. - Карта эта  -  очередная
таинственная  "шарада",  а  другие  я  прежде  довольно  успешно  находил  в
библиотеках. Гарион, попробуй убедить  своего  барона  представить  нас  при
дворе в Дал-Периворе. Дворцовые библиотеки обычно очень богаты.
   - Конечно, дедушка, - кивнул Гарион.
   - К тому же мне очень хочется поглядеть на упомянутого бароном кудесника.
У тебя есть контора в Дал-Периворе, Шелк?
   - Увы, нет, Бельгарат. Отсюда совершенно нечего импортировать.
   - Ну да ладно. Ты - человек деловой, а в городе  наверняка  сыщутся  тебе
подобные. Потолкуй с ними о делах. Скажи, что хочешь ознакомиться с морскими
путями, ведущими сюда.  Обнюхай  каждую  карту,  какая  тебе  попадется.  Ты
знаешь, что мы ищем.
   - Ты ловчила, Бельгарат, - проворчал Бельдин.
   - То есть?
   - Ведь Цирадис сказала, что ты сам должен отыскать карту!
   - Я всего лишь  передаю  ему  свои  полномочия,  Бельдин.  Это  абсолютно
правомочно.
   - Сдается мне, она так не думает.
   - Предоставляю тебе право объясниться с нею. Ты лучше умеешь убеждать.
   Путники ехали короткими перегонами - более всего затем, чтобы не утомлять
лошадей, как решил Гарион. Лошади на Периворе были некрупные, и  им  нелегко
приходилось под бременем облаченных в латы всадников. Лишь  через  несколько
дней, въехав на вершину холма, увидели они наконец портовый город  -  это  и
был Дал-Перивор.
   -  Узрите  Дал-Перивор,  сердце  острова   и   королевскую   столицу!   -
торжественно объявил барон.
   Гарион  тотчас  же  понял,  что   некогда   потерпевшие   кораблекрушение
арендийцы, строившие этот город, совершенно сознательно пытались  воссоздать
облик Во-Мимбра. Желтые городские стены были высоки и толсты,  а  на  шпилях
башен развевались яркие флаги и вымпелы.
   - Где удалось вам отыскать желтый  камень,  господин  барон?  -  изумился
Закет. - По пути сюда я нигде не видел ничего похожего.
   Барон смущенно кашлянул.
   - Стены выкрашены желтой краской, господин рыцарь, - объяснил он.
   - Но зачем?
   - В память о незабвенном Во-Мимбре, - печально ответил  барон.  -  Предки
наши тосковали по милой  Арендии.  Во-Мимбр  -  жемчужина  нашей  утраченной
родины, а златые стены его взывают к нашим сердцам даже из невероятной дали.
   - А-а-а... - протянул Закет.
   - Как я и обещал вам, господин рыцарь, - обратился барон к Гариону, - я с
великой радостью сопровожу вас и друзей ваших в королевский дворец, где вам,
без сомнения, воздадут достойные почести и примут с великим радушием.
   - Мы в неоплатном долгу у вас, господин барон, - ответил Гарион.
   Барон хитровато прищурился:
   -  Признаюсь  вам,  господин  рыцарь,  что  руководят  мною   не   только
великодушие и  бескорыстие.  Представив  при  дворе  странствующих  рыцарей,
устремленных к благородной цели, я упрочу свою репутацию.
   - Ну хорошо, друг мой, - рассмеялся Гарион. - Таким образом все  остаются
в выигрыше.
   Дворец оказался почти точной копией королевской резиденции в Во-Мимбре  -
крепость внутри крепости, с высокими стенами и крепкими воротами.
   - По крайней мере на этот раз, надеюсь, моему деду не придется выращивать
дерево, - прошептал Гарион на ухо Закету.
   - Чего-о?
   - Когда мы впервые попали в Во-Мимбр, рыцарь, стоявший на страже у ворот,
не  поверил  Мандореллену,  когда  тот  представил  дедушку   как   великого
волшебника Бельгарата. Тогда дедушка  вытащил  хворостинку,  запутавшуюся  в
хвосте его коня, воткнул ее в землю прямо  на  площади  перед  дворцом  -  и
тотчас же  выросла  яблоня.  Потом  он  приказал  недоверчивому  рыцарю  всю
оставшуюся жизнь за нею ухаживать.
   - И что, рыцарь послушался?
   - Не сомневаюсь. Мимбрийцы воспринимают  подобные  приказы  исключительно
серьезно.
   - Странный народ...
   - О да. Я вот,  например,  приказал  Мандореллену  жениться  на  девушке,
которую он любил чуть ли не с детства, а еще  прекратил  войну  в  самом  ее
разгаре.
   - И как тебе это удалось?
   - А я пригрозил. Полагаю, они восприняли  меня  всерьез.  -  Подумав,  он
прибавил:
   - Хотя, наверное, немного помогла и буря, которую  я  обрушил  на  головы
сражавшихся. А Мандореллен и Нерина долгие годы нежно обожали друг  друга  и
пребывали в романтической тоске. Мне это,  в  конце  концов,  надоело,  и  я
заставил их пошевелиться. Им я тоже пригрозил. Видишь вот этот ножичек? - Он
указал на рукоять Ривского меча, торчавшую  из-за  его  плеча.  -  Он  сразу
бросается в глаза.
   - Гарион! - Закет расхохотался. - Да ты деревенщина!
   - Да. Возможно, - согласился Гарион. - Но ведь они и  впрямь  поженились.
Теперь оба безмерно счастливы, а ежели что-то пойдет не так, им  есть,  кого
винить, правда?
   - Ты совершенно необыкновенный  человек,  друг  мой,  -  серьезно  сказал
Закет.
   - Нет, - вздохнул Гарион. - Наверное, нет. А так  хотелось  бы...  Судьбы
мира тяжким бременем лежат на наших с тобой плечах, Закет, и на  самих  себя
времени не остается. Вот скажи, разве тебе не хотелось бы в одно  прекрасное
летнее утро выехать из дому, просто чтобы полюбоваться восходом и поглядеть,
что находится за ближайшим холмом?
   - Я думал, именно этим мы и занимаемся.
   - Не совсем так. Мы делаем  все  это  по  принуждению.  Я  же  говорил  о
развлечении.
   - Уже многие годы я ничего не делал ради развлечения.
   - А разве ты не развлекался  от  души,  угрожая  распять  Гетеля,  короля
туллов? Сенедра мне рассказывала.
   Закет расхохотался.
   - Это было совсем недурно, - признался он. - Но, разумеется, я никогда бы
этого не сделал. Спору нет, Гетель полный идиот, но в тот момент он был  мне
нужен.
   - Вот именно! Все упирается в необходимость. Мы с тобой делаем  лишь  то,
что нужно, а вовсе не то, чего нам хочется. Ни один из нас  не  искал  столь
высокой миссии, но теперь оба мы вынуждены делать то, что необходимо, и  то,
чего от нас ожидают. Если мы взбунтуемся, мир погибнет -  и  жертвами  падут
многие честные и благородные люди. Я не предам людей честных и благородных -
и ты не предашь. Ты сам слишком благороден для этого.
   - Благороден? Я?
   - Ты недооцениваешь себя, Закет, и, я думаю, очень  скоро  некто  поможет
тебе покончить с ненавистью к самому себе.
   Закет вздрогнул.
   - Ты думал, я не знаю? - продолжал Гарион, не щадя застенчивости друга. -
Но ты почти исцелен. Ты почти изжил страдания, боль и раскаяние, а если тебе
нужен добрый совет, я научу тебя быть счастливым. Иначе для чего  существует
дружба?
   Из-под забрала Закета донеслось сдавленное рыдание.
   И тут между коней двух друзей  неизвестно  откуда  возникла  волчица.  Ее
янтарные глаза устремлены были на Гариона.
   - Отлично сказано, - произнесла она. -  Возможно,  сестра  и  недооценила
тебя, юный волк. Похоже, ты и в самом деле уже не щенок.
   - Брат очень старается, - отвечал Гарион по-волчьи. - Брат надеется,  что
не слишком разочаровал тебя.
   - Ты подаешь надежды, Гарион. И эти слова ее разрушили последние сомнения
Гариона. Он уже давно кое о чем подозревал...
   - Благодарю тебя, бабушка, - сказал он, уже совершенно точно зная, с  кем
разговаривает.
   - Долгонько же ты собирался, чтобы наконец это выговорить!
   - Боялся показаться не вполне вежливым...
   - Я считаю, что ты слишком много времени провел в обществе  моей  старшей
дочери. Она, как  я  заметила,  чересчур  увлекается  соблюдением  приличий.
Надеюсь, тебе достанет благоразумия держать свое открытие при себе?
   - Как ты пожелаешь.
   - Это будет мудро. - Волчица взглянула на ворота дворца.  -  Что  это  за
строение?
   - Королевский дворец.
   - А кто такой король? Растолкуй по-волчьи.
   - В обычаях двуногих чтить их превыше  всех  прочих  собратьев,  бабушка.
Правда, это скорее дань обычаю, нежели самому двуногому, носящему на  голове
корону.
   - Как любопытно! - фыркнула волчица.
   Но вот со скрежетом и звоном опустился подвесной мост, и  барон  Астеллиг
со своими рыцарями, сопровождаемый путешественниками, въехал во двор.
   Как и в Во-Мимбре, Тронный зал королевского  дворца  в  Дал-Периворе  был
просторным, со сводчатыми потолками и резными колоннами  вдоль  стен.  Между
колоннами располагались узкие и высокие  окошки  с  витражами,  и  солнечный
свет, льющийся сквозь цветные стеклышки, играл всеми цветами радуги. Пол был
выложен отполированными до блеска  мраморными  плитами,  а  на  крытом  алым
ковром возвышении  в  дальнем  конце  зала  стоял  трон  Перивора,  эффектно
выделяясь на фоне тяжелых пурпурных  драпировок.  На  богатой  ткани  вокруг
трона   развешано   было   массивное   старинное   вооружение   -   реликвии
двухтысячелетнего правления династии. Были тут копья, жезлы и мечи, зачастую
выше человеческого роста, и потрепанные военные стяги давным-давно позабытых
королей.
   Обстановка показалась такой знакомой Гариону, что  голова  у  него  пошла
кругом. Казалось, вот-вот навстречу  ему  выйдет  Мандореллен  в  сверкающих
доспехах, сопровождаемый рыжебородым Бэраком  и  страстным  любителем  коней
Хеттаром.  И  вновь  странное  ощущение  поразило  Гариона.  Все   это   уже
происходило с ним прежде. И ему вдруг открылось  нечто  важное:  рассказывая
Закету о прошлом, он сам как бы переживал его вновь. И было это не что иное,
как духовное очищение в преддверии уже ставшей неизбежной встречи  в  Месте,
которого больше нет.
   - Соблаговолите, господа рыцари, приблизиться к трону  короля  Ольдорина,
дабы мог я представить вас его величеству, - сказал барон Астеллиг. - Я  сам
поведаю ему о некоторых ограничениях, кои накладывает на  вас  ваша  великая
миссия.
   - Ваша  учтивость  и  предусмотрительность  делают  вам  честь,  господин
Астеллиг, - сказал Гарион. - Мы сердечно рады будем приветствовать государя.
   И они втроем двинулись по мраморному полу  к  покрытому  ковром  тронному
возвышению. Король Ольдорин оказался еще  более  дюжим  молодцом,  чем  даже
Кородуллин Арендийский, но  в  глазах  его  не  было  заметно  даже  слабого
проблеска интеллекта.
   Высокий, крепкого сложения рыцарь неожиданно заступил путь Астеллигу.
   - Сие непочтительно, господин барон. Вели спутникам поднять забрала свои,
дабы король мог видеть лики тех, кто приближается к нему!
   - Я сам объясню его величеству причину сей скрытности, господин рыцарь, -
решительно ответил Астеллиг. - Уверяю вас,  что  сии  рыцари,  коих  смею  я
именовать друзьями, вовсе не желают выказать неуважения к нашему государю.
   - Искренне скорблю, барон Астеллиг, - упрямился рыцарь, - но  я  не  могу
этого дозволить! Барон потянулся к рукояти меча.
   - Спокойно! -  Рука  Гариона  в  тяжелой  перчатке  опустилась  на  плечо
Астеллига. - Как ведомо всем в подлунном мире, обнажать оружие в присутствии
короля строжайше запрещено.
   - Вы весьма искушены в придворном этикете, господин рыцарь.
   Голос придворного звучал уже далеко не так уверенно.
   - Мне доводилось представать пред многими государями мира, господин, и  я
поднаторел в придворной учтивости. Уверяю вас,  что  мы  никоим  образом  не
желали оскорбить его величество, приблизившись  к  его  трону  с  опущенными
забралами. Поступать так велит нам наш долг и великая миссия,  кою  призваны
мы исполнить.
   Рыцарь уже явно колебался.
   - Речь ваша весьма учтива, господин рыцарь...
   - Так не будете ли и вы учтивы в ответ,  господин  рыцарь?  Соблаговолите
проводить нас с другом и  барона  Астеллига  к  трону  его  величества.  Вне
сомнения,  столь  доблестный  воин,  как  вы,  сможет  предотвратить   любую
неожиданность, однако, заверяю вас, ничего непредвиденного не произойдет.
   - Да будет так, господин рыцарь, - решился наконец упрямец.
   Они вчетвером приблизились к тронному возвышению и склонились в поклоне.
   - Да пребудет в добром здравии мой король, - сказал Астеллиг.
   - Приветствую, барон, - рассеянно ответил монарх.
   - Имею честь представить вам двух странствующих рыцарей,  прибывших  сюда
издалека. Они направляются туда, где судьбой назначено им совершить  великий
подвиг.
   В глазах  короля  затлел  слабый  огонек  интереса.  Слово  "подвиг"  для
мимбрийца звучит сладчайшей музыкой.
   - Как видите, ваше величество, - продолжал  Астеллиг,  -  друзья  мои  не
поднимают забрал. Но не воспримите это как жест неуважения - это всего  лишь
необходимая предосторожность в преддверии их доблестного подвига. В  большом
мире царствует зло, а рыцари эти со спутниками своими  должны  противостоять
ему. Оба они стяжали славу в большом мире, и ежели бы открыли они лики свои,
то в тот же миг были бы узнаны, и злобный враг их, коего они преследуют, был
бы предупрежден об их приближении и воспрепятствовал бы им.  Посему  забрала
их должны пребывать опущенными.
   - Разумная предосторожность, -  согласился  король.  -  Приветствую  вас,
господа рыцари. Добро пожаловать.
   - Вы добры, ваше величество, - произнес Гарион. - И мы благодарны вам  за
то,  что  со  столь  мудрым  пониманием  отнеслись  вы  к   обстоятельствам,
побуждающим нас скрывать свои лица. Подвиг наш труден, и подстерегают нас на
пути чары и заклятия - и случись нам быть узнанными, мы были  бы  побеждены,
от чего пострадал бы весь мир.
   - Вполне понимаю вас, господин рыцарь, и не стану далее  расспрашивать  о
вашем подвиге. У стен любого дворца есть уши, а здесь вполне может оказаться
некто из приспешников вашего недруга.
   - Мудро сказано, мой король, - раздался скрипучий голос за их спинами.  -
Как мне самому довелось убедиться, сила кудесников  весьма  велика,  и  даже
доблесть сих двух отважных рыцарей может оказаться бессильной перед нею.
   Гарион обернулся. Глаза у говорящего были совершенно белыми.
   - Се - кудесник, про которого я говорил, - прошептал  барон  Астеллиг.  -
Берегитесь его, господин рыцарь, ибо король - послушная игрушка в его руках.
   - О, добрый Эрезель! - Лицо короля озари лось радостью. -  Будь  любезен,
приблизься к трону.  Возможно,  ты  со  столь  свойственной  тебе  мудростью
присоветуешь  сим  двум  отважным   воинам,   как   им   избежать   ловушек,
расставленных на их пути злобными колдунами.
   - Служить вам - счастье для меня, - ответил Нарадас.
   - Ты знаешь этого типа? - спросил Закет у Гариона.
   - Да.
   Нарадас подошел к трону.
   - Осмелюсь кое-что предложить вам,  господа  рыцари,  -  елейным  голосом
начал он. - Вскоре при дворе состоится великий турнир. Ежели вы не примете в
нем участия, то прихлебатели недруга вашего, кои несомненно следят за  вами,
могут насторожиться. Вот первый совет мой: соблаговолите выйти на ристалище,
дабы избежать беды.
   - Мудрый совет, Эрезель, - закивал пустоголовый монарх. - Господа рыцари,
се Эрезель, великий волшебник и ближайший мой советник. Прислушайтесь к  его
речам, ибо мудрость их безгранична. Мы  же  с  нашей  стороны  будем  весьма
польщены, если два столь  доблестных  воина  примут  участие  в  предстоящем
развлечении.
   Гарион стиснул зубы. Одно невинное с  первого  взгляда  предложение  -  и
Нарадас преуспел в своем намерении задержать их,  чего  долго  и  безуспешно
добивался. И теперь выхода у них просто не было.
   - Мы почтем за честь разделить с  вашими  могучими  рыцарями  предстоящее
удовольствие,   ваше   величество,   -   ответил   он.   -    А    позвольте
полюбопытствовать, когда начнется турнир?
   - Ровно через десять дней, господин рыцарь.

Глава 13

   Покои,  куда  их  препроводили  вскоре,  вновь  оказались  на   удивление
знакомыми. Арендийцы, разлученные с родиной два тысячелетия  тому  назад,  с
благоговейной любовью, в мельчайших деталях воссоздали королевский дворец  в
Во-Мимбре. Даже неудобства тут были точно те же. Практичный Дарник тотчас же
это заметил.
   - Сдается мне, они вполне могли бы кое-что усовершенствовать.
   - Но ведь в архаизме есть  свое  очарование,  дорогой,  -  ответила  мужу
Польгара.
   - Виной всему, вероятно, острая ностальгия, Пол, и все же,  если  бы  они
кое-что тут модернизировали, было бы только лучше.  Ведь  ты  заметила,  что
ванные комнаты находятся в подвале?
   - Точно так, госпожа Польгара, - подтвердила наблюдательная Бархотка.
   - В Мал-Зэте было куда удобнее, - вздохнула Сенедра. - Ванные комнаты там
находятся прямо в покоях - можно вволю веселиться и шалить...
   У Гариона даже уши сделались пунцовыми.
   - Похоже, я опять  проворонил  самое  интересное,  -  хитровато  произнес
Закет.
   - Ничего подобного, - быстро ответил Гарион.
   И тут явились королевские портные. Польгару и остальных женщин тотчас  же
как ветром сдуло. Гарион и прежде замечал, что искусство  портных  в  чем-то
сродни колдовству,  поскольку  завладевает  сердцами  даже  самых  достойных
женщин.
   Вслед за портными появились швеи, которые, подобно  портным,  работали  в
духе седой старины. Бельдин, разумеется, был непоколебим - он тотчас  же  со
всей решительностью отверг их услуги. Одному особенно настойчивому  портному
ему даже пришлось показать корявый большой кулак, и тот понял  наконец,  что
горбун вполне удовлетворен своим внешним видом.
   Гарион же и  Закет  пребывали  во  власти  запрета,  наложенного  на  них
прорицательницей из Келля, и оставались в доспехах.
   Когда же наконец их оставили в покое, Бельгарат сурово насупился.
   - Предупреждаю вас двоих: будьте предельно осторожны  во  время  турнира.
Нарадасу известно, кто мы  такие,  -  видели,  как  легко  ему  удалось  нас
задержать? Он вполне может пойти и  несколько  дальше.  -  Старый  волшебник
пристально посмотрел в сторону  дверей.  -  Куда  это  ты  направляешься?  -
спросил он у Шелка.
   - Хотел  немного  погулять,  принюхаться,  -  с  невинным  видом  отвечал
маленький мошенник. - Никогда не вредно знать, что нас ожидает.
   - Ну ладно, но будь осторожен. И гляди, чтобы что-нибудь чужое  ненароком
не  перекочевало  в  твой  карман.  Если  тебя  застукают,   нам   всем   не
поздоровится.
   - Ты обижаешь меня, Бельгарат! - возмутился Шелк. - Никто никогда еще  не
видел, чтобы я что-то украл!
   И удалился, все еще возмущенно бормоча что-то себе под нос.
   - Как думаешь, этим  он  хотел  сказать,  что  красть  вообще  не  в  его
привычке? - спросил Закет.
   - Нет, - вдруг раздался голос Эрионда. - Он сказал лишь то, что сказал, -
никто никогда не заставал его за воровством. - Юноша ласково улыбнулся. -  У
него  есть  несколько   дурных   привычек,   но   ведь   мы   пытаемся   его
перевоспитать...
   Впервые за очень долгое время Гарион услышал голос  своего  юного  друга.
Эрионд делался все более  молчаливым,  все  глубже  уходил  в  себя.  И  это
беспокоило  Гариона.  Эрионд  всегда   был   странным   мальчиком   и   умел
предчувствовать грядущие напасти даже тогда, когда все остальные  оставались
безмятежно спокойными. Гарион  с  ужасом  вспомнил  роковые  слова  Цирадис,
прозвучавшие  в  Реоне:  "Путь  твой  исполнен  будет  великих   опасностей,
Бельгарион, и один из друзей твоих сложит голову в этом пути".
   И тут, словно в ответ на его  безмолвную  мысль,  из  комнаты,  где  дамы
совещались с портными,  явилась  келльская  прорицательница  с  повязкой  на
глазах. Вслед за нею выпорхнула Сенедра, облаченная  в  одну  лишь  сорочку,
притом весьма короткую.
   -  Но  это  же  такое  роскошное  платье,  Цирадис!  -  умоляющим   тоном
воскликнула королева.
   - Оно хорошо для тебя, королева Ривы, -  ответила  пророчица.  -  Но  эта
роскошь не для меня.
   - Сенедра! - Гарион задохнулся от возмущения. - Ты же не одета!
   - Да ну тебя! - отмахнулась Сенедра. - Кто из вас не видал голых  женщин?
Важнее то, что я никак не могу сладить с моей загадочной подружкой. Цирадис,
если ты не наденешь это платье, я очень, очень рассержусь на тебя! К тому же
нам срочно нужно соорудить тебе подходящую прическу.
   Пророчица же, словно на глазах у нее и не было  повязки,  приблизилась  к
Сенедре и нежно заключила ее в объятия.
   - Дорогая, дорогая моя Сенедра, - ласково заговорила она, -  сердце  твое
больше, чем т