занес
свой меч, и птица-дракон вздрогнула и попятилась.

Она действительно испугалась! По какой-то причине голубой свет меча напугал
ее! Издавая крики и пытаясь защитить себя извержениями пламени, она
пятилась, заливая поляну кровью из продолжавшего извиваться хвоста. Было
что-то явно для нее непереносимое в свечении Шара. Охваченный приливом
возбуждения, Гарион снова поднял меч, и жгучий столб пламени сорвался с
конца клинка. Гарион стал разить птицу этим огнем в крылья и туловище,
раздался треск и шипение. И вот, крича от боли и размахивая гигантскими
крыльями, птица обратилась в бегство, цепляясь за землю когтями и поливая
ее своей кровью.

Тяжело и неуклюже она оторвалась от земли, прорываясь через верхние ветви
деревьев по краю поляны. Оглашая окрестности страшным криком, извергая
огонь и дым, поливая землю кровью, она полетела куда-то на юго-запад.

Все молча наблюдали, как удаляется в дождливом небе ее огромный силуэт.

Польгара, мертвенно-бледная, вышла из-за деревьев и подошла к Эрионду.

- О чем ты думал в это время? - до странности спокойным голосом спросила
она.

- Не понимаю, о чем ты, Польгара, - ответил Эрионд, действительно
удивленный.

Польгара с видимым усилием старалась выглядеть спокойной.

- Слово "опасность" для тебя ничего не значит?

- Ты про птицу? О, она не так уж и опасна.

- Ну да, а когда тебя с головой окутало огнем? - вступил в разговор Шелк.

- А, ты про это? - Эрионд улыбнулся. - Но пламя-то было ненастоящим. -
Эрионд обвел взглядом компанию. - Вы разве этого не знали? - спросил он,
выглядя несколько удивленным. - Это только одна видимость. Все, что
представляет собой зло, - это иллюзия. Мне жаль, если кто-то из вас
волновался за меня, но у меня не было времени на объяснения.

Польгара некоторое время смотрела на юношу, предельно спокойного, и затем
обратилась к Гариону, еще не остывшему от боя.

- И вы... вы... - Слова не давались ей. - Вы оба... Это невозможно
выдержать!

Дарник взглянул на Польгару встревоженно, потом передал свой топор Тофу и
обнял ее за плечи.

- Ну, успокойся, - произнес он. Некоторое время она пыталась сдерживать
себя, а потом спрятала лицо на груди Дарника.

- Ну ладно, ладно, Пол, - снова попытался он успокоить ее и повел к шатру.
- Вот придет утро, и все покажется не таким страшным, как сейчас.

Глава 3

Больше в эту дождливую ночь Гарион почти не спал. Сердце продолжало
колотиться от возбуждения битвы, и он, лежа под одеялом подле Сенедры,
вновь и вновь переживал события встречи с птицей-драконом. Лишь к утру он
успокоился и смог вернуться к мысли, пришедшей ему в голову в пылу
сражения. Ему понравилась битва, которая, казалось бы, должна была напугать
его. Именно понравилась. И чем больше он думал об этом, тем отчетливее
понимал, что такое с ним происходит не впервые. Еще в детстве это ощущение
приходило к нему каждый раз, когда он оказывался в опасной ситуации.

Его сендарийское воспитание подсказывало ему: такое влечение к стычкам и
опасностям является, по-видимому, нездоровым алорийским наследием и следует
контролировать себя, но он явственно сознавал, что не станет этого делать.
Он наконец нашел ответ на этот надоедавший ему вопрос - "почему я?".
Значит, он избран для этой трудной, опасной задачи, ибо идеально подходит
для ее выполнения.

- Такая миссия возложена на меня, - прошептал он. - Когда возникает
необычно опасная ситуация, которую не может разрешить ни одно рациональное
человеческое существо, привлекают меня.

- Ты о чем, Гарион? - прошептала сквозь сон Сенедра.

- Ни о чем, дорогая, - ответил он. - Просто думаю вслух. Спи, спи.

- М-м-м, - промычала она и, свернувшись в клубок, теснее прижалась к нему,
и он почувствовал лицом тепло ее волос.

Бледный свет зари понемногу просачивался сквозь мокрые кроны деревьев.
Вдобавок к непрекращающейся измороси от земли стал подниматься туман, и
темные стволы елей и пихт медленно растворялись во влажном сером облаке.

Гарион, открыв полусонные глаза, увидел силуэты Дарника и Тофа. Оба стояли
возле погасшего очага у входа в шатер. Гарион аккуратно, стараясь не
разбудить жену, выбрался из-под одеяла и надел влажные башмаки. Потом
встал, набросил на плечи накидку и вышел на улицу. Взглянув на сумрачное
утреннее небо, он произнес спокойным голосом человека, вставшего до восхода
солнца:

- Все еще сыплет, как я посмотрю. Дарник кивнул.

- Такой уж сезон, теперь неделю не разгонит, а то и больше. - Он открыл
кожаный мешочек, висевший на поясе, и достал оттуда трут. - Огонь надо бы
разжечь.

Тоф, огромный и безмолвный, подошел к шатру, взял пару кожаных ведер и
пошел вниз по крутому спуску к источнику. Несмотря на свои гигантские
размеры, двигался он сквозь мокрый кустарник почти бесшумно.

Дарник стал на колени у очага и аккуратно сложил в центре сухие ветки.
Рядом с горкой он положил трут и достал кремень и железо.

- Как там Польгара, спит еще? - спросил его Гарион.

- Лежит с закрытыми глазами. Говорит, что так приятно полежать в тепле,
когда кто-то разводит огонь. - И Дарник улыбнулся, приятно и открыто.

Гарион тоже улыбнулся ему в ответ.

- Это оттого, что все эти годы она всегда встает первой. - Он помолчал. -
Как она себя чувствует после сегодняшней ночи? Все переживает? - спросил
он.

- Я думаю, - сказал Дарник, нагнувшись над очагом и высекая искру, - она
уже немного успокоилась.

При каждом ударе железа о кремень сноп искр вылетал у него из-под рук.
Наконец трут задымился, и кузнец стал осторожно раздувать уголек, пока не
возник крошечный язычок пламени. Он поместил это пламя под сухие ветки, и
они с треском занялись.

- Вот и загорелось, - произнес он, убирая погашенный трут обратно в кожаный
мешочек вместе с кремнем и железом.

Гарион пристроился рядом и стал ломать длинные сучья.

- Ты держался сегодня ночью героем, - сказал Дарник, подкладывая вместе с
Гарионом сучья в огонь.

- Я думаю, не героем, а ненормальным, - сухо ответил Гарион. - Разве кто в
здравом уме полезет в такое дело? Несчастье в том, что я оказываюсь в
центре таких событий, еще не успев понять, как это опасно. Иногда я
задумываюсь: может, дедушка прав, утверждая, что тетушка Пол роняла меня в
детстве и я ударялся головой?

Дарник усмехнулся.

- Я немножко сомневаюсь в этом, - сказал он. - Она всегда очень осторожна в
обращении с детьми и другими хрупкими предметами.

Они подбросили еще дров в костер. Гарион, увидев, что огонь весело пляшет
на поленьях, встал. Красноватый свет костра проникал сквозь туман, и все
вокруг казалось нереальным, словно ночью они невзначай пересекли границу
реального и вошли в царство волшебства.

Пришел Тоф с ведрами, и в этот момент из шатра появилась Польгара,
расчесывая длинные черные волосы. Единственный белый локон над левой бровью
почему-то казался сегодня утром раскаленным добела.

- Какой хороший костер, дорогой, - сказала она, целуя мужа, а затем
посмотрела на Гариона. - Как ты себя чувствуешь, все нормально?

- Что? О да, прекрасно.

- Может, какие порезы, ссадины, ожоги, которых ты не заметил ночью?

- Нет. Похоже, я вышел из этого поединка без единой царапины. - Гарион
помолчал, не решаясь задать ей вопрос. - Мы тебя действительно расстроили
сегодня ночью, Польгара? Я имею в виду - Эрионд и я?

- Да, Гарион, но это было ночью. Что бы ты хотел на завтрак?

Некоторое время спустя, когда бледный рассвет стал увереннее пробираться
сквозь деревья, вылез наружу и Шелк. Дрожа всем телом, он протянул руки над
костром и стал с подозрением всматриваться в то, что кипело в котле у
Польгары, поставленном на плоском камне у огня.

- Опять эта размазня? - недовольно произнес он.

- Овсяная каша, - поправила его Польгара, помешивая в котле длинной
деревянной ложкой.

- Какая разница!

- Есть разница. Помельче овес или покрупнее.

- Помельче, покрупнее - все равно одно и то же, Польгара.

Она посмотрела на него, подняв бровь.

- Скажи-ка, принц Хелдар, отчего ты по утрам вечно всем недовольный?

- Потому что терпеть не могу утро. У утра есть единственный смысл - не
давать, чтобы ночь и день столкнулись лбами.

- Может, один из моих тонизирующих напитков придаст тебе свежесть.

Он устало посмотрел на Польгару.

- А, не надо, спасибо, Польгара. Теперь, когда я совсем проснулся, мне
лучше.

- Рада за тебя. Кстати, не мог бы ты чуть-чуть отодвинуться? Мне нужен этот
край - поставить ветчину.

- Как тебе будет угодно.

Шелк повернулся и ушел в шатер.

Бельгарат, лежавший от нечего делать на своей постели поверх одеяла, с
удивлением взглянул на маленького драснийца.

- Для умного человека ты слишком часто позволяешь себе капризничать и
взрываться, - сказал Бельгарат. - Приучись не трепать нервы Польгape, когда
она готовит.

Шелк что-то проворчал и взял в руки свой изъеденный молью меховой головной
убор.

- Пойду-ка проверю лошадей, - решил он. - Не хочешь прогуляться?

Бельгарат взглянул на уменьшающуюся кучку дров возле костра.

- Неплохая идея, - согласился он и встал с постели.

- И я с вами, - сказал Гарион. - Надо немного размяться. Похоже, я спал на
корне эту ночь.

Гарион набросил ремень ножен меча на одно плечо и тоже вышел из шатра.

- Даже не верится, что это было, правда? - тихо произнес Шелк, когда они
вышли на поляну. - Дракон какой-то. Сейчас, при свете, вообще все кажется
прозаичным.

- Не совсем, - возразил Гарион и указал на обрубок чешуйчатого хвоста
дракона, валяющийся на краю поляны. Самый его кончик по-прежнему немного
шевелился.

Шелк кивнул:

- Да, с таким не каждый день столкнешься. - Потом, переведя взгляд на
Бельгарата, спросил: - А не может эта птичка снова наведаться к нам?
Нервная у нас получится дорога, если нам придется на каждом шагу
оглядываться. Она мстительная?

- А ты как думаешь? - спросил его в свою очередь старик.

- Все-таки Гарион как-никак подрезал ей немного хвостик. Не примет ли она
это слитком близко к сердцу?

- Как правило, это не в ее духе, - ответил Бельгарат. - Она несильна
разумом. - Старик нахмурился. - Меня другое волнует - есть в этой встрече
что-то не то.

- Начать с самой этой встречи. - Шелк с омерзением поежился.

- Я не о том. - Бельгарат покачал головой. - Не уверен, правильно ли я
понял, но мне кажется, птица прилетала по поводу одного из нас.

- Эрионда? - предположил Гарион.

- И вам кажется, да? Но когда она увидела его, как мне думается, она вроде
бы испугалась. И что он имел в виду, когда говорил ей какие-то странные
слова?

- А кто его знает? - сказал Шелк, пожав плечами. - Он всегда был странным
мальчиком. Я не думаю, что он живет в одном мире с нами.

- А почему дракона так напугал меч Гариона?

- Этот меч пугает целые армии, Бельгарат. Одно его пламя чего стоит.

- Но этой птице нравится - да, нравится! - пламя. Я видел, с каким
умилением она смотрела на полыхающую конюшню. А как-то раз она целую неделю
летала и любовалась лесным пожаром. А вот что с ней произошло этой ночью -
убей, не могу понять.

Из чащи, где были привязаны лошади, вышел Эрионд, старательно обходя
высокие кусты, с которых при малейшем прикосновении обрушивалась вода.

- Все в порядке? - спросил Гарион.

- С лошадьми? Все нормально, Бельгарион. Завтрак небось почти готов?

- Если это можно так назвать, - с кислой миной промямлил Шелк.

- Польгара отлично готовит, Хелдар, - горячо вступился за нее Эрионд.

- Каша - она и есть каша, тут даже лучший повар мира ничего не придумает.
Глаза у Эрионда засветились.

- Каша? О, я так люблю кашу. Шелк посмотрел на Эрионда внимательно, а потом
с досадой обратился к Гариону:

- Видишь, как легко подкупить молодежь? Вот оно, воспитание. - Он пожал
плечами и со скучной физиономией добавил: - Ладно, что бы там ни было, а
надо идти.

После завтрака они свернули ночной лагерь и под моросящим дождем тронулись
в путь. Около полудня они вышли на широкое поле, местами поросшее
кустарником и с пнями, торчащими тут и там. Шириной оно было с четверть
мили, а в центре шла широкая и грязная дорога.

- Вот главная дорога из Мургоса, - сказал Шелк с удовлетворением.

- А зачем они посрубали все деревья? - спросил его Эрионд.

- Это из-за разбойников, которые подстерегают путников, прячась близ
дороги. А хороший обзор позволяет путешественникам издалека увидеть
разбойников и скрыться от них.

Путники выехали из леса, миновали заросшую высокой травой опушку и
очутились на грязной дороге.

- Теперь мы можем ехать быстрее, - сказал Бельгарат и пустил лошадь резвым
шагом.

Они ехали по дороге на юг в течение нескольких часов, и почти все время
легким галопом. Расставшись с лесистыми предгорьями, они оказались на
заросшей травой равнине. Въехав на вершину небольшого холма, они дали
немного отдохнуть лошадям. На северо-западе за пеленой дождя угадывалась
граница Арендийского леса, а недалеко впереди, на луговой равнине, -
мрачные очертания серых стен мимбрийского замка. Сенедра вздохнула, глядя
на скучную мокрую равнину и крепость, у которой, казалось, и камни были
пропитаны упрямой подозрительностью, столь характерной для арендийского
общества.

- Ты себя хорошо чувствуешь? - спросил Гарион, обеспокоенный выражением ее
лица, которое, как он опасался, могло служить признаком возврата к недавней
меланхолии, с таким трудом преодоленной.

- Эта Арендия - такое печальное место, - произнесла Сенедра. - Тысячи лет
ненависти и горя. И кому они что доказали? Даже этот замок - и тот словно
плачет.

- Просто дождь, Сенедра, - заметил Гарион предельно спокойным тоном.

- Да нет, - со вздохом возразила Сенедра, - не только.

Дорога из Мургоса представляла собой грязный желтый шрам, протянувшийся
через поля побуревших и поникших трав. По этой дороге, змейкой извивавшейся
под уклон к Арендийской долине, они ехали несколько дней - мимо громад
мимбрийских замков и через грязные деревеньки с соломенными крышами и
плетнями, над которыми постоянно висел в прохладном воздухе дым из труб,
словно ядовитые испарения, а на лицах подневольных людей, облаченных в
лохмотья, была написана вся история их жизни, прожитой в беспросветной
нищете. На ночь путешественники останавливались в придорожных постоялых
дворах, пропахших несвежей едой и немытыми телами.

На четвертый день, оказавшись на вершине холма, они увидели внизу Большую
Арендийскую ярмарку, стоявшую на развилке дороги из Мургоса и Великого
Западного Пути. Палатки расползлись в пестром смешении голубого, красного и
желтого цветов во всех направлениях на лигу и больше, а по дорогам под
серым дождливым небом тянулись вереницы груженых повозок, словно цепочки
муравьев.

Шелк сдвинул на затылок свой поношенный головной убор и сказал:

- Может, мне лучше спуститься и оглядеться, прежде чем мы все туда поедем.
Мы давно не бывали в этих местах и осмотреться не помешает.

- Хорошо, - согласился Бельгарат, - только без всяких выкрутасов.

- Выкрутасов?

- Ты знаешь, о чем я говорю, Шелк. Держи там себя в руках.

- Можешь на меня положиться, Бельгарат.

- Другого не остается.

Шелк улыбнулся, пришпорил лошадь и поскакал галопом, а остальные шагом
поехали вниз по длинному склону в сторону вечно "временного" палаточного
городка посреди моря грязи. По мере приближения к ярмарке Гарион все
явственнее слышал какофонию от смешения звуков - одновременного крика тысяч
голосов. Доносились до путников и мириады запахов - специй и готовящейся
пищи, редких духов, конюшен и загонов для лошадей.

Бельгарат попридержал коня.

- Подождем Шелка здесь, лишние неприятности нам ни к чему.

Они отвели лошадей в сторону и, стоя под моросящим дождем, наблюдали, как
навстречу им взбираются по скользкой и грязной дороге повозки с грузом.

Шелк приехал через три четверти часа. Его лошадь тяжело взбиралась по
мокрой дороге.

- Думаю, можно аккуратно подъезжать, - сказал он, и его лицо с острыми
чертами хранило при этом весьма серьезное выражение.

- А в чем там дело? - спросил Бельгарат.

- Я наткнулся на Дельвора, - ответил Шелк, - и он сказал мне, что на
ярмарке какой-то купец из Ангарака интересовался нами.

- Может, нам тогда лучше стороной объехать ярмарку? - предложил Дарник.
Шелк покачал головой.

- Я думаю, нам следует побольше разузнать об этом странном ангараканце.
Дельвор предложил нам погостить в его палатках денек-другой. Есть мысль -
обогнуть ярмарку и въехать с противоположной стороны. Там можно
пристроиться к какому-нибудь каравану из Тол-Хонета. Так мы обратим на себя
меньше внимания.

Бельгарат стал раздумывать над этим предложением, глядя, прищурясь, в
дождливое небо.

- Хорошо, - решил он. - Не будем терять время. Но мне не нравится, чтобы за
нами кто-то шел. Поехали посмотрим, что нам посоветует Дельвор.

Они обогнули ярмарку по луговой траве и выехали на Великий Западный Путь в
миле к югу от ярмарочного городка. По дороге ехало несколько скрипучих
повозок из Толнедры, на которых восседали одетые в богатые меха купцы.
Гарион и его друзья, никем не замеченные, пристроились в хвост этой
вереницы. Постепенно смеркалось, приближался неприятный дождливый вечер. В
узких проходах между палаток сновали купцы и покупатели со всех краев
света. Ноги тонули в жидкой грязи, перемешанной копытами сотен лошадей и
ногами ярко разодетых торговцев, которые кричали, на все лады расхваливая
свой товар, шумно торговались друг с другом, не обращая внимания ни на
дождь, ни на грязь под ногами. По бокам полотняных палаток висели факелы и
масляные фонари. Чего здесь только не было, причем бесценные украшения
лежали рядом с медными кувшинами и дешевыми оловянными блюдами.

- Теперь сюда, - сказал Шелк, указывая на ответвление дороги. - Палатки
Дельвора - в нескольких сотнях ярдов отсюда.

- А кто он, этот Дельвор? - спросила Сенедра Гариона в тот момент, когда
они проезжали мимо шумного шатра-таверны.

- Друг Шелка. Мы встречались с ним, когда были здесь в последний раз. Я
думаю, он состоит в драснийской секретной службе.

Сенедра усмехнулась.

- А разве не все драснийцы состоят в секретной службе?

- Возможно, - с улыбкой согласился Гарион.

Дельвор ждал компанию возле своей палатки в белую и голубую полосы. За то
время, что Гарион не видел приятеля Шелка, тот мало изменился. Выражение
его лица оставалось таким же, а взгляд - столь же циничным и
проницательным. Плечи драснийца плотно обтягивала отделанная мехом накидка,
а мокрая от дождя неприкрытая лысина поблескивала на свету.

- Моя прислуга приглядит за вашими лошадями, - объявил он гостям, когда те
спешились. - Давайте-ка поскорее внутрь, пока вас не слишком многие успели
увидеть.

Путники последовали за ним в теплую, хорошо освещенную палатку, вход в
которую он закрыл пологом, пропустив всех. Здесь оказалось вполне уютно,
почти как в благоустроенном доме. Повсюду удобные стулья и диваны, большой
полированный стол роскошно сервирован к ужину. Стены и полы покрывали ковры
голубого оттенка, с потолка на цепях свисали масляные лампы, а в каждом
углу стояло по жаровне с тлеющими углями. Слуги Дельвора в неярких ливреях
без слов приняли у Гариона и его друзей мокрую верхнюю одежду и через
проход унесли ее в соседнюю палатку.

- Пожалуйста, присаживайтесь, - вежливо произнес Дельвор. - Я взял на себя
смелость заранее приготовить ужин.

Все сели за стол. Шелк огляделся вокруг и заметил:

- Какая пышность. Дельвор пожал плечами.

- Немного воображения и чуть-чуть денег. Палатка не обязательно должна быть
неуютной.

- К тому же эта палатка передвижная, - отметил Шелк. - Если надо переехать
на другое место, все складывается и забирается с собой. С домом этого не
сделаешь.

- Это верно, - согласился Дельвор. - Да вы ешьте, друзья мои. Я знаю, какие
здесь, в Арендии, удобства на постоялых дворах и какая пища.

Ужин оказался приготовленным на славу, такой не стыдно было бы подать в
любом богатом и благородном доме. На большом серебряном блюде лежала горка
копч