еперь аж в премьеры набирают!

Юрка политикой мало интересовался. Правда, прикол насчет того, что кое-кто
получил мента вместо импичмента, он уже слыхал, но как там и кого утвердит
Дума, не переживал. У него своих забот до хрена и больше.

Прежде всего Тарану хотелось понять, что ему вчера приснилось, а что нет.
Потому что многое из того, что хранила память, казалось плодом больного
воображения. Он похлопал веками, покрутил башкой, посмотрел вокруг себя.
Нет, насчет того, что он ночевал на этой "запасной точке", ему не
приснилось. И водку вчера он пил, нос чуял перегарный душок, исходивший из
глотки. Но вот в то, что ночью он Надьке изменил, верить просто не
хотелось. И поначалу Юрка даже нашел аргументы, вроде бы опровергающие это
печальный факт.

Лежал он на той самой кровати, куда вечером ложился. А память утверждала,
будто он так и заснул в Аниных объятиях. После четвертого или даже пятого
раза. Та койка, на которой будто бы все это сумасшествие происходило,
стояла аккуратно заправленной и выглядела такой девственно-нетронутой, что
ни в жисть ничего плохого не подумаешь. Это был первый аргумент, который
любому разумному человеку показался бы очень шатким.

Второй аргумент состоял в том, что Таран не обнаружил рядом с собой Ани. Он
ее напоследок, перед тем как заснуть, обнял аж руками и ногами. Если б она
встала, то наверняка побеспокоила бы его. Но Таран не помнил, как она от
него уходила, а потому хотел думать, будто и не забирался к ней в постель.

- Голова не болит? - спросила, ухмыляясь, Фрося. - Может, пристограммишься
для похмелки?

- Нет, - мотнул головой Юрка. - Не надо... Голова у него действительно не
болела. То ли водка была хорошая, то ли доза незначительная. А может, вчера
ночью весь алкоголь с потом вышел... В последнем случае выходило, что
балдеж с Аней не приснился.

- Чего головой крутишь? - съехидничала Фрося. - Девку ищешь? Все, брат,
тю-тю! Увез ее Коля к хорошим людям.

- Давно? - поинтересовался Юрка самым тормозным тоном.

- Часов в девять. Жаль было ее поднимать, конечно, но куда денешься - дела
зовут! С подглазниками поехала, мятая, подмазаться не успела, но довольно
веселенькая. Видать, ты ее хорошо подрючил! У нас внизу аж потолок трясся.
А уж орала она - как в кино! Мне аж завидно стало...

- Ни хрена не помню... - пробормотал Таран, чуя, как загораются уши.
Значит, правда, значит, не во сне приснилось... Ой, позорище!

- Конечно, не помнишь, - хихикнула Фрося. - Мы с Колькой тебя, сонного
тетерю, добудиться не смогли. Пришлось за руки, за ноги брать и
перекладывать. Видишь вон, уже и постель ее перестелила, а белье в бак
покидала. Простыню всю изляпали, поросята... Хоть бы презервативами
пользовались, как вас телевидение призывает!

- СПИД не дым, глаза не выест, - мутным голосом произнес Юрка. - Насчет
меня Коля никаких команд не давал?

- Давал, - кивнула Фрося, - одну-единственную. Чтоб ты сидел здесь и ждал,
пока он вернется. А он уже небось скоро объявится. Времени-то полпервого
уже! Ладно, вставай, одевайся и шлепай в кухню. Пожрешь, кофейку хлебнешь,
придешь в норму...

Таран стал помаленьку одеваться. Вяло и лениво. Нет, сказать, будто он
сильно не выспался или какую-то слабость в организме испытывал, было бы
неправдой. Выпивка и все, что произошло потом, удручающе подействовали лишь
на, так сказать, морально-психологическое состояние.

Во-первых, Юрка ощутил к себе глубокое презрение оттого, что выпил эти
несчастные 250 грамм. Что стоило вчера отказаться? Сказать: "Не пью!" - и
все. Навряд ли стали бы силком наливать в конце концов. А все эти обычные
пересуды насчет "уважаешь или не уважаешь" Юрке пофигу. Мнение здешних
"друзей" его не волнует, он в этой гребаной Москве засиживаться не намерен.
В конце концов мог бы сослаться на то, что ему его губернский "хозяин"
запретил.

Эта самая условная четвертинка здорово понизила степень самоуважения
Тарана. Блин, он же в последнее время очень гордился тем, что не
употребляет! Что он, выросший в семействе, которое на протяжении всей
Юркиной короткой жизни медленно, но уверенно катилось под горку вместе со
всей страной, не пристрастился к этому гадскому "змию", который уже
необратимо погубил его родителей. Ведь был убежден, что уже ни разу больше
к этой дряни не прикоснется! Однако же прикоснулся. И фактически
добровольно, с удовольствием.

Но, конечно, хуже всего было то, что произошло потом, когда Таран,
оставшись без тормозов, полез к Ане. Нет, ясное дело, это могло бы
произойти с ним и в трезвом виде. Потому что Аня, как видно, сама этого
хотела. Зачем и почему - другой вопрос. С другой стороны, брать или не
брать то, что ненавязчиво предлагалось, должен был сам Таран решать. И
винить за то, что повел себя похабно, тоже самого себя следовало. Теперь
Юрка, вернувшись домой, каждый раз, общаясь с Надеждой, будет хоть
немножко, но врать. И может быть, она, почуяв это самое вранье, тоже ему
отплатит. "Та, у которой я украден, в отместку тоже станет красть". Цитата
эта так и вертелась у Тарана в голове. Он ведь когда-то, когда был еще
влюблен в Дашу и пытался достичь ее культурного уровня, много стихов читал.
И даже сам писал, правда, хреново.

Спустившись в кухню, Таран поздоровался с одним из охранников, который
молча и сосредоточенно ворочал челюстями, уминая отбивные с картошкой прямо
со сковородки. Тот только кивнул, а Фрося, возившаяся у плиты, подала Юрке
нож и вилку, а затем сказала:

- Присоединяйся.

Мужик вскоре встал из-за стола и пошел то ли отдыхать, то ли службу нести,
за весь завтрак (или уже обед?) вымолвив всего-навсего одно слово:

- Спасибо!

Таран принялся кушать. Без особого энтузиазма, но все-таки он съел пару
отбивных, доел всю картошку со сковородки и выпил здоровенную кружку
растворимого кофе со сгущенкой. Чем больше ел, тем больше притуплялось и
ослабевало раздражение, настроение помаленьку улучшалось, а мысли
приобретали более приятное течение. Эдакое самоуспокаивающее, утешительное.

В конце концов ничего особо ужасного он не сделал. Надьке, конечно же,
ничего не скажет, и она вообще никогда не узнает о том, что мужик у нее
пакостник. Даже если Птицыну, допустим, после Юркиной поездки доложат о
том, что Таран проявил моральную неустойчивость, он его в самом худшем
случае пристыдит с глазу на глаз на правах Лешкиного крестного отца, а то и
вовсе оставит это дело без внимания. Но, скорее всего, никто из здешней
публики ничего Птицелову докладывать не станет. Кому какая разница, что
Таран попользовался этой эстоночкой? Вот если б он на этой почве ее
отпустил или еще какой-то вред принес, тогда неприятности были бы большие.
А сейчас все путем, Коля проспался и увез ее куда требовалось, теперь,
ежели что, сам и ответит...

Постепенно Юрка совсем успокоился и перестал заниматься самоедством. В
конце концов он мужик или нет? Другой бы на его месте вообще сейчас сам
собой восторгался. И ночка ведь, прямо скажем, удалая получилась... Именно
с этого момента Таран начал вспоминать недавнее прошлое уже в совсем ином,
приятном ракурсе.

Да, Аня, которая казалась такой взрослой, умной и рассудительной, показала
ему, что такое горячая эстонская девушка, которая в Москве воспитывалась! У
Тарана разом все его представления о Прибалтике пошли под откос.

Сначала она то ли по-настоящему стеснялась, то ли умело играла в
стеснительность, а потом так разошлась, что только перья полетели. И Таран,
которого Надька приучила было к умеренности в этих делах, тоже начал
выкладываться... Как вспомнишь, так вздрогнешь!

Завершив трапезу, Юрка хотел было вернуться в комнату, но в это время со
двора послышался лязг отпираемых ворот и урчание машины, а еще через
несколько минут в дом вошел Коля.

- Отоспался? - спросил он довольно хмуро.

- Как смог, - отозвался Юрка. - Когда вы меня обратно возвращать
собираетесь?

Коля, как видно, этого вопроса ожидал.

- Своевременно или несколько позже. Точнее, как раз несколько позже. Я
вообще-то думал, что отправлю тебя сразу, как только Аню на место отвезу.
Но тут небольшое осложнение вышло. Нет, с ней все нормально, доехали без
проблем. Те, кто с ней встретиться жаждал, встретились. Ну, а я уже
собирался сюда ехать, только решил немного перекурить. Вдруг подбегает
парень и орет: "Ты еще не уехал? Слава богу!" В общем, оказалось, что Ане
для ее дела нужно кое-что из дома прихватить. Дискету под номером 18-09.
Как мне объяснили, она сама предлагала съездить, но тем, кто с ней
работает, показалось это слишком рискованной затеей. Во-первых, никто не
знает, что у нее на уме, может, она эту дискету просто придумала, чтоб
попытаться удрать. Во-вторых, "эти", которые вчера с нами махались, свое
наблюдение с дома не сняли. То ли подозревают, что она еще может появиться,
то ли еще по какой-то причине. Скорее всего стеклят, чтоб мы из квартиры
чего-нибудь не вынесли. Наших ребят они знают наперечет... Догадываешься,
об чем речь пойдет?

- Ну и ловкие вы ребята! - покачал головой Юрка с явной язвительностью в
голосе. - Меня, что ли, собрались на скок послать? Я замки вскрывать не
умею...

- Какой скок? - произнес Коля. - Вот, она ключики дала, видишь?

- Ну и что? Квартира небось на сигнализации стоит... Вы с Птицыным это дело
согласовали?

- Нет там никакой сигнализации - это раз. С Птицыным все согласовано - это
два. Никто из наших ребят у Ани на квартире не бывал и даже расположения
комнат не знает, а ты знаешь даже то, где дискеты лежат, - это три.
Наконец, если хочешь, можешь сам не ходить, а предложить это сделать
Аниному хахалю, Гене этому самому. Она ему записочку написала на всякий
случай, там же его адрес написан... Ты поел?

- Покормили.

- Тогда давай, топай.

- Прямо сейчас? - удивился Юрка.

- А хрена ли телиться? Раньше сядешь - раньше выйдешь...

У Тарана никаких вещей с собой, как известно, не было, так что собираться
ему было не надо. Они с Колей вышли во двор и уселись в темно-красную
"Ниву", на которой тот, как видно, отвозил Аню к "хорошим людям".

Выехали со двора, прокатили по поселку и так далее, по знакомому маршруту в
сторону Ленинградки.

- Туда, к самой улице, - объяснял Коля, придерживая баранку двумя пальцами,
- я тебя не повезу. Где-нибудь на "Соколе" выгружу или даже раньше. На
"Речном вокзале", например. А дальше поедешь городским транспортом.
Деньжата на это дело есть?

- Есть, - кивнул Таран.

- Ну и нормально. Теперь давай по времени прикинем. Часа три тебе на все
это дело хватит?

- Смотря где высадишь, наверно, - хмыкнул Таран. - На "Соколе" - одно, на
"Речном вокзале" - другое.

- Да там минут пятнадцать разницы будет, ерунда! Короче говоря, я тебя буду
ждать на "Речном" с четырех до пяти вечера. Если в 17.00 не появишься,
начнем тебя искать. Будем считать, что нештатная Ситуация какая-то.

- Ну, а такое может быть, что ты уедешь, а я в 17.05 появлюсь? Что тогда
делать?

- Хороший вопрос. Тогда позвонишь по телефону Клавдии Михайловне. Зимой ты
по нему звонил, говорят.

Таран помнил и этот телефон, и дальнейший порядок действий, и то, что
произошло потом.

Зимой он звонил по телефону из квартиры Лизки Матюшиной, после того как
узнал, что Павел Степанович убит, и не решился идти на запасную явку.

Тогда трубку, как и полагалось по сценарию, снял мужчина. После чего Юрка
произнес первую условную фразу:

"Будьте добры, позовите Клавдию Михайловну!"

На это тамошний мужик должен был ответить:

"Извините, но тут такая не проживает". Именно так и ответил этот тип.

Потом необходимо было как можно естественнее произнести:

"Ой, прошу прощения! Мне нужна Клавдия Васильевна, я отчество перепутал!"
Юрка сказал точка в точку как велели и очень натурально.

Далее мужику полагалось еще раз "обломить" Тарана, то есть сказать:
"Клавдия Васильевна отсюда переехала полгода назад". А вот после этого он
должен был произнести самое основное: "Попробуйте позвонить по телефону
908-09-30".

Звонить по телефону, который Тарану сообщил неизвестный абонент, вовсе не
требовалось. В, этом семизначном числе содержалось время встречи - 9.30
грядущего утра. Именно к этому времени Юрка должен был прибыть на станцию
метро "Новослободская" и встать около каната, ограждающего мозаичное панно
с изображением молодой советской мамаши с младенцем на руках, голубка с
пальмовой ветвью в клювике и ленты с надписью "Миру - мир!". Там было и еще
что-то изображено, но Птицын, когда инструктировал, вспомнил только эти
детали.

Прибыв на место. Юрка должен был ждать появления человека с пластиковым
пакетом фирмы "Марина де Бурбон", где должны были находиться газеты
"Сегодня" и "Завтра", а затем, не вступая в разговор, следовать за этим
человеком. Человек должен был остановиться у какой-то легковой машины и
достать одну из газет.

Если он вынимал из пакета "Сегодня", это означало, что все в порядке. После
этого гражданин с газетами и пакетом должен был отвалить в неизвестном Юрке
направлении, а сам Таран - подойти к машине и три раза постучать в стекло
правой задней дверцы. Затем его должны были пустить в эту машину и там, как
выразился Генрих, "в интимной обстановке" Юрке должны были объяснить, что
делать дальше.

Однако, если гражданин, остановившись у машины, вместо "Сегодня" вытащил бы
газету "Завтра", то Тарану следовало считать, что произошел облом, и любым
способом, как можно быстрее сваливать из столицы и внимательно смотреть при
этом, не идет ли за ним "хвост".

На практике все прошло прекрасно: мужик достал газету "Сегодня", Тарана
посадили в машину, и там он познакомился с неким Семеном, который собрался
отправлять его в родной город. Но Таран, как уже известно, перепаниковал,
решил, что Семен его мочить собирается, и смылся, тем самым обрекая себя на
целую кучу новых неприятностей.

Естественно, что Тарану этот вариант не очень понравился. Не то чтоб он не
доверял Семену и компании. Просто эти ребята при новой встрече непременно
пройдутся насчет его зимнего побега. Обсмеют наверняка! Но это был только
один момент. Тогда все было четко и ясно. Перекантоваться до 9.30, приехать
на нужную станцию, если покажут газету "Завтра" - смываться из города. Но
тогда у Юрки были деньги на билет, и он в принципе мог уехать, вообще не
обратившись к Семену. Просто тогда задание Птицына не было выполнено, и
Таран считал не вправе уезжать, не позвонив "Клавдии Михайловне". Сейчас он
сам по себе уехать не сумел бы - денег у Юрки хватило бы только на проезд в
городском транспорте и на звонок по телефону. Опять, что ли, угонять
машину? В тот раз повезло, но не всегда так хорошо получается...

В общем. Юрка решил, что он кровь из носу, а уложится до пяти часов.

- Да, вот еще что! - вспомнил Коля. - "Авторучка" при тебе осталась?

- Точно! - подтвердил Таран,порывшись в карманах куртки.

- Отдай мне, пожалуйста. Негоже, если тебя с ней поймают.

Юрка без сожаления отдал эту опасную игрушку. Правильно, на фиг она нужна,
больше никого усыплять не требуется.

СНОВА В 56-й

Безо всяких приключений и "хвостов" Коля довез Тарана до "Речного вокзала".

- Машин невпротык, - проворчал он, указывая на забитую транспортом
магистраль. - На метро быстрее доберешься. Ну все, пока. С четырех до пяти
на этом самом месте. Не забудешь?

- Надо думать... - хмыкнул Юрка и вылез из машины.

Спустившись в метро и усевшись в вагон, идущий в сторону центра, Таран
изучил схему линий метро, похожую на паутину, и прикинул, что на сей раз
поедет по Кольцевой, а не через центр, как в прошлый раз, когда добирался
от "Сокольников" до "Войковской" и испугался Полину.

На сей раз никакой Полины ему на пути не попалось, и Юрка благополучно
добрался до "Сокольников", где поднялся наверх и немного подождал нужный
автобус.

В течение всего этого времени, включая и поездку в автобусе, Таран
размышлял над тем, какой из предложенных вариантов выбрать. То есть идти ли
в квартиру самому или предложить сделать это Гене.

Конечно, самому идти было рискованно. Во-первых, кто-нибудь из соседей ведь
небось на место Павла Степановича уже кто-то вселился! - мог увидеть
незнакомого парня, открывающего дверь в чужую квартиру. Через глазок,
например, или спускаясь вниз по лестнице. При этом наиболее хитрые
наверняка не станут вылезать на площадку, а предпочтут тихо позвонить в
милицию. Таран ведь не просто должен открыть квартиру, а еще и дискету
отыскать под номером 18-09. Неизвестно, сколько их там всего и сколько
времени уйдет на то, чтобы просмотреть содержимое коробочек. Зимой Юрка
видел не меньше двух десятков таких коробок. Так ему помнилось, во всяком
случае. Надо было рассчитывать минут на 10-15, а за это время ГНР из
ближайшей ментуры успеет подъехать и отловить Тарана с поличным. При этом
ему нельзя ничего объяснять ментам. Пожалуй, лучше, если просто примут за
воришку. Хотя, надо полагать, есть опасность, что могут и по-крупному
раскрутить.

Во-вторых, не стоило забывать, что два братка на той самой даче могли уже и
проспаться после инъекций из "авторучки". И хотя бы один из них мог
более-менее четко запомнить лицо Юрки. Если "наблюдатели", которые, по
словам Коли, приглядывают за подъездом, возьмут их с собой, то ничего
хорошего Тарана не ждет.

Но привлекать к делу Гену Юрке тоже не очень хотелось.

Для начала его просто могло не быть дома - в библиотеку, допустим, уехал
или в магазин ушел. Во-вторых, он может попросту не узнать Юрку - Гена
видел Тарана всего один раз три с лишним месяца назад. Во-третьих,
рассказывать ему правду нельзя. Конечно, Аня написала какую-то записку,
которую, кстати, Таран покамест не удосужился прочесть - народу во- круг
было много, а Юрке не хотелось, чтоб кто-то видел, как он читает этот
листочек. Наверняка там, естественно, ничего сверхсекретного не написано,
но все равно лучше прочесть ее без свидетелей. Но опять же в силу того, что
в записке будет написано очень мало, Гена наверняка станет задавать
вопросы, которые сейчас предсказать невозможно. Весьма вероятно, что Юрке
придется врать на ходу, а у него это дело всегда получалось плохо. Из этого
может последовать как минимум отказ выполнять просьбу Ани, а как максимум -
звонок в милицию со всеми вытекающими отсюда последствиями. Наконец, было
еще одно обстоятельство, скорее морально-психологического, чем
рационального свойства, - Юрке было ужас как неудобно перед этим Геной.
Парень он неплохой и, должно быть, в Ане души не чает. А паскудник Таран не
только похитил, но и совратил его подружку. Конечно, Юрка Аню не насиловал
и не принуждал к сожительству, но все равно, получилось нездорово.

В общем, Юрка все же принял предварительное решение: идти в 56-ю квартиру
самостоятельно. А Гену пошлет только в том случае, если заметит кого-либо
подозрительного на подступах к подъезду.

Улицу, где побывал зимой, Таран узнал легко и сошел на нужной остановке,
хотя зимой оба раза приезжал сюда на машине.

Выскочив из автобуса, Таран не спеша перешел улицу, благо движение на ней
было небольшое, а сама улица довольно узкая. Пока переходил, оглядывал
окружающую обстановку.

В принципе тут было предостаточно мест, в которых могли бы находиться
"наблюдатели". Вдоль улицы стояло немало автомобилей, и легковых и
грузовых, это раз. Во-вторых, нужный Тарану подъезд был неплохо виден из
дома напротив. Ну, и ко всему прочему, неподалеку от остановки - той самой,
на которой Юрка выходил, - располагался ларек. У Тарана почему-то именно
этот ларек вызвал наибольшие подозрения. Возможно, потому, что зимой на
этом месте никакого ларька не было. И сам Юрка, если б затевал наблюдение
за подъездом, тоже посадил бы человека в ларек, если б имел возможность
выбирать. Машина, конечно, удобнее, потому что ездит и, ежели что, может
тут же прицепиться "хвостом". Однако машина, в которой постоянно сидят
люди, может в конце концов привлечь внимание. И не только самого объекта
слежки, но и каких-нибудь посторонних доброхотов, которые на