выми вечерами мы с Эриондом  из  сил  выбивались,
разыскивая сушняк для костра...
   - Но сейчас особый случай, Гарион, - извиняющимся тоном ответил Дарник. -
Впрочем, если ты предпочитаешь иной способ развести огонь, то почему бы тебе
не заняться этим самому?
   Гарион ошеломленно уставился на кузнеца и вдруг расхохотался.
   - Ты прав, Дарник, а я осел. Но, наверное, лучше не рассказывать об  этом
Эрионду.
   - Ты полагаешь, он об этом не знает?
   Друзья проговорили до поздней ночи. Столько всего произошло за то  время,
что они не виделись, - многое надо было обсудить, осмыслить. Но вот один  за
другим усталые путники начали засыпать.
   До рассвета оставалось еще часа два, когда Гарион внезапно пробудился.
   Его разбудил даже не звук, а свет. Вначале амфитеатр осветил ударивший  с
неба голубой луч, затем к нему присоединились другие лучи - они струились  с
ночного  неба,  напоминая  стройные  сияющие  колонны  -  красные,   желтые,
зеленые... Были тут и такие дивные оттенки,  которым  даже  названия  нельзя
было подобрать. Колонны расположились полукругом недалеко от воды, а в  небе
над  ними,  озаренный  радужным   сиянием,   на   огромных   крыльях   парил
величественный белый альбатрос. Но вот внутри светящихся  колонн  постепенно
стали  вырисовываться  сверкающие  фигуры  -  Гарион  уже  видел   такое   в
Хтол-Мишраке. Алдур и Мара, Исса и Недра, Чолдан и Белар  -  все  боги  были
здесь, и лица их сияли радостью.
   -  Пора,  -  вздохнула  Поледра,  сидящая  в  объятиях  Бельгарата.   Она
решительно высвободилась и встала.
   - Нет!  -  страдальчески  воскликнул  Бельгарат.  Глаза  его  наполнились
слезами. - У нас есть еще время...
   - Ты знал, что так случится, Старый Волк, -  нежно  сказала  она.  -  Так
должно было случиться.
   - Я не могу еще раз потерять тебя! - объявил он и тоже  поднялся.  -  Это
лишено всякого смысла... Он взглянул на дочь.
   - Пол...
   - Да, отец, - отозвалась она, поднимаясь на ноги. Дарник тотчас же  встал
рядом с нею.
   - Теперь тебе придется управляться  со  всем  самой.  Бельдин,  Дарник  и
близнецы тебе помогут.
   - Неужели ты в одночасье оставишь меня круглой сиротой?
   В голосе ее зазвенели слезы.
   - Ты очень сильная, Пол. Мы с матерью гордимся тобой. Будь счастлива.
   - Не делай глупостей, Бельгарат, - твердо сказала Поледра.
   - Это не глупость! Я не смогу снова жить без тебя!
   - Это запрещено.
   - Никто не может этого мне запретить - даже наш Великий  Учитель!  Ты  не
уйдешь одна, Поледра. Я иду с тобой. - Он  крепко  обнял  жену  за  плечи  и
взглянул в самую глубину ее янтарных глаз. - Так будет лучше...
   - Тебе решать,  супруг  мой,  -  сказала  она  чуть  погодя.  -  Но  надо
действовать быстро, пока не явился  сам  Ул.  Ведь  в  его  власти  это  нам
запретить, как бы ни сильно было твое желание следовать за мною.
   Тут подошел Эрионд.
   - Ты твердо решил, Бельгарат?
   - У меня хватило времени подумать - целых  три  тысячелетия.  Мне  только
надо было дождаться Гариона. Теперь он здесь, и ничто не держит меня более.
   - А что могло бы заставить тебя передумать?
   - Ничто. И ничто более нас с нею не разлучит!
   - Тогда я все устрою.
   - Но это строжайше запрещено, Эрионд, - возразила Поледра. - Ведь я  сама
согласилась на это, когда боги поручали мне мою миссию...
   - Любую договоренность можно пересмотреть, Поледра. К тому же  отец  мой,
да и братья не посоветовались со мной, принимая это решение.  Это  дает  мне
право распорядиться ситуацией, не спрашивая совета у них.
   - Но ты не можешь перечить воле отца! - упорствовала Поледра.
   - Но я пока не знаю,  какова  воля  отца.  Разумеется,  я  принесу  самые
искренние извинения. Уверен, что он не будет так уж зол на меня - да и никто
в целом мире не может гневаться вечно, даже мой отец. Да  и  всякое  решение
можно при необходимости переменить. Если потребуется, я напомню ему  о  том,
как некогда, в Пролгу, Горим уговорил его сменить гнев на милость.
   - Все это до боли знакомо! - прошептал Бэрак на ухо  Хеттару.  -  Сдается
мне, новый бог Ангарака слишком  много  времени  провел  в  обществе  нашего
принца Хелдара...
   - Пожалуй, это и впрямь заразно, - согласился Хеттар.
   В душе Гариона вспыхнул огонек безумной надежды.
   - Можно на время позаимствовать у тебя Шар? - вежливо попросил Эрионд.
   - Разумеется.
   Гарион чуть ли не вырвал Шар Алдура из рукояти Ривского меча  и  поспешно
протянул его юному богу.
   Эрионд взял мерцающий камень и приблизился к Бельгарату и его жене. Потом
осторожно коснулся камнем сперва лба Поледры,  а  затем  -  лба  Бельгарата.
Гарион, зная о том, что прикосновение камня означает неминуемую  смерть,  со
сдавленным криком подался вперед. Но было уже поздно.
   Бельгарат и Поледра засветились странным голубым светом, не отрывая  глаз
друг от друга. А Эрионд спокойно возвратил Шар королю Ривы.
   - А у тебя не будет крупных неприятностей? - спросил Гарион.
   - Все в полном порядке, Гарион, - заверил его  Эрионд.  -  Вероятно,  мне
придется в ближайшие несколько лет безжалостно попрать многие законы  -  так
что пора привыкать.
   Со стороны моря, оттуда, где  высились  величественные  сияющие  колонны,
послышался мощный аккорд,  напоминающий  звук  органа.  Гарион  взглянул  на
собравшихся  богов  и  даже  зажмурился   от   неожиданности   -   альбатрос
ослепительно засиял.
   Белокрылая птица словно растворилась, а мгновение спустя на  ее  месте  в
небе явился сам Отец богов.
   - Прекрасно сработано, сын мой, - произнес Ул.
   - Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять твой замысел, отец, - с
выражением искреннего раскаяния ответил Эрионд. - Прости, я такой тугодум...
   - Просто ты еще не привык, сын мой. - Величественным жестом Ул дал понять
сыну, что тот прощен. - Однако, использовав Шар своего  брата,  ты  поступил
совершенно неожиданно и весьма остроумно. - На губах  бога  заиграла  легкая
улыбка. - И даже если бы я намеревался оставаться  непоколебимым,  одно  это
растопило бы мое сердце.
   - Я отчего-то так и подумал, отец.
   - Прошу тебя, Поледра, - снова заговорил Ул, - прости мне мою уловку. Это
бесспорно было жестоко. Но узнай и то, что я намеревался обмануть  вовсе  не
тебя, а моего сына. Он всегда был скромен  и  застенчив  и  крайне  неохотно
принимал решения. Но поскольку от него теперь зависят судьбы этого мира,  он
должен учиться творить волю свою, а если потребуется,  то  и  пересматривать
собственные решения.
   - Значит, это было испытание, о Великий Ул? - дрогнувшим голосом  спросил
Бельгарат.
   - Все, что происходит с нами, - в той или иной мере испытание, Бельгарат,
- спокойно объяснил Ул. - Может быть, я немного утешу тебя, если скажу,  что
ты и твоя благородная супруга с блеском выдержали экзамен. Ведь именно  ваша
обоюдная решительность побудила моего сына действовать. Это значит,  что  вы
оба верно служите мне, даже когда,  казалось  бы,  все  уже  закончилось.  А
теперь, Эрионд, соединись со мною и братьями.  Вскоре  мы  распрощаемся,  но
прежде должны приветствовать тебя в этом мире, который вверяется ныне в руки
твои.

Глава 26

   Солнце уже встало - его золотой диск низко  висел  над  горизонтом.  Небо
ярко голубело, а от _ легкого ветерка, дующего с  запада,  на  гребнях  волн
курчавилась нежная белая пена. Камни, из  которых  сложена  была  диковинная
пирамида, возвышающаяся посреди рифа, все еще были влажны от ночного тумана.
   У Гариона от  усталости  кружилась  голова.  Тело  его  отчаянно  жаждало
отдыха, но мозг работал неустанно, переплавляя впечатления в мысли, а  мысли
- в образы - и так до бесконечности. Но все это происходило  на  той  зыбкой
грани, что отделяет бодрствование от сна, и порой Гариону казалось, будто он
грезит наяву. Впрочем, он знал,  что  у  него  будет  время  осмыслить  все,
происшедшее в этом странном  Месте,  которого  больше  нет.  Но  теперь  все
переменилось - ничто в этом мире не было реальнее высот Корим: ни Тол-Хонет,
ни Мал-Зэт, ни Вал-Алорн... Гарион еще нежнее обнял спящих жену и  сына.  Он
наслаждался  их  запахом.  Волосы  Сенедры  источали  все  тот  же  пьянящий
цветочный аромат, а запах Гэрана ничем не отличался от запаха  обыкновенного
ребенка - вот разве что выкупать его не мешало. Лишь  тут  Гарион  понял,  с
каким наслаждением сейчас выкупался бы сам. Да, вчерашний  день  был  не  из
легких...
   Друзья его расположились поодаль странными  маленькими  группами.  Бэрак,
Хеттар и Мандореллен беседовали с Закетом. Лизелль  старательно  расчесывала
волосы Цирадис. Похоже было, что дамы решительно взялись за пророчицу.  Сади
и Бельдин развалились на камнях возле самой  драконьей  туши,  попивая  эль.
Евнух всегда отличался предельной деликатностью, но все равно заметно  было,
что  он  поглощает  горькую  жидкость  скорее  из  вежливости,  нежели  ради
удовольствия. Унрак исследовал риф, а за  ним  по  пятам  следовал  юноша  с
безвольным  лицом  -  Натель,  король  туллов.  Эрцгерцог  Отрат  в   гордом
одиночестве стоял напротив загороженного кварцевой плитой входа в  грот.  На
лице его написан был благоговейный ужас. Похоже было, что Каль Закет еще  не
поговорил по душам со своим родственником, а сам Отрат, несомненно, вовсе  к
этому разговору не стремился. Эрионд тихо беседовал с  Польгарой,  Дарником,
Бельгаратом и Поледрой. Над головой юного  бога  светился  странный  бледный
нимб. Шелка нигде не было видно.
   Но вот маленький человечек вынырнул из-за угла пирамиды. Там,  откуда  он
явился, в небо поднимался черный столб дыма. Шелк спустился  по  лестнице  в
амфитеатр и направился прямиком к Гариону.
   - Что ты там делал? - устало спросил Гарион.
   - Решил, что самое время подать знак капитану Креске, - ответил  Шелк.  -
Он хорошо знает обратную дорогу на Перивор, а как Бэрак плавает по проливам,
мне не раз приходилось видеть. "Морская птица" предназначена для плавания  в
открытом море - очень уж велика и неповоротлива.
   - Если ты дашь ему это понять, то смертельно его обидишь.
   - Я вовсе не собирался объявлять  ему  об  этом.  И  человечек  с  острым
личиком растянулся на камнях рядом с Гарионом.
   - А Лизелль уже сказала тебе все, что думает по поводу вашей помолвки?  -
спросил Гарион.
   - О, она приберегает это на  сладкое!  Видимо,  говорить  она  собирается
долго и хочет, чтобы нам никто не мешал. Неужели в браке всегда так  бывает?
Вот ты, Гарион, неужели так и живешь в  постоянной  готовности  к  выяснению
отношений?
   - Н-ну, такое частенько случается... Но ты ведь еще не женат.
   - Я ближе к этому, чем когда бы то ни было прежде.
   - И сожалеешь об этом?
   - В общем-то нет. Мы с Лизелль - два сапога пара.  У  нас  много  общего.
Просто мне не нравится, когда надо мной что-то висит - вот так, как  сейчас.
- Шелк оглядел амфитеатр. - А он непременно  должен  вот  так  светиться?  -
спросил он, указывая пальцем в сторону Эрионда.
   - Скорее всего, он об этом и  не  подозревает.  Это  ему  в  новинку.  Со
временем он научится с этим управляться.
   - Ты хоть понимаешь, что мы с тобой сидим сейчас и критикуем бога?
   - Для нас он прежде всего друг, Шелк. А  на  критику  со  стороны  друзей
обижаться как-то не принято.
   - Ах, так мы с утра пребываем в философическом настроении? Знаешь,  когда
он прикоснулся Шаром к Бельгарату и Поледре, у меня чуть  разрыв  сердца  не
случился.
   - Да и у меня тоже, - признался Гарион,  -  но,  как  выяснилось,  Эрионд
знал, что делал. - И он тяжело вздохнул.
   - Что-то не так?
   - Все закончилось, Шелк. Кажется, я стану скучать  по  этим  временам,  и
тоска нападет сразу же, как только я высплюсь.
   - Да, последние деньки выдались горячие, не правда ли? Но утешься.  Ежели
мы помозгуем сообща, то выдумаем массу занятного и скучать нам не придется.
   - Уж я-то знаю, что меня ожидает.
   - Да? И что же, если не секрет?
   - Я буду обременен отцовскими обязанностями.
   - Но ведь твой сын не вечно будет малышом.
   - В моем семействе Гэран, как выяснилось, окажется далеко не единственным
ребенком. Мой друг - ну, тот, голос которого я все время слышал, - обрадовал
меня. Велел поджидать появления дочек - одной за другой...
   - Что ж, недурно. Это поможет тебе остепениться. Вовсе не хочу ни  в  чем
тебя упрекать, но порой ты бываешь чересчур  ветреным,  Гарион.  И  года  не
проходит, чтобы ты стремглав  не  несся  на  другой  конец  света  со  своим
пылающим мечом.
   - Пытаешься надо мной подшучивать?
   - Я? - Шелк улегся поудобнее. - Послушай, но ведь  не  будет  же  Сенедра
каждый год приносить тебе по дочке? К тому же женщины могут рожать  лишь  до
определенного возраста...
   - Шелк, ты еще не позабыл Ксебелу? Ну, ту дриаду, которую мы  повстречали
неподалеку от Лесной реки в южной Толнедре?
   - Это та, которая обожает всех мужчин без разбора?
   - Именно она. Как по-твоему, эта дама не распрощалась  еще  с  детородным
возрастом?
   - О-о-о, никоим образом!
   - Так вот, этой "девушке" более  трех  тысяч  лет  от  роду.  А  Сенедра,
насколько тебе известно, тоже дриада.
   - Тогда, возможно, ты сам постареешь и... - Шелк осекся и скосил глаза на
Бельгарата. - О, похоже, у тебя и впрямь серьезная проблема.
   Они взошли на борт "Морской птицы" около полудня. Бэрак согласился,  хотя
и без видимой охоты, послушно следовать за  Креской  к  побережью  Перивора.
Когда два капитана повстречались и внимательно осмотрели оба  корабля,  дело
быстро пошло на лад. Креска  рассыпался  в  похвалах  "Морской  птице",  чем
тотчас же завоевал расположение Бэрака.
   Когда подняли якорь, Гарион встал у правого борта  и  стал  не  отрываясь
глядеть на странную пирамиду, возвышающуюся над морем, и  на  столб  черного
жирного дыма, поднимающийся из амфитеатра.
   - Дорого дал бы за то, чтобы оказаться там вместе с вами, - тихо произнес
Хеттар, облокачиваясь на перила рядом с Гарионом. - Ну, и как все было?
   - Шумно и суматошно, - ответил Гарион.
   - А почему Бельгарат так настаивал, чтобы тушу дракона сожгли?
   - Он его просто пожалел.
   - Бельгарат порой бывает очень забавен.
   - Не стану спорить, друг мой. Как поживает Адара? Как детишки?
   - Прекрасно. Кстати, Адара опять ждет малыша.
   - Опять? Хеттар, вы с нею стоите Релга и Таибы!
   - Не вполне, - ответил честный Хеттар.  -  Они  все  еще  впереди.  -  Он
нахмурился и его орлиный профиль  стал  казаться  еще  суровее.  -  Полагаю,
кто-то все же  жульничает.  Таиба  приносит  то  двойни,  то  тройни.  Адаре
трудненько за нею угнаться.
   - Я не хочу указывать пальцем, но, сдается мне, без Мары тут не обошлось.
Чтобы вновь заселить Марадор, понадобится немало времени. - Гарион  поглядел
в сторону носа корабля, где стоял Унрак, а рядом с ним, словно тень, -  юный
Натель. - Что все это означает?
   - Точно не знаю, - отвечал Хеттар. - Натель  довольно  жалок  -  полагаю,
Унрак искренне ему сочувствует. Насколько я понимаю,  Натель  мало  хорошего
видел в жизни, поэтому с радостью  приемлет  даже  жалость.  Он  вот  так  и
таскается, словно щенок, за Унраком - с тех самых пор, как мы его подобрали.
- Рослый алгариец оценивающе оглядел Гариона. - У  тебя  усталый  вид.  Тебе
надо хорошенько выспаться.
   - Я с ног валюсь, - признался Гарион, - но не хотелось бы перепутать день
с ночью. Пойдем поболтаем с Бэраком. Когда он сошел на берег, вид у него был
сердитый.
   - Ты ведь  знаешь  Бэрака  как  облупленного.  Он  всегда  бесится,  если
какая-нибудь битва проходит без его  участия.  Пойди  покорми  его  баснями.
Добрый рассказ он ценит не дешевле доброй схватки.
   Как хорошо было снова оказаться  среди  старых  друзей!  В  душе  Гариона
образовалась  некая  пустота,  когда  он  расстался  с  ними  в  Реоне.  Ему
недоставало  не  только  их  залихватской  самоуверенности  -  куда  сильнее
тосковал он по их дружбе и сердечной привязанности, которой не могли  скрыть
даже вечные пререкания. Когда они  двинулись  к  рулевой  рубке,  где  стоял
гигант Бэрак, положив огромную руку на штурвал, Гарион заметил вдруг  Закета
и Цирадис, стоящих чуть поодаль у борта. Он быстро  сделал  Хеттару  знак  и
приложил палец к губам.
   - Подслушивать нехорошо, Гарион, - прошептал долговязый алгариец.
   - Это вынужденная мера, - шепотом  ответил  Гарион.  -  Мне  просто  надо
убедиться, что не потребуется действовать самому.
   - Действовать?
   - Потом объясню.
   - Что ты теперь собираешься делать, великая  прорицательница?  -  спросил
Закет у хрупкой девушки. В голосе монарха звучала глубочайшая нежность.
   - Весь мир лежит передо мною, Каль Закет,  -  печально  ответила  она.  -
Бремя великой  миссии  не  гнетет  меня  более,  и  не  надо  называть  меня
прорицательницей, ибо и это  в  прошлом.  Глаза  мои  видят  теперь  обычный
дневной свет - и я всего лишь обыкновенная женщина.
   - Вовсе не обыкновенная, Цирадис, далеко не обыкновенная!
   - Ты очень добр, Каль Закет.
   - Давно пора отбросить  это  дурацкое  "Каль",  Цирадис.  Это  величайшая
глупость. Ведь слово это в переводе означает и "король" и "бог".  А  теперь,
собственными глазами увидев настоящих богов, я понял, как глупо было с  моей
стороны требовать от подданных, чтобы они  обращались  ко  мне  так.  Но  мы
отвлеклись. Верно ли я понял, что глаза у тебя были завязаны долгие годы?
   - Да.
   - Так, значит, у тебя  еще  не  было  возможности  взглянуть  на  себя  в
зеркало?
   - Ни возможности, ни желания. Закет как человек проницательный тотчас  же
понял, что это дает ему карты в руки.
   - Так позволь же моим глазам быть твоим зеркалом, Цирадис, - сказал он. -
Погляди мне в глаза и увидишь, как ты прекрасна.
   Цирадис залилась краской.
   - Твоя лесть смущает меня, Закет.
   - Но это вовсе не лесть, Цирадис! Я не встречал  еще  женщины  прекраснее
тебя! А при одной мысли о том,  что  ты  возвратишься  в  Келль  или  вообще
исчезнешь  куда-нибудь,  сердце  мое  трепещет  и  сжимается.  Ты   потеряла
проводника и друга. Так позволь же мне стать  для  тебя  и  тем,  и  другим!
Поедем со мною в Мал-Зэт! Нам о многом надо поговорить - возможно, на это  у
нас уйдет весь остаток жизни...
   Цирадис отвернулась, и на бледном личике ее появилась  улыбка  торжества,
красноречивее всяких слов свидетельствующая о том,  что  она  понимала  куда
больше, чем казалось.  Но  вот  она  вновь  обратила  лицо  к  маллорейскому
императору. Теперь  глаза  ее  были  широко  распахнуты  и  полны  невинного
изумления.
   - Неужели тебе и впрямь было бы приятно мое скромное общество?
   - Иного общества мне и не надо, Цирадис, до самой моей смерти!
   - Тогда я с радостью последую за тобою в Мал-Зэт, - отвечала она,  -  ибо
отныне ты верный друг мой и дражайший спутник.
   Гарион кивнул Хеттару, и они потихоньку убрались восвояси.
   - Что мы наделали? - с упреком воскликнул алгариец. - Ведь это был  очень
интимный разговор!
   - Не спорю, - отвечал Гарион. - Просто мне следовало удостовериться,  что
он имел место, вот и все. Мне сказано было, что  это  должно  произойти,  но
порой я нуждаюсь в подтверждении.
   Хеттар выглядел озадаченным.
   - Закет был, наверное,  самым  одиноким  человеком  в  мире,  -  принялся
объяснять ему Гарион. - Именно поэтому был он так  жесток,  бездушен  и  так
опасен. Но теперь все изменилось. Он более не одинок, и  это  очень  поможет
ему совершить все, что предначертано.
   - Гарион, ты говоришь загадками. Лично  я  видел  лишь,  как  юная  особа
виртуозно обвела мужика вокруг пальца.
   - А ведь и вправду похоже!

***

   Наутро Сенедра пулей вылетела из постели и стремглав понеслась наверх, на
палубу. Обеспокоенный Гарион последовал за нею.
   - Прости, - сказала она Польгаре,  которая  почему-то  перегнулась  через
перила.
   Затем Сенедра встала рядышком с бессмертной женщиной, и  некоторое  время
их обеих дружно тошнило.
   - И ты тоже? - слабо улыбнулась Сенедра.
   Польга