ходившуюся на противоположной от
Вредлинского части дома. Но что там, за этой аркой, он не видел, потому что
находился на шестом этаже - угол был слишком острый. Так или иначе, но
таких дворов полно в Москве, есть они и в Питере, и в десятках других
российских городов. Впрочем, есть такие дворы и в других странах, особенно
ближнего зарубежья и бывшего соцсодружества.

После этого Эмиль Владиславович потрогал дверь, и вот тут у него впервые
возникло ощущение несвободы. Дверь была заперта снаружи - стало быть, те,
кто его похитил, не хотели, чтоб Вредлинский куда-то вышел из этой
комфортной камеры. Тем более что туалет и умывальник тут тоже имелись.

Поскольку разгуливать в нижнем белье Эмиль Владиславович не хотел, то
принялся разыскивать верхнюю одежду, опасаясь, что похитители ее не
оставили. Однако тут он ошибся, ни, разумеется, не стал из-за этой ошибки
расстраиваться.

Вся верхняя одежда обнаружилась на плечиках в платяном шкафу. Правда,
карманы были абсолютно пусты. Обнаружились даже куртка и ботинки, которые
вообще-то были оставлены им в прихожей. Так или иначе, но Эмиль
Владиславович оделся и уселся в кресло. В его положении оставалось только
ждать, когда появятся хозяева здешнего заведения, и надеяться, что они не
изменят к нему своего корректного отношения.

Вредлинский включил телевизор. Не просто так, от скуки, а все с той же
целью: выяснить, куда его увезли. Поэтому, когда он стал переключать каналы
и оказалось, что они родные, московские, на душе стало чуть-чуть полегче.

Некоторое время он просидел в кресле, глядя обрывки фильмов и передач на
разных каналах. Каждый рекламный ролик, перебивавший эти самые фильмы и
передачи, его раздражал. Вредлинский подозревал, что 90 процентов жителей
бывшего Союза делают то же самое, и коммерческий эффект от рекламы
ничтожный. Если кто покупал порошок "Ас" и нашел его приличным, то и без
"тети Аси" будет им пользоваться, а тот, кто не покупал "Миф-лимон", то все
равно его покупать не будет, несмотря на все потуги "Мойдодыра". Ну, а
дамы, которые "открыли для себя прокладки", и вовсе могут отдыхать...

Совершенно неожиданно на Вредлинского нахлынула ностальгия по прежним,
советским временам, когда был всего один, потом два, потом три и уж под
самый финиш - пять каналов. И был главный, первый канал ЦТ, который говорил
все, что было положено знать людям, - в 18.00 "Новости", в 21.00 - "Время".
И жить было в общем приятно и спокойно, потому что ни об убийствах, ни о
грабежах и изнасилованиях, ни о коррупции чиновников там не говорилось.
Была для этого другая передача: "Человек и закон", в которой, однако, ни
обгорелых и расчлененных трупов крупным планом, ни катастроф, ни слез не
показывали. Но зато уж если говорили, что такой-то чиновник берет взятки, а
директор магазина ворует, то все могли быть уверены - их наверняка посадят.
Это звучало на всю страну, и основная масса людей была уверена, что
справедливость восторжествовала.

Вредлинский прежде считал, что таким образом народ обманывали, заставляя
верить в то, будто у нас почти идеальная страна. Сегодня, полюбовавшись на
то, как одни телеканалы, принадлежащие одной группе супербогачей, поливают
грязью своих оппонентов с других телеканалов, принадлежащих другим
супербогачам, он вдруг глянул на всю эту катавасию совсем по-иному.

Как ни странно, он не мог припомнить ни одного случая - по крайней мере, в
догорбачевскую эпоху, - когда телевидение открыто лгало. Оно просто ничего
не говорило, должно быть, считая, что все, кому интересно, так и так узнают
нужную информацию из передач Би-би-си или "Голоса Америки". Теперь же
многочисленные каналы, повествуя о тех или иных событиях или фактах, словно
бы соревновались в том, кто кого переврет, даже не очень заботясь о том,
что их уличат во лжи. Причем если в советское время можно было сделать
достаточно близкие к истине выводы, если смешать то, что говорили
государственные СМИ, с передачами "вражеских голосов", то есть, условно
говоря, "белое" с "черным", то теперь черное вранье лилось из всех
источников. Политиков обвиняли во всех смертных грехах, но... почему-то не
сажали. Журналистов вроде бы постоянно ловили с поличным на клевете, но
тоже оставляли на воле. Какая уж тут вера в справедливость и правовое
государство?

Вредлинский, откровенно говоря, сильно удивлялся, что Россия, наслушавшись
и насмотревшись всех этих гадостей про своих недавних кумиров, еще не
встала на дыбы и не пошла все крошить и потрошить, как в 1917 году. Нет, он
этого не хотел и боялся больше смерти, потому что знал - не только ему,
ежели что, но и детям-внукам отрыгнется та сытая и обеспеченная жизнь,
которую они устроили себе за чужой счет. Так и звенела в голове цитата из
Маркса, выученная еще во ВГИКе на занятиях по политэкономии: "Бьет час
капиталистической эксплуатации. Экспроприаторов экспроприируют". А Эмиль
Владиславович очень не хотел, чтоб его экспроприировали. Было что терять!
Но ведь эти идиоты телевизионщики, похоже, не понимают, что, поливая друг
друга и своих боссов, которые всем известны, они могут разжечь не только
социальную, но и национальную вражду. Ведь громить пойдут не олигархов, тем
более что они всегда найдут время смыться, а ту же самую несчастную и
паршивую интеллигенцию, к которой принадлежал Вредлинский...

Размышления Эмиля Владиславовича прервал звонкий щелчок замка входной
двери. Нервно обернувшись, Вредлинский увидел перед собой высокого и
плечистого мужчину в строгом сером костюме, при белой рубашке с галстуком
и... в черной шапочке-маске, раскатанной до самой шеи. Даже глаз через
прорези видно не было, потому что их закрывали темные очки. И на руках у
жутковатого незнакомца - он мог бы придушить Вредлинского одной левой! -
были черные перчатки. .То ли он их надел для того, чтоб скрыть какие-то
особые приметы на руках, то ли просто для того, чтоб было бить сподручнее.

- Здравствуйте, Эмиль Владиславович! - донеслось из-под маски. - Рад вас
видеть в хорошем расположении духа.

Последняя фраза прозвучала с налетом сарказма, ибо, разумеется,
расположение духа у Вредлинского было вовсе не хорошим, а скорее хреновым,
если не употреблять более крепких эпитетов на букву "х". Впрочем, голос,
несмотря на утробную басовитость, звучал вполне интеллигентно, без
свойственной нынешнему поколению приблатненности. Кроме того, Вредлинский
интуитивно определил, что человек, скрывающийся под маской, явно не молод,
несмотря на подтянутость фигуры. В том, что неизвестному либо уже стукнуло
шестьдесят, либо около шестидесяти, Вредлинский был убежден.

- Здравствуйте, - сумев придать голосу некоторую твердость, произнес Эмиль
Владиславович. - К сожалению, не имею чести вас знать, тем более что вы от
меня замаскировались...

- Приношу свои извинения сразу за все, - сказал великан. - В первую очередь
за то, что привез вас сюда без вашего согласия. Во-вторых, за то, что не
представляюсь и не показываю вам своего лица. Можете называть меня
"Генералом", даже без обращений "господин" или "товарищ", - я не обижусь.

- "Генерал" - это звание или кличка? - полюбопытствовал Вредлинский.

- Это несущественно, Эмиль Владиславович, - снисходительно ответил Генерал.
- Во всяком случае, мои возможности до некоторой степени сопоставимы с
генеральскими. И даже слегка превосходят их...

- Вероятно, потому, что вы действуете вне рамок закона?- спросил Эмиль
Владиславович.

- Опять-таки я не стану ни подтверждать, ни опровергать ваше предположение.

- Если вы похищаете ни в чем не повинного человека,- произнес Вредлинский
желчно, - и увозите его буквально из дома, без предъявления каких-либо
постановлений прокурора - это преступление, даже если вы - министр
внутренних дел.

- А кто вам сказал, что это было похищение? - ухмыльнулся Генерал. - Мы вас
не похищали, а насильственно эвакуировали. Для того, чтоб спасти от убийц.
Ведь вы вчера вечером подверглись нападению, не так ли? И судя по тому, что
с обеих сторон было произведено больше десятка выстрелов боевыми патронами,
вряд ли это была ребяческая игра в "войну". Ваш телохранитель, бесспорно,
заслужил прибавку к жалованью. По моим данным, у ваших оппонентов один
убитый и двое раненых. Но не исключено, что налет на вас может повториться.
Вот мы и приняли превентивные меры.

- Я понимаю, - пробормотал Вредлинский с максимальной деликатностью в
голосе, - что в моем положении не стоит задавать лишних вопросов и
интересоваться, кого вы подразумеваете под словом "мы". Но позвольте хотя
бы знать, являетесь ли вы государственной или частной организацией?

- В принципе я мог бы и не отвечать на ваш вопрос,- сказал Генерал, - но
думаю, особой беды не будет, если вы узнаете, что мы не работаем на
нынешнее правительство. Тем более что это был последний вопрос, который я
вам разрешил задать...

- Но меня волнует судьба семьи! - рискнул перебить его Вредлинский. - У
меня жена и двое взрослых детей! Что будет, если бандиты попытаются
выместить на них свою злобу?

- Уверяю вас, господин Вредлинский, вашим близким ничего не угрожает. Те,
кто устроил на вас охоту, руководствуются не чувством мести или какими-то
маниакальными мотивами, а вполне конкретными и рациональными соображениями.
Хотя, как мне кажется, несколько наивными и авантюристическими. Какими
именно, я поясню вам несколько позже. А пока мне надо будет задать вам
несколько вопросов. Желательно, чтобы вы проявили максимальную искренность,
ибо от степени достоверности того, что вы скажете, будут зависеть стиль и
характер наших дальнейших отношений. В конечном итоге - ваша жизнь,
здоровье и благополучие ваших родственников. Вы меня понимаете?

- Конечно, я понимаю... - пролепетал Эмиль Владиславович.

- Очень хорошо. Итак, сейчас вы перескажете мне всю историю вашей дружбы с
Павлом Николаевичем Мануловым. Начиная со ВГИКа и кончая последними днями.
Желательно максимально подробно поведать о вашем вступлении в масонский
клуб "Русский Гамлет". Прошу.

Вредлинский начал рассказывать. Генерал включил карманный диктофон и
слушал, почти не перебивая. Может быть, пару раз останавливал Вредлинского,
задавая уточняющие вопросы. Причем совершенно спокойно реагировал на
многочисленные малоизвестные широкой публике фамилии, которые вскользь
упоминал Эмиль Владиславович, повествуя о своих отношениях с Пашкой.
Казалось бы, дотошному человеку надо бы переспросить, кто да что, тем более
что многие из этих граждан играли довольно существенную роль в событиях, но
Генерал ими не интересовался. Создавалось впечатление, будто он уже сейчас
знает о Вредлинском всю подноготную и его интересует исключительно то,
собирается ли Эмиль Владиславович рассказывать все как на духу или же
желает о чем-то умолчать. Естественно, что вежливое замечание по поводу
того, что от искренности Вредлинского будут зависеть "стиль и характер"
отношений с Генералом, Эмиль Владиславович мимо ушей не пропустил. И
быстренько сделал вывод, что надо говорить правду, только правду, и ничего,
кроме правды, иначе его пересадят из комфортабельной "камеры" в
какой-нибудь подвал, а вместо корректного и почти интеллигентного генерала
ему придется иметь дело с какими-нибудь костоломами.

Именно из этих соображений Вредлинский постарался не утаить ничего, хотя не
раз испытывал сомнения. Разумеется, отнюдь не морального плана. Сначала он
вдруг подумал, что как только он все расскажет, то станет ненужным, и этот
самый интеллигентный генерал отправит его на тот свет. Тихо и без пролития
крови, попросту свернув шею.

Потом, уже в середине повествования, Эмиль Владиславович на несколько
секунд испугался, что Генерал, записав его устные показания, через какое-то
время принесет их в виде протокола допроса и предложит подписать. А потом,
когда господин драматург и сценарист поставит свою закорючку под словами "с
моих слов записано верно", скажет: "Ну вот, вы и признались, гражданин
Вредлинский. Вам предъявляется обвинение по следующим статьям Уголовного
кодекса РФ..." По каким именно статьям, Эмиль Владиславович точно не знал,
но почему-то был убежден, что состав преступления в его деятельности
непременно содержится. Что дальше? А дальше тюрьма, суд, зона, откуда
Вредлинский при своем слабом здоровье уже никогда не выйдет.

Наконец, уже под самый финиш своей исповеди Эмиль Владиславович испугался
самого страшного. Он представил себе, как в эту комнату с нехорошей
улыбочкой на лице войдет Пашка Манулов и скажет: "Ну что, Миля-Емеля,
значит, ты все-таки сукой оказался? А ну-ка, Генерал, сделай этому козлу
пару переломов!"

Тем не менее Вредлинский все-таки довел рассказ до конца. И даже испытал
некое облегчение, когда окончательно выговорился. Теперь-то, по крайней
мере, все станет ясно.

- Ну что ж, - произнес Генерал, не останавливая диктофона. - Значит, вы
вчера побывали у Георгия Петровича Крикухи и узнали о том, что Манулов
намеревался вас задействовать при работе над каким-то фильмом?

- Да, - кивнул Вредлинский, - хотя мне лично об этом проекте Манулов еще не
говорил.

- Но фильм должен был сниматься по вашему сценарию?

- Судя по тому, что мне сообщил Крикуха, - да. Однако сам Манулов мне
почему-то ничего не сказал.

- Расскажите мне подробнее все, что вы знаете о Крикухе. Не только о
совместной работе, но и вообще о том, что это за человек. Я слышал, будто
он крепко пьет в последнее время. Это правда?

- Выпивает, - кивнул Вредлинский. - Я бы не назвал его законченным
алкоголиком, но если ему не удастся в ближайшее время взяться за работу -
он допьется до белой горячки. Творческое бездействие - это тяжкое
состояние. Я тоже неоднократно переживал нечто подобное, но мне, как и
другим литераторам, гораздо проще. Нам, условно говоря, для творчества
нужны только перо и бумага, а кинорежиссеру без больших денег никак не
обойтись.

- И что, он, при своей-то известности, не может найти спонсора для будущих
картин?

- Во-первых, спонсоры на дороге не валяются и редко навязывают свои услуги,
- желчно произнес Вредлинский. - Они предпочитают, чтоб их, выражаясь
по-старинному, "просили слезно" и валялись в ногах. А во-вторых, они
понимают в киноискусстве гораздо меньше, чем чиновники Госкино. Последних
волновало соответствие задуманного фильма последним постановлениям ЦК и
Совмина, а кассовый успех был не столь важен. Нынешние воротилы ни за что
не дадут вам денег, если вы не пообещаете им, что картина соберет минимум
столько же, сколько "Титаник". К тому же глубокие и серьезные мысли,
содержащиеся в киносценариях, их не волнуют. Главное, чтоб было побольше
стрельбы, драк и секса. А Крикуха - очень щепетильный человек. Он, как и
Нина Андреева, "не поступается принципами".

- Понятно, - Генерал кивнул своей замаскированной головой, а затем выключил
диктофон и встал с кресла.

- К сожалению, Эмиль Владиславович, я исчерпал лимит на разговор с вами.
Поэтому мне, очевидно, придется еще раз навестить вас, возможно, ближе к
вечеру. Честь имею кланяться!

РАЗМЫШЛЕНИЯ В ТАЙМ-АУТЕ

Когда Генерал вышел и Вредлинский остался в одиночестве, на Эмиля
Владиславовича роем налетели мысли. Точнее, целая туча вопросов, на которые
он хотел бы получить ответ.

Конечно, его больше всего волновало, кто этот самый Генерал и какие цели
преследует. От этого, в свою очередь, зависело, какая судьба ждет
Вредлинского.

Самый печальный исход, видимо, ждал Эмиля Владиславовича в том случае, если
этот Генерал является одним из подручных Манулова, устроившего проверку для
новопосвященного кандидата в действительные члены "Русского Гамлета". Тут
двух мнений быть не может - Вредлинский раскололся от и до, изложил не
только всю историю своей давней дружбы с Мануловым, но и самые последние
сведения, даже процедуру посвящения описал, а значит, нарушил тайну
организации. Такому одна дорога - на тот свет.

Ненамного лучшим выглядел и вариант, при котором Генерал - доверять его
заявлению насчет того, что он не работает на правительство, не стоило!
оказывался сотрудником какой-либо спецслужбы. Манулов - американский
гражданин, к тому же он сейчас где-нибудь в Нью-Йорке, если уже не
перелетел в родную Калифорнию. Выцарапать его в Россию, даже при наличии
каких-либо соглашений о выдаче преступников, будет сложно. Да и что
предъявить в качестве криминала? Ведь само по себе членство в тайном
масонском обществе, как и создание такой организации, согласно нынешнему
российскому законодательству не является преступлением. Конечно, если будет
доказано, что "Русский Гамлет" проводил враждебную деятельность против
Российской Федерации, то его прикроют, может быть, кого-то и посадят. Но
это еще доказать надо. А из показаний Вредлинского прямых улик против
"Гамлета" не набиралось. Во всяком случае, для Госдепа США их будет
маловато. Ну а если окажется, что Пашка все же работал на ЦРУ, то и при
самых убойных уликах его никто не отдаст. Так что посадят при таком
раскладе самого Вредлинского, если то, что он рассказал Генералу, не сочтут
"добровольным и своевременным сообщением органам власти". Даже сам Эмиль
Владиславович сильно сомневался в том, что его сообщение было добровольным.
Конечно, Генерал явно действовал незаконно, но кто знает, какие теперь
веяния в стане спецслужб, ежели сам премьер обещает кое-кого замочить в
сортире...

В общем, Вредлинскому об этих двух вариантах очень хоте" лось забыть и
поверить в то, что Генерал его не обманывает.

Эмиль Владиславович охотно верил в то, что у Пашки могут быть сильные и
могущественные враги. Люди с большими деньгами всегда имеют много врагов,
причем не только из числа ограбленного ими пролетариата.

Вполне возможно, что Генерал - один из конкурентов Пашки Манулова. Навряд
ли по части кинобизнеса, но наверняка у мистера Пола здесь и другие
интересы имеются. Ясно, что в той губернии, куда моталась Василиса, стянув
из письменного стола Вредлинского злополучную визитку, и где после
Васили-синого приезда ухлопали какого-то чиновника, весьма полезного для
Манулова, речь шла именно о тех, "других" интересах "мистера Пола". Именно
под реализацию этих интересов Паша получил такие большие кредиты от боссов,
что в случае провала вынужден будет расстаться со всем своим миллионерским
достатком и идти на свалку собирать бутылки вместе с американскими бомжами.

Что же это за интересы такие? Нефти в той области нет, газа тоже, леса
немного, железная руда лежит южнее. Что еще можно вывозить из России и
получать хорошую прибыль? Оружие? В этой губернии что-то похожее
производят. Но кто даст иностранцу проехать мимо "Росвооружения"?! Тем
более - американцу. А может быть, там, в области, на каком-нибудь
полусдохшем оборонном заводе лежит-вылеживается некая секретная технология,
которая не имеет аналогов в мире? Соответственно Паша выступает как чистой
воды шпион, только работает не на ЦРУ, а на какую-нибудь частную компанию
"Трах-Бах инкорпорейтед", которая, запатентовав советскую секретную
технологию, возможно не защищенную даже российским авторским свидетельством
на изобретение, мигом станет ее собственником и начнет зарабатывать
миллиарды долларов.

Но, как видно, и ребятам, которые стоят за спиной Генерала, эти миллиарды
не лишние. Не иначе они тоже положили глаз на это изобретение и хотят его
заполучить. Или для себя, или для того, чтоб кому-то перепродать. Может
быть, тем же самым калифорнийским боссам. А возможно, есть и какая-то
третья сила, у которой свои планы в отношении этого гипотетического
"ноу-хау".

Ничего приятного лично для себя из этих умозаключений Вредлинский не вынес.
Возможно, его захотят использовать в качестве агента против Пашки, если
вчерашнее нападение на Вредлинского действительно организовал не Манулов, а
некая "третья сила". Или свидетеля обвинения, если, допустим, покушение
было все-таки его рук делом. Но потом, если Пашку все-таки удастся тем или
иным способом "нейтрализовать", Вредлинский станет совсем ненужным
человеком... Печально, но