деления. Тарана удивило, что лучше всех это
получается не у самых здоровенных и громкоголосых, а у скромного по
физическим данным - на фоне многих других и самого Юрки! - паренька по
имени Федя Баранчук. Стоило ему сказать:"3акончить перерыв! Строиться!" - и
никто не задерживался ни на минуту. Ему не надо было, как, например,
Тарану, когда тот стажировался за командира, повышать голос и давать
дополнительные приказы типа "Команда строиться была! Кому неясно?!" И этому
Феде подчинялись не менее быстро, чем самому сержанту Зайцеву. Причем не
только тогда, когда сержант был поблизости и мог поддержать стажера, но и
тогда, когда Зайцев отсутствовал. Хотя Федя не орал во всю глотку, а
произносил команду лишь настолько громко, чтоб ее все услышали. И едва эта
команда звучала, как у Юрки и всех прочих словно бы какое-то реле в мозгу
срабатывало.

Сейчас Юрка подумал, что, возможно, этот самый Федя распространял вокруг
себя какую-нибудь волну, которая независимо от громкости голоса заставляла
всех подчиняться его воле. Может, и у Полины после того, как ее Магомадовы
племянницы напоили чайком с каким-нибудь препаратом, тоже стала такая волна
излучаться?

На вопрос, зачем это было сделано, отвечалось поначалу легко: ради
эксперимента. Допустим, дяде Магомаду какие-нибудь нищие российские ученые
предложили купить у них эту химию. Очень полезная в бандитских делах вещь.
Выпиваешь таблетку, идешь на переговоры с чиновником или ментом, не даешь
никакой взятки, а он делает все, что твоей душе угодно. Или приходишь к
недругу и говоришь: "Вась, прыгни с девятого этажа!" Вася идет и прыгает,
ни о чем не спрашивая. И фиг кто пришьет даже такую статью, как доведение
до самоубийства, даже если услышит, как ты эту фразу сказал. Потому что
сама по себе такая просьба вовсе не означает, что гражданин обязан был
сигать в окно.

В общем, Магомад решил для начала проверить, как это снадобье действует. А
тут подвернулась Полина: трусоватая, безвольная даже без всяких препаратов.
Идеальный объект для опыта! Уж если ее все слушаться будут, то все ясно,
порошок нормальный.

Таран более-менее убедительно растолковал себе даже то, почему Магомад так
поспешно отправил их на теплоход. Небось прикинул, через какое время
препарат начнет действовать, и подстраховался. Потому что сообразил: ежели
снадобье и впрямь такое, что даст возможность Полине подчинять себе людей,
то она и его самого вместе с племянницами заставит под свою дудку плясать.
Если захочет, конечно.

Вот это "если захочет" придало размышлениям Тарана некое новое направление.
А что, если все события, предшествовавшие посадке на теплоход, происходили
именно по воле Полины? И может быть, именно поэтому они и выглядят такими
странными и нелогичными? Может, это она заставила Колю положить в багажник
"шестерки" труп Суслика и поставить мину? А потом, пожалев Юрку, на
расстоянии внушила, что ему в кустики надо, и приказала выйти из машины. А
потом самого Магомада заставила отправить ее в "свадебный круиз"...

Неизвестно, до чего бы еще Таран сумел додуматься, если б не проснулась
Полина.

Сперва она просто заворочалась под одеялом, потом приоткрыла один глазик,
хитренько улыбнулась, зевнула, потянулась, высунувшись из-под одеяла по
пояс и показав Юрке пухлые грудки, а потом повернулась в его сторону и
лениво произнесла:

- Не спишь уже? Тогда - с добрым утром!

- Ага, - скромно заметил Таран, поглядев на часы. - Сейчас половина
двенадцатого, между прочим.

- Хорошо! - закинув руки за голову и посучив ножками под одеялом, сказала
Полина. - Славно выспались, верно?

- Можно было и пораньше спать лечь.

- Разве тебе не понравилось то, что было ночью? - состроила глазки Полина.
- По-моему, ты все, что хотел, увидел.

- А по-моему, я увидел то, что ты хотела мне показать, - осторожно
ухмыльнулся Юрка.

- Возможно, и так. И ты ничему не удивился?

- Удивился. Очень многому.

- И тебе не хочется узнать, почему так получается?

- Иногда лишнее знать вредно...

- А все-таки?

- Расскажи, если не в лом, уши затыкать не буду. Я вижу, что с тобой нечто
ненормальное творится, бояться тебя начинаю.

- По-моему, ты первый человек, который сам по себе сказал мне, что меня
боится! - хихикнула Полина. - Это хорошо, что ты такой умный. Ты прав, меня
надо бояться. Я великая и ужасная, как Гудвин из Изумрудного города.

- Да уж, - согласился Юрка, - после того, что ты ночью вытворяла, я так и
понял. И еще понял, что ты можешь любого заставить себе подчиняться.

- Вот это, дорогой Юрик, самое главное, что ты должен был понять,
осклабилась Полина, нацепив на нос очки. - То, что вчера было, - это всего
лишь маленькая демонстрация моих возможностей.

- А что ты еще можешь?

- По правде сказать, сама не знаю. Надо попробовать.

- Может, пока не стоит? - хмыкнул Юрка иронически. - А то еще Солнце на
небе остановишь, Волгу заставишь вспять потечь, Луну на Землю свалишь...

- Нет, этого я, конечно, не смогу. Но вот заставить теплоход остановиться и
отдать якорь - запросто. Или загудеть. Просто так, без надобности. Сделать?

- Ну, от одного гудка навряд ли большой вред будет, - сказал Юрка. - А вот
тормозить судно не надо. Хрен его знает, может, сзади нас кто-то плывет, а
мы ему дорогу загородим...

- Ладно, - согласилась Полина. - Сделаем гудок! Засекай время, он будет
ровно через десять секунд.

Тарану самому стало интересно, и он глянул на часы. Точно! Через десять
секунд теплоход звонко гуднул.

- Ну как? - спросила ведьма.

- Точно, как в аптеке! - подтвердил Таран.

- Видишь? - ухмыльнулась Полина. - Со мной не соскучишься!

УКУС ОЧКОВОЙ КОБРЫ

В том, что с Полиной не соскучишься, Таран уже давно не сомневался. Однако
то, что она заставила теплоход загудеть, его на какое-то время повергло в
смятение. Это что ж, выходит, она и механизмы может в повиновение
приводить? Впрочем, так было всего несколько секунд, и Юрка от своей
бредовой догадки откачнулся. Гудок-то дает не теплоход, а человек, который
кнопку нажимает, какой-нибудь выключатель поворачивает или за рычаг дергает
- каким способом теплоходный гудок в действие приводится, Таран не знал.
Стало быть, Полина просто-напросто на этого речника подействовала, а теперь
он небось слушает матюки от капитана: какого хрена гудел? И сам объяснить
ничего не может, потому как не понимает, с чего ему в голову пришло
посигналить.

Однако этот гудок навел Юрку и на очень полезную мысль. Получалось, что
Полина может влиять не только на тех, кто рядом с ней находится, ее видит и
слышит, но и на тех, кто с ней непосредственно не общается, да еще и удален
на приличное расстояние. Таран, правда, толком не знал, где расположена
ходовая рубка, - он был человек сухопутный, но догадывался, что не ближе
чем метрах в двадцати отсюда. Правда, это все не сразу сработало, а через
десять секунд, но возможно, такое время потребовалось на то, чтоб Полина
сосредоточилась на своем приказе.

- Может, еще что-нибудь сотворить? - озорно спросила Полина. - Давай,
сделаем так, чтоб теплоход сбавил скорость?

- Не надо! - запротестовал Юрка. - Ради бога, не суйся ты в эти корабельные
дела, а то, блин, еще утопишь его невзначай.

- Хорошо, - смилостивилась Полина, - не буду трогать теплоход. Но неужели
тебе все-таки неинтересно знать, как это все получается?

- Ты лучше скажи, что тебе самой хочется мне про это рассказать.

- Хочется. Только не знаю, с чего начать...

- Начни с начала, - посоветовал Таран, - например, с того, как это самое у
тебя проявилось.

- Самое любопытное, что как раз этого-то я и не помню точно. Понимаешь, я
еще маленькая была, а мне иногда казалось, будто я умею мысли читать.
Правда, это не всегда получалось, но иногда мне говорили то, что я уже
знала... Ну, допустим, мама мне хотела подарить набор кукольной мебели на
день рождения, но ничего не говорила, чтоб получился сюрприз. Но я все
равно уже знала, что она именно его подарит. Хотя сама этот набор никогда
не видела и подарить именно такой не просила. Потом в школе я почему-то
всегда знала, когда меня вызовут отвечать, а когда нет. Даже не потому, что
меня уже спрашивали недавно или, наоборот, давно не спрашивали, как все
обычно в школе вычисляют, а просто знала, и все. Почти никогда не
ошибалась.

- Наверно, отличницей была? - спросил Таран с легкой завистью. Для него
школьные годы были не просто недавним прошлым, а вообще едва ли не
вчерашним днем. Смешно сказать, но год назад он в мае еще за партой сидел и
переживал, как экзамены сдаст.

- Ну, не совсем, - ответила Полина. - Так, нормально училась. И в универ
сумела поступить. Там тоже, между прочим, могла угадать билет. Не всегда,
правда, но в семи случаях из десяти - точно. А дополнительные вопросы,
которые профессора задавали, тоже угадывала. Точнее, мне иногда хотелось,
чтоб они мне именно такой вопрос задали, который я лучше всего знала. И
довольно часто так и получалось.

- А у Костика это проявлялось? - спросил Таран.

- Нет, по-моему, у него такого не бывало. Правда, я и сама у него ничего не
спрашивала, и про себя никому ничего не рассказывала. Потому что не очень
понимала, как так получается. Даже боялась, что у меня с психикой не все в
порядке. Меня и так все считали немного заучившейся.

- Но ведь тогда ты так, как сейчас, не могла орудовать?

- Нет. Это у меня совсем недавно проявилось. Буквально вчера или позавчера.

- Может, это у тебя после того, что было зимой?

- Нет, там все было совсем наоборот. И потом, после того как меня отпустили
домой, я ничего необычного, кроме потери памяти, не ощущала.

- А что вчера произошло?

- Вчера я окончательно поняла, что могу подчинить себе любого. Даже
Магомада. Понимаешь, он никуда не собирался нас посылать. Он хотел
позвонить Коле или Васе, чтоб они приехали и с нами разобрались.

Таран припомнил: действительно, Магомад вначале явно подводил к мысли, что
ему неохота ссориться ни с Колей, ни с Птицыным, да и о Васе он кое-какое
представление имел. По крайней мере, заметил, что тот, кто хочет навредить
Зубу, не захочет вредить Птицыну. И очень боялся, что Коля наведет на него
СОБР через своих друзей в ментуре.

- Это ты его заставила? - удивился Таран. - Зачем?

- Понимаешь, эти его племянницы, когда начали со мной говорить, смотрели
как-то странно. И тогда я стала читать их мысли...

- Ты уверена, - спросил Юрка, - что это ты их мысли читала, а не они тебе
их передавали?

- Нет, - помотала головой экстрасенсиха. - Они, наоборот, не хотели, чтоб я
догадалась, почему они мне вопросы про предков задают. Оказывается, они
вычислили, что я им дальняя-предальняя родня. У нас с ними - общий пращур
был, а у меня какая-то прапра... и так далее бабка Мадина, которая вроде бы
унаследовала от какого-то шейха некую особую силу. Вот эту, которая у меня
проявилась.

- Восточные сказки какие-то... - недоверчиво произнес Таран. - А почему же
она раньше так мало замечалась?

- Потому что я просто ничего не понимала. А потом, когда в нее поверила,
эта сила развилась и окрепла.

- Но почему ты Магомада не заставила просто-напросто нас домой отпустить? -
недоуменно спросил Юрка.

- А зачем? - лукаво прищурилась Полина. - На фига мне эти родители? Они
меня не понимают, я - их. Конечно, я бы могла их сделать совсем послушными,
чтоб они мне на мозги не капали и не нудили, почему я до сих пор не
работаю, не выхожу замуж и детей не рожаю. Но выше головы не прыгнешь,
больше того, что у них есть, они мне не дадут. Трехкомнатная квартира - вот
и все состояние, если по большому счету. А мне хочется очень многого,
понимаешь? Я хочу мир посмотреть и себя показать.

- И для начала, - хмыкнул Таран, - ты решила под конвоем Алика и Тины вниз
по матушке по Волге?

- Под каким конвоем, слушай? - Полина умело изобразила кавказский акцент, и
Таран в первый раз за все время их знакомства увидел в лице Полины какие-то
восточные черты. - Все то, что вчера говорил Алик, насчет того, что в трюм
с крысами пересадит, - это лажа. Это я сперва придумала для Магомада, а
потом для него. Просто так, чтоб проверить, насколько точно смогу
продиктовать им слова. Все эти "меры безопасности" прежде всего для того,
чтоб ты лично не удрал, пока я сплю, и не попытался меня убить. Понимаешь?

- И что, мы в принципе можем в любом порту на берег сойти?

- Да. И по палубе прогуляться, и вообще как угодно с ума сходить. Только ты
должен меня слушаться и любить, что бы я ни вытворяла.

- В том смысле, что, если ты пять мужиков сюда приведешь, я тоже должен
буду улыбаться? - нахмурился Таран.

- Ну, улыбаться ты будешь даже в том случае, если я тебя заставлю с мужиком
спать! - сказала Полина заметно более жестким голосом. - Ты ведь тоже в
моей власти, пойми это. Если я захочу по-настоящему, ты ляжешь на пол,
откроешь ротик и, когда и тебе туда пописаю, проглотишь как нектар... Но
мне не хочется с тобой такие грязные штучки проделывать. Я тебя
по-настоящему люблю, понимаешь? И хочу, чтоб ты меня тоже любил.
Добровольно, без всякого гипноза.

- Полин, - внутренне ужаснувшись тем радужным перспективам, которые сулило
дальнейшее путешествие с этой очковой змеей, почти пролепетал Таран, -
неужели ты думаешь, что можно насильно заставить любить?

- Как раз насильно заставить - это для меня раз плюнуть, - усмехнулась
Полина. - Ты видел вчера этих бугаев? Они таких девок, как я, поимели
множество. И делали это без нежности, по-животному, ничего не видя, кроме
сисек и дырок. А я заставила их видеть в себе высшее существо, от которого
даже получить удар ремнем - великое счастье. Они меня обожали в самом
прямом смысле слова! Я бы могла и с тобой то же самое сделать, но я хочу,
чтоб ты сам стал меня обожать. Чтоб тебе передалась моя любовь.

Юрка понял: если он еще разок вякнет что-то поперек, Полина опять применит
против него свое невидимое но страшное оружие. То ли она это уже по своей
телепатии передавала, то ли Таран просто так догадался. Что придет в эту
головенку с каштановыми кудряшками? Судя по всему, фантазии у нее на все
хватит. Кроме того, Юрке показалось, что Полина, должно быть, немало
натерпевшаяся по жизни от братков Зуба, которые дрючили ее, когда хотели, в
какой-то мере еще и мстит за свои унижения. А раз так, то она вполне
способна до таких "высоких степеней безумства" дойти, что сам покойный
маркиз де Сад в гробу перевернется.

Такого жуткого бессилия и невозможности повлиять на свою судьбу Таран еще
никогда не испытывал. Хотя и в наручниках бывал, и в заваленном подземелье,
не говоря уже о тех многочисленных случаях, когда оказывался под дулом
пистолета. Здесь ни пистолета не было, ни наручников, и Полина выглядела
вполне безобидно. Но ощущение полной несвободы прямо-таки довлело над
Юркиной душой. Более того, он чуть ли не физически чувствовал, что сейчас,
в тот самый момент, когда он размышляет над своим незавидным положением,
это маленькое чудовище роется у него в черепной коробке, просматривает
каждую мыслишку и ни одной, хоть каким-то боком нацеленной против себя, не
оставит без внимания. И ей действительно ничего не стоит воплотить в жизнь
любую из своих фантазий. И не только всяких там унизительно-похабных, о
которых она уже сообщила. Она ведь может заставить и его, и прочих
окружающих творить самые ужасные вещи. Убивать других и самих себя с
улыбкой на устах. Да, стоит ей захотеть, сосредоточиться - и Таран,
воспылав к ней страстью, возненавидит Надьку и даже маленького Алешку.
Больше того, Полина может заставить его их убить. Самым ужасным образом!

- Теперь я знаю, чего ты боишься больше всего, - зловеще произнесла Полина,
как бы подтверждая Юркину уверенность в том, что она читает все его мысли.
- И знаю, что мешает тебе полюбить меня. Так вот, если ты не сумеешь
преодолеть эту помеху, я ее сама преодолею. Не сейчас, немного позже.

- Зачем тебе это? - пробормотал Таран.

- Не знаю, - улыбнулась Полина, оскалив лисьи зубки; - Просто так, бабья
блажь. Завидую твоей Надьке, может быть. Почему ей должно быть хорошо, если
мне плохо?

- Я постараюсь... - с трудом выдавил Юрка. - Только не трогай их,
пожалуйста!

- Пока я их не могу тронуть, - призналась Полина. - То ли это слишком
далеко, то ли я просто еще не умею на такие расстояния доставать.
Потренируюсь еще, тогда посмотрим!

Таран порадовался, надеясь, что ей никакими тренировками не удастся
распространить свое внушение на дистанцию без малого в тысячу километров.
Но тут же испугался, что Полина эту мысль учует и назло сотворит что-нибудь
пакостное.

- Не думай, что мне очень нравится делать пакости, - произнесла она вслух.
- Просто иногда бывает такое настроение. Когда я злюсь на что-нибудь. Но
сейчас я добрая. Сделай мне что-нибудь приятное без подсказки, а? Пока я
сама не придумала...

Последняя фраза была произнесена почти нежно, но в ней звучала явная
угроза. Эта гадина все, что угодно, могла придумать. У Тарана морозец по
коже прошел. И хотя сейчас ради того, чтоб предотвратить всевозможные
несчастья, которые Полина была способна принести Надьке и Лешке, Юрка был
готов умереть, он понимал, что даже его смерть ничему не поможет. Нет, надо
было действительно думать над тем, как ублажить эту страшную девку, пока
она сама не додумалась до какой-нибудь мерзости... Но как назло в голову
ничего не лезло.

- Так нечестно, - немного детским тоном произнес Таран. - Ты-то знаешь, о
чем я думаю, а я - нет. Как я догадаюсь, что тебе будет приятно?

- Просто ты не хочешь этого сделать, - вздохнула Полина. - Жаль! Придется
самой придумывать...

У Юрки сжалось сердце, но в этот момент пискнул телефончик.

- Да! - отозвалась Полина. - Добрый день, Тина. Спасибо, нормально...
Приносите. Да, и завтрак, и обед сразу. Мы очень голодны...

И набросила на себя халатик. Таран тоже постарался что-нибудь надеть, чтоб
не вызывать лишних ворчаний со стороны суровой прислуги, если Тину,
конечно, считать прислугой, а не надзирательницей.

Через пять минут появилась Тина, прикатившая и завтрак, и обед. Но какая!
Таран ее мог бы и не узнать, до того изменилась со вчерашнего дня эта дама.
Та была мрачная и сердитая, а сегодняшняя - аж вся лучилась теплотой и
предупредительностью. Юрка мгновенно понял: Полина взяла ее на прицел.

- Кушайте, пожалуйста! - с нежной, прямо-таки материнской улыбкой
произнесла Тина. И с этой улыбкой, пятясь, как при дворе какого-нибудь
шахиншаха, где к государю нельзя спиной поворачиваться, удалилась за дверь.

- Видишь, - сказала Полина, принимаясь за еду. - Вчера она была как мегера,
а сегодня - ангелочек. Это моя работа. Я еще вчера прочитала ее мысли. Ее
дурное настроение проистекало от зависти к нам с тобой. Она испытывает
огромную сексуальную неудовлетворенность. С мужем-пьяницей разошлась, Алик
на нее обращает внимание только тогда, когда ему приспичит, и делает это по
принципу "сунул-вынул". Страдает девушка! Конечно, я ее на несколько часов
сделала доброй, но потом к ней опять вернется тоска, и она станет похожа на
злую крысу. Хочешь ее трахнуть?

Таран чуть не поперхнулся. Ему даже говорить на эти темы было неприятно.

- Ладно, - смилостивилась Полина, - я думаю, что сразу много - это вредно.
И вообще не тратить же все время на секс? У нас еще полно времени впереди.
Давай после обеда пройдемся по палубе? А ближе к вечеру будет остановка,
по-моему, в Угличе. Сходим на берег, посмотрим храмы... Не возражаешь?

- Абсолютно, - почти с облегчением произнес Юрка. И углубился в поедание
этого самого комплексного завтрака-обеда.

Когда с обедом было покончено, снова появилась Тина и опять с приятной,
радующей глаз улыбочкой. Если б Таран не знал, что эту улыбочку Тине
организовала Полина, наверно, улыбнулся бы в ответ. Но фиг его знает, как
Полина отреагирует. Может, действительно потребует, чтоб Юрка прямо тут эту
самую Тину отдрючил, а может, предложит Тине Юрку ремнем отстегать. Нет, с
этой змеюкой надо осторожнее..