ящиков: целую "Газель" затарили. Плюс жратвы
немерено. Несмотря на второй час ночи, пикник все еще не завершился. Правда,
немалая часть его участников уже вырубилась, а  те,  кто  еще  оставался  на
ногах, уже с трудом узнавали друг друга.
   Где-то об эту веселую пору, немного поодаль от места основной  пьянки,  к
берегу озера почти бесшумно подошла весельная "казанка" с четырьмя  крепкими
молодыми людьми в черных трико и шапочках-масках: ни дать ни взять - ниндзя.
   Лодка причалила в небольшую, скрытую кустами бухточку, где  молодые  люди
проворно скатили с нее  на  берег  четыре  автомобильных  колеса.  Метрах  в
тридцати  от  бухточки,  на  полянке,  стоял  кремовый   "Ниссан-Патрол"   -
брат-близнец того, на котором катались "мамонты".  Около  машины  никого  не
было. На сигнализацию джип тоже  не  ставили.  Само  собой,  что  здесь,  на
природе, никто не опасался угонщиков. К тому же мало  какой  любитель  чужих
тачек рискнул бы угонять ее у братков.
   Впрочем, молодцы, высадившиеся с "казанки", тоже  не  собирались  угонять
джип. Они сперва поддомкратили "Ниссан" слева и с ловкостью профессиональных
механиков - запросто  могли  бы  обслуживать  пит-стопы  на  "Формуле-1"!  -
свинтили с джипа два левых колеса и тут же заменили их на те, что привезли с
собой.
   После этого точно такая же операция была проделана  с  правыми  колесами.
Затем "механики", стараясь  производить  поменьше  шума,  укатили  снятые  с
"Ниссана" колеса и погрузили их в "казанку". Наверно, присутствуй  при  этом
какой-нибудь спец по "разуванию" автомобилей  и  будь  на  озере  достаточно
светло, этот гражданин несказанно удивился бы. Ведь резина, которую "ниндзя"
свинтили с  "Ниссана"  была  заметно  старше  и  "лысей"  той,  которую  они
поставили вместо похищенной! "Может, это новая форма  тимуровского  движения
начала развиваться?"
   - вот что оставалось думать спецу.
   Дальнейшие  действия  "ниндзя"  заставили  бы  его  думать   в   том   же
направлении.
   Молодцы в черном вынесли из лодки четыре  автомата  со  вежим  нагаром  в
стволах и спрятали их  под  сиденья  джипа.  Потом  дело  дошло  до  грязных
кроссовок.
   Неслышно передвигаюсь между деревьями, "ниндзя" подобрались  аж  к  самой
бане.
   Там стройными рядами стояло несколько десятков пар  разнообразной  обуви,
мужской и женской. Подменить четыре пары кроссовок соответствующих  размеров
оказалось минутным делом. После этого "ниндзя" с  трофейными  кроссовками  в
руках незамеченными удалились к лодке и тихо покинули пикничок "атлетов".
   "Казанка", прячась в тени береговых кустов, добралась до противоположного
берега озера, заболоченного и заросшего камышами.
   Протиснувшись как можно глубже в гущу камышей, "ниндзя" опустили за  борт
и колеса, и кроссовки. Потом лодка кормой вперед выбралась из камышей  и  на
веслах  вошла  в  узкую  протоку,  петляющую  между  двумя  стенами  камыша.
Удалившись по этой протоке  примерно  на  километр  от  озера,  таинственные
визитеры включили мотор, и "казанка" вынеслась  на  простор  другого,  более
просторного,  озера.  Вскоре  она  остано-вилась  у  небольшого  деревянного
причала. Здесь с "казанки" сняли мотор, установили на автоприцеп и прицепили
к 31-й "Волге", которая, проехав через мирно спящую  деревеньку,  нырнула  в
лес. На востоке уже занимался ранний летний рассвет...

СУТКИ НА ОТДЫХ

   Когда по-настоящему наступило утро, ровно  в  одиннадцать  Таран  покинул
расположение МАМОНТа, направляясь домой, дабы использовать от и до те сутки,
которые  Генрих-Птицелов  пожаловал  на   отдых   всем   участникам   ночных
мероприятий.
   Юрка забрался в автобус в компании с Милкой и Топориком - Гусь  предпочел
остаться в части и поспать всласть, а Ляпунова Птицын задержал  в  штабе  по
каким-то делам.
   Надо сказать, что за прошедший год отношения  между  Милкой  и  Топориком
как-то незаметно перешли из шуточно-хулиганских в весьма и весьма серьезные.
Во всяком случае, уже  с  прошлой  осени  Топорище  перебрался  из  основной
казармы в Милкину каморку, ту самую, где  прежде  обитали  Юрка  с  Надькой.
Правда, в загс эта парочка явно не спешила, но в том, что дело медленно,  но
уверенно идет в этом направлении, сомнений ни у кого не  было.  Просто  этим
молодым-холостым - Топорику уже 36 стукнуло, а  Милке  -  31  -  требовалось
малость попривыкнуть к семейной жизни. Возможно даже, не просто  привыкнуть,
а проверить себя на пригодность к таковой после  длительного!  беспривязного
содержания.
   Так что хотя в автобус и садились втроем, пара ехала своим  маршрутом,  а
Юрка - сам по себе. Конечно, Таран, чисто из вежливости, пригласил  Милку  и
Топорика забежать в гости,  но  загодя  знал,  что  у  них  своя  культурная
программа.
   Что в нее входило, Юрке не  объяснили,  но  судя  по  тому,  что  парочка
высадилась около универмага, граждане решили заняться  шопингом..  Вероятно,
уже с прицелом на ведение семейного хозяйства.
   Таран, естественно, пошел домой. Причем не в квартиру Веретенниковых, где
он довольно  долго  проживал  в  качестве  зятя-примака,  а  в  свою  родную
двухкомнатную, опустевшую в прошлом году после того, как мать умерла, а отца
посадили.
   За истекший год Таран с Надькой провели довольно большой объем работы  по
приведению этой квартиры в более-менее божеский вид, разумеется, в  пределах
имевшихся у них денежных средств.
   Для начала, правда, потребовалось провести две или даже  три  "зачистки",
на  предмет  истребления  тараканов.  Пришлось  ради  этого  даже  полностью
выкинуть всю уцелевшую мебель, ибо рыжие усачи использовали  ее  в  качестве
газоубежищ иотси-живались там во время  "спецопераций".  Пол  тоже  пришлось
ободрать, потому что и там какие-то "схроны" обнаружились. Потом выяснилось,
что в стенах много щелей, и там  тоже  кто-то  обитает.  После  этого  смыли
несколько тонн грязи  и  копоти  с  потолков,  зацементировали  все  щели  и
выбоины, перестелили и отциклевали паркет,  побелили  потолки,  покрыли  пол
лаком, а окна и двери белой эмалью, оклеили стены обоями... Причем,  как  ни
печально,  большая  часть  трудов  пришлась  на   Надькины   плечи.   Тарана
по-прежнему отпускали только на субботу и воскресенье, да и то, если не было
каких-то "вводных". Конечно, в эти два дня он тоже пахал как папа Карло,  но
остальные  пять  Дней  в  неделю  Надька   маялась   в   одиночку,   оставив
Лешку-Таранчика своим родителям.
   Так  или  иначе,  но  к  концу  зимы  Таранам   удалось   перебраться   в
отремонтированную квартиру, то есть  перевезти  туда  все  свое  барахлишко,
нажитое за три  года  семейной  жизни.  Выяснилось,  что  все  это  свободно
втиснулось в  маленькую  комнату.  После  антитараканьей  операции  в  кухне
осталась только газовая плита, холодильник и раковина, а в большой комнате и
вовсе ничего. поэтому Таранам пришлось потратиться на кухонные шкафы, Диван,
два кресла, обеденный стол и шесть стульев, после  чего  все  их  накопления
были исчерпаны.
   Правда, в долги они не  залезли  и  тем  были  счастливы.  Тарану  теперь
платили семь тысяч в  месяц,  а  Надька,  получая  свои  "послед  екретные",
по-прежнему подрабатывала на рынке, так что у них тысяч десять набегало.
   Лешка у них теперь уже не  только  ходил,  но  и  пытался  говорить,  рос
здоровеньким и - тьфу-тьфу - всерьез ни разу не заболел. Даже  тогда,  когда
его в ясли отправили, ничего, кроме ветрянки, подцепить не сумел.  Увы,  без
яслей никак не получалось, потому что оставить его было не с кем. Облегчение
пришло после того, как началось  лето,  и  дедушка  Миша  с  бабушкой  Тоней
отвезли внука в деревню, которая официально именовалась Шишовкой, а  местные
называли ее Стожками. Там проживала и пребывала в добром здравии - насколько
это допускал возраст! - прабабушка Наташа,  помаленьку  завершавшая  восьмой
десяток.
   Вообще-то,  поднимаясь  по  лестнице,  Юрка  никого   дома   застать   не
рассчитывал. Лешка в деревне, а Надька еще только-только ушла на работу.
   Однако, приблизившись к дверям квартиры, Таран услыхал за  дверью  чьи-то
шаркающие шаги.
   Ясно, что Юрка не подумал, будто в квартиру пролезли воры  и  разгуливают
по ней в его домашних тапочках. Но все-таки, когда стал отпирать дверь,  был
немного взволнован.
   Впрочем, когда дверь открылась, его волнение быстро улеглось. В  квартире
обнаружилась тоже маленько взволнованная - небось была убеждена,  что  часов
до шести вечера никто  не  явит-И  ся!  -  Лизка  Матюшина,  приемная  дочка
полковника Птицына. я На плече у нее восседала упитанная рыжая кошка Муська.
   - Привет! - сказал Таран с некоторым удивлением.  -  Картина  Репина  "Не
ждали"...
   - То же самое могу про тебя  сказать,  -  хмыкнула  Лизавета,  поглаживая
Муську. - Надежда сказала, будто ты только в пятницу вечером появишься.
   - Твой папа Гена мне на сутки отпуск выписал, - пояснил Юрка. - За успехи
в боевой и политической подготовке. Он,  кстати,  в  курсе,  что  ты  к  нам
заехала?
   - Не-а, - вздохнула Лизка. - Стало скучно на подмосковной даче, взяла  да
и решила сюда смотаться. А поезд в шесть утра пришел. Звоню папе Гене, а там
тетка какая-то, типа зам. жены по общим вопросам. Ворчит, что, блин, он  еще
не появлялся и, когда придет, неизвестно.
   - Он небось в штабе заночевал, - пояснил Таран. - Часа в два он  еще  там
был, точно. Не захотел сонным за руль садиться - и остался.
   - Ну, мне, вообще-то, это по фигу. Я  взяла  и  позвонила  сюда.  Надюха,
конечно,  говорит:  "Приезжай!"  Я  и  приехала  с  Мусенькой.  Надька  меня
завтраком накормила, кофейком напоила, ключ оставила и  на  работу  убежала.
Сказала, что придет в шесть вечера.
   - Это точно, - подтвердил Таран.
   - Смотри, какая Муся солидная стала! - похвасталась Лизка, опуская  кошку
на пол.
   - Ты тоже, между прочим, посолиднела! - заметил Таран, мысленно сравнивая
нынешнюю,   уже   совершеннолетнюю,   Ли-завету    с    налысо    стриженной
пятнадцатилетней худышкой, которую  все  встречные-поперечные  принимали  за
пацаненка. Именно такой увидел ее Таран в феврале 1999 года, когда  случайно
нашел в  подъезде  посылку,  адресованную  Матюшиной  Елизавете  Дмитриевне,
которую потерял ее родной непросыхающий папаша.
   - Потолстела, что ли? - подозрительно спросила Лизка.
   - Не, - мотнул головой Юрка, - похорошела.
   - А Мурзеньку ты давно видел? - продолжая кошачью тему,  поинтересовалась
госпожа Матюшина. Мурзенька, или Мурзик, был Муськиным сыном, которого Лизка
подарила Надькиной бабушке.
   - В то воскресенье, - припомнил Юрка. - Такой котяра за два года вырос  -
вообще-е! Побольше Муськи теперь стал. Как с чердака в сени спрыгнет -  весь
дом трясется!
   - А кошка у него есть? - на полном серьезе спросила Лизка. Таран был не в
курсе, но на всякий случай сказал:
   - Конечно, и не одна. У него сейчас самый возраст для этого дела.
   - Так хочется в вашу Шишовку съездить! - вздохнула Лизавета.  -  В  речке
искупаться, на травке позагорать...
   - А что, поехали? - предложил Юрка. - Отвезу тебя, чтоб ие заблудилась, а
потом за Надькой вернусь. Завтра в часть прибуду, доложу Птицыну, что  ты  у
нас. А то чего тебе в квартире преть? У тебя ведь каникулы, верно?
   - Ага, - кивнула Лизка, - каникулы.  В  восемнадцать  лет  девятый  класс
кончила. Другие уже аттестат зрелости получили, а я все еще школьница. Тошно
так - жуть.
   - Иди в колледж какой-нибудь, в лицей или техникум, если в школе западно,
- посоветовал Таран. - А то вообще с учебой завязывай и работать иди.
   - Если я школу брошу, мне папа Гена башку отпилит, - поежилась  Лизавета.
- Я тут попросила, чтоб он меня взял в часть на контракт,  так  он  мне  три
часа лекцию читал. Хотя я, между прочим, вполне совершеннолетняя.
   - Ну это он прав, конечно, -  солидно  произнес  Юрка.  -  Небось  имеешь
представление о том, что мы за команда. И по большому  счету  дамам  там  не
фига делать.
   - Но ведь Милка служит, и Надька твоя тоже, и еще у  вас  какие-то  тетки
работают.
   - Лиз,  Надька,  если  на  то  пошло,  так,  только  числится.  На  кухне
поработала, в писарихах побыла, а теперь уже третий год дома  сидит.  Другие
бабы там тоже на всяких хоздолжностях и при родных мужиках. Милка,  конечно,
девка лихая, но это ж вообще не женщина, а танк с титьками. В ней -  намедни
взвешивалась! - девяносто два кило. Точно, как у меня.  А  ростом  она  даже
повыше сантиметра на два. Опять же она такие огни-воды-медные трубы прошла -
не дай бог никому!
   - Ну, я тоже кое-что прошла,  -  прищурилась  Лизка,  показывая  шрам  на
ладони. - Помнишь, откуда он взялся?
   Таран, конечно, помнил, как эта дикая девочка спасла ему  жизнь.  Там,  в
заброшенном санатории, здоровенный бандюган Лях  запросто  свернул  бы  Юрке
шею, если б Лизка не схватила голой ладонью осколок разбитого зеркала  и  не
полоснула Ляха по горлу... И более ранние делишки вспомнились, когда  она  у
себя на квартире, в Москве, долбанула верзилу топором  по  черепу  и  как  в
первый раз спасла Юрку,  перестреляв  из  "глока"  Форафона  с  Паваротти  -
сторожей "нехорошей дачи". И еще перестрелка на  замерзшем  озере,  у  12-го
кордона припомнилась. Тоже завалила кого-то... Летом позапрошлого года они с
Муськой еще раз Юрку спасли, когда Таран,  убегая  от  вооруженного  верзилы
Владика, споткнулся, ударился головой о  пень  и  потерял  сознание.  Таран,
правда, будучи в  отрубе,  ничего  из  самой  схватки  не  видел  и,  только
очухавшись, обнаружил, что Владик с исцарапанной кошкиными когтями  рожей  и
пропоротой ножом грудью уже не шевелится, а жуткая девочка выкидуху  об  мох
вытирает... Вообще-то, в МАМОНТе она могла бы пригодиться, и даже очень.  Но
Птицыну небось как человеку старых понятий  вовсе  не  хочется,  чтобы  этот
человеческий детеныш на всю жизнь остался хладнокровным убийцей.  Не  иначе,
ему было бы желательно, чтоб  она  оторвалась  от  того  страшного  мира,  в
котором приходилось обитать ему, Тарану, Милке и прочим "мамонтам".
   - Я все помню, - сказал Таран, осторожно погладив Лизку по плечику. - Ну,
так едем в Стожки? То есть в Шишовку?
   - Едем! - улыбнулась Лизка.
   ...До Шишовки-Стожков Таран  и  Лизка  с  Муськой  в  корзинке  добрались
примерно в час дня и безо всяких приключений.
   Тесть с тещей  особых  волнений  по  поводу  появления  Юрки  в  обществе
Лизаветы не выказали. А бабушка Наташа и вовсе обрадовалась ей,  как  родной
внучке. Муська и Мурзик друг друга, похоже,  не  забыли  и  тут  же  куда-то
ускакали. Лизка посюсюкала с Алешкой, который возился в песочнице и нагружал
совком пластмассовый самосвал, Таран с гордостью продемонстрировал, что  сын
у него уже говорящий и многие слова можно вполне понять без переводчика.
   Поскольку  предобеденный  этап  огородных  работ  был  уже,  в  основном,
завершен, припахивать Тарана с  Лизкой  к  общественно  полезному  труду  не
стали.
   Дядя Миша с тетей Тоней решили все  сами  доделать,  а  Тарана  с  Лизкой
отправили купаться на речку.
   - До чего же тут клево! - вздохнула Лизка, стягивая платье. - Я бы,  будь
моя воля, на всю жизнь сюда переехала!
   - Это тут летом хорошо, - вздохнул  Юрка.  -  Да  и  то,  когда  тепло  и
солнышко. Зимой,  когда  "мороз  и  солнце",  тоже  ничего,  если  с  лыжами
приехать. А вот весной, осенью и даже  летом,  если  дожди  на  пару  недель
зарядят - тоска жуткая! Особенно, когда надо в туалет по дождю шлепать...
   - Но сегодня-то  солнышко!  -  Лизка  ослепительно  улыбнулась.  Молодец,
Генрих Михалыч, не пожалел деньжат, поставил ей фарфоровые заместо тех,  что
тяжелое детство погубило. И во-°бще, конечно, девка классная получилась. Вся
угловатость ушла, еолосы почти как на  рекламе  "Веллы"  или  там  "Хэд  энд
шол-Дерс". Таран так  и  прилип  взглядом  к  Лизкиной  фигурке,  когда  °на
пошлепала босиком по мосткам, готовясь нырнуть в речку.
   Конечно, Юрка все же постарался свой взгляд от Лизки  от-•'пить.  Незачем
на этого детеныша пялиться. Лучше считать, т0 это просто младшая  сестренка.
Ее беречь, охранять надо. А у ег0, Тарана, есть Надька. И Лешка, самоходный,
говорящий человек. Соответственно, чтоб это семейное счастье не рассыпалось,
надо на Лизку поменьше глазеть.
   В общем, самое оно было плюхнуться в прохладную воду следом за  Лизаветой
и плыть вдоль по речке, вниз по течению. - Догоняй! - взвизгнула Лизка. -  А
то меня унесет! Это она, поросюшка, конечно, издевалась. Течение  тут,  само
собой, не как в Тереке. А плавает Лизка  не  хуже  Юрки,  запросто  может  и
против этого течения плыть. Но Таран, конечно, принял эту игру, размашистыми
саженками бросился догонять кривляку. Конечно, Лизка тут же позабыла, что ее
"уносило", и принялась плыть быстрее. Таран еще прибавил, и  таким  мака-ром
они больше ста метров проплыли, очутившись за поворотом речки,  в  небольшой
песчаной  бухточке,  окруженной  с  трех  сторон  густыми  кустами.   Лизка,
отдуваясь, вышла на берег и растянулась на песочке. Как морская звездочка  -
ручки-ножки в разные стороны. Узкие мокрые трусики на  самом  главном  месте
чуточку сдвинулись, и Таран, хоть и  не  присматривался  специально,  увидел
несколько курчавинок...
   - Здорово проплыли! - жмурясь от солнышка, произнесла Лизка. - И  вообще,
тут так классно... - Ага, - пробормотал Юрка, с легким стыдом чуя,  что  его
личные плавки вроде бы тесноваты становятся. Поэтому, чтоб Лизка  ничего  не
приметила, он поспешил улечься животом на песок.
   Но девочка-звереныш уже все увидела и тихонько хихикнула.
   - Стесняешься, да? - прошептала Лизка таким  волнующим  шепотком,  что  у
Юрки аж озноб по телу прошел. А потом ее прохладная ладошка  прикоснулась  к
его спине и медленно прокатилась от лопаток до талии.
   - Не балуйся... - произнес Таран сдавленно.
   - А я не балуюсь, - бесстыдно ответила Лизка, - я хочу.
   - Чего? - глупо спросил Юрка, хотя, конечно, идиотом не был.
   - Энтого самого... - усмехнулась мелкая  хулиганка,  как  видно,  недавно
посмотревшая по ящику старинный фильм "Тени исчезают в полдень".
   - Подрасти сперва, - буркнул Таран, ощущая, что низменные инстинкты никак
не хотят подавляться.
   - Уже выросла! - сладко потянулась Лизка. - Мне уже пора, понимаешь?
   - Может, еще подождешь малость? - почти серьезным тоном пробормотал Юрка.
   - Зачем ждать, когда сейчас - самое оно?'-  злодейским  тоном  прошептало
маленькое чудовище. - И потом, я всегда мечтала,  чтоб  ты  был  самым-самым
первым...
   - А папа Гена мне потом башку свернет? - сказал Юрка. - Если вдруг у тебя
чего-то как-то...
   - Мы ему не скажем... - промурлыкала кошкина дочка и  осторожно  наползла
прохладным животиком на Таранову спину.
   - Уй, лягушатина! - воскликнул Юрка, пытаясь перевести дело в  безобидную
шуточку, но у Лизки явно мозга за мозгу зашла. Чик!  -  и  расстегнула  верх
купальника, после чего к Тарановым лопатками ласково  прижались  оба  липких
"яблочка". Потом эта микроба бесстыжая  и  от  низа  избавилась,  перекинула
через Юрку ножку и уселась верхом ему на спину,  щекоча  позвоночник  мокрой
метелочкой.
   И пошла елозить  по  парню  всем  своим  нежным  и  гибким  телом,  жадно
посапывая и даже чуть-чуть постанывая.
   Конечно,  Тарану  ничего  не  стоило  спихнуть  с  себя  эту   непрошеную
массажистку, но...  уж  больно  приятно  было.  Правда,  насчет  того,  чтоб
доводить мероприятие до  логического  конца,  Юрка  все  еще  сомневался.  В
принципе если по прямой, то до дома бабушки Наташи, где у Тарана и тесть,  и
теща в данный момент находятся, было метров двести, не  больше.  Кому-то  из
них запросто могла прийти мысль пойти  на  берег  и  позвать  купальщиков  к
обеду. Не обнаружив их у мостков, тетя Тоня, допустим, могла заволноваться и
пройтись вдоль речки... Нет, пора завязывать с этой бешеной!
   - Лизка, - сказал Таран суровым'тоном. - Отвали, а то поссоримся!
   - Сейчас... - прохрипела Лизка.