Жизнь так сложилась.

Ольгерд понял, что дальнейшие разъяснения на эту тему исключены, и притих.
Зато рация капитана заговорила баском Топорика:

- Доехал до площадки, из пояса вылез, лампу упаковал. Вира!

- Понял, - ответил Ляпунов. - Жди рюкзаки! Лампу, укутанную поясом,
благополучно вытянули, и Ольгерд снова нацепил ее на шлем. А к поясу
прикрепили за лямки пару рюкзаков и отправили в колодец. Сверху Ольгерд и
Ляпунов страховали веревкой, чтобы рюкзаки не соскользнули слишком быстро,
а снизу Топорик должен был продергивать их через узкости, если создавалась
угроза застревания.

Впрочем, рюкзаки съехали нормально и ни разу не застряли, поэтому вторым
рейсом рискнули отправить сразу три. И тут все прошло штатно.

- Милочка! - сказал Ляпунов. - Прошу на погружение!

- Сереженька! - столь же нежно пропела Зена. - Всегда готова к погружению!
Особенно ежели куда унутрь...

Милкин юморок был "мамонтам" хорошо известен, и то, что "королева воинов"
могла перепохабить любого мужика, - тоже. Однако в компании был чужой,
который мог понять что-нибудь не так, и Ляпунов пробормотал давний прикол
из телефильма "Адъютант его превосходительства", который в дни детства и
юности нынешнего капитана был жуть как популярен:

- Зачем же при мальчонке-то, ваше благородие?

Ольгерд был примерно ровесником Ляпунова и прикол помнил. А вот Таран фильм
с участием Соломина посмотреть как-то не сподобился. Для него и его
сверстников этого прикола вообще не существовало. Вдобавок Юрка был
единственным среди всей компании, кто с большей или меньшей натяжкой
подходил под понятие "мальчонка", ибо, несмотря на рост 186 и вес 92
(поправился малость на "мамонтовских" харчах!), Юрке все еще не сравнялось
двадцать лет, и он покамест оставался тинейджером. Наличие жены и
годовалого сына в данном случае можно было в расчет не принимать.

В общем, Таран неизвестно отчего обиделся и даже разозлился. То ли от того,
что Милка слишком кривлялась, то ли от того, что Ольгерд слишком противно
захихикал после слов Ляпунова насчет "мальчонки". Но, слава богу, Милка в
этот момент уже уползла в "колодец", и Таран не успел сказать ей на дорожку
ничего обидного и сердитого.

"КОЛОДЕЦ"

Милку тоже благополучно дотянули до отметки 527, хотя был момент, когда
пришлось поволноваться. Зена неуверенно пробасила в рацию:

- По-моему, у меня попа не проходит!

Кроме того, услышав этот доклад, премудрый Ольгерд дал шибко научный совет,
которого, как казалось Тарану, Милка просто могла не понять:

- Повернись вокруг продольной оси на девяносто градусов!

Однако, как ни странно, "королева воинов" уже через пару секунд доложила,
что повернулась, как просили, и протиснулась.

- Я сразу уловила, что продольная ось - это та, которая между долек
проходит! - сообщила суперженщина.

Когда вытянули пояс с лампой, Таран был уже морально готов к спуску. Но,
когда его пристегнули и оборудовали фарой, пульс у Юрки заметно участился.

- Медленно перехватывайся, ногами ищи опору, - инструктировал Ольгерд. -
Башкой без нужды не стукайся.

Вообще-то "колодцем" это место, по разумению Тарана, мог назвать только
стопроцентный придурок. Нет, конечно, умом Юрка понимал, что у таких
упертых спелеологов, как Ольгерд, есть своя терминология, жаргон и прочие
заморочки, которые призваны отличить их от всех остальных нормальных людей.
Так же, как у всяких прочих экстремалов. Но поскольку у Тарана, как у
всякого нормального человека, имелось свое четко устоявшееся понятие слова
"колодец", то есть чего-то прямого, вертикального, имеющего квадратное или
круглое сечение, его душа инстинктивно протестовала против того, чтобы
считать это колодцем.

Во-первых, это не было ни прямое, ни вертикальное и даже как наклонное не
воспринималось. И, уж конечно, ни о круглом, ни о квадратном, ни об ином
поддающемся геометрическому описанию сечении говорить не приходилось. Таран
сползал вниз по извилистой глубоченной трещине, промытой тем самым ручейком
ледяной воды, что стекал в "колодец" через трещину в стене пещеры-туннеля.
Этот самый ручеек, раздробившись на множество струек, падал в провал,
долбился о всевозможные выступы, рассыпался на множество капелек и вновь
собирался в струйки, змеившиеся по извилистым проточкам в скале. Само
собой, вода эта периодически плескала Тарану в морду, которую гидрокостюм
не прикрывал. Впрочем, если струя воды прокатывалась по спине гидрокостюма,
которую промочить не могла, то ее холод все равно ощущался. Внутри-то
резина потеть заставляла, а тут тебя сверху водичкой с температурой плюс 5!

"Колодец" порой расширялся, порой сужался. Юрка то ощущал, что вокруг полно
пустого пространства, то начинал касаться плечами каких-то острых выступов
и чуял, что вот-вот - и застрянет.

Ноги и без всякого напоминания Ольгерда сами собой на ходили опору. Но
столь же легко и соскальзывали с нее. Несколько раз, правда, вставали
вполне устойчиво, но после этого выяснялось, что надо сползать с выступа и
протискиваться в очередную почти горизонтальную дыру, куда уводила мокрая и
скользкая веревка.

Местами "колодец" вообще закручивался в какую-то неправильную спираль,
которая получала самые неожиданные продолжения. То есть, пройдя пару-тройку
витков по часовой стрелке, внезапно начинала закручиваться в
противоположном направлении. Юрка отчетливо понимал, что если бы он сейчас
вдруг разбил фонарь и отпустил направляющую веревку, то нипочем не нащупал
бы продолжение хода.

Когда наконец его подхватили Топорик и Милка, Таран испытал несказанное
облегчение.

До тех пор, пока у него не отобрали фонарь, чтобы отправить наверх, Юрка
кое-как успел оглядеться. Эта самая отметка 527 представляла собой что-то
вроде небольшого грота с наклонным полом, засыпанным мокрой галькой.
Примерно посередине грота змеилась промытая водой канавка, уводившая в
угол, где зловеще чернела полуовальная дыра. Нетрудно было догадаться, что
именно в эту дыру придется спускаться для того, чтобы продолжить путь к
цели. Конечно, Таран мог сколько угодно понимать умом, что для того, чтобы
наилучшим образом подняться к штабу Ахмеда, надо сперва спуститься хрен
знает в какую преисподнюю. Но вот душа и сердце этого маневра никак не
принимали. Ими все время владело ощущение, будто все эти перемещения к
центру земли задуманы "паном Сусаниным" исключительно для того, чтобы
заманить "мамонтов" в ловушку, а потом бросить их здесь на произвол судьбы
и смыться по каким-нибудь тайным лазам, которые Ольгерд все наизусть знает.

В общем и целом это были, естественно, чисто инстинктивные предположения,
но, отталкиваясь от них, Юркина башка начала находить и более рациональную
базу для подозрений.

Весьма возможно, что Ольгерд, которого, так сказать, "пригласили" для
участия в этой операции, догадывается, что никакого гонорара за свои труды
он не получит и его попросту шлепнут тогда, когда группа перестанет
нуждаться в его услугах. Ясно, что никто в такой ситуации не захочет
помирать.

И потому Ольгерд, ежели он не полный фаталист или самоубийца, постарается
использовать все преимущества своего положения. То есть выбрать удобный
момент, усыпить бдительность Ляпунова, а затем тихо улетучиться.

Конечно, тут возможны варианты. С одной стороны, Ольгерда может абсолютно
не интересовать цель подземной экспедиции. Просто он будет заботиться
прежде всего о собственном здоровье. Тогда "улетучивание" проводника может
произойти в любой момент. "Прямо сейчас", - как говорят в рекламе.
Например, он может отправить вниз Ляпунова, а сам тихохонько отвяжет
веревку, вернется к выходу, спустится с обрыва к речке или, наоборот,
поднимется на прогалину, куда приземлялись с парашютами. Места здешние он,
наверное, знает и с кем-то из местных знаком. Наконец, ему вполне по плечу
добраться до какого-нибудь подразделения федералов и сообщить о том, что
его, честного и ни в чем не повинного человека, захватило бандформирование
и заставило указывать дорогу к штабу Ахмеда на высоте такой-то.

Однако вовсе не исключено, что Ольгерд - человек рисковый и азартный. Более
того, он почти наверняка такой, если в качестве хобби выбрал не шахматы, а
спелеологию. Такому, например, из чистого любопытства захочется узнать, что
господа "мамонты" искали в штабе Ахмеда. А заодно, возможно, и прикинуть,
нельзя ли прибрать этот "носитель информации" для личного использования.
Ежели это человек, как уже предполагал Таран, то ему будет гораздо проще
столковаться с нейтральным Ольгердом, чем с Ляпуновым, у которого
программа-максимум - доставить живым, а программа-минимум - уничтожить,
чтобы никому не достался. Наверняка, если Ольгерд запросто может сам уйти,
он сумеет и этого "носителя" увести с собой. Информация, ежели за ней
вооруженные люди охотятся, должно быть, немало денег стоит. Ну а если
"носитель" все-таки неодушевленный предмет, то Ольгерду будет еще проще его
унести. В рюкзаке или просто в кармане - роли не играет. Тогда его будет
интересовать уже не столько то, как унести, сколько то, кому и как продать
унесенное. Ну и почем, естественно.

Пока Юрка строил свои весьма нелестные предположения в адрес Ольгерда,
сверху спустился Ляпунов. Таран заволновался. Пожалуй, именно сейчас
наступал очень удобный для Ольгерда момент. Если он выберет веревку наверх,
а сам сбежит, то "мамонтам" будет очень тяжело выбираться отсюда... Без
снаряжения, которое есть у Ольгерда, они тут до второго пришествия будут
ждать.

Но Ольгерд, вопреки опасениям Юрки, никуда не сбежал. Он довольно быстро -
во всяком случае, намного быстрее всех прочих! - спустился на площадку с
отметкой 527 и сразу же стал сматывать веревку.

- Теперь, господа туристы, лезем дальше, - бодро объявил он. - На отметку
459 метров. Там находится подземная речка, по которой нам предстоит
проехать пару километров. Ну, а потом примерно километр подъема - и мы на
месте.

- А как обратно? - скромно поинтересовался Топорик.

- Очень просто, - осклабился Ольгерд. - Опять километр вниз, к речке, и на
той же лодке продолжим поездку вниз. Еще через пару километров она выйдет
на воздух в достаточно уютном и малонаселенном ущелье. Дальше - ваши
проблемы.

- Так точно, - мрачновато кивнул Ляпунов. - Дальше наши проблемы.

Таран подумал, что если бы он был сейчас на месте Ольгерда и все еще не
догадывался о том, что его ждет по окончании работы, то призадумался бы над
этим вопросом именно сейчас. Уж очень крепко капитан проакцентировал слово
"наши". Нужно ли было это делать? Юрка ни за что не стал бы намекать даже
заведомо обреченному на смерть, но все еще нужному человеку: мол, ты не
волнуйся, тебя наши дела уже не будут волновать. Или он хочет
спровоцировать Ольгерда на "рывок"? Типа как искусственно вызвать лавину
выстрелом из пушки, дабы предупредить ее внезапный сход?

Впрочем, Ольгерд, насколько можно было разглядеть при свете ламп, похоже,
остался совершенно невозмутимым. Во всяком случае, лицо у него не
перекосилось и никакой нервозности в голосе не послышалось.

- Будем двигаться дальше или еще немного передохнем? - спросил он у
Ляпунова.

- Идем дальше, - отозвался капитан. - Давай вперед, мы тебя страхуем.
Ольгерд послушно направился в угол, где чернела дыра, и стал осторожно
спускаться в продолжение "колодца". Свет его фонаря периодически мелькал на
мокрых камнях, но вскоре так удалился, что перестал проглядывать.

- Предупреждаю всех, - шепотом произнес капитан, - этот "пан Сусанин" - не
из нашего инкубатора. Более того, мне лично известно, что его нам
подставили специально. До места он нас доведет и на свежий воздух выпустит.
Но там нас будут ждать не с цветами и конфетами, а с большими
неприятностями. Не знаю, оставят ли его самого целым, но нас, по идее,
собираются положить всех. Так что просьба проявлять предельную осторожность
и особо не расслабляться.

- Приятно слышать, - вздохнула Милка. - А на вид такой приличный!

- Да, - иронически хмыкнул Топорик, - а я, блин, уж совсем было собрался
расслабиться.

- Серега, - опасливо прошептал Таран, - а ты уверен, что он нас
действительно приведет куда надо? Может, он нас просто заведет поглубже, да
и смоется?

- Понимаешь, Юрик, - Ляпунов хитро прищурился, - если б я не знал, кто его
прислал, то, пожалуй, боялся бы того же, что и ты. Но я знаю точно, что его
не ждут без нас и без того, что мы должны достать. И если он попытается за
самого себя сыграть, то жизнь ему медом не покажется.

- Сомневаюсь я, однако, - покачал головой Топорик. - Если товарищ понял,
что на выходе и так могила, вполне можно рассудить по-шекспировски: "Чума
возьми семейства ваши оба!" Закон джунглей суров - каждый сам за себя!

- Ну, допустим, ему никто не говорил, как именно с ним обойдутся, если он
сделает все честь по чести. Ни мы, ни они. А деньги пообещали хорошие. Это
раз. А вот то, что за попытку драпануть он крепко поплатится, ему
намекнули. Его семья - жена, сынок пятнадцати годов и дочка
тринадцатилетняя - отдыхает под присмотром "тех". Наши объяснили ему, что
могут посодействовать в освобождении, если все пройдет нормально. Но ежели
что не так - пальцем не шевельнут.

- А ежели он такой подлец, что ему семья по фигу? - предположила Милка. -
Среди мужиков такие скоты встречаются...

- Чужая душа, конечно, потемки, - вздохнул Ляпунов, - но, насколько мне
известно, Ольгерд в своем семействе души не чает.

В это время заговорила рация.

- Дошел до речки, - доложил Ольгерд вполне обычным тоном. - Возвращаюсь.

- Спасибо, ждем, - ответил капитан и, отпустив кнопку, прошептал: -
Завязываем базар. Здесь по камням голоса далеко расходятся.

Ольгерд появился примерно через полчаса.

- Веревки едва хватило, - заметил он, отдуваясь. - Правда, здесь ход
пошире, вполне можно протиснуться с рюкзаками, время сэкономить... Ну,
первым, как всегда, господин Топорик?

- "Такова уж воровская доля, - пропел "самый тяжелый", - солнца луч блеснет
на небе ре-едко! Дорогая, ведь ворон не ловят, только соловьи сидят по
кле-еткам..."

Топорик с рюкзаком за плечами начал спуск. Ляпунов посветил фарой на часы -
должно быть, прикидывал, сколько времени займет это мероприятие в целом.
Вниз, конечно, получается быстрее, чем вверх, но ненамного - минут на
десять, не больше. Как раз столько, сколько займет возврат пояса и фары.
Так что по полчаса на каждого - два часа тридцать минут. Наверху небось уже
скоро рассветет. Правда, Птицына информировали, что федералы еще сутки не
начнут штурма, но, может, и Ахмед знает о том, сколько у него времени
осталось... Конечно, он, по данным хрен знает какой разведки, не имеет
точного плана своей пещеры и вроде бы пока не в курсе, как найти дорожку на
волю. Но ведь наверняка ищет выход и может найти хотя бы методом тыка.
Очень приятно будет, если столкнешься с приличной группой моджахедов!

Доклад Топорика послышался через двадцать пять минут:

- Я на месте. Речка, конечно, классная, но как по ней ехать...

- Не болтай, отстегивайся! - оборвал Ляпунов. - Надевай очки, разрешаю!
Доставай поплавок, насос, надувай и начинай собирать катамаран. Следующим
пойдет Юрик, он тебе поможет.

Минут через десять из дыры вытянули пояс, загрузили в него Тарана, и Юрка
полез в "колодец".

Действительно, здесь было попросторнее, чем на пути к отметке 527. Но не
настолько, чтобы уж совсем безмятежно лезть вниз, ни за что не цепляясь
рюкзаком. Пару раз Таран был очень близок к тому, чтобы капитально
застрять, но все-таки кое-как проскальзывал между острыми выступами. Мочило
холодной водой и обдувало сквозняком не меньше, а даже посильнее, чем
наверху. Воды было намного больше, ибо в эту нижнюю часть "колодца", кроме
того, первого, ручейка стекало еще несколько, просачивавшихся через трещины
в стенках. Движение воздуха тоже чувствовалось сильнее, поскольку река,
протекавшая где-то внизу, играла роль насоса и создавала сильную тягу. В
общем, к концу спуска Юркина физиономия солидно занемела, примерно так, как
если бы его умыли мокрым снегом и дали с полчаса постоять на холодном
ветру. Руки тоже, несмотря на перчатки, промерзли до собачьего состояния.

Чем ниже спускался Юрка, тем отчетливее слышался гул воды. И вот наконец,
когда под подошвами хрустнула галька, а сзади Тарана заботливо поддержали
лапищи Топорика, этот самый шум достиг максимума. Когда Юрка выпростался из
пояса, он, прежде чем снять лампу и надеть инфракрасные очки, все-таки
позволил себе пару секунд поглядеть на речку при более или менее нормальном
освещении.

Площадочка с отметкой 459 была совсем небольшая - три на четыре метра,
наверное. И до потолка туннеля было всего ничего - метра два самое большее.
Мимо этой самой площадочки с огромной скоростью неслась черная-пречерная -
такой она при свете фары казалась - крутящаяся воронками вода. А где-то
далеко ниже или, наоборот, выше этого места слышался не то гул, не то даже
грохот водопада. Здесь, рядом, никаких камней-бурунов не просматривалось -
возможно, они скрывались где-то под поверхностью воды, но то, что где-то
все далеко не так безмятежно, можно было и так догадаться.

Топорик уже почти надул один из поплавков катамарана, похожий на кошмарно
увеличенный гороховый стручок. Второй такой же вытащили из Юркиного
рюкзака. Пока Топорик накачивал поплавки. Юрка своими задубелыми от холода
руками свинчивал дюралевые трубки, которые соединяли между собой оба
поплавка катамарана. Как ни странно, это помогло согреться.

Далее прибыла Милка, у которой в рюкзаке были весла и прочная капроновая
сетка, которой предстояло сыграть роль палубы и кресел. К тому моменту,
когда у речки появился Ляпунов, плавсредство было почти готово, а когда
вниз спустился Ольгерд - он и на сей раз не попытался сбежать! - оставалось
только спустить катамаран на воду. Впрочем, в этом была немалая загвоздка.
Ясно, что, просто столкнув суденышко в воду, ты больше его никогда не
увидишь - унесет. Погрузишь всех на берегу - с места не сдвинешься. Но,
похоже, Ольгерд уже хорошо знал порядок действий в такой ситуации.

- Слушайте внимательно! - проорал он, перекрывая шум воды. - Сейчас ставим
катамаран левым поплавком на воду! После этого мы с капитаном держим
второй, а остальные залезают с рюкзаками в таком порядке: Юра - в левый
задний угол сетки, Топорик - в левый передний, Мила - в середину, но ближе
к левому поплавку. Потом мы с капитаном по команде: "Ап!" отталкиваем
катамаран и одновременно запрыгиваем в сетку. Сразу после этого Мила
садится в середину сетки. Начали!

Почему-то в момент погрузки Таран больше всего боялся, что сетка его не
выдержит. Но она выдержала и его, и Топорика, и Милку. Потом, когда
катамаран здорово накренило на левый бок, сердце екнуло при мысли о том,
что эта посудина вот-вот перевернется. Однако тут прозвучала зычная
команда:

"Ап!"

Ляпунов и Ольгерд оттолкнулись от берега и лихо запрыгнули на сетку. Мощный
поток воды мигом подхватил суденышко и с нарастающей скоростью повлек его в
темноту, которую прорезали только два луча фар, укрепленных на шлемах
Ляпунова и Ольгерда...

СПЛАВ

Таран, как известно, был не особенно пугливым парнишкой. И жизнь-жестянка
его не раз ставила в ситуации очень опасные, где до смерти оставалось не
"четыре шага", а гораздо меньше. Конечно, страх он, как всякий нормальный
человек, испытывал, но, как правило, быстро справлялся с ним и начинал
делать то, что было необходимо для спасения собственной жизни. Было лишь
несколько ситуаций, когда лично от него ничего не зависело, и именно тогда
Юрка чуял особый, самый ужасный страх - страх от собственного бессилия.
Например, тогда, когда Ваня Седой повесил ему на шею заминированный плейер
и отправил к Птицыну. Тогда все зависело не от Тарана, а от умной собачки,
которая унюхала пластит в корпусе плейера, и от майора Додонова, который
сумел разрядить этот "сюрприз". Позже на Тарана напал подобный же страх,
когда он увидел, как экстрасенсиха Полина подчиняет своей воле всех
окр