, как ему сообщили о смерти Гнатюка.

Черт его дернул сказать Власте, что Гнат скопытился! Мог бы наврать на
скорую руку, ведь всю жизнь враньем занимался - нет, раскололся перед этой
полоумной, вся ценность которой в том, что у нее миллионы, доставшиеся в
наследство от француза, на счетах лежат. И как цуцик, по первому свистку
старой курвы помчался бегом, чтоб не дай бог не осерчала
государыня-матушка!

Ладно, побежал, хотя еще не знал в тот момент, что делать. В смысле, куда
ехать, в тот самый российский облцентр или в закордонный Киев. И кого
искать, с кем консультироваться, у кого и, самое главное, что выяснять. То
ли причины смерти Гната, то ли как теперь добираться до препарата. Даже на
чем ехать, еще не решил - на машине или поездом, а уже понесся. И так
заторопился, что позабыл на столе телефон.

Позабыл так позабыл, на хрен ему было за этим телефоном возвращаться! Ведь
знал же, идиот, известные слова: "Возвращаться - дурная примета!" Что
стоило наплевать на этот телефон, сесть в "восьмерку", выехать за ворота и
покатить себе в Москву?!

Но он, уже приоткрыв дверцу тачки, вспомнил про этот чертов телефон и решил
вернуться. Кто его торопил, кто мешал подняться наверх спокойным,
размеренным шагом?! Никто. Он был в этом доме таким же хозяином, как
Власта. Нет же, Князь помчался наверх, как школьник, опаздывающий в класс,
- скачками, через две ступеньки! На фига?!

Там, на втором этаже, он тоже мог умерить пыл, хотя бы дух перевести. Нет
же!!! Мещерский влетел в комнату так, будто за ним взвод омоновцев гнался.
Вот это и привело к совершенно нелогичному, идиотски-трагическому исходу.

Он слишком резко распахнул дверь, толкнув ее от себя. И никак не ожидал,
что там, с той стороны, за дверью, окажется Власта. Должно быть, услышала
его топот на лестнице и решила полюбопытствовать, отчего шум. В общем,
когда Князь толкнул дверь, то она крепко шибанула старуху по лбу.
Незадачливая претендентка на престол спиной вперед отлетела от двери метра
на три, к камину, отделанному настоящим розовым мрамором, и ударилась
затылком об угол. Шмяк! Хруп! - много ли надо старой черепушке и
склеротическим сосудишкам? Только пискнула, как мышь раздавленная,
дернулась пару раз конвульсивно - и протянула ножки.

Все произошло настолько неожиданно, настолько глупо и нелепо, что Серж на
несколько секунд застыл с открытым ртом. Нет, Мещерский ни хрена не поверил
в то, что Власта мертва. Напротив, он ожидал, что старуха вот-вот
очухается, поднимется на ноги и начнет его крыть в три доски визгливым
бабьим матом, которому небось еще в казахстанских лагерях научилась. Только
через пару минут, когда Князь углядел небольшую темную лужицу, растекшуюся
из-под ощипанной седой головенки, до него начал постепенно доходить весь
катастрофический смысл происшедшего. Правда, очень хаотично, путано.
Помнится, в первые мгновения Серж почему-то подумал: "Господи, да что ж она
парик не надела! Все время в париках рассекала, а тут не надела... Был бы
парик, может, и не колонула башку-то!"

И этот хаос в голове Мещерского кончился не сразу. Потому что вслед за
осознанием всего ужаса этой дурацкой ситуации - расскажи Сержу кто-нибудь о
чем-то подобном, он бы полчаса ржал, наверно! - пришел совершенно дикий и
безотчетный страх. Странно, но в эти несколько минут Князь не думал о том,
что труды нескольких лет его жизни пошли прахом и теперь ему нипочем не
удастся заполучить Властины миллионы. Не думал он и о том, что вся авантюра
с претендентством и наследованием престола - безумная идея полоумной
старухи, в которую он, человек конкретный, почти поверил! - потерпела
полный крах. Серж, правда, не был отпетым мокрушником, которому убить
человека, что блоху раздавить, но и в излишней чувствительности его никто и
никогда не упрекал. Сам факт убийства его не испугал, и законного возмездия
он ничуть не испугался бы. Максимум, что ждало его, если б сейчас сюда
явились менты, - три года по 109-1 "Причинение смерти по неосторожности".
Да и то при хорошем адвокате он получил бы условное наказание. Конечно,
могли по ходу следствия что-нибудь иное вскрыть и раскрутить, но Мещерский
даже этого не боялся.

Однако его обуял ужас от самой нелепости этой смерти.

Только что, получаса не прошло, эта вредная старушенция, гадюка в
человечьем облике, командовала им как хотела, орала, скрипела, читала ему
нотации то на барской смеси французского с нижегородским, то на
откровенно-блатной фене. Строила козни, всякого рода пакости, посылала его
и других братков на убийство - и наверняка не думала, что сегодня умрет. А
вдруг все это не случайно?! Вдруг это проявление некой высшей силы?! Бога
или дьявола - однохренственно, но все равно СТРАШНО...

Страх на несколько минут парализовал Сержа, а тем временем из-за двери, с
лестницы, послышался топот: это бежали охранники, то есть, собственно
говоря, его, Мещерского, бойцы. Навряд ли они, даже решив, будто их шеф
нарочно замочил Власту, стали бы ему предъявлять за это претензии. В конце
концов, за этот месяц он с ними уже рассчитался. Разве что насчет выходного
пособия могли поинтересоваться по случаю ликвидации рабочих мест...

Но все эти разумные, трезвые, здравые мысли посетили Сержа гораздо позже. А
в тот момент, когда он услышал топот и голоса охранников - даже расслышал,
кажется, слова кого-то из них: "Не иначе, бабка Князя метелит!" - ему
взбрело в голову, будто грядет возмездие.

Мещерский выдернул из-за пазухи "Иж-71" и шарахнул в первого, кто появился
в проеме двери. А это был Комод, самый тихий, исполнительный и покладистый
парень среди его бойцов. Он ни сном ни духом не ждал выстрела. "За что?!"
должно быть, именно эти слова он пытался произнести, но пуля, угодившая в
солнечное сплетение, позволила ему только - просипеть нечто невнятное.
Комод согнулся пополам и боком упал на паркет. Второй боец, Клуня, дернулся
назад, одной рукой попытавшись закрыть дверь, а другой - выхватить пушку.
Этот был позлее и понял - раз Комода замочили, значит, и ему несдобровать.
Но опоздал: одурелый Мещерский на редкость точно долбанул ему между глаз!

Только после этого Серж стал чуточку соображать, но выразилось это лишь в
одном: схватил сотовый телефон, из-за которого приключилась вся эта
идиотская катавасия, и бегом рванул вниз. Запрыгнул в "восьмерку" и,
выкатив за ворота, погнал машину в сторону Москвы.

По мере того, как он удалялся от места происшествия, до него все больше
доходил общий идиотизм всего случившегося. Конечно, главным идиотом
оказался он сам, и это Мещерский мог признать без возражений. Однако
ощущение того, что событиями управляли некие мистические, потусторонние,
сверхъестественные силы, его не покинуло. И чем дольше Мещерский ехал, тем
сильнее утверждался в этом мнении.

Наконец он въехал в город, едва не столкнулся с каким-то припозднившимся
самосвалом и, чтоб унять нервную дрожь во всем теле, закурил.

Только здесь, под мерное бряканье осеннего дождя, он наконец осознал всю
глубину своего краха и все последствия своего поведения.

Выстрелы, которыми он ни за что ни про что убил своих собственных бойцов,
скорее всего были слышны на улице и на ближайших дачах. Комод, возможно,
останется жив - от пуль в живот не всегда загибаются - и даст показания
ментам. Милая 109-1 перешьется на "расстрельную" 105-2а, потому что Власту
при наличии трупа Клуни тоже запишут в умышленно убитые. Ну а если Комод
после дачи показаний помрет, то и подавно.

Если выживет, то к 105-2а будет довесок 111-2а, потому ка1 Комод официально
зарегистрированный охранник и запросто докажет, что Князь умышленно
причинил его здоровью тяжкий вред в связи с осуществлением им служебной
деятельности. Номер и марка машины ментам, возможно, известны уже сейчас.
Правда, они навряд ли подумали, что он поехал в Москву, а не из Москвы. Но
московские посты тоже скорее всего будут оповещены. Рано или поздно номер
попадется кому-то на глаза. Так что "восьмерку" придется бросать.

А что делать дальше? Он так торопился, что даже не вынул из Властиного
сейфа имевшиеся там баксы, франки и рублики, ,осел! На кармане три сотни
"зеленых", "деревянная" тысяча двумя 500-рублевками да еще около двухсот
мелкими купюрами. Конечно, на такие деньги простые российские люди полгода
живут, но ведь он-то Князь! Не в столовках же питаться, в конце концов. К
тому же тут, в России, его рано или поздно возьмут за жабры... Не посмотрят
на польский паспорт. В Хох-ляндии еще сойдет, а тут- ни хрена. Тут, на
Петровке или еще где-то, лежат его пальчики и все прочее, что в прошлом
было наворочано. Российский паспорт и вовсе, кроме какого-нибудь Урюпинска
или Усть-Пиндюринска, лучше нигде не предъявлять. Слава аллаху, что он его
вместе с французским и израильским оставил у Власты в сейфе. Нет, какой же
он все-таки дурак! Надо было сегодня французский в куртку положить! К нему
почтения побольше. И виза там приличная, шенгенская. Лети хоть в Бельгию,
хоть в Германию, хоть еще в десять стран. Можно и во Францию, конечно, там
особнячок, подаренный Властой, царствие ей небесное, дуре старой, на
Лазурном берегу стоит. Только ведь менты уже знают, что Власта французская
гражданка, значит, стукнут в Интерпол. А если Комод, бедняжка, выжил, то
месье Сержа Мещерского в Орли, у трапа, будут встречать жандармы. Вряд ли с
цветами, но с наручниками - обязательно. К тому же во Франции можно
случайно с кем-то из "Принс адорабль" повстречаться. А они ребята
памятливые - не заметишь, как поплывешь вниз по матушке по Сене...

Наверно, по французскому паспорту можно и куда-нибудь еще улететь, но чего
теперь облизываться, когда паспорт там, а Серж - здесь. А с польским - не
бендзе руху. Тем более что пане Мизевецкий мувит по-польску не бардзо
добже. Правда, лучше, чем на иврите, но все-таки по-французски у него
ловчее выходит.

Нет, надо из этой гребаной Москвы куда-нибудь сваливать побыстрее. Тут
ментов до фига, могут чисто случайно загрести, а потом раскрутить
невзначай. Поэтому валить надо как можно быстрее, лучше самолетом. В Киев,
в Минск, в Варшаву - лишь И бы скорее. Правда, в аэропорту могут взять. И
на вокзале тоже.

Н А на этой тачке - тем более. Может, рвануть сперва в Смо- ленск, а оттуда
на автобусе до Могилева? Нет, в Бульбашлянде спокою не будет. У сябров
бацка еще тот. Пока до Бреста допилишь, пару раз сядешь. Может, на
перекладных до Брянска, а оттуль на Киев? Почти то же самое, хотя во Львове
с "посполитым" паспортом полегче будет. Если, конечно, паны его уже не
аннулировали.

Мещерский ощущал полную безысходность. Сейчас его занимали только личные
дела, и он почти напрочь забыл о том, что послал Контрабаса с братвой и
подставными бобиками Максом и Герой разбираться с Вредлинским. О том, что
Власта успела отдать им команду, он просто не знал.

Вспомнил он о них совершенно неожиданно и вообще-то отнюдь не с оптимизмом.
Потому что ребятки проторчали в засаде намного больше, чем обещалось, и не
получили ни приказа, ни отбоя. Контра за это динамо запросто может
потребовать бабки, а остальные его поддержат. К тому же Комод и Клуня
доводились им корешами, и, не получив от Князя убедительных объяснений по
поводу замочки данных товарищей, они такого расхода не простят. Возможно,
если б Мещерский еще имел деньги, то смог бы отмазаться, но за триста
баксов жизнь не купишь.

Нет, надо срочно дать им отбой. Пусть едут спать, усталые, но довольные, и
попадут к ментам, которые сейчас скорее всего уже шуруют в особняке,
арендованном Властой. У них в "Паджеро" даже автомат есть, так что ментам
будет за что их оприходовать. Выкупить их будет некому, так что сядут
мальцы капитально. А Князь за это время прибежище найдет...

Серж вытащил злополучный телефон и включил. Едва он собрался поднести палец
к первой кнопке, как телефон запиликал. "На ловца и зверь бежит!"
порадовался Князь, решив, что это Контрабас его домогается.

- Але!

- Привет, - услышал Мещерский несомненно знакомый, но уже подзабытый голос.
- Как поживаешь, ваше сиятельство?

- Магнус... - пробормотал Серж скорее растерянно, чем радостно. У него
появилось на секунду горячее желание выключить телефон, потому что
возобновлять сотрудничество с фирмой господина Соловьева у него не было ни
малейшего намерения. Особенно сейчас, когда его жизнь гроша ломаного не
стоила. Но выключать телефон он не стал, потому что вдруг подумал:
"соловьевцы" даже после пропажи шефа - серьезная контора. Может, удастся к
ним вписаться?

- Чем занимаешься, мон принс, все свою бабку трахаешь? - с заметной
издевочкой произнес Магнус. - Или уже помоложе нашел?

- У тебя дело или как? - постаравшись придать голосу крутость, спросил
Князь.

- Дело, корефан, дело. Мне только что позвонил один знакомый от Пети
Гнатюка и сообщил печальную весть.

- Я в курсе, - отозвался Мещерский, - жаль Гната, хороший был человек. Мне
тоже звонили. Часа два назад.

- А мне совсем недавно. И между прочим, почему-то тебя спрашивали. Я,
конечно, ответил, что такой тут давно не работает. Тогда товарищ спросил,
не знаю ли я твоего телефона. Пришлось сказать, что не знаю, но в принципе
кое-кто с ним общается, и если что-то срочное, то можем передать. Товарищ,
ясное дело, немного заменжевался, но потом сказал, что будет ждать тебя у
некой Фроси. И еще сказал, что будет лучше, если ты приедешь туда еще до
утра. Так что думаю, два часа назад тебе звонил не этот.

- Он как-нибудь назывался? - поинтересовался Серж.

- Нет, он только сказал, что вы два года назад встречались у этой самой
Фроси, и ты его должен помнить.

- Больше ничего не передавал? .

- Нет, больше ничего. Зато у меня, знаешь ли, вопросы появились. Может,
есть смысл встретиться и потолковать?

Мещерский ответил не сразу, наверно, секунд пять подумал. Он сообразил, что
человек от покойного Гнатюка может сказать кое-что интересное. Правда, если
б этот сукин сын приехал хотя бы на три часа раньше, то Серж был бы рад ему
гораздо больше. Потому что, даже если этот нежданный гость принесет на
блюдечке с голубой каемочкой "ноу-хау" от Евсеева, платить Сержу нечем.
Конечно, препарат ценный, но, увы, "пан Юзеф Мизевецкий" может только
вывернуть пустые карманы и печально произнести: "Ньемам пенендзы!" Впрочем,
может, деньги есть у Магнуса? И может, он окажется настолько честным, что
отстегнет Сержу какой-то процент комиссионных? В общем, Князь набрался духу
и бодренько ответил:

- Что ж, давай потолкуем. Ты за сколько времени в район Планерной доедешь?

- Минут за пятнадцать. Где тебя искать?

- У поворота с Планерной на Лациса. Справа, если от центра. Красная
"восьмерка", номер ты знаешь...

ПРИЗРАК ПРЕДУПРЕЖДАЕТ

Таран совершенно успокоился. Нет, не в том смысле, что отдал концы от
Фроськиной отравы, а, напротив, убедился, что никаких черных замыслов,
окромя как переспать с Юркой, у фиксатой бабищи не было. Убеждение это
пришло после того, как Фроська уселась жрать и пить вместе со всеми.
Бутылку она все-таки достала, разлила ее на шестерых - за столом сидело
пятеро, но одну стопку оставили раненому Гере. Так что всем досталось
совсем по чуть-чуть. Свинину с капустой умяли за милую душу, и от этой
сытной заправки появилась приятная расслабуха. А если учесть, что время
приближалось к трем часам ночи, то всем вроде бы самым естественным образом
захотелось спать.

- Так, - сказала Фроська, тоже позевывая. - Наверху в двух комнатах по две
койки. Как вы там разберетесь, меня не колышет, а Юрик будет тут, внизу, в
гостиной на диване.

- Это почему? - нахмурилась Милка.

- Сам захотел! - развела руками хозяйка. - Видать, не доверяет моей охране.

- Я проконтролирую, если что, - произнес Таран с некоторой поспешностью в
голосе, но Милка, как ни странно, особо возбухать не стала и первая начала
подниматься наверх. За ней потопали и Макс с Василисой.

- Ну что, граф, - Фроська уперла в бок толстую лапищу, прищурила левый глаз
и оскалила свое золотишко. - Пойдем телевизор смотреть? Или, может, тебе
для бодрости еще десять капель налить?

- Ты что, - удивился Таран, - я и так еле на ногах стою. Слышь, может,
отложим до утра, а? С новыми силами и тэ дэ...

- Новые силы, милок, я тебе в один момент обеспечу. Правда, завтра до двух
дня проспишь, но сейчас совсем свеженький станешь.

И Фроська, открыв холодильник, достала оттуда какой-то маленький коричневый
пузырек от валокордина, заткнутый полиэтиленовой пробкой с клювиком. Но
было хорошо видно, что жидкость, наполнявшая пузырек, на валокордин не
похожа, а напоминает скорее йод или концентрированную марганцовку.

- Это что? - настороженно спросил Таран. - Я от этого не навернусь?

- Народное средство! - гордо заявила Фроська. - Конечно, копыта от него
отбросить можно, если меры не знать. Но десять капель - нормально. Ты не
бойся, я себе тоже накапаю.

- Вот и накапай себе сначала, а потом мне, - хмыкнул Юрка, - не обижайся,
но так спокойнее обоим будет.

- Недоверчивый ты, однако, - ухмыльнулась Фроська. - Ну, смотри...

И начала капать темно-коричневые капельки в чашку. Таран внимательно глядел
и считал про себя, сколько Фроська капель накапает. Действительно, их
оказалось десять. Потом Фрося в чашку налила воды из ведра, разболтала свое
зелье в воде и единым духом выпила, крякнув, будто после стакана спирта.

- Горькое? - спросил Юрка, видя, что хозяйка крепко поморщилась.

- Кислое скорее...

На Тарана это произвело впечатление. Раз баба сама выпила, значит, это и не
отрава, и даже не снотворное.

- Сам себе капай, - сказала Фроська, вручая Юрке пузырек, - а то еще
скажешь, будто я тебе больше налила.

Таран в принципе уже не подозревал ее и вполне мог бы доверить эту
операцию, тем более что считать до десяти еще не разучился. Но тем не менее
взял пузырек, чашку и старательно, чтоб не перекапать лишку, стал
отсчитывать капельки. Потом взял другую чашку, зачерпнул воды из ведра,
развел снадобье примерно в той же пропорции, что и Фроська, а затем почти
без страха вылил себе в глотку. Бр-р! Права Фроська, кислятина жуткая. И в
нос шибает, аж запершило... Юрка чихнул, но неприятные ощущения быстро
прошли. Никаких признаков, что Таран в ближайшие минуты отдаст концы, пока
не наблюдалось. Присутствовал только легкий хмелек, какой у Юрки наблюдался
примерно после двухсот граммов спиртного под хорошую закуску. В принципе,
сегодня у него такой уже появлялся, когда они по сто граммов за ужином
приняли, но с устатку и сытости начал переходить в сонливость.

- Ну как, - спросила Фроська, - чуешь кайф или нет?

- Пока не распробовал...- отозвался Юрка, хотя уже начал ощущать, что в сон
его больше не клонит, а по всему организму разливается волна бодрости. Нет,
хмель был уже совсем не похож на обычный. Все мысли о сложностях жизни, о
судьбе Ляпунова, Алика и Топорика, о том, что делать завтра и как связаться
с Птицыным, стали быстро и резко удаляться. Конечно, кое-что разумное в
башке еще задержалось, ибо Таран сумел задать вполне трезвый вопрос, потому
что прекрасно помнил, как в прошлом году маялись Шурка и Милка от
Дяди-Во-виного секс-стимулятора:

- А подсесть на эту заразу нельзя?

- При желании, - усмехнулась Фроська, - можно даже на анальгин подсесть. Не
бойся, с одного раза не подсядешь...

После этого не больно убедительного объяснения Юрка, как ни странно, совсем
перестал волноваться. Тем более что ему стало необыкновенно легко и весело,
все стало по фигу и всякие моральные и рациональные тормоза напрочь
отключились. Зато начали включаться другие системы. Тарана как магнитом
потянуло к Фроськиным жирным прелестям - намного сильнее, чем весной, когда
он с ней после 250 граммов водяры играл в "графиню на подоконнике".
Воспоминания о том бесстыжем событии неожиданно показались ему до ужаса
приятными - хотя все последние полгода он, не жалея сил, стремился стереть
их из памяти.

Должно быть, на морде у Тарана уже отразились перемены в состоянии психики,
потому что Фрос