасно,  вообще  эта  церковь ему
неприятна,  как  и  сама  деревня  (которая  славится  своим  очаровательным
местоположением). Этот необыкновенный аффект заинтересовал меня, я стал  его
расспрашивать; тогда  спутник мой стал осуждать пастора этой деревни: по его
словам,  этот пастор носит противную бороду  и,  к тому  же, сочиняет плохие
стихи. Сам  спутник тоже обладал лирическим даром. Итак, поводом  внезапного
аффекта оказалась поэтическая конкуренция.
     Данный  пример показывает, каким  образом  молекулы (звон и так  далее)
входят  в  состав  окраски  чувства  общей  массы  представлений  [Отдельные
представления связаны между собой по различным законам ассоциаций (сходство,
сосуществование  и т.  д.).  Но аффект  выбирает  и группирует  их  в высшие
комплексы.] (поэтическая конкуренция), которой мы даем название  окрашенного
чувством комплекса. В этом смысле  комплекс есть высшая психическая единица.
Исследуя   наш  психический  материал  (например,   путем   ассоциаций),  мы
обнаружим,  что  всякая ассоциация относится к тому или иному комплексу. Это
трудно  доказать на практике, но чем точнее мы анализируем, тем яснее видим,
что отдельные  ассоциации  входят  в  состав  комплекса.  Так,  не  вызывает
сомнения их принадлежность  к  комплексу нашего  эго  (нашего "я"). Комплекс
нашего  эго у нормального человека  есть  высшая психическая  инстанция; под
этим   комплексом  мы  понимаем  совокупность  представлений   нашего   "я",
сопровождаемую  могучим,  постоянно   присутствующим  характерным  ощущением
нашего собственного тела.
     Окраска   (оттенок)  чувства   есть  аффективное   состояние,   которое
сопровождается соматическими  иннервациями. Эго ("я")  есть  психологическое
выражение  прочно   ассоциированного  сочетания   всех   телесных  ощущений.
Собственная   личность  является,  поэтому,  наиболее   прочным  и   сильным
комплексом,   который   (при   условии   здоровья)   устойчиво   выдерживает
всевозможные психологические  бури.  Поэтому  представления, непосредственно
относящиеся  к нашей  собственной  личности,  всегда  наиболее  устойчивы  и
интересны, или, говоря  иными  словами,  они обладают  наиболее  интенсивной
окраской внимания (по мнению Блейлера, внимание есть аффективное состояние).
[Блейлер  (Affectivitaet, стр.  31  и т.д.)  говорит: "Внимание есть  не что
иное,  как особый случай действия  аффекта".  Стр. 30: "Внимание, как и  все
наши действия, всегда зависит от аффекта  или,  точнее говоря: внимэние есть
грань эффективности, которая при этом действует исключительно известным  нам
способом, освобождая одни и задерживая другие ассоциации".]


     А. Острое действие комплекса

     Реальность заботится  о  том,  чтобы  спокойное течение эгоцентрических
представлений постоянно  прерывалось так  называемыми  аффектами. Угрожающая
опасность,  например,  оттесняет  спокойную игру  представлений,  заменяя ее
комплексом  иных  представлений, сильнее окрашенных чувством. Новый комплекс
отодвигает  все  остальное  на  второй план; в  данный  момент  он  является
наиболее отчетливым, так как полностью задерживает все другие представления;
из эгоцентрических  представлений новый комплекс допускает  лишь те, которые
подходят к созданной им ситуации; он и в состоянии иногда подавить до полной
(временной)   потери   сознания   даже  наиболее   сильные   противоположные
представления, ибо теперь он обладает наиболее интенсивным вниманием. (Таким
образом, мы не должны  говорить, что направляем наше внимание на что-либо, а
лишь утверждать, что в этой ситуации наступает состояние внимания).
     Откуда комплекс  представлений заимствует  свою задерживающую  или  же,
напротив, стимулирующую силу?
     Мы  видели, что  комплекс нашего эго, благодаря своей  непосредственной
связи  с телесными ощущениями, является  комплексом,  наиболее  устойчивым и
богатым  ассоциациями.  Когда  мы  замечаем  угрожающую  нам  опасность,  то
появляется  страх.  Страх  есть  аффект,  следовательно,  он  сопровождается
известными телесными  состояниями,  сложной  игрой  мускульных напряжений  и
раздражениями  симпатического  нерва  (nervus  simpaticus).  Таким  образом,
ощущение нашло путь к соматической иннервации и благодаря этому выдвинуло на
первый   план   свой  комплекс   ассоциаций.   Благодаря  страху  изменяются
бесчисленные  телесные ощущения; вследствие этого изменяется и большая часть
ощущений, лежащих  в основе функционирования нормального эго. Соответственно
этому, обыкновенное эго теряет свой акцент на внимание  (или же отчетливость
и  стимулирующее  и  ингибирующее  воздействие  на  другие ассоциации).  Оно
вынуждено  уступить место иным,  более сильным ощущениям, связанным  с новым
комплексом,  но в нормальных случаях оно  не исчезает  полностью, а остается
как  аффект-эго  [Аффектом  "я"  (Affekt-Ich) я называю изменение  комплекса
нашего "я", вызванное появлением  сильно подчеркнутого комплекса; обычно при
аффек-тэх   неудовольствия   это  изменение  заключается  в   ограничении  и
отступлении на задний план многих  составных частей  нашего нормального "я".
Многие  другие  желания,  интересы,  аффекты  должны  уступить  место новому
комплексу,  поскольку  они ему  противоположны.  От  нашего  "я"  в  аффекте
остается  лишь  самое необходимое;  вспомним,  например, сцены  при пожаре в
театре  или  при  кораблекрушении,  где  сразу исчезает  всякая  культура  и
обнаруживается самая примитивная безжалостность.],  ибо  даже  очень сильные
аффекты не в состоянии изменить всех общих ощущений, служащих основой нашего
"я".  Как  показывает повседневный  опыт,  комплекс  аффект-эго  -  комплекс
слабый,  обладающей  значительно   меньшей  констеллирующей  силой,   нежели
аффективный комплекс.
     Допустим,  что  угрожающая ситуация  быстро разрешилась;  в этом случае
комплекс вскоре  теряет внимание к себе,  так как  общие ощущения постепенно
снова приобретают  свой обычный характер. Тем не менее колебания аффекта еще
долго  продолжаются в  телесных, а потому  и в его психических составляющих;
еще довольно долго "дрожат колени", усиленно  бьется сердце, лицо горит  или
остается покрытым бледностью, человек "едва  может  оправиться  от  испуга".
Время  от  времени,  сначала  с   короткими,  потом  с   более   длительными
промежутками,  пугающая  картина появляется вновь, вводя новые  ассоциации и
возбуждая    волны    отзвуков    аффекта.    Это    навязчивое    продление
(персеверирование)  аффекта  является,  наряду  с  большой   силой  чувства,
причиной  пропорционального усиления относящихся к нему ассоциаций.  Поэтому
обширные  комплексы всегда  бывают  сильно  окрашены  чувством  и, наоборот,
сильные аффекты  всегда оставляют весьма обширные комплексы; это обусловлено
тем, что, с  одной стороны, большие комплексы содержат в себе многочисленные
телесные  иннервации,  с  другой же  стороны,  сильные  аффекты,  вследствие
вызываемого ими  сильного и продолжительного телесного возбуждения, обладают
способностью  констеллировать  большое  количество ассоциаций. В  нормальных
случаях аффекты могут отзываться в  течение неопределенно долгого времени (в
форме  расстройства желудка,  сердечных  недомоганий, бессонницы, дрожи и т.
д.)  Однако  их  отзвуки   постепенно  теряются,  комплексные  представления
исчезают  из сознания, и только  в  сновидениях время от времени  появляются
замаскированные  намеки на  них.  В ассоциациях эти представления еще годами
продолжают вызывать  характерные  комплексные  расстройства. Постепенному их
исчезновению свойственна общая  психологическая особенность:  готовность при
сходных с ними, даже более слабых,  раздражителях появляться  вновь  почти с
полной силой. "Комплексная чувствительность" (как я назвал бы это состояние)
сохраняется  еще  долгое  время.  Ребенок, укушенный собакой, вскрикивает  в
испуге, лишь издали завидев собаку. Люди,  получившие известие о  несчастье,
дрожат,  вскрывая  каждое  получаемое  письмо  и  т.  д.  Подобные  явления,
продолжающиеся,  при   известных  обстоятельствах,   в  течение  длительного
времени, переходят в область хронического действия комплексов.


     Б. Хроническое действие комплексов

     Тут мы должны установить двоякое различие:
     1. Возможно действие комплекса, которое часто вызывается лишь единичным
аффектом и продолжается порой весьма длительное время.
     2. Возможно  хроническое действие  комплекса,  обуславливаемое тем, что
аффект постоянно разжигается и подкрепляется.
     Первую  группу нагляднее  всего объясняет легенда  о  Раймунде  Луллии,
галантном  искателе приключений,  долгое  время ухаживавшем за  одной дамой.
Наконец  он  получил  желанную записку, приглашавшую его на ночное свидание.
Луллии,  горя нетерпением, пришел  в назначенное место;  при его приближении
ожидавшая его  дама, сбросив одежду,  обнажила разъеденную раком грудь.  Это
произвело на него такое сильное впечатление, что с тех пор он  посвятил свою
жизнь набожному аскетизму.
     Бывают  впечатления, влияющие на всю  жизнь.  Известно  продолжительное
влияние  глубоких религиозных впечатлений  или потрясающих  событий.  Обычно
особенно сильным бывает их действие в юности. Все воспитание сводится именно
к тому, чтобы привить ребенку  длительные устойчивые комплексы. Длительность
данного комплекса обуславливается  продолжительным  чувственным тонусом. При
угасании чувства угасает и комплекс.  Длительное  существование  окрашенного
чувством комплекса действует, разумеется, констеллирующим  образом,  подобно
острому аффекту, на остальную психическую деятельность: все, что согласуется
с данным  комплексом, ассимилируется, все же  остальное исключается  или, по
меньшей  мере,  задерживается.  Лучшим примером  могут  служить  религиозные
убеждения.  Любой, даже не выдерживающий критики аргумент, принимается, если
только  он  говорит в пользу данного взгляда; и наоборот, наиболее сильные и
очевидные аргументы против этого взгляда совершенно не действуют; они как бы
"отскакивают",  ибо  тормозящая  сила чувства сильнее всякой логики.  Даже у
вполне  интеллигентных в других  отношениях  людей, обладающих  всесторонним
образованием и  опытом, можно иногда наблюдать прямую  слепоту, положительно
систематическую  нечувствительность  при  старании  убедить их, например,  в
правильности  детерминизма. Как  часто  мы видим,  что единичное  неприятное
впечатление  во  многих  случаях  является  причиной  такого  непоколебимого
ложного суждения, с  которым никакая логика,  как  бы  неопровержима она  ни
была, не в силах бороться!
     При этом действие  комплекса распространяется не только на мышление, но
и  на  поступки,  которым  он  может  постоянно  давать  известное,   вполне
определенное   направление.   Как  часто  многие  люди  совершенно  бездумно
принимают участие  в религиозных  обрядах  и  иных необоснованных действиях,
хотя, в сущности, давно уже переросли все это интеллектуально!
     Вторая  группа  хронических  последствий  комплекса, где  сила  чувства
постоянно поддерживается актуальными раздражениями, дает еще более наглядные
примеры  комплексных  констелляций.  Наиболее  сильно  и,  главным  образом,
длительно  действие сексуальных  комплексов,  в  которых, например,  окраска
чувства постоянно  поддерживается  половой  неудовлетворенностью. Достаточно
вспомнить  легенды  о   святых  или  роман  Золя  "Лурд",  чтобы  обнаружить
многочисленные примеры вышесказанного. Но комплексные констелляции не всегда
столь  грубы  и очевидны: часто  это  значительно более тонкие, скрытые  под
символами,  влияния   на   мысли  и  поступки.  Укажу  на  многочисленные  и
поучительные    примеры,   приводимые    Фрейдом.    Фрейд   указывает    на
симптоматическое действие как на специальный случай  констелляции. Следовало
бы,  собственно,  различать  "симптоматические  мысли"  и  "симптоматические
действия".  В своей "Психопатологии  обыденной  жизни" Фрейд показывает  как
кажущиеся  случайными  расстройства  наших  действий  (оговорки, ошибки  при
чтении, забывчивость  и  т.  п.) вызваны  констеллированными  комплексами. В
"Толковании сновидений" он указывает на то же влияние и в наших сновидениях.
В  нашей  экспериментальной   работе   мы  приводим  добытые  опытным  путем
доказательства  того,  что  комплексы  характерным  и  закономерным  образом
расстраивают ассоциативные опыты (специфические формы реакции, персеверация,
удлинение времени реакции, иногда  ее отсутствие, забывание  критических или
посткритических реакций и т. п. [Ср.:  Юнг: Экспериментальные наблюдения над
способностью   к  воспоминаниям.   Впрочем,   Фрейд  говорит   (Истолкование
сновидений,  1900): "Если  содержание сновидения мне сначала кажется  трудно
понимаемым,  то  я  прошу  рассказчика повторить свое  изложение.  Это редко
происходит в  одинаковых выражениях. Те места, в которых  рассказчик изменил
слова, я отмечаю как слабо защищенные.  Моя просьба о  повторении вызывает в
рассказчике подозрение, что я намерен  приложить особые старания к  разгадке
сновидения.   Поэтому,  побуждаемый  сопротивлением,  он  быстро   старается
сохранить  слабо  защищенные места  сновидения и заменяет  выдающие их смысл
выражения более неопределенными".]).
     Эти  наблюдения  дают  нам ценные указания  для теории комплексов.  При
выборе  слов-раздражителей я,  по  возможности,  старался  употреблять самые
обычные  слова  обиходного  языка,  чтобы избежать  трудностей,  связанных с
недостаточным   интеллектуальным  развитием.   Можно   было   ожидать,   что
образованный  человек будет в таком  случае реагировать достаточно "гладко".
Однако все обстояло иначе. Самые простые слова сопровождались задержками или
иными   колебаниями,   которые   возможно    объяснить    лишь    тем,   что
слово-раздражитель  затронуло   определенный   комплекс.  Почему  же   некое
представление,  тесно  связанное с  комплексом, не может быть воспроизведено
"гладко"? Препятствие  можно, прежде  всего, объяснить  тормозящим  влиянием
эмоций.   Комплексы  большей  частью   находятся   в  состоянии   вытеснения
(repression), так как  дело касается интимнейших, тщательно охраняемых тайн,
которых человек  не может или не хочет  выдать.  Даже  в  нормальных случаях
вытеснение бывает настолько сильным, что может  вызвать истерическую амнезию
к данному комплексу: у человека появляется ощущение некоторой  идеи, чего-то
важного, связанного с  ней, но нерешительность и колебания  не  позволяют ее
воспроизвести.  Он  чувствует,  что хотел что-то сказать,  но  это  "что-то"
мгновенно  ускользнуло из памяти; это  "ускользнувшее"  есть мысль-комплекс.
Иногда  является  реакция, бессознательным образом  содержащая  в  себе  эту
мысль-комплекс; но сам человек ее не замечает и только экспериментатор может
вы  вести  его  на правильный путь. Вытесняющее  сопротивление поразительным
образом  проявляет  свое  влияние и в дальнейшем, при опыте воспроизведения.
Амнезией  могут  поражаться как критические,  так и посткритические реакции.
Все полученные данные указывают на то, что комплекс занимает,  до  известной
степени,  исключительное  положение  по  отношению  к  более  индифферентным
психическим  материалам.  Индифферентные  реакции  проходят  "гладко",  имея
весьма короткие промежутки реагирования:  они, очевидно, постоянно находятся
в  распоряжении комплекса нашего  эго.  Иначе обстоит  дело  с  комплексными
реакциями. Они являются лишь с сопротивлением; часто они ускользают вновь от
комплекса   нашего  эго  уже   при  своем  возникновении;  они   своеобразно
сформированы  и  нередко являются продуктами замешательства; комплекс нашего
эго и сам не  знает, каким  образом они у него возникли; нередко они  быстро
подвергаются амнезии, в отличие от  индифферентных реакций, часто обладающих
такой устойчивостью, что они могут быть  воспроизведены в своем прежнем виде
даже по  прошествии нескольких месяцев или лет. Итак, комплексные ассоциации
в значительно меньшей степени подчиняются  распоряжениям нашего  "я", нежели
индифферентные ассоциации. Из этого следует заключить, что комплекс занимает
до известной степени  самостоятельное положение относительно нашего эго; это
вассал,  не подчиняющийся безусловно его  власти. Опыт показывает,  что  чем
сильнее чувство, связанное с комплексом, тем сильнее и чаще расстройства при
ассоциациях. Человек, обладающий комплексом, окрашенным сильным чувством, не
в состоянии  "гладко" реагировать (не  только при опыте ассоциаций, но и  на
все  раздражения   повседневной  жизни!),  ибо  он  находится  под  влиянием
комплекса,  не  поддающегося  контролю.  Его  самообладание (господство  над
настроениями,  мыслями,  словами  и действиями) страдает соответственно силе
комплекса.  На смену целенаправленным  действиям приходят невольные  ошибки,
погрешности,  неожиданные поступки,  причем  часто он и  сам не в  состоянии
объяснить их причины. Поэтому для человека с  сильным  комплексом характерно
проявление многочисленных неупорядоченных реакций при  ассоциативных опытах;
множество, казалось бы, невинных слов-раздражителей возбуждают комплекс. Для
пояснения сказанного приведем два примера.
     Случай   1.   Слово-раздражитель   "белый"   обладает   многочисленными
устойчивыми  связями.  Но пациент мог  лишь  нерешительно реагировать словом
"черный". Для выяснения я заставил его повторить еще целый ряд слов-наитий к
слову "белый":  "белым может  быть :  снег, полотно, лицо мертвеца". Пациент
недавно потерял  любимого родственника; устойчивый контраст, слово "черный",
в этом случае может символически указывать на то же самое - на траур.
     Случай 2. Слово "рисовать" неуверенно  вызывало  в виде  реакции  слово
"ландшафт".  Эта  странная  реакция объясняется  следующими  одна  за другой
мыслями-наитиями.  Привожу их в том порядке,  в каком  они являлись:  "можно
рисовать  ла