собачьей! А потом навряд ли кто-то еще у
машины был.

- Виталя же видел след на грязи!

- Ну и что? Тут поселок, мало ли кто натоптал? Даже если видел взрыв, то ни
хрена в свидетели не захочет. Пошли обратно, и так намокли как цуцики. Две
поллитры надо, чтоб согреться...

- Может, проглядим вдоль забора? Для порядку...

- Ну, глянем...

Как видно, оба вышли из-за угла, направили фонарь вдоль забора. Свет его
был хорошо заметен через дыру, где проходила канава.

- Поглядел? - хмыкнул мент, настроенный скептически. - Пустой номер, голый
Вася. Пошли, а то небось нас уже за сачков посчитали.

И их подошвы зачавкали прочь, в направлении дороги.

Таран тем временем осматривался и постепенно приходил к выводу, что им с
Полиной, кажется, повезло.

Во-первых, здешняя дача была еще не достроена. Точнее, был не построен
главный дом, доведенный покамест только до второго этажа. Во-вторых,
строители, должно быть, в ночную смену не работали. Ну, и охраны тут особой
не было.

Впрочем, кто-то тут все-таки находился. Сквозь шум дождя, ветра и волн, а
также некий негромкий механический гул или гудение трансформатора до ушей
Тарана донеслось не очень громкое пение. Женский голос с явно хмельными
нотками выводил: "Вот ктой-то с горочки спустился..." Пели где-то в той
стороне, куда уходила канава, за кустами.

- Лежи и не шевелись! - прошептал Юрка Полине. - Я пойду гляну, что там за
гулянка... Держи мой пакет, смотри не потеряй!

Оставив Полине пакет с коробкой, где лежали деньги, и, вытащив пистолет, он
пригнулся и, стараясь поменьше шуршать, направился к кустам.

Зачем ему эта разведка, Таран, по совести сказать, еще не , знал. Ожидать,
что здешняя публика будет настолько хорошо поддата, что не заметит
присутствия посторонних или примет их за своих, мог только самый
безудержный оптимист. А Тарана многочисленные обломы и разочарования
приучили быть пессимистом и даже при самом благоприятном течении жизни
предполагать наличие всяких "подводных камней". Насчет того, что поющая
дама может быть одна и без охраны, он даже не предполагал. Прежде всего
потому, что она была выпимши, а бабы, если они еще не законченные
алкоголички, в одиночку не пьют. А еще Юрка полагал, что на одну бабу, к
тому же пьяную, никто не оставит строящуюся дачу, ибо тут полно было
кирпича, цемента, металлических труб и тому подобных стройматериалов,
которые на территории государства Российского всегда воровали, воруют и
будут воровать, ибо на том стояла, стоит и будет стоять Русская земля, пока
ее совсем не растащат.

Тем не менее, руководствуясь известным принципом, которому его научили в
МАМОНТе: прежде всего определять, где противник и что он делает, Юрка
рискнул оставить в одиночестве Полину и продолжал осторожно подбираться к
кустам, из-за которых доносилось пение.

Сказать, что он был спокоен за свой тыл, - значит сильно преувеличить.
Пожалуй, наоборот, Юрка гораздо меньше волновался по поводу того, что
скрывается за кустами, чем беспокоился за поведение Полины. От этой можно
было ожидать чего хошь. Особенно истерики, крика: "Я хочу с тобой!" на весь
поселок или, наоборот, попытки выбраться с этой дачи и помчаться следом за
ментами с воплем: "Спасите! Помогите!" Наконец, она запросто могла заорать
на манер той бабы, которая совращала Никулина в "Бриллиантовой руке": "Не
виноватая я! Он сам пришел!" - или что-то еще в этом же роде.

До кустов, за которыми скрывался исток канавы, Таран добрался вполне
благополучно. Полина вела себя прилично и не нервничала, пение невидимой
дамы продолжалась в том же духе, только теперь она выводила: "Ромашки
спрятались, поникли лютики..." Юрка, несмотря на всю серьезность момента,
загадал, что следующим номером своего сольного концерта певица выберет либо
"Огней так много золотых...", либо "Калина красная, калина вызрела...".
Именно эти песни в разной последовательности исполняла Таранова родная
мамаша во время пьянок со своими подругами.

К тому моменту, когда ромашки спрятались, а лютики окончательно поникли,
Юрка, пройдя через кусты вдоль канавы, вышел на такое место, откуда стало
видно некое деревянное строение, напоминавшее сказочный терем-теремок, к
которому, однако, было подведено электричество и в окошке светилась
"лампочка Ильича". Поглядев на это творение работников долота и топора,
можно было сказать, что данное сооружение не стоит заносить в "Красную
книгу" памятников древнего деревянного зодчества, ибо сооружено оно
максимум пару лет назад и представляет собой не жилище Василисы Прекрасной,
а обыкновенную баню, которую, как видно, успели соорудить раньше, чем
основной кирпичный дом для современного барина.

Механическое гудение, которое Таран издали принял за трансформаторное, при
более близком прослушивании оказалось принадлежащим стиральной машине.
Именно эта машина и являлась источником теплой мыльной воды, которая текла
по канаве, пополняясь проливным дождем. В принципе ее было бы в канаве
совсем немного, если б не ветер с водохранилища, нагонявший волны в устье
канавы и не позволявший помоям мирно стекать в рукотворное озеро. По сути
дела этот процесс представлял в микроминиатюрном виде модель знаменитых
петербургских наводнений.

Юрка подобрался к самому началу канавы, то есть под стену теремка, обшитую
тесом и раскрашенную аляповатыми изображениями водяных, русалочек, морских
коньков и еще каких-то персонажей, которых при тусклом освещении
рассмотреть было трудно. Свет исходил из единственного маленького окошка с
резными наличниками, похожими по форме не то на пенные гребни морских волн,
не то на банную мыльную пену. Это окошко от разности температур капитально
запотело, и через него проглядывала только неясная тень той самой ;
гражданки, которая, как и предполагал Юрка, уже начала напевать "Калина
красная, калина вызрела...".

Судя по гудению стиральной машины и разным плюхам-шлепам, характерным для
постирушки, баба отнюдь не балдела, а работала. Возможно, ей, как
какой-нибудь несчастной Золушке, приказали все перестирать до завтрашнего
утра, вот она и вкалывала, бедняжка, приняв сто грамм для бодрости.

Таран медленно и, по возможности, бесшумно обошел вокруг банного теремка.
Надо заметить, что по общей кубатуре ; он не намного уступал Фроськиной
даче и явно превосходил, ту самую, "нехорошую", где тусовалась команда
Зуба. Построен теремок был в форме буквы Т, только "перекладина" этой
"буквы" была намного выше и толще "ножки".

Светящееся оконце находилось как раз в торце этой самой одноэтажной
"ножки"-пристройки. Должно быть, тут располагалась прачечная. А в том
месте, где она пристыковывалась к середине двухэтажной "перекладины", над
вторым этажом была сооружена шестигранная башенка-беседка с пирамидальной
крышей на шести витых столбиках, увенчанной флюгерком в форме кукарекающего
петушка. Прямо как в сказке Пушкина, двухсотлетием которого ТВ прожужжало
все уши. Вряд ли, конечно, этот петушок мог слететь со своей "спицы" и
клюнуть в темечко хозяина здешнего заведения, но то, что он был покрыт
позолотой, просматривалось даже в темноте. А беседка, располагавшаяся под
крышей с петушком, выглядела достаточно просторной, чтоб здешний "царь
Дадон" мог там после баньки попить чайку или пивка в обществе какой-нибудь
"Шамаханской царицы" с недостаточно твердыми исламскими убеждениями.

На фасаде, под башней-беседкой, размещалось, высокое резное крыльцо, на
крыше которого был устроен просторный балкон, где вполне мог поместиться
стол на шесть персон и тоже могло состояться чаепитие, но уже в расширенном
составе. Этот балкон находился на уровне второго этажа, имевшего маленькие
квадратные окошечки с резными ставенками и наличниками. А на первом этаже
были окна побольше, с резными решетчатыми рамами, как бы собранными из
множества кружочков, в которые были вставлены кусочки зеркального (или
оклеенного специальной пленкой) стекла. Наверно, при дневном свете все это
выглядело очень клево. Даже позолоченные львы у входа на крыльцо стояли. В
общем и. целом хозяин небось вложил в этот банный теремок сумму, намного
превосходящую ту, что лежала в коробке из-под чешских стаканчиков. А еще и
каменный дворец сооружал, хотя какой-нибудь пушкинский Салтан или Дадон
наверняка удовлетворился бы банным теремом в качестве постоянной
резиденции. Даже неуемная старуха из "Сказки о рыбаке и рыбке", и та не
глядя подписала бы акт о приемке этого дворца (по крайней мере до тех пор,
пока ее амбиции доходили только до уровня "вольной царицы"),

Однако около этого поистине царского крылечка никакой "грозной стражи" ни с
алебардами, ни с автоматами не наблюдалось. На асфальтированной площадке
перед крыльцом была вырыта круглая яма, пробита траншея, мокли под дождем
чугунные водопроводные трубы. Похоже, собирались сооружать фонтан. От
площадки куда-то вправо уходила аллея, обсаженная неподстриженными кустами.
Там сквозь промежутки между ветвями проглядывали еще какие-то огоньки, но
горели они на территории этой дачи или уже на соседней, понять было сложно.

Таран уже обогнул банно-теремной дворец и собрался было вернуться к Полине,
но тут она сама выскользнула как призрак из-за какого-то куста и
пролепетала:

- Не стреляй! Это я1

Юрка сцапал ее и прошипел:

- Тебе где сказано было ждать, засранка? Ты почему тут лазишь?

- Мне стало холодно и страшно...- прижимаясь к Тарану, проныла Полина. - А
твой пакет я не забыла...

- Задницу тебе надрать надо, - произнес Юрка менее суровым тоном и после
этих слов, как ни странно, очень нежно погладил это самое место, туго
обтянутое мокрыми джинсами.

ТЕ ЖЕ И ВАСИЛИСА

Сразу после этого нелогичного движения Таран несколько устыдился и поскорее
отдернул руку, потому что Полина еще теснее прильнула к нему. Романтика
сейчас была более чем неуместна, и Юрка постарался предотвратить дальнейшее
развитие событий в этом направлении. А предотвратить это можно было только
достаточно быстрыми действиями, которые должны были отвлечь и его, и Полину
от всяких "несвоевременных мыслей".

- Так, - решительно сказал Таран, отстраняясь от любвеобильной попутчицы, -
попробуем сунуться в этот терем-теремок. Может, там есть где спрятаться.
Иначе мы под этим дождем вовсе задубеем... Я пойду вперед, а ты пока под
крыльцом посиди. Если кашляну три раза, поднимайся ко мне. Если шум или
стрельба - дуй по канаве, вылезай за забор, короче, спасайся, как можешь.
Уловила?

- Да...

Полина спряталась под крыльцом, а Юрка с пистолетом наготове, стараясь
поменьше скрипеть ступеньками, поднялся к дверям. Вообще-то они запирались
на замок с защелкой, но сейчас оказались открытыми. Таран прислушался:
кроме пения неизвестной труженицы-прачки да шума стиральной машины - Юрке
даже показалось, будто работает не одна машина, - никаких ощутимых
признаков присутствия людей в теремке не было. Дверь явно не охранялась
изнутри.

Заглянув за дверь, Юрка увидел темный холл, служивший, должно быть, и
гардеробной, где в холодное время года гости оставляли верхнюю одежду и
обувь. Направо и налево от входа были две одинаковые большие, плотно
закрытые двери, а прямо, в глубине холла, между двумя гардеробными стойками
- еще одна, маленькая, открытая настежь, которая, очевидно, вела туда, где
распевала прачка. "Калина красная" уже закончилась печальными словами: "Ты
потерял любовь, она. найденная- другому мальчику переведђнная!", и
исполнительница опять-таки в полном соответствии с предположениями Тарана
завела "Огней так много золотых на улицах Саратова...". Именно из этой
двери в холл поступал кое-какой свет - через щели в другой, дальней двери,
находившейся в конце не очень длинного коридора.

Юрка неслышно проскользнул в холл, осторожно подергал за шикарные медные
ручки сперва правую большую дверь, потом левую. Обе оказались запертыми. На
всякий случай Таран приложил к обеим дверям ухо, послушал - нет, ни шагов,
ни голосов за ними не слышалось. Стало быть, никого там нет И на этот
уик-энд здешний босс банных развлечений не запланировал. Во всяком случае,
в ночь с пятницы на субботу. Может, на завтра намечает, вот прачка и пашет
ночью торопится обеспечить завтрашних высоких гостей свежими простынками и
полотенцами.

Мягко ступая кроссовками по кафельному полу - за шумом стиральных машин (их
точно минимум две сразу работало!) его шаги почти не слышались, - Таран
прошел по коридорчику мимо нескольких запертых дверей и приблизился к той,
за которой горел свет, урчали машины и прачка, надрываясь, распевала:

Не рано ль он завел семью?
Печальная история!
Я от себя любовь таю,
А от него - тем более!

Дверь эта была закрыта неплотно, и Юрка еще из коридора смог разглядеть
часть помещения, где происходила эта вокально-инструментальная стирка.
Оттуда валил пар и приторно-сладко несло каким-то импортным стиральным
порошком. В отделанной голубым кафелем комнате действительно
просматривались две большие автоматические стиральные машины, в которых
крутилось белье, а также здоровенный сушильный шкаф. Промелькнула со спины
и сама певица, вставившая между куплетами пару очень откровенных матюков -
то ли ошпарилась слегка, то ли уронила чего-то. Вопреки предположениям
Тарана, который ожидал увидеть нечто вроде пожилой и необъемной Дуськи из
банно-прачечного комбината санатория, куда его занесла судьба прошлой
зимой, прачка оказалась относительно молодой бабой лет тридцати или даже
моложе, фигуристой и подтянутой, без лишнего жира. Такой не стыдно было
расхаживать в очень открытом купальнике - а именно так она и трудилась на
своем санитарно-гигиеническом поприще. Кроме купальника, на ней были
резиновые тапки-вьетнамки да косынка поверх соломенного цвета волос.

Баба, несомненно, находилась тут одна и пела именно потому, что не с кем
было потрепаться. Однако Таран все же решил не торопить события. Конечно,
можно было просто влететь с пистолетом, действуя на испуг, а потом
расспросить эту горлодерку, что тут за дача, а самое главное - как отсюда
удобнее удрать. Однако Юрка хорошо понимал, что перепуганные бабы иногда
действуют непредсказуемо. Шваркнет Тарана кипятком - и обварит мужское
достоинство, к примеру. Даже застрелив эту стерву, такой потери не
компенсируешь. Да и рожу жалко будет, если ей достанется. Все-таки не такая
уж она у Юрки уродливая, ежели на нее то и дело бабы западают.

В это время сзади из холла послышался слабый щелчок. Сперва Таран подумал,
будто это дверь ветром захлопнуло, но потом сквозь урчание машин и
сушильного шкафа расслышал негромкие шаги. Юрка повернул в ту сторону
ствол, присел на корточки. Ох, и неудобно же Таран устроился! Если там, в
холле, кто-то с оружием, то он, не показываясь на свет, может запросто
взять Юрку на прицел... А шарахнуться туда, где прачка, пожалуй, не
успеешь.

Но эта очень напряженная ситуация длилась лишь пару секунд. Из проема двери
появилась Полина с пластиковым пакетом. И с топотом, которого даже глухой
бы не смог мимо ушей пропустить, бросилась к Тарану.

Прачка, как видно, тоже не совсем оглохла от своих машин, потому что
оборвала пение - она опять про "ромашки-лютики" завела! - и выглянула в
коридор. Таран только успел на ноги вскочить.

Баба, конечно, сразу разглядела, что в руках у Юрки пистолет. Наверняка она
кое-что в оружии понимала и могла догадаться, что эта штука не игрушечная.
Но особого испуга не выказала. Только спросила удивленно:

- Грабить, что ли, пришли?

Теперь удивился Таран, потому что в голосе прачки звучал вовсе не страх, а
некая искренняя жалость к этим мокрым как мыши молодым грабителям, которые
так печально лопухнулись по жизни. Здоровья своего не пожалели, в такую
паршивую погоду забрались в охраняемую дачу, а тут и брать-то нечего, кроме
кирпича и водопроводных труб. Ну, может, еще простынь и полотенец
недостиранных.

Но Юрка, как известно, во многих случаях за словом в карман не лазил.

- Не-а, - сказал он. - Мы уже все, что можно, ограбили. Нам бы переночевать
где-нибудь в тепле, а? Ну и обсушиться малость. Опять же очень не хочется,
чтоб здешняя охрана помешала.

- Охрана? - Прачка была на мордочку очень приятная, и, когда она комично
похлопала длинными, неприклеенными ресничками, Юрке захотелось ей
улыбнуться. Тут вся охрана осталась - дед Федот и я. Дед уже спит поддавши,
а я дурью маюсь. Конечно, можно из поселковой охраны вызвать, если вам не
терпится.

- Нет, - сказал Таран, - без них мы запросто обойтись можем. А вот
обсохнуть - это нам точно надо.

- Да, - кивнула Полина, выглядевшая совсем несчастным ребенком.

- Бедненькая! - Прачка провела рукой по мокрым волосам незваной гостьи.
Куда ж ты с собой такую очкастенькую потащил? Совести у тебя нет! А может,
она у тебя эта самая... заложница?

- Ну да! - проворчал Таран. - Мне за нее только что сто тысяч баксов дали -
чтоб забрал и обратно не приводил! Вон, видишь, в пакете лежат?

Прачка захохотала и заметила:

- А ты парень юморной! Как насчет принять для сугреву? Это было как раз то,
о чем Таран втайне мечтал, но попросить стеснялся. Конечно, он еще утром
давал себе страшные клятвы, что больше ни-ни, и днем, после того как их
нарушил, да еще и Фроську на подоконнике поимел, тоже зарекался пить.
Однако сейчас все градусы давно выветрились, а "сугрева" душа прямо-таки
жаждала.

- Мы б, конечно, не отказались...- дипломатично произнес Юрка. - Но у тебя
ж вроде работа тут...

- Какая, на хрен, работа? - хмыкнула прачка. - Я ж сказала: дурью маюсь. От
скуки. Дед Федот пришел, хлопнули по двести пятьдесят, ему больше ничего не
надо. Пошел в будку подушку давить. Да еще дверь за собой не закрыл, козел
старый. Иначе б вы хрен сюда пролезли, кстати... Одной пить западло - я ж
не алкашка! А спать неохота, погода дрянь, мужика нигде не снимешь. Вот и
взялась за стирку, хотя мне за нее уже хрен кто заплатит...

- Не понял... - произнес Таран. - Тебя что, уволили отсюда?

- То-то и оно, что хрен поймешь, уволили уже или еще нет. Чья теперь дача -
тоже фиг разберешься, с кого расчет требовать, неизвестно. Ладно, это все
мои проблемы, чего вам мозги загружать... Короче, если выпить хотите - у
меня есть.

Могу парилку открыть - погреетесь на халяву. Дед Федот там сегодня нажарил,
еще не выветрилось.

Конечно, Таран прекрасно понимал, что все это заманчивое предложение может
оказаться чистой воды заподлянкой. Залезут они попариться, а
"гостеприимная" баба в это время ментов вызовет. И возьмут их с Полиной
тепленькими в легком кайфе, при пистолете и пакете с сотней тысяч баксов.

Но баба выглядела очень простецкой, и похоже, ее действительно донимали в
первую очередь личные проблемы. Типа уволят - не уволят, заплатят - не
заплатят. То, что у нее, в натуре, тоскливо на душе, можно было по песням
понять. Раз баба в одиночестве песни поет, да еще работает, когда ей никто
за это платить не собирается, - значит, настроение у нее хреновое и она
рада с чертом на брудершафт выпить, не то что с какой-то подозрительной и
вооруженной парочкой.

- Может, познакомимся? - предложил Таран, пока прачка вырубала из сети все
свои могучие агрегаты. - Тебя как зовут?

- Сейчас обоссышься! - ухмыльнулась прачка. - Василиса!

- А чего тут странного? - удивилась Полина. - Нормальное русское имя,
сказочное такое. Очень к этому теремку подходит.

- Ага, - иронически кивнула Василиса, - к теремку подходит, а вот если
сокращенно называть, как тогда? А тогда получается Васька! Представляешь?
Столько из-за этого приколов было - обалдеть! Может, расскажу потом
побольше, а сейчас еще не пьяная - стесняюсь. А вас-то как, если не секрет?

- Я - Юра, она - Полина. - Таран ничего не стал выдумывать.

- Ну и лады. Пошли, открою вам русскую. - Василиса достала связку ключей,
по-приятельски положила одну руку на плечо Тарана, другую - на плечо Полины
и, вертя кольцо с ключами вокруг указательного пальца, повела своих гостей
в холл, где открыла дверь, ведущую налево.

- У нас тут русская баня, - пояснила Василиса