-  Еще  чуточку...  И  еще  жаднее  стала
тереться о Юрку, с каждой секундой ускоряя движения.
   - Ы-ых... - вырвалось у нее наконец, Лизка вцепилась Тарану в плечи,  еще
несколько раз судорожно дернулась, обмякла и замерла на пару  минут,  тяжело
дыша в Юркино ухо. Тем не менее Таран нашел в себе силы мягка отодвинуть  от
себя  эту  непорочную  нахалку.  Лизка,  все  еще  пребывая  в   расслабухе,
отвалилась на спинку и,  сладко  зажмурив  глазки,  нежно  гладила  себя  по
титечкам. И ножки раскинула весьма недвусмысленно. Еще пара секунд - и  Юрка
нипочем не удержался бы. Но тут послышался зычный голос тети Тони:
   - Молодежь! Обедать пора!
   И Таран, и Лизка мигом стряхнули с себя всякие посторонние мысли,  дружно
бросились в речку и поплыли против течения...

ЛИДА ЕРЕМИНА

   В это самое время по одному  из  самых  оживленных  и  шумных  московских
проспектов шлепала  кроссовками  высокая,  темноволосая  и  смуглая  девица,
одетая в облегающие черные шорты, футболку в красно-синюю полоску с надписью
"Stoichkov" навыпуск и темные очки.
   Наверняка многие граждане мужского пола,  имевшие  счастье  проходить  по
одному тротуару с этой особой, задерживали взгляд на ее фигуре, а иные  даже
с трудом подавляли вздохи. У  одних  вертелась  на  языке  фраза:  "Где  мои
семнадцать лет?", у других: "Когда же мне, блин, восемнадцать исполнится?"
   Странно,  но  при  известном  свойстве  мужиков   слегка   преувеличивать
собственные  достоинства  и  неотразимость,  бблыпая  часть   их,   хотя   и
посматривала на девицу, как кот на свежую  рыбку,  скромно  проходила  мимо,
даже не пытаясь предпринять какой-либо практический шаг к знакомству. И дело
было даже не в том, что все они являлись морально  устойчивыми  семьянинами,
противниками  уличных  знакомств   или   просто   жутко   занятыми   людьми.
Просто-напросто в этой дамочке просматривались какие-то черты, действовавшие
на потомков Адама как хороший репеллент на комаров. Слишком уж независимой и
уверенной в себе выглядела смуглянка. Она, конечно, видела,  что  привлекает
мужское внимание, и возможно, что сие внимание ей нравилось, но на внешности
красавицы это никак не отражалось.  Ни  какого-либо  смущения,  ни  излишней
самовлюбленности брюнетка не показывала. А потому даже та продвинутая  часть
молодежи, которая не считала особым нарушением этикета отпускать  незнакомым
девушкам пошлые комплименты, воздерживалась от дежурного  остроумия.  Потому
что каким-то шестым чувством эти плейбои догадывались, что, произнеся  нечто
плоское и относительно безобидное, они рискуют  заполучить  в  ответ  нечто,
изобличающее их в умственной отсталости и дебильности, а  если,  упаси  бог,
дама почует некое оскорбление в их словах, то можно  и  на  более  серьезные
трудности нарваться. Пропустит вроде бы мимо ушей, а потом вынет из  сумочки
сотовый, наберет  номерок,  и  через  несколько  минут  сюда  на  взмыленном
"Мерседесе"  примчится  ее  влюбленный  джигит  с  кунаками.  Минимум  месяц
травматологии обеспечат, да еще и на  бабки  за  моральный  ущерб  поставить
могут. Дело даже не в том, что при желании можно было обнаружить в лице дамы
кавказские или просто восточные черты, а просто в том, что она, в отличие от
большинства россиянок, держалась совершенно спокойно, будто ее  защищенность
от каких-либо посягательств гарантировалась указом самого президента.
   Кстати, некоторые из мужиков принимали гордую брюнетку  за  иностранку  -
именно ее независимый и даже слегка презрительный по отношению к  окружающей
обстановке вид давал тому повод. А для громадного большинства русских мужчин
среднего возраста, при  среднем  уровне  доходов  и  образовательном  уровне
иностранка из "цивилизованной страны" - даже какая-нибудь чешка или  полька!
- нынче лишь повод задуматься о комплексе собственной неполноценности.
   Обладательница футболки с надписью "Стоичков" и  впрямь  всего  несколько
часов,  как  прибыла  в  Россию  из-за  кордона.  Ее  приятная   смуглявость
объяснялась тем, что она несколько месяцев провела в очень теплых  краях,  в
непосредственной близости  от  экватора.  Но  тем  не  менее  иностранкой  в
государстве Российском брюнетка не являлась. И футболку "Барсы" носила не из
испанского или каталонского патриотизма, и "семерку" Стоич-кова  выбрала  не
потому, что была болгаркой. Просто ей понравился фасон и сочетание  оттенков
- ничего более.
   Вообще-то, молодица носила достаточно  интернациональное  имя  Лидия.  Во
всех христианских странах - католических, православных или протестантских  -
проживают женщины с такими именами. Причем почти на всех языках,  романских,
германских или славянских, оно произносится примерно одинаково. Не  то  что,
допустим, Елена, которая может быть и Хеленой, и Геленой,  и  Элен,  и  даже
Аленой.
   Между прочим, если гордо вышагивающая  по  столице  Лидия  и  побаивалась
чего-либо, так это услышать в свой адрес обращение "Лена". Дело в  том,  что
еще в феврале сего года Лидия имела , в кармане неплохо подделанный  паспорт
на имя Елены Павленко. И хотя ей нигде  не  случалось  его  предъявлять,  на
совести виртуальной  гражданки  осталось  немало  весьма  серьезных  деяний,
которые могли бы обойтись ей в солидный срок заключения.
   Как ни странно, но нынешнее имя, фамилия и отчество являлись для  молодой
леди доподлинными, полученными  при  рождении.  И  загранпаспорт  российской
гражданки, покоившийся у Лидии в сумочке, был опять-таки  самый  что  ни  на
есть   истинный.   Так   что   представителям   правоохранительных   органов
потребовалось бы приложить немалые старания, чтобы до-\ казать  идентичность
госпожи  Ереминой  Лидии  Олеговны  с  нехорошей  девушкой  Еленой,  которая
минувшей зимой несколько раз стреляла - и попадала! - из пистолета  в  живые
цели, а один раз даже бросила гранату в подъезде жилого дома. Правда,  не  в
Москве, а в одном северном городе, но шуму-грому от этого, разумеется,  было
не меньше.
   Впрочем, справедливости ради стоит заметить, что  "Лена",  вновь  ставшая
Лидой,  вовсе  не  была  хладнокровной  женщиной-киллером   или   маньячкой,
одержимой страстью к убийству. Просто так складывались  обстоятельства  -  и
тут ни убавить, ни прибавить. Наверно, самый гуманный суд в мире  -  в  том,
что  российский  суд  после  реформы  будет  именно  таким,  никто  уже   не
сомневается! - при вынесении приговора кое-что из этих обстоятельств и  смог
бы принять во внимание, но Лида-Лена тем не менее очень не  хотела  отдавать
себя в руки правосудия. И кстати, не только потому, что лично сама  того  не
желала. В силу того, что два последних года своей жизни  гражданка  Павленко
занималась не самым легальным видом деятельности,  сведущие  люди  популярно
объяснили ей,  что,  угодив  в  ментовку,  она  проживет  очень  недолго.  К
сожалению, в ее чернявой головушке  волей-неволей  могли  отложиться  многие
адреса и телефоны, которые посторонним людям, а тем более - ментам, знать не
следовало. Ибо Лена-Лида в последние два  года  работала  эдакой  курьершей,
развозившей куда-то и кому-то неизвестно что.
   Именно потому, что она и по сей день  не  знала  толком,  что  и  кому  .
возила, Лида благополучно дожила до нынешнего лета, хотя,  вообще-то,  имела
все шансы умереть минувшей зимой. Нет, состояние здоровья  госпожи  Ереминой
было вполне адекватно ее 22-летнему возрасту. Даже более того.  Несмотря  на
не самые л щие условия для физического развития, которые создал ей советский
детдом, Лида вышла оттуда  очень  даже  крепкой  и  жизнеспособной.  "...Так
тяжкий млат, дробя стекло, кует булат!" - лучше не  скажешь.  Тем  не  менее
этому совершенно здоровому организму,  при  определенных  условиях,  грозила
скоропостижная смерть, которая могла бы стать даже  не  следствием  каких-то
реальных ошибок или предательств курьерши, а лишь следствием  подозрений  ее
хозяев в том, что ошибки или предательство могут произойти в будущем.
   Зимой, однако, Лида все же не умерла, и ее  прежним  боссам,  понятия  не
имевшим, куда она подевалась,  по  сей  день  спалось  не  совсем  спокойно.
Возможно, что и сейчас их спокойный сон напрямую зависел от того, считал  ли
данный  товарищ  "Лену"  покойницей  или  нет.  И  если  б  какой-то  сильно
сомневающийся гражданин получил сведения о том, что "Лена" под  именем  Лиды
разгуливает по столице, то не пожалел бы денежек, чтоб успокоить эту  весьма
опасную для себя даму. Просто так, страховки ради.
   Учитывая все вышесказанное, в том числе и то, что в  данный  момент  Лида
как ни в чем не бывало рассекала по Москве, многие могут подумать, будто  ей
жутко надоело жить и она вернулась в Россию искать смерти.
   На самом деле все обстояло несколько сложнее. Если бы Лиде не сказали:
   "Надо!", она бы черта с два сюда поехала. Возможно, если б  ей  в  случае
отказа пообещали совершенно неизбежную смерть  за  кордоном,  она  тоже  еще
подумала бы, что выбирать. Потому что уж лучше сразу отмучиться, чем маяться
постоянными страхами и в конце концов угодить в западню.
   Но в случае отказа Лиде смерти не обещали. Ей просто объяснили, что  если
она откажется, то сюда, в "эту" страну,  придется  ехать  ее  отцу,  Еремину
Олегу Федоровичу. Причем с гораздо меньшими шансами на  успех  и  с  гораздо
большими - на гибель.
   Строго говоря, далеко не  каждая  современная  дочь  в  возрасте  22  лет
испытывает к отцу хотя бы чувство привязанности. Даже в х, слава  богу,  еще
многочисленных случаях, когда родитель нормально жил-поживал  с  семьей,  не
пил, не гулял и не разводился. Потому что одним не по  сердцу  тиран-папаша,
который  запрещает  встречаться  с  теми  мальчиками,  которые  нравятся,  и
Устойчиво знакомит с теми, которые  на  хрен  не  нужны.  Другим,  наоборот,
ненавистны  отцы-либералы,  которые  предоставляют  полную  свободу  выбора,
вместо того чтоб конкретно подыскать в женихи  богатенького  Буратино.  Одни
жаждут, чтоб родитель вел свою дочурку, вымахавшую до  размеров  стоеросовой
дубины, по жизни за ручку, обеспечивая не только счастливое  детство,  но  и
счастливую молодость,  и  счастливую  зрелость,  а  по  возможности  -  даже
счастливую старость.  Другие,  наоборот,  жаждут  полной  независимости,  не
желают быть никому и ни в чем обязанными и рвутся "на волю в пампасы",  едва
изба-; вившись от памперсов. При этом те, кому родители эту свободу !  дали,
спустя какое-то время начинают верещать:  "А  что  же  вы  меня  вовремя  не
остановили?!" Другие же, которых и обеспечили материально, и женихов  нужных
подобрали, и образование дали престижное, впоследствии попрекают отцов  тем,
что те вырастили их неприспособленными к жизни. В общем, на вкус и  на  цвет
товарищей нет.

***

   Еще раз стоит повторить, что все это касается совершенно  нормальных,  не
отягощенных всякими крупными конфликтами семей. А  что  уж  говорить  о  тех
печальных случаях, когда отцы уходят из дому, пьют, дебоширят  и  садятся  в
тюрьму? Ну, и  тем  более  когда  они  создают  себе  новое,  более  удачное
семейство.
   Уж им-то нет никакого резона надеяться на то, что дочки от первого  брака
с каких-то рыжиков их полюбят.
   Так вот, Еремин Олег Федорович к числу особо удачливых в  семейной  жизни
отнюдь не относился. И совсем уж примерным семьянином тоже не был. Опять  же
обеспечить семейству (жена и две дочки) приличные условия жизни на  зарплату
старшего прапорщика, пусть и с афганской выслугой, - дело нелегкое.  К  тому
же тяготы и лишения военной службы даже в мирной обстановке шепчут  на  ухо:
"Займи и выпей!" И хотя такого, чтоб упиваться до  свинского  состояния,  за
Ереминым не водилось, его благоверную доводил до исступления сам факт  того,
что старший прапорщик тратит часть своего скудного рублевого довольствия  на
разного рода "боевые сто грамм", тогда как дома  детишкам  на  молочишко  не
хватает. Вообще-то в других семьях отцы-командиры быстро прекращали подобные
дискуссии, грохнув кулаком по столу и заорав: "Кто в доме хозяин?!", а  если
супруга и после этого не понимала - тем же кулаком  ставили  ей  фонарь  под
глазом. У Ереминых ситуация была обратная. Чем больше  осознавал  свою  вину
товарищ старший прапорщик, чем больше он давал  заверений,  что,  мол,  все,
последний раз в жизни, больше ни грамма, тем больше зверела  его  мадам.  И,
пользуясь тем, что  Олег  Федорович  имел  нехорошую  привычку  не  отвечать
женскому полу ударом на удар - хотя, вообще-то, несмотря  на  малый  рост  и
вес, мог бы так ответить, что мало бы не показалось! - молотила его  чем  ни
попадя. Иногда Еремину  приходилось  идти  на  службу  с  синяками,  наскоро
забеленными зубной пастой, а там  придумывать  всякие  сказки,  типа  "упал,
очнулся - гипс..." и так далее.
   Народная молва не раз злословила по адресу славного корпуса прапорщиков и
мичманов Советской Армии и Военно-Морского Флота. Одним из наиболее расхожих
в  80-е  годы  прошлого  века  был  анекдот  по  поводу  нашего  ответа   на
американскую нейтронную бомбу. Дескать, если сбросить  нейтронную  бомбу  на
советскую военную базу,  то  все  люди  погибнут,  а  материальные  ценности
останутся в целости.  СССР  якобы  решил  сбрасывать  на  американские  базы
прапорщиков. Люди останутся в целости, а вот материальные ценности бесследно
исчезнут.
   Как ни странно, Еремин, хоть и носил свои "беспросветные" погоны,  долгое
время жил исключительно на зарплату. Нарушить это правило, а заодно и закон,
его подтолкнула все  та  же  благоверная.  Она  же  и  нашла  покупателя  на
списанный движок от боевой машины разминирования, который  вообще-то  должен
был пойти в переплавку, а до того какое-то время  валяться  и  ржаветь  безо
всякого  толку.  Еремин  сумел  этот  движок  восстановить  и   продал   его
колхозникам. Деньги, которые он наварил на этом, по нынешним  временам  были
просто смешные, однако для того, чтоб  посадить  Еремина  на  два  года,  их
вполне хватило. Всю вину  товарищ  старший  прапорщик  взял  на  себя,  жену
приплетать не стал - не хотел, чтоб дети даже два года  оставались  круглыми
сиротами. С тех пор Лидочка и Галочка Еремины своего родного отца не  видели
и, где он находится, знать не знали.
   Мамаша, однако, хотя два года - срок совсем небольшой, дожидаться Еремина
не стала, а поспешила развестись, уехать из городка, не оставив бывшему мужу
нового адреса, и устроить свою Личную жизнь. Вот тут-то она  -  а  заодно  и
дочери! - узнала, что такое по-настоящему пьющий мужик. Все синяки, которыми
она одаривала Еремина, вернулись к ней  сторицей.  А  кончилось  все  весьма
печально. Пришли девчонки домой из школы и Увидели, что квартира полыхает. А
когда пожарные потушили огонь, то обнаружили  в  выгоревших  комнатах  трупы
матери и отчима. Что там произошло и как, рассказывать было некому. В общем,
обе девочки очутились в детском  доме.  Младшую,  Галочку,  в  конце  концов
удочерили некие богатые, но бездетные янки,  специально  прибывшие  в  дикую
Россию, дабы облагодетельствовать  какую-нибудь  сиротинушку.  А  вот  Лиду,
которая в те времена  была  злым,  задиристым  и  нескладным  подростком,  {
которая к тому же в ходе "смотрин" спела американцам  любимую  папину  песню
"Гремя огнем, сверкая  блеском  стали...",  так  и  оставили  в  детдоме  до
совершеннолетия.

***

   Неизвестно, какие впечатления о папе остались у младшей, но у  Лиды,  как
это ни удивительно,  они  были  самыми  светлыми  из  воспоминаний  детства,
несмотря на то, что мать за весь остаток своей жизни ни разу не помянула его
добрым словом. И на вопросы типа: "А  когда  наш  папа  приедет?",  отвечала
руганью. Не раз доводилось слышать: "Чтоб  он  сдох  там,  в  тюряге,  алкаш
чертов!"
   Ну и, конечно, мать уверяла, что, мол, нужны  вы  уголовнику  этому,  как
собаке пятая нога.
   Действительно, когда Еремин отсидел свои два года, то  искать  встречи  с
дочерьми не стал. Потому что ему толково объяснили: жена устроена,  у  детей
отчим появился, вроде неплохо живут... На фига ты им, ни кола, ни двора,  со
службы уволили без пенсии, на работу никто не берет?! А потом  затянула  его
полубомжовая-полублатная жизнь, и ему, Еремину по  кличке  "Механик",  стало
вовсе не до детей. Ни про смерть жены, ни  про  то,  что  девочки  в  детдом
попали, он знать не знал. Надеялся, правда, что жена подыскала для  девчонок
хорошего нового папу, который доведет их до ума. И лучше им ничего не  знать
про отца родного, который из относительно  честного  служаки  превратился  в
бандита и убийцу, годами мотающегося по градам и весям, спасая шкуру  то  от
законного, то от бандитского возмездия.
   Но вот однажды Механику пофартило, "пошла карта", как говорится.
   Случилось ему вместе с другом по кличке Есаул,  тоже  бывшим  "афганцем",
досрочно уволенным, отсидевшим капитаном, сорвать чудовищно огромный банк, о
каком ни тот, ни другой даже не мечтали.  В  тот  год  им  случайно  удалось
увезти безумно дорогой клад, зарытый аж во времена Стеньки Разина. 350  кило
золотых и серебряных  вещей,  монет,  драгоценных  камней,  жемчуга.  Они  с
Есаулом  уперли  все  это  из-под  носа  сразу   у   нескольких   бандитских
группировок, которые в разборках между собой загубили почти два десятка душ.
   Конечно,  в  покое  их  не  оставили.  Хотя  клад  долго  вылеживался  на
заминированном еще немцами острове посреди лесного озера, все  же  братва  и
туда добралась, а Есаула с Механиком отследили в Москве. Есаулу  это  стоило
жизни, но Механик сумел удрать, выпрыгнув в снег аж с третьего этажа и угнав
чужую машину.
   В этой машине оказалась  насмерть  перепуганная  девка  по  имени  Юлька,
которая, вообще-то, помогала той банде, что наехала на Механика и Есаула.
   Казалось бы, участь невезучей девки была предрешена, но, на свое счастье,
она оказалась похожа на Лиду Еремину.  Вообще-то,  сходство  было  невелико,
разве что волосы у обеих имели темный цвет. Но Механик тем не менее  вопреки
элементарной бандитской логике Юльку помиловал и  стал  возить  за  собой  в
качестве бесплатного приложения. Причем некоторое время  он  ее  пальцем  не
трогал, рассматривая как некий заменитель дочери. Потом  Юлька,  у  которой,
сказать откровенно, комплексов не было,  все-таки  сумела  сделать  Механика
своим любовником. Это свершилось вопреки чаяниям Олега Федоровича, который в
сорок два года считал себя безнадежным импотентом.
   Борьба за 350 кило "рыжевья" между тем продолжалась,  в  нее  втягивались
все новые "соискатели", количество жертв  тоже  прирастало,  но  Механик  со
своей подружкой-подушкой каким-то образом оставались целыми. Более  того,  в
их ряды неожиданно влилась еще одна дама. Механик выручил  ее  от  бандитов,
познакомил с Юлькой... и они стали жить втроем.  Раиса,  которой  тогда  уже
стукнуло 36, гораздо больше Юльки подходила Еремину в  жены,  но  устраивать
разборки, кто из них жена, а кто домработница, дамы не стали.  Конечно,  без
трений  не  обходилось,  но  все  же  за  несколько  месяцев   эта   семейка
стерпелась-слюбилась. Им удалось заполучить  в  свое  распоряжение  хутор  в
лесной глухомани, и  там  они  благополучно  устроились  на  жительство  под
патронатом  аж  самого  замглавы  администрации  района,  господина  Ларева,
известного в некоторых кругах как Вова Ларь. В этот период семейство Еремина
пополнилось еще двумя приемышами, на сей раз мужского пола.
   Два пацаненка шестнадцати годов, Епиха и Шпиндель, решили было  грабануть
тетку, шедшую с  сумкой  из  магазина  "Электроника".  Шпанята  рассчитывали
унести что-нибудь типа плейера рублей за пятьсот,  однако  их  куш  оказался
куда круче: в  коробке  из-под  материнской  платы  компьютера  обнаружилось
шестьсот тысяч долларов. Пацанов довольно быстро вычислили  крутые,  которым
принадлежали деньги, и им грозила жуткая  участь,  но  в  результате  череды
трагикомических событий Епиха со Шпинделем, крепко выпоротые, простуженн