он сказал при этом?
   Гарион почесал за ухом.
   - Я, кажется, забыл, - признался он.
   - Попытайся вспомнить, - настаивала она. - Пожалуйста.
   - Значит, так, - задумался он, уставившись на  резные  балки  потолка.  -
Сначала она возражала против того, чтобы он делал предложение до  того,  как
они "получше познакомятся", по ее выражению. По-моему, она имела в виду  все
эти свидания в  уединенных  местах  и  любовные  послания,  цветы  и  нежные
взгляды.
   Сенедра бросила на него быстрый взгляд исподлобья.
   - Ты знаешь, иногда ты  кого  угодно  можешь  вывести  из  себя.  У  тебя
чуткости не больше, чем у деревянного чурбана.
   - Что ты этим хочешь сказать?
   - Не важно. Расскажи мне, что произошло потом.
   - Ну, я и выложил ей напрямик,  что  не  потерплю  всей  этой  чепухи.  Я
сказал, что они уже давно знакомы и пора с этим покончить.
   - Ты был просто очарователен, - саркастически заметила она.
   - Сенедра, да в чем же дело?
   - Не важно. Продолжай. Вечно ты тянешь кота за хвост.
   - Я? Это ты меня все время перебиваешь.
   - Да рассказывай же, Гарион. Он пожал плечами.
   - Да вот,  собственно,  почти  и  все.  Он  сделал  ей  предложение,  она
согласилась; потом я повел их в церковь.
   - Слова, Гарион, - настаивала она. - Слова. Что именно он сказал?
   - Ничего потрясающего. Что-то вроде "ты  согласна  взять  меня  в  мужья,
Нерина".
   - Ах, - проговорила Сенедра  дрогнувшим  голосом.  Он  поразился,  увидев
слезы у нее на глазах.
   - Да в чем же дело? - спросил он.
   - Не важно, - ответила она и вытерла глаза тонким носовым  платком.  -  А
что она ответила?
   - Она сказала, что у нее не было времени, чтобы обдумать ответ, поэтому я
приказал ей согласиться.
   - И?..
   - Она сказала: "Я беру вас в мужья, господин Мандореллен, всем сердцем".
   - Ах, - снова проронила Сенедра и опять поднесла  платок  к  покрасневшим
глазам. - Как это прекрасно.
   - Ну, если ты так считаешь, - сказал он. -  Мне  это  показалось  слишком
затянутым.
   - Иногда ты просто безнадежен, - произнесла она. Затем грустно вздохнула.
- Мне никогда не делали формального предложения.
   - Разумеется, делали, - возмущенно произнес он. - Разве ты не помнишь всю
эту церемонию, когда вы с толнедрийским послом вошли в Тронный зал?
   - Это я тебе делала предложение, Гарион, -  напомнила  она  ему,  тряхнув
золотыми кудрями. - Я предстала перед твоим троном и спросила тебя, согласен
ли ты взять меня в жены. Ты согласился, и на этом все завершилось.  Меня  ты
никогда об этом не просил.
   Он, нахмурив брови, задумался.
   - Не может быть, чтобы не просил.
   - Никогда.
   - Ну, раз уж мы поженились, значит, это не так уж и важно, правда?
   Лицо молодой женщины окаменело. Он перехватил ее застывший взгляд.
   - Ну неужели же это так важно, Сенедра? - спросил он у нее.
   - Да, Гарион. Важно. Он вздохнул.
   - Ну ладно. Придется мне это сделать.
   - Что сделать?
   - Предложение. Выходи за меня замуж, Сенедра.
   - Это все, на что ты способен?
   Он окинул ее долгим, внимательным взглядом. Надо признаться,  что  вид  у
нее был  очень  соблазнительный.  Одетая  в  бледно-зеленое  платье,  все  в
оборочках и кружавчиках, она  сидела  на  стуле,  выпрямив  спину,  капризно
прикусив губу. Гарион поднялся с места, подошел к ней и элегантно  опустился
на колени. Взяв ее маленькую ручку в свои ладони, он испытующе заглянул ей в
лицо, пытаясь изобразить то безграничное обожание, которое было написано  на
лице Мандореллена, когда он делал предложение прекрасной Нерине.
   - Согласны ли вы, ваше императорское величество, взять меня  в  мужья?  -
спросил он. - Я  почти  ничего  не  могу  предложить  вам,  кроме  честного,
любящего сердца и вечной преданности.
   - Ты что, смеешься надо мной? - с подозрением спросила Сенедра.
   - Нет, - сказал он. - Ты хотела официального предложения, вот я тебе  его
и сделал. Ну?
   - Что "ну"?
   - Ты согласна выйти за меня замуж? Она лукаво поглядела на него, глаза ее
сверкнули. Затем она нежно взъерошила ему волосы.
   - Я подумаю, - ответила Сенедра.
   - Что значит - подумаешь?
   - Кто знает? - кокетливо  сказала  она.  -  Может,  найдутся  претенденты
получше. Поднимайся, Гарион. Если ты так и будешь стоять на полу, твои штаны
отвиснут на коленях.
   Он поднялся на ноги.
   - Ох уж эти женщины! - воскликнул он, театрально заламывая руки.
   Сенедра наградила его одним из  тех  быстрых,  исподлобья,  взглядов,  от
которых, пока он не раскусил, что это  просто  притворство,  у  него  всегда
слабели колени.
   - Разве ты меня больше  не  любишь?  -  спросила  она  дрожащим  голосом,
изображая маленькую девочку.
   - Послушай, мы ведь договорились, что это больше не повторится?
   -  Но  это  же  особый  случай,  дорогой,  -  ответила  она.   А   затем,
рассмеявшись, соскочила со стула и обвила руками его шею. -  Ах,  Гарион,  -
смеясь проговорила она. - Я безумно тебя люблю.
   - Надеюсь, что так оно и  есть,  -  произнес  он  и,  крепко  обняв  свою
драгоценную жену, поцеловал ее в губы.
   На следующее утро, одевшись довольно небрежно, Гарион  постучал  в  дверь
личных покоев Сенедры.
   - Да? - откликнулась она.
   - Это Гарион, - сказал он. - Можно  мне  войти?  Воспитание  Польгары  не
прошло для него бесследно. В Сендарии ему так прочно привили хорошие манеры,
что, даже будучи королем, он всегда спрашивал разрешения прежде, чем войти к
кому-нибудь в комнату.
   - Конечно, - ответила она.
   Отворив дверь, он оказался в комнате, сплошь отделанной  драпировками  из
розового атласа и светло-зеленого бархата. Арелл, любимая фрейлина  Сенедры,
смущенно поднялась со стула и склонилась в реверансе. Арелл была племянницей
сенешаля Бренда, дочерью его младшей сестры. Она представляла собой  образец
алорийской  женской  красоты  -  высокая,  светловолосая  и  полногрудая,  с
обернутыми вокруг головы косами, глубокими голубыми глазами и нежно-молочным
цветом кожи. Они  с  Сенедрой  стали  близкими  подругами  и  много  времени
проводили вместе, шепчась и хихикая. Арелл всегда густо  краснела,  когда  в
комнату заходил Гарион. Он не мог понять почему, но втайне  подозревал,  что
Сенедра  рассказывает  своей  фрейлине  кое-какие  интимные  подробности  их
супружеской жизни, которые следовало бы держать при себе.
   - Я отправляюсь в город, - сказал Гарион своей жене.  -  Тебе  что-нибудь
нужно?
   - Я предпочитаю сама ходить по магазинам, - ответила Сенедра,  расправляя
складки на своем атласном утреннем платье. - Все равно ты купишь  что-нибудь
не то.
   Он хотел было ей на это ответить, но передумал.
   - Как хочешь. Увидимся за обедом.
   - Как прикажет  мой  господин,  -  ответила  Сенедра,  делая  вид,  будто
опускается на колени.
   - Прекрати.
   Она состроила ему гримаску, а потом вдруг подбежала, обвила руками за шею
и поцеловала. Гарион повернулся к Арелл.
   - Моя госпожа, - поздоровался он, вежливо поклонившись.
   Арелл, стоявшая поодаль, наблюдала за супругами с  откровенным  интересом
и, как показалось Гариону, с некоторым ехидством.  В  ответ  на  приветствие
своего государя она снова вспыхнула и сделала реверанс.
   - Ваше величество, - с уважением произнесла фрейлина.
   Покидая личные покои королевы, Гарион пытался догадаться, что  же  такого
Сенедра поведала Арелл, что вызывает все эти румянцы и странные взгляды.  Он
был,  однако,  искренне  благодарен  этой  светлово  лосой  девушке.   После
вмешательства  тетушки  Пол,  которой  удалось  положить  конец   размолвке,
причинившей королевской  чете  так  много  страданий,  Сенедра  снова  стала
покушаться на все свободное время Гариона. И только Арелл, эта светловолосая
красавица, умела  увлечь  беседой  и  разными  женскими  заботами  несколько
взбалмошную королеву, что позволяло Гариону заниматься своими  делами  и  не
ощущать при этом чувство вины. В общем, он понял, что быть  женатым  -  дело
неплохое, но иногда Сенедра немного пережимает.
   В коридоре его поджидал второй сын Бренда, Кейл, державший  в  руке  лист
пергамента.
   - Думаю, что это  заслуживает  вашего  незамедлительного  внимания,  ваше
величество, - церемонно произнес он.
   Кейл был настоящим воином, высоким, широким в плечах, как и  его  отец  и
братья,  к  тому  же  он   отличался   недюжинным   умом,   образованностью,
сдержанностью и благоразумием и достаточно много знал о Риве и ее гражданах,
чтобы  разбираться  в  ворохе  прошений,  жалоб   и   предложений,   отделяя
действительно  важное  от  незначительного.  Когда  Гарион  впервые  сел  на
престол, он сразу понял, что ему необходим  человек  для  управления  штатом
чиновников, и выбор  естественным  образом  пал  на  Кейла.  Ему  было  года
двадцать  четыре,  он  носил  аккуратно  подстриженную  каштановую   бороду.
Результатом долгих часов,  проведенных  над  книгами  и  документами,  стали
слегка прищуренные глаза и глубокая складка между бровями. Поскольку  они  с
Гарионом много работали вместе, то вскоре сделались добрыми друзьями. Гарион
высоко ценил советы Кейла и всегда прислушивался к его суждениям.
   - Это серьезно? - спросил он, беря в руки пергамент и  пробегая  по  нему
глазами.
   - Может оказаться, что да, ваше величество, - ответил Кейл. - Спор идет о
владении  одной  долиной.  Обе   семьи,   вовлеченные   в   него,   довольно
могущественны, и мне кажется, что нам следует  поскорее  уладить  это  дело,
пока оно не зашло слишком далеко.
   - Есть у какой-нибудь  из  сторон  неоспоримые  доказательства  на  право
собственности? Кейл покачал головой.
   - Обе семьи уже несколько веков сообща пользуются этой землей.  Однако  в
последнее время между ними возникли какие-то трения.
   - Понятно, - кивнул Гарион. Он задумался. - Что бы я ни решил,  или  одна
сторона, или другая обязательно останется в претензии, так?
   - Весьма вероятно, ваше величество.
   - Ладно. Пускай лучше они обе будут недовольны. Сочини  что-нибудь  вроде
официальной декларации о том, что их долина теперь принадлежит  мне.  Пускай
они рвут и мечут, а через недельку я разделю эту землю  точно  посередине  и
дам каждой семье по половине. Они так разозлятся  на  меня,  что  забудут  о
своей вражде. Я не хочу, чтобы этот остров превратился в новую Арендию.
   Кейл рассмеялся.
   - Очень практичное решение, Бельгарион, - сказал он.
   Гарион лукаво улыбнулся ему в ответ.
   - Ты забыл, что я вырос  в  Сендарии?  А  там  хитроумие  и  практичность
ценятся как высшие добродетели. И еще - оставь в центре долины полосу  земли
шириной в сотню ярдов. Назови это  государственной  землей  и  запрети  этим
склочникам, ступать на нее. Тогда они не столкнутся лбами на границе.  -  Он
отдал пергамент Кейлу и последовал  дальше  по  коридору,  весьма  довольный
собой.
   В то утро дела в городе привели его в  лавку  одного  знакомого  молодого
стеклодува, искусного ремесленника по имени  Джоран.  Предлогом  для  визита
послужила покупка  набора  хрустальных  кубков,  заказанного  им  в  подарок
Сенедре. Но истинная  его  цель  была,  однако,  гораздо  серьезнее.  Будучи
воспитан среди низкого сословия, Гарион прекрасно знал, что нужды  и  чаяния
простого народа редко удостаиваются внимания тех, кто сидит  на  троне.  Ему
было просто необходимо иметь в городе пару ушей - не затем, чтобы шпионить и
вынюхивать, подслушивая разглагольствования  подвыпивших  горожан,  а  чтобы
иметь  ясную,  непредвзятую  картину  реальных  нужд  своего   народа.   Для
исполнения этой задачи он выбрал Джорана.
   Осмотрев кубки, мужчины удалились в небольшое помещение в подсобной части
лавки Джорана.
   - Я получил твою записку,  как  только  вернулся  из  Арендии,  -  сказал
Гарион. - Неужели дела и в самом деле так плохи?
   - Боюсь, что да, ваше величество, - отвечал Джоран. -  Налоговая  система
не продумана, и это вызывает массу нареканий.
   - По-видимому, в мой адрес?
   - А кто у нас король в конце концов?
   - Спасибо, - сухо произнес Гарион. - Чем  же  в  первую  очередь  вызвано
недовольство?
   - Налоги - это изначально не самая приятная вещь, - заметил Джоран, -  но
их можно вынести, пока все платят одинаково. Людей раздражают привилегии.
   - Привилегии? Как это?
   - Дворяне освобождены от торгового налога. Разве ты не знал об этом?
   - Нет, - ответил Гарион. - Не знал.
   - Теоретически у дворян есть свои  сословные  обязанности  -  собирать  и
содержать войско и так далее. Но так было раньше, теперь времена  изменились
и государство само содержит армию. Однако если  дворянин  вздумает  заняться
торговлей, то не должен платить никаких налогов. Единственная разница  между
ним и другими купцами состоит в том,  что  ему  посчастливилось  родиться  с
титулом. У него такая же лавка, как и у меня, и занимаемся мы одним и тем же
- только я должен платить налог, а он нет.
   - Да, это несправедливо, - согласился Гарион.
   - И что еще хуже, чтобы уплатить налог и  не  прогореть,  мне  приходится
повышать  цену,  а  дворянин  может  ее  сбить  и  переманить  к  себе  моих
покупателей.
   - С этим надо разобраться, - сказал Гарион. - Льготы мы отменим.
   - Знати это не понравится, - предостерег его Джоран.
   - Им и не должно все нравиться, - ответил Гарион.
   - Вы очень справедливый король, ваше величество.
   - Справедливость тут ни при чем, - возразил Гарион. - И сколько дворян  в
городе занимаются коммерцией?
   Джоран пожал плечами.
   - По моим подсчетам, несколько десятков.
   - А сколько здесь всего купцов?
   - Сотни.
   - Так пускай меня лучше ненавидит пара десятков  человек,  чем  несколько
сотен.
   - Я об этом не подумал, - признался Джоран.
   - А мне вот приходится, - с горечью ответил Гарион.

   На следующей неделе с Моря Ветров подул  пронизывающий  шквальный  ветер,
принеся на скалистый остров слякотную осеннюю погоду. Ривский  климат  никак
нельзя было назвать мягким и приятным, а этим летом так часто штормило,  что
риванцы уже свыклись с непрекращающимся косым дождем. Однако Сенедра выросла
на юге, под безоблачным небом Тол-Хонета, и от сырой прохлады, проникавшей в
цитадель всякий раз,  когда  небо  серело  и  набухало  от  сырости,  у  нее
портилось настроение. Обычно она пережидала непогоду,  уютно  устроившись  в
зеленом бархатном кресле у огня, укрывшись теплым одеялом, с чашкой горячего
чая  в  руках  и  читала  какую-нибудь  толстенную  книжку  -  как  правило,
арендийский роман, подробно повествующий  о  сказочно  галантных  рыцарях  и
томно вздыхающих дамах, которым постоянно угрожало какое-нибудь  злодейство.
Однако,  если  ненастье  затягивалось,  она  обычно  откладывала   книгу   и
отправлялась на поиски других развлечений.
   Однажды поздним утром, когда ветер завывал в дымоходе, а ветер хлестал по
стеклам,  Сенедра  заглянула  в  кабинет,  где  Гарион  внимательно   изучал
подробный доклад о производстве шерсти на королевских землях на  Севере.  На
плечах у маленькой королевы была  отделанная  горностаем  зеленая  бархатная
накидка. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.
   - Чем занимаешься? - спросила она.
   - Читаю про шерсть, - ответил он.
   - Зачем?
   - Думаю, что мне следует об этом знать. Все кругом  с  такими  серьезными
физиономиями рассуждают о шерсти. Кажется, для них это очень важно.
   - Тебя и в самом деле это занимает?
   Гарион пожал плечами.
   - Это помогает разобраться со счетами. Сенедра прошла к окну и  поглядела
на дождь.
   - Неужели это никогда не кончится? - воскликнула она наконец.
   - Возможно, со временем.
   - Я, пожалуй, пошлю за Арелл.  Мы  спустимся.  в  город  и  пройдемся  по
лавкам.
   - На улице довольно сыро, Сенедра.
   - Я могу надеть плащ, от  небольшого  дождичка  я  не  растаю.  Дай  мне,
пожалуйста, денег.
   - Я тебе вроде только на прошлой неделе давал.
   - Я их потратила. Мне нужно еще.
   Гарион отложил доклад в сторону и подошел к стоявшему  у  стены  тяжелому
шкафу. Вынув ключ из кармана камзола, он отпер шкаф и выдвинул верхний ящик.
Сенедра подошла поближе и с  любопытством  заглянула  внутрь.  Ящик  был  до
половины заполнен монетами - золотыми, серебряными и медными,  перемешанными
в одну кучу.
   - Откуда у тебя все это? - воскликнула она.
   - Да вот, получаю время от времени, - ответил он. - Не носить же мне их с
собой - так что я их туда и бросаю. Я думал, ты об этом знаешь.
   - Откуда же мне знать? Ты ведь ничего не  рассказываешь.  Сколько  там  у
тебя? Он пожал плечами.
   - Понятия не имею.
   - Гарион! - Она была явно шокирована. - Ты их даже не считал?
   - Нет. А что, надо?
   - Ты явно не толнедриец. Но это же ведь не вся королевская казна?
   - Нет. Казна хранится в другом месте. А это так, на личные расходы.
   - Их надо пересчитать, Гарион.
   - У меня, право же, нет на это времени, Сенедра.
   - Тогда я этим займусь. Ну-ка, вытащи ящик и поставь его на стол.
   Он послушался, слегка поворчав на то,  что  не  королевское  это  дело  -
ворочать тяжести, а потом встал за спиной Сенедры и  с  интересом  наблюдал,
как она  считает  деньги.  Гарион  и  представить  не  мог,  какое  истинное
удовольствие можно получать, перебирая монеты и  складывая  их  в  столбики.
Сенедра сама вся сияла, словно новенькая монетка, ее ручки ловко сортировали
разномастные кружочки. Несколько монеток оказались  потускневшими,  и  тогда
она, прервав счет, тщательно отполировала их носовым платком.
   - Ты вроде бы собиралась в город, - напомнил ей Гарион,  присаживаясь  за
другой край стола.
   - Не сегодня, пожалуй.
   Сенедра  продолжала  увлеченно  считать.  На  лоб  ей  все  время   падал
непослушный завиток, который она, не отвлекаясь от своего  занятия,  сдувала
прочь. При  этом  у  нее  был  такой  серьезный  вид,  что  Гарион  невольно
засмеялся.
   Она резко вскинула голову.
   - Что здесь такого смешного? - сердито спросила она.
   - Ничего,  дорогая,  -  ответил  он  и  снова  погрузился  в  работу  под
аккомпанемент веселого перезвона.

   Лето подходило к концу, а известия  с  южных  широт  продолжали  радовать
Гариона.  Король  Ургит  в  Хтол-Мургосе  отступил  еще  дальше  в  горы,  и
продвижение  войска  маллорейского  императора   Каль   Закета   еще   более
замедлилось. Маллорейская армия понесла значительные потери  при  первых  же
попытках преследовать мургов в скалистой местности, что  несколько  остудило
пыл ее военачальников. Гарион с огромным удовлетворением получил новости  об
этом наступившем на юге затишье.
   Уже близилась осень,  когда  из  Алгарии  пришло  сообщение  о  том,  что
двоюродная сестра Гариона  Адара  подарила  Хеттару  второго  сына.  Сенедра
пришла в дикий восторг и глубоко запустила руку  в  денежный  ящик  Гариона,
чтобы купить подходящие подарки для матери и для ребенка.
   Но в начале осени до них дошло, однако, не столь  радостное  известие.  В
печальных выражениях генерал Вэрен сообщал о том, что здоровье отца Сенедры,
императора Рэн Боуруна XXIII, резко пошатнулось, и советовал им поторопиться
в Тол-Хонет. К счастью, небо было ясным, и корабль, на котором отправились в
путь ривский король и его безутешная маленькая жена, легко бежал по  волнам,
подгоняемый крепким ветерком.  Через  неделю  они  добрались  до  Тол-Хорба,
расположенного в  широком  устье  Недраны,  и  двинулись  вверх  по  реке  к
толнедрийской столице Тол-Хонету.
   Не успели они пройти и нескольких миль, как корабль их встретила флотилия
белых и золотых барж, которые  сопровождали  их  до  самого  Тол-Хонета.  На
баржах толпились юные толнедрийки, они разбрасывали лепестки роз  по  водной
глади Недраны и приветствовали принцессу империи традиционными песнопениями.
   Гарион стоял рядом с Сенедрой на палубе корабля, слегка нахмурившись.
   - Мне думается, эти приветствия не совсем уместны, - сказал он.
   - Таков обычай, - объяснила ему Сенедра.  -  Членов  императорской  семьи
всегда сопровождает почетный эскорт.