идел впереди, справа от водителя, тоже мог что-нибудь
заметить. А вот в то время, когда Милка и Таран утрамбовывали в багажник
Клепу, за Василисой ровным счетом никто не наблюдал.

Вообще-то, казалось бы, какая разница, когда она спрятала карточку, "до
того" или "после того"?

Но мозг Тарана уже настолько пробудился, что смог эту самую разницу
углядеть.

Действительно, если Василиса прятала визитку "до того", то беспокоилась,
чтоб эта карточка не попала в лапы Тимура и его команды. Ежели она спрятала
карточку "после того", то не хотела, чтобы та угодила к Тарану и Милке, а
потом, далее, к их начальникам.

Выпотрошенная сумочка, изъятая записная книжка могли служить косвенным
подтверждением первой версии. "Тимуровцы" явно что-то у нее искали и даже
почти точно знали, где это "что-то" может лежать. Ведь не полезли же они в
спортивную сумку, где вполне можно было спрятать визитку. Значит, Тимур -
именно он ходил встречать Василису непосредственно на вокзал, так как Клепа
ждал их в машине, а Красаня и Ларик подсели в "шестерку" только на
Леоновской, 23 - каким-то образом углядел эту злополучную карточку и
заметил, что Василиса ее положила в маленькую сумочку. Возможно, это
произошло тогда, когда Василиса звонила по телефону с вокзала. Скорее всего
тому самому Евсееву Борису Витальевичу, о котором упоминал Клепа. Для этого
она открыла записную книжку, возможно, заложенную визиткой мистера
Мэнулоффа на нужной странице, там, где был телефон, помеченный буквами
Е.Б.В. Звонила она из телефона-автомата, а Тимур скорее всего заглянул ей
через плечо.

Из этого следовало, что Тимур знал о некоем важном значении визитки
американского продюсера. И был хорошо осведомлен о Евсееве Борисе
Витальевиче. Возможно, даже лучше, чем Василиса, которая скорее всего была
просто связной. Ей просто поручили передать нечто Евсееву. Либо на словах,
тет-а-тет, либо, допустим, с помощью карточки. Визитка могла содержать
какую-нибудь надпись, сделанную невидимыми чернилами, могла не содержать
никакой надписи, но быть условным сигналом, с получением которого г-н
Евсеев должен был произвести какие-то загодя оговоренные действия. Наконец,
карточка могла быть просто паролем, без предъявления которого Евсеев не
стал бы вести свои конфиденциальные дела ни с какими связными или
эмиссарами.

Постепенно в голове у Юрки выстроилась некая, приблизительно-обобщенная
картина событий.

Тимур, как видно, не был лучшим другом гр. Евсеева Б.В. Точнее, он работал
на тех, кто стремился досадить этому гражданину и нанести моральный, а
может быть, и материальный ущерб. Получив от своих хозяев, должно быть,
располагавших некой агентурой, сведения о приезде Василисы и задание ее
перехватить, он оседлал Клепину "шестерку" и поехал на вокзал. Возможно,
что ему предварительно удалось захватить того, кто на самом деле должен был
встречать Василису, и выведать у него, как будет выглядеть связная и каким
образом ей представляться. Не исключено, что Тимур поначалу намеревался
отвезти Ваську к какому-нибудь лже-Евсееву, которому она безо всяких пыток
передала бы все, что требовалось передать. Однако телефонный звонок
Василисы Евсееву с вокзала был Тимуром не предусмотрен. Тогда он резко
поменял план и вывез бабу за город, чтоб выпытать нужные сведения.

Все это с грехом пополам объясняло ситуацию, при которой визитка была
спрятана "до того". Однако Таран, как уже говорилось, считал этот вариант
маловероятным. Ведь если Тимур видел эту визитку и знал что-то о ее
ценности, то постарался бы ее забрать поскорее и приказал бы своим парням
смотреть в оба, чтобы Васька ее не выкинула и не перепрятала.

Имелся еще один существенный момент, который ставил ситуацию "до того" в
разряд нереальных. На фига было Василисе прятать карточку в машине
похитителей? Ведь если они четко знали, что визитка - вещь ценная, то рано
или поздно догадались бы пошуровать в "шестерке". В сарае-то у нее руки
были связаны, стало быть, если она и отделалась от визитки, то только в
машине.

А раз так, то получалось, что Василиса спрятала карточку "после того", то
есть уже не от похитителей, а, так сказать, от "освободителей". В этом
варианте идея спрятать визитку в Клепиной "шестерке" выглядела вполне
здравой. Поскольку о значении карточки был осведомлен только сам Тимур, уже
пребывающий в небытии, а Клепа ничего не знал, то вопрос о визитке вообще
мог не всплыть. И даже если б карточку нашли так же случайно, как это и
получилось на самом деле, то вполне могли не обратить на нее внимания. Но
вот почему Василиса боялась, что карточка угодит к "мамонтам"? Если она
по-прежнему работает у Магомада, который, как помнилось Тарану, был в
неплохих отношениях с Птицыным, чего беспокоиться?

На этот вопрос Юрка так и не придумал ответа. Его опять повело в сон, и на
сей раз он не просыпался до самого утра.

ЗВОНОК ИЗ "КЕНТАВРА"

Утро следующего дня выдалось ничуть не лучше вчерашнего. Дождик по-прежнему
моросил без остановки, ветер трепал и рвал листву, расшвыривал и волок по
асфальту в мутные, рябые лужи. Склонные к одностишиям граждане в подобных
случаях говорят: "Погода шепчет: "Займи и выпей!" Именно в такую погоду
потребление алкоголя на Руси резко увеличивается.

Колосова нервно покуривала у приоткрытой двери, ведущей из номера на
балкон. Она бы с удовольствием выпила, но не имела на это права. Хватит
того, что вчера вечером допустила расслабуху с Ваней Муравьевым. Правда,
хватило твердости выставить его домой в девять вечера. Хотя, вообще-то,
душа просила, чтоб он задержался до утра. Экс-старшина в гостинице был свой
человек, и никаких особых проблем с администрацией скорей всего не возникло
бы. Но Ирина не желала рисковать. Вдруг его законная пожалует в гостиницу?
На кой черт лишний раз привлекать к себе внимание? Да и выспаться
требовалось перед серьезными делами.

Вообще-то Колосова рассчитывала проспать часиков до десяти, а потом не
торопясь отправиться в "Кентавр", чтоб прибыть туда ровно к полудню. Вот
тут-то и подстерег ее новый облом.

Примерно в восемь утра зазвонил телефон. Ирина прекрасно понимала, что,
кроме как из "Кентавра", звонить ей никто не может, и заранее огорчилась.
Не любила она, когда в ранее определенный график работы ввинчиваются
какие-то непредвиденные изменения. Ну да что поделаешь...

- Алло!

- Будьте добры заведующего гаражом! - раздалась из трубки условная фраза.

- Никакой это не гараж, - отозвалась Колосова как положено. - Вы какой
номер набираете?

- 06-09-30.

- Очень жаль, но вы ошиблись! -Строго по сценарию произнесла Ирина и
повесила трубку.

После этого с ее уст слетело непечатное выражение. "06" обозначало, что ее
ждут сегодня, 6 октября, и в этой части ничего не поменялось. Ругалась
Колосова потому, что "09-30" переносило предстоящую аудиенцию на более
ранний срок и требовало от Ирины поторапливаться. Ни о каком спанье до
десяти утра речь уже не шла, о неспешной прогулке до "Кентавра" - тоже.
Теперь лишь бы успеть хоть чуточку привести себя в порядок, чтоб не
выглядеть перед "кентаврами" совсем уж старой грымзой.

Впрочем, Ирина вовсе не была копушей и, если надо, умела собираться быстро,
по-военному, так сказать. У нее даже осталось время на то, чтоб выкурить
сигаретку и немного поразмыслить над тем, по какому случаю ускорили
встречу. Над этим она, правда, думала и в процессе "приведения в порядок",
но на обобщающие выводы отвела перекур.

Создавалось впечатление, что труп, найденный в 511-м номере, может иметь к
этому или прямое, или косвенное отношение.

Колосова покойного Гнатюка (если это была его настоящая фамилия) знать не
знала. 511-й она загодя не бронировала, поэтому труп, обнаруженный в ванне,
вряд ли был эдакой "домашней заготовкой", рассчитанной, допустим, на то,
чтоб как-то подставить московскую гостью или оказать на нее психологическое
воздействие. Полностью исключать такой вариант, однако, не стоило. Вполне
возможно, что к смерти Гнатюка имели какое-то отношение лица из персонала
гостиницы. А раз так, то администраторша, сидевшая внизу, могла специально
отправить Ирину в 511-й. Это, конечно, очень маловероятно, но абсолютной
чушью считать нельзя. То, что одна из дежурных по этажу нелегально вселила
Гнатюка в номер, из которого он согласно гостиничной книге три дня назад
выехал, - почти несомненный факт. Правда, они дежурят посменно, их
несколько человек, и наверняка каждая будет отпираться, утверждая, что
Гнатюка не вселяла и денег с него приватным образом не брала. Поди-ка уличи
их! Тем не менее в "Кентавре" могли узнать о подоплеке этого дела и
ускорить встречу с Ириной для того, чтоб вовремя ее проинформировать.

То же самое могло произойти, если "кентавры" сочли, например, что Колосовой
не следует оставаться в гостинице, где в ближайшее время начнут орудовать
следователи. Хотя шансов, что ее начнут теребить в качестве свидетеля, не
так уж и много, тем более что скорее всего Гнатюка представят как
самоубийцу и не найдут оснований для возбуждения уголовного дела. Опасность
привлечь излишнее внимание все-таки существует. Ни самой Ирине, ни
"кентаврам" это совершенно не нужно.

Конечно, Колосова допускала, что в течение прошедшего дня и ночи могли
проявиться и иные, пока еще неизвестные ей факторы, которые заставили
"кентавров" поторопиться. Так или иначе, но нервишки у нее поигрывали...

...До офиса "Кентавра" она добралась без опоздания. На всякий случай время
от времени поглядывала по сторонам- страховалась от "хвоста". Вроде бы
таковой отсутствовал, хотя стопроцентной гарантии в подобных случаях не
бывает. Опытные "наружники" ведут свой объект так, что вычислить их почти
невозможно. Тем более что ограниченное время не позволяло Ирине Михайловне
петлять по городу. В конце концов, даже если бы "хвост" и был, то установил
бы лишь сам факт посещения "Кентавра". А эту фирму, занимающуюся оптовой
торговлей продовольственными товарами, в течение дня посещают многие
десятки людей.

Офис фирмы размещался в отреставрированном трехэтажном особнячке
дореволюционной постройки. Построил его некий купчина, по слухам, даже
числившийся в поставщиках двора его императорского величества и бывший едва
ли не самым богатым человеком в прежней губернии. В 1918-м или чуть позже
купец удрал на Юг, прихватив пару чемоданов с золотишком и бриллиантами, но
попался в степи махновцам, и те его, выражаясь языком деда Щукаря,
"ликвизировали" - то есть самого купца ликвидировали, а чемоданы
реквизировали на пользу анархии и "вильного селянства". В эпоху гласности,
конечно, по поводу безвременной кончины купца губернская пресса пролила
немало слез и высказала массу проклятий в адрес большевиков, хотя в данном
случае к его смерти они имели лишь опосредованное отношение. При этом
газеты и облТВ "позабыли" упомянуть о том, что "честнейший предприниматель"
ссужал деньгами - правда, бумажными (царскими "петеньками" и "катеньками",
а также "керенками") - некую правоэсеровскую организацию, которая
организовала в городе мятеж против Советской власти. Мятеж провалился, но
при этом несколько сот человек погибло. ЧК похватала заложников из числа
дворян и буржуазии, не больно выясняя, кто причастен к восстанию, а кто
нет. Частично их вывели в расход, других отпустили, определив на
обязательные общественные работы, а "главный спонсор" слинял. Не попадись
он случайно анархистам - глядишь, и до Парижа бы добрался, а его потомки
могли бы сейчас предъявить претензии на особняк.

При Советской власти особняк национализировали и разделили на двенадцать
коммуналок. В 70-х коммуналки расселили, а в здании разместили несколько
малозначительных учреждений и организаций. Наконец, после августа 1991-го
все эти заведения либо перевели в другие места, либо просто позакрывали, а
освободившуюся площадь сдали в аренду предпринимателям. Сперва офисы были
чуть ли не в каждой комнате, но банкротства и бандитские пули довольно
быстро сокращали поголовье арендаторов и субарендаторов. Наконец, здание
целиком выкупил "Кентавр", капитально отремонтировал и привел в божеский
вид.

В маленьком фойе Колосову остановил внушительных габаритов охранник с
нашивкой "ЧОП "Антарес" на левом рукаве серой куртки милицейского образца.

- Извините, вы к кому? - поинтересовался он.

- К Кириллу Петровичу, заместителю гендиректора. Охранник пристально
поглядел Ирине в лицо, будто сверяя его черты с фотографией, которую ему,
надо думать, показывали, и произнес:

- Третий этаж, 38-я комната. Можете воспользоваться лифтом.

- Спасибо, - Колосова миновала охранника и прошла направо, в короткий
коридорчик, упиравшийся в узкую дверцу лифтовой шахты. Само собой, что ни
при купце, ни при Советской власти лифта в трехэтажном здании не было, это
техническое средство установил только "Кентавр". Конечно, лифт был, что
называется, "не в коня корм", то есть рассчитанный на куда более высотные
дома. Едва Ирина нажала кнопку с цифрой "З", как кабина уже оказалась на
нужном месте.

Прямо у двери лифта ее встретили сразу двое охранников, причем таких
габаритов, что, встав плечом к плечу, могли намертво перекрыть коридор.
Несмотря на то, что оба они отлично знали Ирину в лицо, здесь, на
"режимном" этаже особняка, куда посторонних не допускали, контроль был
посерьезней, чем в фойе. У одного из стражей при себе был ручной
металлоискатель, с помощью которого он отнюдь не формально убедился в том,
что у Колосовой нет при себе оружия и звукозаписывающих устройств. Когда
Ирина приезжала сюда впервые, несколько лет назад, ее встретили не только
эти мужички, но и некая мощная дама, устроившая Колосовой личный досмотр на
хорошем таможенном уровне, а в прошлый раз - дело было сразу после
московских терактов в начале сентября - ее даже обнюхивала собачка,
натасканная на взрывчатку. Но на сей раз, как видно, решили обойтись
минимумом формальностей и пропустили быстро.

Здесь тоже был короткий коридорчик, по которому Колосова вышла на небольшой
перекресток, находившийся по прямой вертикали над фойе, и, свернув налево,
добралась до тупика, где и находилась дверь с номером 38.

За дверью оказалась приемная, где сидела хорошо знакомая Колосовой
секретарша по имени Наташа.

- Вы на пять минут раньше пришли, - заметила она, глянув на свои часики, но
Кирилл Петрович сказал пропустить вас сразу, как только появитесь.

- Спасибо! - Колосова проследовала в дверь с блестящей, "под золото"
табличкой "Зам. генерального директора Максимов К.П.". Дверь была двойной,
звукоизолирующей, так что даже Наташа, которая наверняка довольно много
знала о своем шефе, не могла бы услышать даже случайно, о чем разговаривает
Кирилл Петрович со своей столичной гостьей.

В кабинете за столом, который выглядел достаточно солидно для заместителя
гендиректора, находился седовласый бородач в темно-сером костюме, немного
напоминавший Эрнеста Хемингуэя в зрелые годы. Несомненно, Кириллу Петровичу
было уже под шестьдесят, но называть его "стариком", хотя бы и мысленно,
Колосова считала преждевременным. Во-первых, несмотря на седину, Максимов в
свои немалые годы явно сберег физическое здоровье и ясность ума, а
во-вторых, сохранял привлекательность с точки зрения женщин - выглядел
эдаким светским львом конца XX столетия. У Колосовой его образ почему-то
ассоциировался с пушкинским Троекуровым, и не только по причине совпадения
имен и отчеств.

ИНФОРМАЦИЯ РАЗНОЙ СВЕЖЕСТИ

- Рад видеть! - Кирилл Петрович встал из-за стола и, подойдя к Ирине с
радушной улыбкой на лице, жестом пригласил ее садиться за стол для
совещаний, торцом придвинутый к начальственному. - Извините за то, что
изменили время встречи, но дело сильно осложнилось по не зависящим от нас
причинам.

- Если б все только от нас зависело, жить было бы совсем просто, улыбнулась
Колосова. - Вы в курсе того, что произошло вчера в гостинице?

- Да, - кивнул хозяин кабинета. - Но это на ускорение нашего рандеву
повлияло в минимальной степени. Значительно сильнее сказались события,
которые произошли вне поля вашего зрения. Думаю, что будет полезно, если вы
хотя бы вкратце будете осведомлены о них.

- Вы уверены, что мне не помешает лишняя осведомленность?

- Можете быть уверены - лишнего не сообщу, - улыбнулся Максимов. - И сделаю
все от меня зависящее, чтоб вы не угодили в ситуацию, сколько-нибудь
похожую на ту, что случилась в июне.

- Я тоже. Давайте по делу, Кирилл Петрович.

- Начнем с того, что вы уже знаете. Как известно, в последние два года
основным источником конфликтов в криминальном мире нашей области является
борьба за контроль над химкомбинатом в поселке Советский. Причем речь идет
не только о борьбе за прибыльное предприятие, производящее вполне
.качественные и конкурентоспособные товары бытовой химии, хотя и это дает
немалый денежный куш основным акционерам. Главным же "казус белли" является
бывшее режимное производство. Оно, кстати, старейшее на комбинате по
времени возникновения. Ведь химкомбинат начинался в 30-е годы как оборонное
предприятие. Это его уже при Хрущеве расширили , и нацелили на производство
гражданской продукции. Помните, как Никита Сергеевич добавил к словам
Ленина: "Коммунизм - это Советская власть плюс электрификация... и плюс
химизация всей страны"?

- Нет, - мотнула головой Ирина, - я при Хрущеве совсем маленькая была. А в
школе мы эту цитату не проходили.

- Немного потеряли, - усмехнулся Кирилл Петрович. - Но не в этом дело.
Важно, что при Никите химкомбинат расширили почти до 40 квадратных
километров целый город по территории. И оборонное производство оказалось
как бы внутри этого громадья, превратилось в так называемый "14-й цех".
Потом, после того, как правительство подписало соглашение об отказе от
производства и применения ОВ, цех остановили. Оборудование частично
демонтировали и вывезли, даже, кажется, показали международным инспекторам,
что цех больше ерундой не занимается.

- А на самом деле?

- В общем и целом все было по-честному. По крайней мере со стороны
государства. То есть цех по производству ОВ был закрыт. Но территория с
подведенными коммуникациями, забором и помещениями осталась.

- И кто-то попытался ее использовать?

- Не спешите, Ирина Михайловна. Давайте я все изложу по порядку. ЗАО,
которое приватизировало комбинат, созданное прежним, еще советским
руководством предприятия, по правде сказать, с трудом выживало в новых
условиях. Раньше половина продукции шла в союзные республики, а еще
четверть на экспорт по линии СЭВ и в дружественные страны соцориентации.
Само собой, что все эти связи полопались. Те, кто захотел из СЭВ
перебраться в ЕЭС, быстренько отказались от здешней продукции. Дескать,
качество низкое. На самом деле это был только предлог - качество мало чем
уступало западному, а вот цена была заметно ниже. Но бывшие наши союзнички
на это не смотрели: хотя Европа и штатники цену с них драли повыше,
ребятам, видать, очень хотелось новых хозяев покрепче лизнуть. А
братья-эсэнговцы со всей своей самостийностью сели на мель. То есть
получать продукцию были не против, а платить вовремя - не очень. Комбинат
работал на четверть мощности, народ болтался без дела, но увольняться не
торопился и зарплату по минимуму получал. На резкие сокращения тоже идти
нельзя - поселок с населением в тридцать тысяч останется без работы. А это
в условиях инфляции потенциальная буза. В общем, решили господа бывшие
товарищи сдать часть своей территории под складские помещения коммерсантам.
Прежде всего тем, конечно, кто всякими химическими товарами торгует:
моторными маслами и присадками, стеклоочистителями, стиральными порошками,
красителями и прочим.

- И дело дошло до бывшего 14-го цеха? - вновь не утерпела Ирина.

- Да, дошло, - кивнул Кирилл Петрович. - Но не совсем так, как ты думаешь.
Территорию его долго никто не хотел брать - опасались остатков токсичных
веществ, которые там якобы оставались. Пресса постаралась еще в
горбачевские времена. Хотя, скажем так, 14-й це