в самой
теплой. И хотя опять-таки в штольне было прохладно, если не сказать,
холодно, Таран сразу согрелся. Тем более что идти пришлось вверх по уклону,
что требовало немалых усилий.

Следы каких-то колесиков на иле, которого и здесь было на полу немало,
Таран увидел почти сразу. Ясно, что их не могла оставить какая-нибудь
старинная вагонетка, на которой отсюда руду возили. Нет, их оставил
"холодильник", в котором везли Полину!

И почти сразу же как по заказу Юрка услышал то, чего сильно надеялся не
услышать. То есть довольно четкий сигнал от Полины:

- Тепло! Очень тепло, Юрочка! Всего сто метров осталось!

Таран, конечно, здорово за себя порадовался. Правда, сто метров оставалось
до Полины, а не до выхода из штольни.

Опять же неизвестно, далеко ли отсюда последний "джикей" если он, конечно,
последний. Вполне возможно, что он не даст убить себя так же просто, как
это позволили сделать остальные. Тем более что Юрка уже снял свой нагрудный
аппарат и защищен был только бронежилетом. Цена этой одежке уже известна -
ни хрена не спасет, если выстрелят "гвоздем" с близкого расстояния. Кроме
того, даже если все обойдется, то неизвестно, как отнесется к Юркиному
подвигу, например, Надька, которая, поди-ка, мирно спит в пятом флигеле и
десятый сон видит. А что, если она скажет: "Ах так, ты, сукин сын, значит,
из-за этой стервы жизнью рисковал?! Ну и живи с ней сам, а нас с Алешкой
забудь навсегда!"?

Но вместе с тем, раз Полина жива, это означает, что она все еще может
умереть, и хрен его знает, что в таком случае произойдет. То есть,
возможно, что все жуткие предсказания - и более мягкое, птицынское, и более
страшное, о котором Глеб рассказывал, - превратятся в явь. А Таран не хотел
ни смерти, ни сумасшествия ни для кого и уж тем более не для Надьки и
маленького Таранчика. Фиг с ним, если дура приревнует и разведется -
значит, так тому и быть, но, по крайней мере, Таран будет уверен, что лично
он сделал все ради нее и Алешки.

И Юрка, заменив магазин в автомате, взял его на изготовку и пошел вверх по
штольне. Шел и шаги считал. Нормальный шаг у него был примерно полметра,
значит, до Полины надо было около двухсот шагов сделать. Правда, надо
думать, Полина измеряла расстояние с помощью своих экстрасенсорных мозгов,
так же, как Глеб с помощью своего таинственного прибора, похожего на
видеокамеру. Помнится, он еще на 70-м горизонте намерил до Полины всего 250
метров. Возможно, через толщу горы, по прямой, так оно и было, но Таран
только под водой почти целый час добирался, да и то при помощи
буксировщиков. Под землей срезать расстояние трудно...

Штольня тоже была вовсе не прямая, а, наоборот, до невозможности
извилистая. Ее, поди-ка, безо всяких маркшейдеров долбили, пока руда была.
К тому же не прошел Таран и пятидесяти шагов, как появилось первое
ответвление. Куда оно выводило, Юрку не заинтересовало, потому что следы
колесиков контейнера вели прямо. Затем еще шагов через тридцать обнаружился
целый перекресток. На сей раз колесики отметились справа, и Тарану пришлось
повернуть.

Но через сорок шагов опять возникла развилка. Только здесь, куда, должно
быть, ни морская вода с илом, ни дождевая с сухопутной грязью не
добиралась, пол штольни состоял из одной щебенки, на которой колесики
контейнера никаких следов не оставили. Таран наскоро прикинул: левое
ответвление было намного круче правого, и катить по нему "холодильник" было
бы очень трудно. "Направо пойду!" - решил Таран и тут же принял мозгом
сигнал.

- Тепло! Очень тепло! Почти горячо! - Полина словно бы подтвердила его
правильный выбор.

В том, что это действительно "горячо", Юрка убедился буквально через
секунду. Едва он свернул направо и отсчитал десять шагов, как слева из
какой-то ниши в стене на Тарана вынеслась огромная черная масса, очень
слабо напоминающая человеческую фигуру, и во мгновение ока сшибла Юрку на
пол. Автомат вылетел у Тарана из рук, а сам он оказался придавлен спиной к
мокрой гальке огромной тушей за сто килограммов весом.

Последующие несколько секунд прошли в отчаянной, хотя и немного бестолковой
борьбе. Дело в том, что фонарь, располагавшийся у Юрки на шлеме, светил
прямо в глаза верзиле, напавшему на Тарана. Поэтому "джикей" в первые
мгновения почему-то ухватился обеими руками за шлем, должно быть, надеясь
убить сразу двух зайцев: избавиться от света, назойливо бьющего в глаза, а
заодно свернуть противнику шею. Наверное, если бы "джикей" сразу же ухватил
Тарана за горло и просто сдавил покрепче, то все побоище закончилось
намного быстрее. То же самое произошло бы, если бы шлем у Тарана был
застегнут на подбородочный ремешок.

Но Юрка, вылезая из воды и сняв водолазное снаряжение, оставил шлем
незастегнутым. В результате верзила просто сорвал шлем с головы Тарана, а
шея не пострадала. Даже наоборот, какие-то позвонки, сдвинувшиеся после
того, как "гвоздь" отрикошетилот шлема, кажется, встали на место. Вдобавок
детина, срывая шлем, по инерции откачнулся и на секунду оставил без
присмотра Юркину правую руку, которая выхватила нож, захваченный Тараном у
самого первого "джикея". Этот нож по воле судьбы в момент нападения верзилы
съехал куда-то под Юркину спину. "Джикей" его даже не заметил.

И вот когда детина уже собирался вцепиться Тарану в горло и навалился на
него всей тушей, Юрка наудачу, но сильно ткнул "джикея" ножом в бок. Лезвие
въехало снизу под броник, а потом и под ребра. От адской боли чудище
испустило рев, от которого у Тарана мороз по коже продрал. Но хватка его
сразу ослабела, и Юрка не без напряга отвалил от себя обмякшую тушу, а
затем, вырвав нож из раны, с маху всадил его куда-то под кадык подводного
бойца, пропоров гидрокостюм.

Хотя вроде бы больше было некого бояться, Таран поскорее подобрал шлем, на
котором, как это ни удивительно, по-прежнему горел фонарик. Все-таки это
был единственный источник света, а Юрке надо было найти "холодильник" и
выкатить его на свет божий. Что делать потом, Таран пока не думал - это
была отдаленная перспектива.

Надев шлем, Юрка стал искать автомат, выбитый из его рук верзилой. Луч
света метался по штольне, но "АПС" на глаза не попадался. Зато метрах в
десяти.блеснула белая эмаль, и Таран увидел контейнер.

- Горячо! Горячо! Сгорел! - прозвенел голосок Полины.

И действительно, Юрка мог бы сгореть. По крайней мере, фигурально
выражаясь. Потому что едва он двинулся вперед, как из темноты штольни
засверкали вспышки выстрелов. Таран сразу почуял, что это не подводный
автомат, a "AR-18S", такой же, какие были у тех "джикеев", что навестили
восьмой флигель. Очередь прилетела метров с двадцати, "джикей", наверное,
малость поспешил, так как захотел использовать преимущество невидимости.
Ведь Таран - тоже лох порядочный! - шел с фонарем, включенным на шлеме. А
"джикей", прячась в темноте, целился как раз по фонарю. В него он и попал -
дзын-нь! Осколки стекла брызнули во все стороны, шлем опять снесло у Юрки с
головы, но другие пули на сей раз Тарана миновали, и он не потерял
сознания. Более того, он нырнул на пол, выхватив из кобуры подводный
пистолет, и наудачу дважды выстрелил туда, где, как ему казалось, скрывался
враг. Болезненный крик, а затем звук падения тела Юрку не успокоили. Он
выждал еще несколько минут, в течение которых стояла почти мертвая тишина,
нарушаемая лишь тихим жужжанием каких-то моторчиков внутри Полининого
контейнера да капаньем воды. Впрочем, когда Таран затаил дыхание, то
услышал, как в той стороне, куда он стрелял, слышатся не то вздохи, не то
стоны.

Если бы Юрка уже не нарывался на "джикейское" коварство, то, пожалуй,
сбегал бы посмотреть, что с этим раненым, и, может, даже оказал бы ему
помощь, но с'ейчас Тарану гораздо больше импонировало пустить туда еще пару
пуль для страховки. Если что и удерживало его от этого эмоционального
действия, так это то, что подводный пистолет был четырехствольный, и Юрка
мог из него выстрелить лишь еще два раза. Поэтому Таран решил выждать.
Навел пистолет в ту сторону, откуда слышались стоны-вздохи, и постарался не
нарушать тишину. Если этот гад притворяется, то долго не выдержит. Так
прошло минут пять, а затем из угла раздалось:

- Хэй, ю а рашен?

Таран промолчал, потому что опасался выстрела на звук.

- Ю андестенд ми?!

Юркиных познаний в английском на первые две фразы вполне хватало, но
сознаваться в этом он не торопился.

- Хелп ми шат даун, ю, сан оф битч! - простонал "джи-кей" с яростью. - Килл
ми, ю, бэстард!

Хотя на сей раз Таран понял гораздо меньше слов, основной смысл - "помоги
или убей" - он все-таки уловил. В принципе "джикей" мог и притворяться, но
уж очень убедительно у него это получалось.

- О, го-од! - жалобно взвыл "джикей". - Сэдист комми!

Таран, конечно, садистом не был, коммунистом тоже, но попадаться на удочку
не хотел. Он лихорадочно вспоминал все английские слова, которые помнил со
школы, но как построить из них подходящую фразу - не мог сообразить. К тому
же ему почему-то лезла в голову хорошо известная вот уже нескольким
поколениям россиян немецкая команда: "Хенде хох!" Возможно, "джикей" ее и
понял бы, но толку от этого все равно было бы ноль, потому что в темноте
Юрка ни хрена не разглядел бы, поднял неприятель руки или, наоборот, берет
Тарана на мушку.

И тут, как видно, до "джикея" дошло, что Юрка не отзывается, потому что
боится схлопотать пулю из темноты.

- Ай м риэли ваундед! - простонал "джикей". После этого послышались
какие-то шорохи, захрустела галька, и наконец, там, где он лежал, зажегся
свет. "Джикей" направил фонарь на себя, показывая Тарану, что у него в
руках нет оружия.

Теперь Юрка разглядел, что на сей раз его не обманывают. "Джикею" достались
оба "гвоздя", посланные Тараном наугад, - редкая удача! Один угодил в
предплечье, перебив кость, а второй вонзился куда-то в живот, ниже
бронежилета.

Да, этот "джикей" был уже не боец. Автомат, валялся всего в метре от него,
но даже просто дотянуться до него хозяин был не в силах. Поэтому Таран сам
подобрал "AR-18S" и в некотором замешательстве остановился.

Мучается человек - ясное дело. Но Юрка ведь не хирург. Он только знает, что
надо вроде бы противошоковое ввести, типа промедола, ну и кровь остановить
по возможности. А где этот промедол взять? И бинтов нет. К тому же "джикея"
надо из гидрокостюма доставать, а это значит, что придется ему еще боли
наделать. Может, пристрелить, чтобы не мучился? Несколько раз Таран уже
переживал такие ситуации, но не брал греха на душу - смерть сама забирала
тех, кого Юрка не решался добить.

Однако тут гуманитарные размышления прервались. Где-то в дальнем конце
коридора, со стороны, противоположной той, откуда пришел Таран, послышались
осторожные шаги. И не одного человека, а целой группы. Еще "джикей"?!
Сколько в этом автомате трофейном?! Но тут в темноте послышался удивленный
голос Механика:

- Вот это номер! Таран! Живой! И с трофеем!

- Олег Федорович?! - Юрка удивился даже больше, чем Механик. Шаги хрен
знает где слышались, а этот старикашка, оказывается, совсем рядом
находился.

Сразу после этого захрустела галька, штольня наполнилась гулом от топота
ног, и через несколько секунд к Юрке и все еще живому "джикею" подбежали
Еремин, Ларев, Луза, Глеб и еще с десяток людей, которых Таран не знал...

ЭПИЛОГ

Прошло две недели.

"Ил-62" весело и звеняще посвистывал турбинами - он летел обратно в Россию.
Сидели в креслах люди, говорили каждый о своем:

- Эх, Милька! Видать, мы еще могем чего-то! Очаровали
прокатчиков-видюшников - это надо же!

- Да, Жорик, признаться, не ждал я ничего подобного. А все ты, талантище!
Люди всего лишь половину эпизодов поглядели и сказали: берем! Каково?! Паш,
согласись, а?

- Я б еще не согласился! Вы ж у меня орлы, творцы, япона мать! Ну что, по
сто грамм "водка энд тоник" за наш успех?

- А как же! За нашу счастливую старость дорогому товарищу

Баринову-пионерское спасибо!

- И за спонсоров тоже выпьем!

- Чэнь санатос, Сонечка! Я правильно сказал по-молдавски?

- Правильно, правильно, господин Вредлинский!

- Надеюсь, господин Ларев не будет в претензии, если я вам поцелую ручку?

- По-моему, он так рад тому, что познакомился с вами и Георгием Петровичем,
что будет этим весьма польщен...

- Паша, давай споем, а? "Какие лю-уди в Голливуде-е, сплошные звезды, а не
люди-и..."

- "Сплошной "о'кей" и "вери гуд"! Нас приглашают в Голливуд!" А дальше
забыл... Миль, ты помнишь?

- Красиво пьют, правда, Соня?

- Интеллигенция... А молодые что-то притихли, правда? Словно и не рады, что
три недели побалдели.

- Тебе бы так побалдеть... Им теперь долго отношения выяснять придется.

- Надь, ты что, сердишься, да? Ну, чего молчишь-то!

- Хочу и молчу. Думаю, как теперь жить.

- Как раньше жили, так и дальше будем.

- Да? Не знаю... По-моему, кому-то из нас будет очень не хватать Полины.
Потому что у кого-то она в мозгах прописалась...

- Опять двадцать пять! Я же тебе сказал: обманка это все была! Это "джикеи"
на меня каким-то прибором настроились и гнали сигналы якобы от имени
Полины. Потому что им нужен был пульт Ларева, который сам сигналы подавал.
По этим сигналам меня потом и наши в штольне отыскали...

- Это я все слышала. Что ты так разволновался, а? Я ведь только сказала,
что кому-то из нас будет не хватать Полины. Разве я сказала, что тебе?
Может, это мне ее не хватать будет?!



    Леонид Влодавец.
    Без шума и пыли.


Роман. - М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. - 448 с. (Серия "Черная кошка").

Всех деталей проводимой операции боец спецподразделения "Мамонт" Юрка Таран
не знает. Может, и к лучшему: меньше знаешь - крепче спишь. Знает он только
одно - расслабляться нельзя, иначе схлопочешь пулю в лоб или еще что похуже
- станешь безвольной марионеткой в руках врагов. И все же расслабился Юрка,
всего-то на мгновение, и сразу оказался в стрем-ной ситуации - за спиной
хорошо вооруженный противник, да спереди человек пять со стволами. А Юрка
один и без оружия. Крутись, боец...

УДК882 ББК 84(2 Рос-Рус)6-4

ISBN 5-04-005042-9

(c) ЗАО "Издательство "ЭКСМО", 2000

Автор приносит глубокую благодарность Виталию Георгиевичу ОППОКОВУ за
помощь в работе над книгой

Часть I. АЛЛИГАТОР НА ГРУНТЕ.

ОХ, ГОСТИНИЦА ТЫ ГОСТИНИЦА!

Принято считать, что провинциальные гостиницы в государстве Российском
дрянь, и если присваивать им по западному обычаю "звездочки", то надо это
делать со знаком минус. Например, ежели по отелю губернского масштаба
бегают только рыжие тараканы, то считать его "минус-однозвездным", ежели
черные - то "минус-двухзвездным", а если те и другие - "то
минус-трехзвездным". На звание "минус-четырехзвездной" стала бы
претендовать гостиница, где в дополнение к вышеперечисленным бесплатным
постояльцам прилагаются еще и клопы, а к "минус-пятизвездочным" следовало
бы относить такие, где можно повстречать в коридоре крысу или хотя бы
мышонка.

Впрочем, времена реформ все же внесли свои коррективы. Кое-какие элементы
цивилизации добрались и до русских отелей, поскольку господа, которые ими
завладели, материально заинтересованы, чтоб в этих заведениях могли жить не
только командированные инженеры и снабженцы, но и более приличные клиенты.
Даже импортные, ибо дорогие зарубежные гости - особенно в "докириенковский"
период! - довольно часто наведывались в областные центры с целью изучения
всякого там спроса и предложения на необъятном и неподъемном российском
рынке. Поскольку помещать их на те гостиничные площади, которые имелись в
доперестроечный период, было просто опасно - кого-нибудь из европейцев мог
от ужаса хватить инфаркт при посещении санузла!- то пришлось срочно
приводить все в относительный порядок. То есть добиваться хотя бы того,
чтоб в умывальнике вода лилась в раковину, а не фонтанировала в потолок, ну
и чтоб унитаз не надо было из ковшика сливать...

Поэтому с началом перестройки и демократических реформ гостиницу одного из
губернских городов решили подогнать под мировой уровень. Поменяли
сантехнику, мебель, заменили старые советские телевизоры "Радуга" на
более-менее новые японские JVC, оборудовали в ресторане бар, и... на этом
деньги кончились. Но в общем и целом гостиница с не очень оригинальным
названием "Турист", располагавшаяся неподалеку от исторического центра
города, была приведена в относительный порядок. Правда, заявить, что она
сильно процветает, сейчас никто бы не решился. Туристического бума в
области что-то не наблюдалось, научные симпозиумы и конференции давно не
проводились в связи с отсутствием средств, а зарубежные инвесторы слиняли
сразу после 17 августа 1998 года. Впрочем, их и прежде было с гулькин нос.
Не иначе, романтики-альтруисты, которые не верили вполне обоснованным
слухам о том, что вкладывать деньги в русскую промышленность примерно так
же эффективно, как в горящую печь. Вложить можно, а вынуть - уже нет.

Поэтому спустя год после кризиса в гостинице проживал люд попроще, которого
в принципе никакими тараканами и туалетами не испугаешь. То есть в основном
бывшие советские граждане (как россияне, так и из других стран СНГ), а
кроме того - примкнувшие к ним в незначительном числе представители Азии,
Африки и Латинской Америки. Китайцев и вьетнамцев, само собой, было больше
всего, но были и два очень смуглых гражданина, имевших никарагуанское
подданство, и один совсем чернокожий постоялец, прибывший из государства с
хорошо понятным названием Нигерия.

Вся эта публика занималась бизнесом. Китайцы и вьетнамцы в основном оптом
поставляли шмотье на известный всему городу "Тайваньский" рынок
(натуральных чанкайшистов среди них, вообще-то, не было, но половина товара
была "Made in Taiwan"). Никарагуанцы представляли какую-то компанию по
торговле бананами, а нигериец числился представителем фирмы, закупавшей
продукцию химкомбината, расположенного в поселке Советский.

Надо думать, что эта публика особо не бедствовала, потому что исправно
оплачивала вполне приличные номера. Китайцы и вьетнамцы вообще, должно
быть, принадлежали к верхушке местных диаспор, поскольку все прочие
граждане КНР и СРВ, проживавшие в здешнем облцентре, обитали в общагах или
снимали койки на квартирах.

Днем в гостинице обычно царила тишина. Постояльцы расходились по делам и
появлялись только к вечеру. Немногочисленный персонал скучал на рабочих
местах, оживляясь лишь в тех редких случаях, когда новые жильцы появлялись
сразу в большом количестве. Такое случалось, например, если в городе
проводился футбольный матч - в облцентре была своя команда, игравшая в
первой лиге. Иногда приезжали на гастроли театры, рок-группы из Москвы и
Питера, чаще всего не самые модные и свежие, рассчитывавшие взять с
провинции хоть небольшую дань своей прежней популярности.

Шел второй час дня. В пустом холле на первом этаже, в застекленной будочке,
сидела-посиживала немолодая администраторша, вывязывая носочки для внучки -
время было самое спокойное. Обычно постояльцы приезжали и выезжали по утрам
и вечерам, по крайней мере, основной поток их приходился на эти часы. Так
получалось потому, что поезда в областной центр обычно прибывали с 7 до 10
и с 19 до 22. А в середине дня, как правило, появлялись лишь те, кто имел
счастье приехать в город на своей машине. Впрочем, в связи с бензиновым
кризисом число желающих прокатиться несколько сот километров на порядок
уменьшилось, и поэтому администраторша была почти уверена, что ее не
потревожат до вечера. Перед входом в гостиницу прохаживались два рослых
подтянутых молодца в камуфляжной форме с милицейскими дубинками и
пистолетами на поясе, так что и вторжения извне каких-либо злодеев
опасаться не приходилось.

Однако администраторша не угадала. Где-то без четверти Два в холл вошла
некая молодая дама спортивного вида, катившая за собой, будто пулемет
"максим", довольно увесистую сумку-тележку, через плечо у нее на тонком
ремешке висела маленькая сумочка, похожая на офицерскую полевую.