о.

- Разумеется. - Сади натянул капюшон своего зеленого одеяния на бритый
череп. - Не попросите ли кого-нибудь приглядеть за лошадьми?

- О них позаботятся. Это твои слуги?

Гролим взглянул через плечо Сади на его спутников, сидевших на лошадях.

- Да, благородный жрец.

- Скажи им, чтобы следовали за нами. Я отведу вас всех туда, где принимает
Хабат.

- Простите, благородный жрец бога-дракона, но мое послание - лично для
Агахака.

- Никто не предстает перед Агахаком, прежде не поговорив с Хабат! Возьми
слуг и следуй за мной!

Все спешились и вошли через мрачные двери в коридор, освещенный факелами.
Тошнотворный запах паленой плоти, пропитавший весь город, здесь был в
десять раз сильнее. Ужас охватил Гариона, когда он шел вслед за гролимом и
Сади по дымным залам храма, где все дышало древним злом, а жрецы со впалыми
щеками глядели на пришельцев с недоверием и почти нескрываемой угрозой.

И тут где-то в глубине храма раздался отчаянный вопль и следом - громкий
лязг железа. Гарион содрогнулся, поняв, что означают эти звуки.

- Неужели здесь все еще совершается древний ритуал жертвоприношения? -
изумленно спросил у гролима Сади. - Я полагал, что все это уже в прошлом -
ввиду определенных обстоятельств.

- Не произошло ничего, что могло бы заставить нас пренебречь выполнением
нашего священного долга, найсанец, - холодно ответил гролим. - Каждый час
мы приносим человеческое сердце на алтарь великого бога Торака.

- Но Торака больше нет.

Гролим остановился. Лицо его сделалось злым.

- Никогда не говори больше таких слов! - отрывисто бросил он. - Негоже
чужеземцу богохульствовать в стенах храма. Дух Торака живет, и однажды
великий бог возродится, чтобы править миром. Он сам взмахнет ножом, когда
его враг, Бельгарион из Ривы, будет кричать, лежа распростертым на алтаре!

- Вот радость-то! - шепнул Шелк Бельгарату. - Нам тогда придется начинать
все сначала.

- Помолчи-ка, Шелк, - шепнул Бельгарат в ответ.

Просторный покой, в который ввел их жрец-гролим, слабо освещали масляные
светильники. Стены сплошь покрывала черная ткань, в воздухе стоял густой
аромат благовоний. За столом, на котором стояла мерцающая свеча и лежала
тяжелая черная книга, виднелась чья-то худощавая согбенная фигура. По коже
Гариона пробежал холодок - он физически ощутил силу, исходящую от этой
фигуры. Он бросил взгляд на Польгару - та мрачно кивнула.

- Простите меня, святая Хабат, - дрожащим голосом заговорил рябой гролим, -
но тут послание от Джахарба-убийцы.

Фигура выпрямилась, и Гарион до глубины души изумился. Это была женщина,
притом безусловно красивая женщина, но вовсе не это поразило Гариона. На
бледных щеках ее устрашающе алели глубокие шрамы - они сбегали от висков к
подбородку, и рисунок их явственно напоминал языки пламени. Темные глаза
женщины пылали огнем, а на полных губах блуждала злобная усмешка. Край ее
черного капюшона был окантован пурпуром.

- Ну? - хрипловато спросила она. - С каких это пор дагаши присылают с
поручениями чужеземцев?

- Я... я счел за лучшее не спрашивать, святая Хабат, - затрепетал гролим. -
Но этот утверждает, что он друг Джахарба.

- И ты предпочел на этом прекратить расспросы? - Хрипловатый голос
превратился в угрожающий шепот, а пылающие глаза пронизывали дрожащего
жреца. Затем ее взгляд устремился на Сади. - Назови свое имя, - приказала
она.

- Я Усса из Стисс-Тора, святая жрица, - ответил Сади. - Джахарб повелел мне
предстать перед правителем и на словах передать ему его просьбу.

- А что это за просьба?

- О, простите, святая жрица, но то, что я должен передать, предназначено
только для ушей самого Агахака.

- Уши Агахака - это я, - произнесла жрица устрашающе тихим голосом. - Ничто
не достигает его ушей прежде, чем это услышу я.

И тон, которым это было сказано, открыл Гариону больше, чем сами слова.
Хотя этой изуродованной шрамами женщине каким-то непостижимым образом
удалось достичь здесь, в храме, определенной власти, она все еще не уверена
в себе и своей силе. Эта ее неуверенность - словно открытая рана, и стоит
кому-то подвергнуть сомнению ее могущество, как из глубины ее существа
поднимается темная волна ненависти к этому человеку. Гарион горячо
надеялся, что Сади отдавал себе отчет в том, насколько она опасна.

- О, я не вполне представлял себе положение дел здесь, в храме, - вежливо
поклонился Сади. - Мне сказали, что Джахарб, Агахак и король Ургит по
некоторым причинам хотят, чтобы некто Кабах беспрепятственно попал в
Рэк-Хаггу. И я призван обеспечить его безопасность во время путешествия.

Глаза жрицы сузились.

- Уверена, это далеко не все, что тебе приказано передать, - обличительным
тоном произнесла она.

- Боюсь, что все, благородная жрица. Полагаю, Агахак все поймет.

- А больше ничего тебе Джахарб не говорил?

- Ничего, кроме того, что этот Кабах находится здесь, в храме, под защитой
Агахака.

- Этого не может быть, - отрезала жрица. - Я бы знала об этом, если бы он
здесь находился. Агахак ничего от меня не скрывает.

Сади беспомощно развел руками.

- Могу лишь повторить все то, что говорил мне Джахарб, святая жрица.

Глаза жрицы вдруг сверкнули.

- Если ты лжешь мне, Усса, или пытаешься что-то утаить, из твоей груди
вырвут сердце, - пригрозила она.

- И тем не менее это все, святая жрица. Могу ли я теперь поговорить с самим
иерархом?

- Иерарх сейчас во дворце Дроим, на совете у короля. Он не вернется раньше
полуночи.

- А найдется ли тут место, где я и мои спутники могли бы дождаться его
возвращения?

- Я еще не закончила, Усса из Стисс-Тора. Что надобно этому Кабаху в
Рэк-Хагге?

- Джахарб не счел нужным ввести меня в курс дела.

- Полагаю, ты лжешь мне, Усса. - Кончиками пальцев жрица нервно барабанила
по столешнице.

- Мне нет никакого резона лгать тебе, святая Хабат, - возразил евнух.

- Агахак рассказал бы мне об этом деле. Он ничего от меня не утаивает -
ровным счетом ничего.

- Возможно, это дело просто показалось ему малозначительным.

Хабат тем временем пристально оглядывала каждого. Потом бросила взгляд на
все еще трепещущего гролима.

- Скажи мне, - почти прошептала она, - как так случилось, что один из этих
людей вошел в мои покои, имея при себе меч? - И она указала на Гариона.

Лицо жреца посерело.

- Прости меня, Хабат, - забормотал он, - но я... я не заметил никакого
меча.

- Не заметил? Как можно не заметить оружия таких размеров? Объясни-ка мне!
Гролим затрясся с головы до ног.

- Может быть, этот меч невидимый? Или, возможно, моя безопасность тебя
совершенно не заботит? - Ее изуродованное шрамами лицо стало еще более
жестоким. - А вдруг ты затаил против меня зло и надеялся, что этот
чужестранец умертвит меня?

Лицо гролима сделалось совсем серым.

- Полагаю, придется довести все происшедшее до сведения Агахака, когда он
вернется. Вне всяких сомнений он возжелает побеседовать с тобою об этом
мече-невидимке немного погодя.

Дверь в покои Хабат распахнулась, и на пороге возник худощавый гролим в
черном одеянии, с капюшоном, откинутым назад и отороченным зеленым. Грязные
черные волосы сальными сосульками свисали ему на плечи. От этого человека с
выпученными глазами фанатика нестерпимо несло - то был тошнотворный
кисловатый запах давным-давно немытого тела.

- Настало время, Хабат, - объявил он скрипучим голосом.

Мрачные глаза Хабат тотчас же смягчились.

- Благодарю, Сорхак, - ответила она, странно-кокетливо опуская ресницы.
Потом она поднялась и достала из ящика стола черный кожаный футляр. Раскрыв
его, она почти любовным жестом извлекла оттуда длинный сверкающий нож и
мрачно взглянула на гролима, которого только что отчитывала. - Сейчас я
пойду в святилище, чтобы совершить там жертвенный ритуал, - сказала она,
рассеянно проводя пальцем по остро отточенному лезвию. - И если хотя бы
единое слово о том, что произошло в этих покоях, сорвется с твоих губ, ты
сам умрешь при следующем же ударе гонга. А пока отведи этих работорговцев в
пристойные покои, где они смогли бы дождаться возвращения иерарха. - Она
обратила взор к Сорхаку, и ее глаза внезапно сверкнули. - Ты проводишь меня
в святилище, чтобы понаблюдать за тем, как я буду приносить священную
жертву?

- Для меня это величайшая честь, Хабат, - коротко кивнув, ответил тот. Но
стоило жрице отвернуться, как губы его скривила презрительная усмешка.

- Оставляю вас на попечение этого недотепы, - сказала она, проходя мимо
Сади. - Мы еще не окончили разговора, но я должна идти - мне надо
приготовиться к жертвоприношению. - И жрица удалилась, сопровождаемая
Сорхаком.

Когда двери закрылись, рябой жрец с ожесточением плюнул на пол - на то
самое место, где только что стояла Хабат.

- Никогда не подозревал, что женщина может достичь ранга Пурпурных в одном
из храмов Торака, - сказал ему Сади.

- Хабат любимица Агахака, - мрачно пробормотал гролим. - Колдунья она
никудышная, так что своим продвижением всецело обязана ему. Правителю по
нраву все отвратительное. И только благодаря его заступничеству ей до сих
пор не перерезали глотку.

- Политика, - вздохнул Сади. - Здесь все так же, как и везде в этом мире.
Кстати, она, как мне кажется, весьма ревностно относится к исполнению
религиозных ритуалов.

- Ее страсть к ритуалам имеет мало общего с религиозностью. Она обожает
кровь. Я сам видел, как она пьет ее, когда кровавая струя хлещет из тела
жертвы. И омывает в ней лицо, руки. - Жрец оглянулся, желая убедиться, что
его никто не подслушивает, и продолжил: - Однажды Агахак все же прознает,
что она связана с нечистой силой, что они с Сорхаком справляют свои черные
шабаши здесь, в священном храме, когда все остальные спят. И как только наш
иерарх обнаружит предательство, она сама будет истошно вопить на алтаре, а
все гролимы храма передерутся за право располосовать ее ножом. - Он
выпрямился и приказал: - Пойдемте со мной.

Комнаты, куда он проводил путешественников, более всего напоминали мрачные
застенки. В каждой келье была низенькая кровать, а на колышке, торчащем
прямо из стены, висело черное одеяние гролима. Жрец, кивнув, удалился. Шелк
оглядел центральную комнату, которая была чуть попросторнее. Ее освещала
единственная лампа, а в самом центре стоял грубый стол и скамьи.

- Роскошью все это никак не назовешь, - презрительно произнес он.

- Можно подать жалобу, - предложила ему Бархотка.

- Что у нее с лицом? - дрожащим голосом спросила Сенедра. - Она просто
ужасна.

- Таков был обычай в некоторых гролимских храмах в землях Хагги, - ответила
Польгара. - Жрицы, владевшие искусством колдовства, покрывали свои лица
такими вот шрамами в знак вечной преданности Тораку. Теперь так почти нигде
не делают.

- Но ведь она могла бы быть такой красавицей! Почему же она так страшно
себя изуродовала?

- Люди в состоянии религиозной истерии порой способны на странные вещи.

- А как получилось, что этот гролим не разглядел меча Гариона? - спросил
Шелк у Бельгарата.

- Шар обладает властью отводить глаза тех, кому не следует его видеть.

- Это ты велел ему?

- Нет. Порой он принимает решения самостоятельно.

- Ну что ж, дела наши идут неплохо, как вы считаете? - Сади довольно
потирал руки. - Говорил же я, что буду вам весьма и весьма полезен.

- Ух, как ты нам полезен, Сади, - насмешливо сказал Шелк. - Сперва ты
затащил нас в гущу битвы, потом в самое логово дагашей и вот теперь - прямо
в пасть гролимов Хтол-Мургоса. Ну, что ты там дальше задумал для нас, если,
разумеется, эта госпожа с экстравагантной внешностью не прирежет тебя до
утра?

- Мы непременно сядем на корабль, - заверил его Сади. - Даже Хабат не
посмеет оспаривать волю Агахака, как бы ни была уязвлена ее гордость. А
путешествие по морю сэкономит нам несколько месяцев.

- Нам с Гарионом надо еще кое-чем здесь заняться, - сказал Бельгарат. -
Дарник, выгляни в коридор, погляди, не выставили ли стражу.

- Куда вы направляетесь? - спросил Шелк.

- Мне необходимо отыскать библиотеку. Хочу проверить, прав ли был Джахарб,
когда утверждал, что книга именно здесь.

- Не лучше ли повременить до ночи - пусть все лягут спать, и тогда...

Старик покачал головой.

- Нам понадобится время, чтобы найти то, что нам надобно. Агахак будет во
дворце около полуночи, поэтому именно сейчас самое подходящее время
покопаться в его библиотеке. - Он улыбнулся маленькому драснийцу. - Кстати,
- прибавил он, - возможно, это для тебя непривычно, но пора тебе знать, что
зачастую днем много легче перемещаться, чем ночью, шныряя во тьме и пугливо
выглядывая из-за каждого угла.

- Да, мне это более чем странно слышать, Бельгарат.

- Коридор пуст, - сообщил возвратившийся Дарник.

- Прекрасно. - Бельгарат ушел и вскоре возвратился с грудой черных
балахонов. - Вот, - сказал он, протягивая один из них Гариону. - Надевай.

Они стянули зеленые одежды работорговцев и облачились в черные балахоны.
Дарник продолжал наблюдать за дверью.

- Все еще никого, Бельгарат, - сказал он, - но вам лучше поторапливаться. В
дальнем конце коридора я слышу шаги.

Старик кивнул, натягивая на глаза капюшон.

- Пошли, - приказал он Гариону.

В коридорах было темно - их освещали лишь дымные факелы, торчащие в
кольцах, укрепленных вдоль стен. Изредка им встречались одетые в черное
жрецы-гролимы. Они ходили как-то странно, чуть покачиваясь на негнущихся в
коленях ногах, спрятав руки в рукава и скрывая капюшонами лица. Гарион
догадался, что эта странная походка имела какое-то значение, и пытался
подражать гролимам, следуя за дедом вдоль бесконечных коридоров.

Бельгарат уверенно шел к цели, ибо знал, где находится то, что ему нужно.
Они вышли в более широкий коридор, и старик остановился, глядя в дальний
его конец, где виднелись раскрытые двери. За этими дверями мерцал свет.

- Не туда, - шепнул Гариону старик.

- А что это?

- Это святилище. Тут находится алтарь. - И старик быстро свернул в другой
коридор.

- Мы можем потратить долгие часы на поиски, дедушка, - тихо сказал Гарион.
Бельгарат покачал головой.

- Архитектура гролимов в высшей степени предсказуема, - возразил он, - мы в
нужной нам части храма. Ты погляди, что вон за той дверью, а я пойду туда.

Они пошли по длинному коридору, осторожно заглядывая в каждую дверь.

- Гарион! - вдруг прошептал старик. - Это здесь!

Комната, в которую они вошли, была просторной - тут пахло старым
пергаментом и отсыревшими кожаными переплетами. Вдоль стен высились книжные
полки, а в углублениях стен стояли столы и скамьи - над каждым столом с
потолка свешивалась тусклая лампа.

- Возьми книгу! Любую! - приказал Бельгарат. - Теперь сядь вон за тот стол
и делай вид, что внимательно ее изучаешь. Глаз не спускай с двери! Я тут
осмотрюсь, а ты покашляй, если кто-либо явится.

Гарион кивнул, взял с полки тяжелый фолиант и сел за стол. Минуты тянулись
мучительно медленно - он невидящими глазами глядел на страницу, чутким ухом
ловя малейший шорох. И тут вдали послышался знакомый уже вопль - долгий и
мучительный крик боли, за которым последовал металлический звук - это
звенел гонг в святилище, где гролимы справляли свои изуверские ритуалы.
Невольно перед внутренним взором Гариона возникло испещренное страшными
шрамами лицо Хабат, он словно воочию увидел, как она с наслаждением вонзает
нож в тело беспомощной жертвы. Он сжал зубы, сдерживаясь изо всех сил,
чтобы не вскочить и не кинуться на звук.

Раздался тихий свист Бельгарата.

- Нашел! - прошептал старик. - Следи за дверью! Я сейчас вернусь.

Гарион, нервничая, сидел за столом, весь превратившись в слух. Он с
величайшим трудом справлялся со своей миссией. Волнение его все возрастало
по мере того, как текли минуты в ожидании, не войдет ли ненароком
кто-нибудь в книгохранилище. Что делать, если сейчас на пороге появится
жрец в черной одежде? Заговорить с ним или продолжать сидеть молча,
склонившись над книгой? Таковы ли здешние обычаи? Он перебирал в уме
множество вариантов поведения, но когда скрипнули дверные петли, прибег к
варианту, которого даже в мыслях не держал, - стремглав кинулся наутек. Он
стремительно перепрыгнул через скамью, на которой сидел, и бесшумно
бросился в глубь библиотеки, ища среди стеллажей Бельгарата.

- Здесь безопасно? Никто не подслушает нас? - раздался чей-то голос. Другой
голос с усмешкой промолвил:

- Сюда больше никто не заходит. Так о чем ты хотел поговорить?

- Разве она тебе еще не осточертела? Ты готов действовать?

- Тише ты, дурак! Если кто-то услышит и донесет ей, твое сердце будет
жариться на раскаленных угольях при следующем же ударе гонга!

- Ненавижу эту шлюху со шрамами! - плюнул первый гролим.

- Все ее ненавидят, но от того, узнает она об этом или же нет, зависит наша
жизнь. До тех пор, покуда к ней благоволит Агахак, власть ее безгранична.

- Она перестанет быть его любимицей, когда он узнает, что она занимается
колдовством здесь, в стенах храма.

- А как он об этом узнает? Ты, что ли, разоблачишь ее перед ним? Она станет
все отрицать, а потом Агахак предоставит ей право поступить с тобой по ее
усмотрению.

Наступила долгая пугающая пауза.

- К тому же, - вновь заговорил второй гролим, - не думаю, что Агахаку есть
дело до ее невинных развлечений. Единственное, что в данный момент волнует
иерарха - это поиски Ктраг-Сардиуса. Он и другие иерархи страстно стремятся
его обнаружить. Если она хочет любезничать с Сорхаком, совокупляться с ним
и пытаться среди ночи пробудить демонов - это ее личное дело, и более
никого оно не касается.

- Но это омерзительно! - Голос первого жреца дрожал от гнева. - Она
оскверняет наш храм!

- Не желаю слушать! Предпочитаю, чтобы мое сердце оставалось у меня в
груди.

- Очень хорошо, - хитренько сказал первый гролим. - Возможно, все именно
так, как ты говоришь. Мы оба в ранге Зеленых, и наше возвышение до ранга
Пурпурных будет более естественным, чем у Хабат. Если мы с тобой встретимся
с нею в укромном месте, то ты воспользуешься своей силой, чтобы обездвижить
ее, ну а я вонжу ей нож прямо в сердце. Тогда она предстанет пред самим
Тораком и выслушает его мнение по поводу нарушения ею его запрета на
колдовство.

- Я отказываюсь слушать тебя! Послышался звук быстро удаляющихся шагов и
скрип закрываемой двери.

- Трус, - пробормотал первый жрец, потом тоже вышел из библиотеки. Снова
скрипнула дверь, и все стихло.

- Дедушка! - хрипло зашептал Гарион. - Где ты?

- Здесь, у тебя за спиной. Они ушли?

- Да, никого уже нет.

- Занятный разговор, не правда ли? Гарион подошел к старику, затаившемуся в
самой глубине библиотеки.

- Думаешь, Хабат и впрямь пытается пробудить демонов - так, как это делал
Мориндим?

- По крайней мере, многие из гролимов так считают. А если это и впрямь так,
эта женщина ступила на весьма зыбкую почву. Торак строго-настрого запретил
любые занятия колдовством. Фаворитка она или нет, Агахаку придется вынести
ей приговор, если он обо всем прознает.

- Ты что-то нашел? - Гарион поглядел на книгу, которую старик положил перед
собой на стол.

- Думаю, это нам поможет. Вот послушай: "Потерянная тропа будет вновь
найдена на южном острове".

- Имеется в виду Веркат?

- Почти убежден. Веркат - единственный более или менее крупный остров в
южном Хтол-Мургосе. Это подтверждает то, что говорил нам Сади, а я люблю
получать подтверждения.

- Но все равно это означает, что мы тащимся в хвосте у Зандрамас! Ты не
нашел каких-либо сведений, которые помогли бы нам опередить ее?

- Пока нет, - признался Бельгарат и перевернул страницу. - Что это? -
раздался его изумленный голос.

- А что такое?

- Слушай. - Старик приподнял книгу так, чтобы тусклый свет лампы падал
прямо на страницу, и стал читать: - "Внемлите: во дни, что последуют за
восшествием бога Тьмы на небеса, король Востока и король Юга двинутся друг
на друга войной, и это будет знаком для вас, что встреча близится.
Поспешите в Место, которого больше нет, когда кровавая битва раз