в одну линию, быстро приближались к
бухте.

- Опять летят! - прервав игру, сказала Хулия. - Неймется им сегодня...

Она сказала это по-русски, и Таран отчетливо ее понял. Это удивило его,
Надька тоже выпучила глаза, но то, что произошло дальше, вызвало уже не
изумление, а страх.

С фланговых дельталетов внезапно высверкнули какие-то странные
спиралевидные голубые лучи. Эти лучи буквально ввинтились в скалы,
окаймлявшие вход в бухту, но не просто в камни, а в определенные точки, где
было укрыто какое-то оружие - зенитки, как поначалу подумал Юрка. Там, куда
ударили лучи, взвихрились маленькие столбы огня и дыма, вверх взлетели
камни и какие-то обломки, чуть позже донесся грохот взрывов. А с двух
остальных дельталетов, летевших в середине строя, почти в то же мгновение
или чуть-чуть позже сорвалось несколько десятков маленьких ракет, которые
стремительно понеслись к нижней террасе парка.

- Ложись! - заорал Юрка и, дернув особенно оторопевшую Надьку, нырнул за
мраморную скамейку, хотя прекрасно понимал, что это ненадежное укрытие. Он
и в этот раз не удивился, что Хулия, Алекс, Николае и Мона поняли то, что
он сказал, и попадали наземь. В конце концов, каждый человек, в чью сторону
летят ракеты, может сам догадаться и принять меры для спасения своей жизни.
Хотя, конечно, если ракеты летят густо, то даже лежачему трудно выжить...

Таран, инстинктивно зажмурившись, несколько секунд ждал грохота разрывов и
свиста осколков, но услышал только какие-то странные хлопки, а затем не то
свист, не то шипение. Открыв глаза, он увидел, как в нескольких местах,
там, куда упали ракеты, на аллее клубится желтовато-оранжевый пар, и
мгновенно все понял.

- Газы! - заорал он, хотя по этой команде принято надевать средства защиты,
а противогазов ни у него, ни у всех тех, кто находился на бадминтонной
площадке, не было. В таких случаях одно спасение - бежать, пока газ не
расползся и не достал тебя лично. Тем более что Юрка не знал, каким газом
были заряжены ракеты. Если чем-то типа "черемухи" или "сирени" - это
неприятно, но не смертельно, особенно на открытом воздухе. Но ведь бывают и
газы покрепче, те, что насмерть валят... Так или иначе, но Юрка, одним
рывком подняв Надьку на ноги, рванул бегом через парк, подальше от быстро
за поднявшейся газом аллеи. Следом за ними припустили и остальные четверо.

Однако убежать от газа было не так-то просто. Несколько ракет перелетели
прибрежную аллею и разорвались уже в глубине парка. Желтый хвост
расползавшегося газа пересек путь беглецам. Но Таран сразу увидел, что
ядовитый туман растекается влево, а потому принял верное решение.

- Вправо! - Юрка потянул за собой Надьку, и они проскочили всего в десяти
метрах от облака, клубившегося над обломками лопнувшей боевой части ракеты.
Успели проскочить и прочие.

- Вверх! - проорал Таран. - Надо вверх по склону!

И опять он не удивился, что все его поняли. Поскольку каждый может
догадаться, что если газ тяжелее воздуха, то лучше всего от него спасаться
на горке.

Склон, за которым начиналась вторая, более высокая терраса, оказался очень
крутым, градусов шестьдесят, не меньше, и к тому же зарос густыми кустами,
через которые было трудно протискиваться. Правда, в ста метрах левее
просматривалась лестница, по какой, наверное, было бы гораздо удобнее
подниматься, но газ из той ракеты, мимо которой они только что пробежали,
тек как раз в том направлении, и Юрка на глаз определил, что прибежать туда
раньше газа им никак не удастся. В общем, он полез напрямки, волоча за
собой повизгивавшую Надьку, а вот остальные на сей раз за ними не
последовали. Таран краем глаза увидел, что они бегут в сторону лестницы, но
останавливаться и орать: "Куда вы, дураки?!" - не стал - времени и так было
в обрез.

Если бы существовал какой-нибудь рекорд по взбеганию на склон высотой сто
метров и крутизной шестьдесят градусов через кусты, то семейство Таранов
наверняка попало бы в Книгу рекордов Гиннесса. Само собой, конечно, если бы
нашелся некий судья или спортивный комиссар, который не побоялся бы стоять
посреди облака газа с секундомером в руках и фиксировать результат.
Такового, конечно, не оказалось, поэтому Юрка с Надькой рекордсменами не
стали, но зато их не постигла участь тех, кто не полез следом за ними, а
дунул стометровку до лестницы. Кашель и болезненные вопли, донесшиеся с той
стороны, Тараны услышали, уже перелезая через балюстраду верхней террасы.
Правда, поскольку эти звуки не прекратились через несколько секунд, а еще
больше усилились, это навело Тарана на приятную мысль, что газ, судя по
всему, не смертоносный, а слезоточивый. Поэтому он даже рискнул пробежаться
вдоль балюстрады до лестницы и увидел, как четверо местных жителей,
отчаянно кашляя и утирая непрерывно текущие слезы, взбираются вверх по
ступенькам. Вот тут он в первый раз удивился, когда до его ушей долетел
чистокровный русский мат.

Но, кроме этого, Таран увидел и кое-что еще. Внизу продолжением лестницы
служила примерно стометровая аллея, упиравшаяся в ту, что шла вдоль берега
бухты. Вот там, у этого перекрестка, Юрка заметил знакомый фургон с
надписью "Ice-cream", стоявший наискось поперек прибрежной аллеи, на
которой клубились желтые облака газа. Задняя дверца фургона была распахнута
настежь, и шестеро каких-то типов, одетых в черные гидрокостюмы с прямой
красно-белой полосой от подмышек до щиколоток, вытаскивали из фургона нечто
похожее на большой холодильник. Еще два таких же молодца с автоматами на
изготовку, судя по всему, стояли на стреме. К счастью для Юрки, они не
стали задирать голову и смотреть, что творится наверху лестницы. Иначе
запросто могли бы стрекануть в его сторону. Впрочем, по-видимому,
налетчиков главным образом интересовал "холодильник". Вытащив его из
фургона, бойцы быстро покатили контейнер куда-то в сторону пирса. О том,
что там, в "холодильнике", находится Полина, Юрка и понятия не имел.
Конечно, он не подумал, что воздушный налет с химической атакой и высадкой
боевых пловцов был организован каким-то сумасшедшим гурманом с целью
похитить некое суперэксклюзивное мороженое. Таран решил, что в штуковине,
похожей на холодильник, перевозили золото, драгоценности или крупную сумму
денег.

В это время справа, примерно с той стороны, где располагался павильон "Леда
и лебедь", показалась группа людей, бегущих вдоль балюстрады.

- Ой, это ж дон Алехо! - отдуваясь, воскликнула Надька. - Как же он
бежит-то, старенький такой?!

Дон Алехо и впрямь бежал во весь дух, а за ним поспешали еще несколько
мужчин и женщина, держащая в одной руке сумочку с красным крестом, а в
другой - собственные туфли на высоком каблуке.

- За детишек беспокоится! - посочувствовал старикану Юрка. Великовозрастные
"детишки", кашляя и чихая, а также матерясь по-черному, поднялись на вторую
террасу почти тогда же, когда дон Алехо и сопровождающие его лица подбежали
к лестнице.

- Вот к чему расслабуха привела! - срывающимся голосом буркнул дон Алехо. И
тоже закашлялся - то ли от остатков газа, то ли просто от своих слабых
легких.

- Да мы-то при чем, Ерема?! - проворчала Хулия. - Ты нам какие-нибудь
команды давал?

После этого Таран уже однозначно понял, что родным языком и самого "дона",
и всего его многочисленного семейства является русский.

КУТЕРЬМА

Впрочем, поразмыслить над причинами этого странного явления Юрка попросту
не успел. События продолжали развиваться очень быстро, и для спокойных
размышлений времени не оставалось. Кроме того, Таран еще не совсем
восстановил контроль над собственными мозгами, которые почти целую неделю
находились под управлением Полины.

Среди прибежавших с "доном Алехо" - то есть с Олегом Федоровичем,
естественно, - оказались практически те же люди, что вломились в павильон
"Леда и лебедь" после того, как Полина потеряла сознание. А именно Ларев,
Дина, Борис со своей "видеокамерой", а также трое из четырех жлобов,
участвовавших в погрузке контейнера. Четвертый, как известно, уехал
сопровождающим на фургончике с надписью "Ice-cream".

Ларев, судя по всему, еще на бегу начал отдавать какие-то указания по
рации. Поэтому он подбежал к лестнице гораздо позже, чем жлобы, которые
почти с ходу, подскочив к Юрке и Надьке, тут же вцепились в них мертвой
хваткой. То есть два жлоба ухватили за локти оторопевшего от неожиданности
Тарана, а третий - его благоверную супружницу.

- Вы чего? - скорее удивленно, чем испуганно воскликнул Юрка. - Думаете,
это мы их с собой провезли?!

- Тихо! - цыкнули на него, резко нагнули и застегнули на их запястьях
"браслетки".

- Юрик! - жалобно пискнула Надька, беспомощно трепыхаясь в лапах
стокилограммового верзилы. - Это не местные! Это наши бандиты!

- Цыц! - Верзила, дабы избежать лишних жертв - маникюрши так заточили когти
экс-Веретенниковой, что они представляли собой опасное оружие! - и на нее
наручники надел.

- На фига это, Володя? - спросил Олег Федорович, хмуро поглядев на то, как
братки вяжут в пучки приглашенных им гостей.

- У тебя, блин, не спросил! - раздраженно бросил Ларев, утирая пот с
малиновой рожи. После этого до Тарана как-то сразу дошло, что "дон Алехо"
тут далеко не самый главный человек, а скорее всего шестерка какая-то.

- Если б они сбежать хотели, то уж давно бы ноги сделали! - прокашлял
"Николае".

- А вам, гражданин Шпиндель, вообще слова не давали! - рявкнул Ларев. -
Мех, забирай свою бригаду и веди ее к Дине на процедуры. Газ, похоже,
крепенький, типа CS, так что, если не хочешь, чтоб детишки заболели,
поторопись!

- Ладно, - мрачно сказал Олег Федорович, отозвавшись и на кличку Мех. -
Аделанте, компаньерос!

Бросив явно сочувственные взгляды на недавних партнеров по бадминтону и
явно неприязненные - на Ларева и его бойцов, Алекс, Хулия, Николае и Мона,
утирая слезы и покашливая, последовали за своим шефом. В том, что он
является отцом хотя бы кому-то одному из четверых. Таран сильно
засомневался. Так не родных папаш слушаются, а боевых командиров или...
паханов.

- Так... - Ларев поглядел на Юрку. - Ваше дело, господа Тараны, не
брыкаться, а четко прислушиваться к тому, что я вам сейчас скажу. Если
будете все мои указания выполнять и не проявлять дурной самодеятельности,
максимум через пару дней вернетесь в родной город и обнимете своего родного
Генриха Михалыча. Если, упаси господь, чего не так - пойдете на корм
крокодилам или акулам.

- Не понял... - очень удивленно пробормотал Юрка. - Вы что, нас менять
будете? Или выкуп запросите?

- Мы, блин, еще от себя приплатим, чтоб он за вами, дураками молодыми,
смотрел получше! - буркнул Ларев. - В восьмой флигель!

Последняя фраза была обращена к детинам, которые без особых церемоний, но
все же довольно аккуратно повели Юрку и Надьку вдоль балюстрады, а потом
свернули куда-то на узкую дорожку, уводящую в глубь парка второй террасы.
Ларев шел следом, немного приотстав, и, прижав динамик чуть не к самому
уху, слушал какие-то неясные хрюки из рации. Таран из того, что докладывали
Лареву, ничего толком расслышать не мог, но по коротким репликам этого
дядьки, которого "дон Алехо" (он же Ерема и он же Мех) назвал Володей,
догадался, что речь идет о розыске похитителей "холодильника".

- Все перекрыли? - рычал в микрофон Ларев. - Как там, на бонах? Ясно...
Сейчас бриз, все на бухту снесет. Катера осмотрите! Здесь, на пирсах!

Таран лихорадочно пытался сообразить, к кому же он все-таки попал. Однако
сделать это, когда тебя со скованными за спиной руками, да еще и ухватив за
локти, почти бегом тащат два шкафообразных детины, оказалось непросто. К
тому же до Юркиной головы наконец-то стало постепенно доходить, что он не
может толком объяснить себе, как это он попал сюда, в какие-то тропики, -
то, что дело происходит не в Сочи, он уже сообразил. Результатом осознания
явных неувязок и провалов в памяти поначалу явилась только сильнейшая
путаница в голове, когда Юрка вдруг стал вспоминать отдельные обрывки
реальных событий, произошедших за последние несколько дней. Однако они
казались ему не то снами, не то эпизодами из каких-то телефильмов-сериалов.
А если еще учесть, что восстановить хронологию этих самых эпизодов, то есть
вспомнить хотя бы то, что было раньше, а что позже, ему было очень трудно,
то он, строго говоря, был малость не в себе. Это было то самое состояние,
которое начальник СБ ЦТМО назвал "шоком "ведомых" при резком снятии
контроля". В принципе от такого состояния до полного умопомешательства было
совсем близко. Голова у Тарана едва ли не в буквальном смысле загудела от
целого роя несвязных мыслей, которые никак не хотели склеиваться в цепочки.
Наверно, нечто подобное творилось и с Надеждой, потому что Таран услышал за
спиной ее испуганное бормотание:

- Господи, да как же мы сюда попали?!

Таран и сам не знал ответа на этот вопрос. Потому что, освободившись от
воздействия Полины, его мозг на некоторое время перенасытился той
информацией, которую, находясь под контролем экстрасенсихи, выражаясь
техническим языком, он добросовестно записывал, но не перерабатывал, не
систематизировал и не воспроизводил. Все, что запечатлелось в его памяти,
причем не только за последние дни, когда Полина определяла, что он должен
помнить, а что нет, но и до того, пришло в самый фантастический беспорядок.
Содержимое собственной головы представлялось Юрке чем-то вроде клубка из
десятков, а может, и сотен перепутанных нитей. Из этого "клубка" торчало
множество "хвостиков". Пытаясь ухватиться за какой-нибудь из них, Таран не
только не мог распутать этот "клубок", но и затягивал где-то внутри
"клубка" какие-то "узелки" или "петли", которые не давали ему вытянуть
"нитку". А если он пытался "тянуть" сильнее, то "хвостик" обрывался и
приходилось хвататься за другой, с которым повторялась та же история.

Дело еще осложнялось тем, что всплывающая из Юркиной памяти вполне
реальная, но несистематизированная информация настолько противоречила
логике нормального человеческого поведения, что Таран попросту отказывался
воспринимать ее как достоверную. Ему казалось, будто такого не может быть,
потому что не может быть никогда. Или может быть, но только во сне, в бреду
или иных подобных состояниях.

Вдобавок ко всей этой "всплывшей" информации, которая несколько дней
находилась в каком-то подобии компьютерной "корзины", в мозг ежесекундно
поступало множество новой, так сказать, текущей. В том числе и
обостренно-тревожной. Например, о том, что Юрку тащат бугаи какого-то
Володи с надписью "Вова" на пальцах. А у Тарана это второе уменьшительное
от имени Владимир совершенно однозначно ассоциировалось с областным Дядей
Вовой. Человеком, который пытался превратить Юрку в невольного камикадзе и
которого Таран в конце концов убил. Будь Юрка в нормальном состоянии, он бы
легко нашел хотя бы "десять отличий" одного Вовы от другого, но в
перебаламученных, едва ли не клокочущих, как вулканическая лава, мозгах ни
с того ни с сего возникла мысль: а что, если тот "Вова" и этот - одно и то
же лицо?! А вдруг он тогда, два года назад, остался жив и теперь собирается
разделаться с ничтожным пацаном, осмелившимся поднять руку на главу
областного криминала? Правда, память о том, как умирал Дядя Вова, никуда из
Юркиной головы не делась, но она все больше казалось ложной. С другой
стороны, Таран помнил о том, как "ожил" Ваня Седой, вроде бы до костей
сгоревший на ферме Душина. Почему бы и Вове не ожить?

Одно приплеталось к другому, другое - к третьему, третье - к четвертому и
так далее. А потом все это мгновенно рассыпалось на отдельные кусочки, и в
течение нескольких секунд вообще никакой связи между мыслями не ощущалось.
После этого "кусочки ниточек" на какое-то время слипались в еще более
нелепом беспорядке, а затем весь цикл несуразиц повторялся. Причем Тарану
приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы отделаться от назойливых
нелепиц, но едва это удавалось, как всплывал новый кусок памяти, и в голове
появлялись какие-то новые околесицы...

Проистекало все это от того, что в течение нескольких дней Юрка сам собой
не распоряжался. Им, как и Надькой, руководила Полина, а его мозг до
определенной степени приучился жить по чужой команде. Сила Полининой
суггестии настолько превосходила контрсуггестию Юркиной психики, что
подавила ее практически полностью. А теперь, когда внеш-нее управление
исчезло, отдельные центры мозга Тарана не воспринимали его как законного
хозяина. Примерно так, как директора и рабочие некоторых приватизированных
предприятий не могли воспринять администрацию, назначенную новыми
хозяевами.

В общем, пока мордовороты Ларева тащили их с Надькой в восьмой флигель,
Тарану не раз и не два казалось, будто крыша у него едет окончательно и
бесповоротно. Во всяком случае, до прибытия в этот самый флигель Юрка так и
не сумел полностью восстановить контроль над содержанием черепушки.

Флигель ‘ 8 оказался приземистой одноэтажной постройкой, буквально
прилепленной к склону горы. Точнее, даже не прилепленной, а врытой в этот
склон. Внешне все показывало, будто сие здание пребывает в состоянии
капремонта. Вокруг лежали поддоны с кирпичом, стопки плиток, мешки с
цементом, всякие там ведра-лопаты-носилки, горки строительного мусора.
Примерно такая же непрезентабельная картина была и внутри. Стояли
малярно-штукатурные подмости, пол был разобран и лишь на треть выстлан
новой плиткой, с потолка прямо на проводах свисала лампочка-времянка,
которая к тому же была отключена от сети. Конвоирам пришлось немало
почер-тыхаться, прежде чем они довели Юрку до места, потому что на пути то
и дело попадались препятствия.

Но тем не менее они более или менее благополучно добрались до неприметной
прямоугольной дыры в полу, в которую можно было спуститься по бетонным
ступенькам. Ларев, закончив свои радиопереговоры, переместился вперед и
первым сбежал вниз по лестнице. Когда следом за ним туда привели Тарана,
Владимир Васильевич уже отпер ключом массивную бронированную дверь, похожую
на те, что ставили некогда в противоатомных убежищах. С большим усилием,
несмотря на свое могучее сложение, Ларев сумел ее открыть и опять пропустил
вперед конвоиров с пленниками.

За дверью оказался темный коридор, в котором вообще-то какие-то плафоны
просматривались, но опять же неподключенные. По этому коридору Юрку и
Надьку довели до Двери, находившейся справа в стене. Ларев отпер и эту
дверь, а потом первым вошел в это помещение и дважды щелкнул выключателями.
Как оказалось, одним он включил свет, а другим - вентиляцию.

- Заводи! - велел он своим подручным.

Тараны увидели небольшую комнатушку без окон, в которой стояли два топчана
и стол. У двери находилось единственное удобство - вполне российский сортир
с очком, вырубленным в досках. Правда, над ним находилась вытяжная труба
вентиляции, и это сильно ослабляло общее амбре камеры. Наручники с
пленников сняли, но все же Юрке и Надьке тут очень не понравилось.

- Конечно, это не совсем то, что у вас было в "Боливаре", - оскалился
Ларев, - но зато здесь вы в полной или почти полной безопасности. Не
волнуйтесь и ведите себя прилично, тогда долго тут не пробудете. К
сожалению, на долгие беседы и объяснения времени у меня нет. Аста ла виста!

И с этими словами Ларев и его детинушки покинули помещение и заперли дверь.
Караулить семейство Таранов никто не остался - из-за двух дверей, как
предполагал Ларев, они никуда не денутся.

РАЗНОС ПО-ПРОФЕССОРСКИ

Примерно через полчаса после этого Владимир Васильевич не без робости вошел
в свой собственный кабинет, оккупированный профессором Бариновым. Вид у
Ларева, несмотря на загар и общую красноватость кожи лица, был весьма
бледный.

Кроме директора ЦТМО, в кабинете находились Владимир Николаевич и Соня
Ларева.

Ну, что у тебя, Володя? - с легкой надеждой в голосе спросил Сергей
Сергеевич.

- Нефедову похитили, - решив не тянуть кота за хвост, выдохнул Ларев. -
Водитель и охранник убиты, контейнер снят с грузовика. Ест