и на нее сам боялся. Сначала он хотел
призвать на помощь Вредлинского, потому что знал о его знакомстве с
Евсеевым.

- Он-то знал, а я нет! - в негодовании воскликнул Манулов.

- Се ля ви! В общем, Негошев позвонил Вредлинскому, но Эмиль Владиславович
с супругой в тот день навещал детей в Москве, и на даче, кроме Василисы,
никого не было. Наверно, Негошев мог бы перезвонить на городскую квартиру,
но тут его осенило, что использовать в качестве связной полуграмотную
домработницу гораздо удобнее. Узнав по телефону, что Василиса сидит на даче
одна, Негошев приехал туда и сочинил для Василисы душещипательную сказочку,
что, мол, у него тяжко заболела мама, ему обещали какое-то чудодейственное
лекарство, надо съездить в другой город. А он сам, к несчастью, поехать не
может, потому что на этот же день назначена консультация у светила
медицины, куда он должен сопровождать маму. Дескать, выручи, родимая, мне
так хорошо было с тобой у Колтунова в дачной баньке... Он ей дал телефон, а
заодно посоветовал взять с собой визитную карточку, которую вы имели
неосторожность презентовать господину Вредлинскому. Конечно, у него была
своя такая же, но про ваш фокус со скрытой нумерацией Негошев знал и на
всякий случай - допустим, если Василиса попадется - решил себя
обезопасить...

- ...И подставить Вредлинского! Вот скот! - прошипел Манулов.

- На его месте многие поступили бы так же, - заметил Борода. - В общем,
Василиса отпросилась у хозяйки и отбыла в известный вам город. Петр
Петрович был очень рад и даже спокойно выспался. Но увы, если имеешь дело с
бабой... то есть с дамой определенного пошиба - жди непредвиденных
обстоятельств. Оказывается, у Василисы - по случайному стечению
обстоятельств вроде бы - в облцентре имелся непостоянный хахаль, некий
Тимур. Как и его пионерский тезка, парнишка имел склонность к тайной заботе
о старушках, облегчая им переход на тот свет. Но самое главное, как это ни
парадоксально, Тимур и его команда работали на Гнатюка и Мещерского. И
именно они пытались отследить вашего слишком хитрого эмиссара Ненашева. А
Василиса, которой, как видно, очень хотелось совместить приятное с
полезным, взяла да и позвонила Тимуру из Москвы: мол, встречай в шесть
вечера на вокзале. Тот, в общем и целом, встретил ее по романтическим
соображениям, но эта дура взялась при нем набирать телефон Евсеева и
назначать ему встречу. Тут-то мальчики Тимура и взяли ее в работу...

- Дальше можете не рассказывать, - вздохнул Павел Николаевич, - остальное
мне известно. В общем, я еще раз убедился, что Россия - страна непуганых
идиотов.

- Вы торопитесь, - ухмыльнулся Борода. - Не все вы еще. знаете. Я вот
сказал, что Негошев хорошо выспался, и это правда. Но поскольку голова у
него поутру стала свежая, через какое-то время он сообразил, что может
крупно влипнуть из-за Василисы. А она уже уехала. В общем, Петр Петрович
решил еще раз все переиграть, сел в свою "девятку" красно-кирпичного цвета
и погнал в область. Да так быстро, что приехал за два часа до прихода
поезда. И тут же стад звонить Евсееву на работу. А Бориса Витальевича на
месте не оказалось. Секретарша в облздраве сообщила, что он уехал на улицу
Тружеников, контролировать качество ремонта в здании, предназначенном для
стоматологической поликлиники. А ребята, которые в этом городе работают на
меня, разговорчик-то и подслушали. Быстренько организовали звонок из
обладминистрации на сотовый Евсеева, и тот помчался к начальству. А
Негошева, когда тот приехал на улицу Тружеников, наши молодцы очень тихо и
чисто сцапали.

- Но про его задумку с Василисой вы еще не знали?

- Так точно, не знали. К тому же вышла небольшая неувязка. Местные ребята
должны были сдать Негошева моим людям в одном тихом месте. Они его привезли
туда, спрятали и стали ждать. А у моих вышла непредвиденная заминка,
которая к данному делу отношения не имеет. Но не было бы счастья, да
несчастье помогло... Часть группы, захватившей Негошева, вынуждена была
вернуться в город, а в уютном месте остались только двое. Но надо же было
так случиться, что туда же Тимур и его команда привезли Василису. И двое,
условно говоря, "моих" очень красиво разобрались с четырьмя "тимуровцами".
Троих убили, одного взяли живым. Потом вернулись те, что ездили в город, и
вся эта славная компания отправилась в другое, еще более уютное место, где
сдала свою продукцию моим людям. Так сказать, "с перевыполнением плана".

- Замечательно... - скривил рот Манулов.

- К сожалению, не совсем так. Как нам позже удалось выяснить, Евсеев
самостоятельно вышел на одного из бывших сотрудников лаборатории 14-го цеха
и купил у него за смехотворную сумму шесть доз настоящего 331-го препарата.
Именно его он хотел перепродать Негошеву. В качестве образца, так сказать.
Технологический пакет документов был, как я уже говорил, липовый, но
наличие реального препарата после соответствующего химического анализа
могло бы помочь скорректировать технологию. Нам пришлось срочно отправлять
на встречу свою сотрудницу, но люди, работавшие на Гнатюка и Мещерского,
нас опередили. Они убили Евсеева и захватили дозы препарата. Правда, наши
ребята сумели их догнать, но, увы, кроме двух трупов и авторучки,
стреляющей ядовитыми иголками, ничего не добыли. Потому что был третий
гражданин, успевший выскочить из машины, за которой гнались наши ребята.
Он-то и унес препарат.

- Сочувствую, - Павел Николаевич злорадно улыбнулся.

- Вы больше моего нуждаетесь в сочувствии, - хмыкнул Борода. - Проиграть
истерической старушенции - разве не обидно?

- Но вы-то у нее, разумеется, выиграли! - ядовито произнес Манулов.

- Пока не могу вас этим порадовать. Дело в том, что гражданин, унесший
препарат, оказался в полной изоляции. Гнатюк убит, Тимур убит, все
остальные тоже. С другой стороны, он понимает, что его ищут очень серьезные
люди, которым его жизнь совершенно не нужна. Единственная надежда - найти
Мещерского. Значит, он скорее всего появится в Москве.

- Скажите, если не секрет, зачем вам надо было подставлять ни в чем не
повинного Вредлинского? Если я правильно понял, то сообщение с диктофонной
записью, где Василиса утверждала, будто выполняла его поручение, было
состряпано вами?

- Но ведь вы получили его через "почтовый ящик" Него-шева, не так ли?
Точнее, через одну немолодую уголовницу, содержащую что-то вроде
"гостиницы" для уголовников средней руки. Порадую вас еще одним
обстоятельством: этот канал связи контролировался и нами, и людьми Власты
Дмитриевны... Мои люди, получив нужную информацию и проанализировав
ситуацию, решили довести до вас, что Василису к Евсееву послал Вредлинский.
Ведь ваш уважаемый Негошев не раз хвастался вам, что у него полно знакомых
в правоохранительных органах и ему предоставят сведения по любому делу,
только знай плати вовремя. Вот мы и сделали такую "утечку", загодя зная,
что ее содержание станет известно не только вам, но и Власте.

- А вы даже большие циники, чем Сталин и Берия!- проворчал Манулов.

- Не имел чести лично знать этих товарищей, поэтому не буду спорить.
Главная задача, которую мы ставили, - смешать вам карты, представить
ничтожного Вредлинского в виде какой-то самостоятельной силы, участвующей в
вашей игре. Вообще-то, мы не рассчитывали на то, что вы или Власта сразу же
отправите его на тот свет или хотя бы попытаетесь это сделать. Нормальные
люди, получив такого рода информацию, предпочитают все проверить,
обмозговать, допросить подозреваемого и лишь потом применять радикальные
средства. Во всяком случае, вы именно так и поступили.

- Это похвала?

- До определенной степени. Правда, у нас не было уверенности, что,
помиловав Вредлинского в пятницу, вы не уничтожите его в воскресенье.
Помните разговор, состоявшийся между вами и Вредлинским после посвящения
последнего в масоны?

Прямо посреди виртуального кабинета возник плоский экран, точнее, нечто
вроде окна, и на нем появились фигуры Вредлинского, испуганно вжавшегося в
кресло, а также разъяренного Манулова, потрясающего перед носом старого
приятеля фотографией, где Вредлинский был изображен в обществе Евсеева и
Дяди Вовы. Павел Николаевич услышал собственный голос, так и пышущий
яростью:

"- ...Между прочим, эту фотографию ты дал Василисе, якобы для того, чтоб
она могла его узнать на месте встречи. На самом деле Василису, уже после
того, как она назначила свидание Евсееву, должны были перехватить и убить,
а фотография должна была послужить ориентировкой для киллеров. И все концы
в воду, вот что славно! Василиса ничего не скажет, Евсеев ничего не скажет,
и даже киллеры ничего не скажут, потому что их тоже убрали.
Фотография-улика, естественно, уничтожается, господин Вредлинский остается
чистым и честным, а вот господин Манулов, визитку которого находят рядом с
трупом, попадает под внимание органов, и не МВД, а ФСБ, поскольку я
американо-израильский гражданин - ЦРУ и МОС-САД в одном флаконе!.."

- Это только фрагмент, мы вообще-то все записали,- ухмыляясь, заявил
Борода. - Наши психоаналитики оценили ваше последующее "примирение" с
Вредлинским как неустойчивое. Поэтому мы решили, что пора вас брать. Но,
конечно, аккуратно, без применения грубой силы. Вошли в вашу компьютерную
связь, послали липовый "e-mail" с приглашением на переговоры в Нью-Йорк, а
затем, когда вы отправились в аэропорт, применили одно неизвестное вам
спецсредство, которое управляет психикой гораздо лучше, чем препарат, за
которым вы гонялись. И вы, и ваши сопровождающие прямо-таки сами, без
принуждения приплыли к нам в руки. Причем в памяти у вас никаких следов не
осталось...

УДАР ПО КРЫШКЕ ГРОБА

Борода внимательно посмотрел на Манулова, словно бы анализируя, какое
впечатление произвело на мистера продюсера сказанное. Сказать, что Павла
Николаевича данное сообщение ошеломило, значит ничего не сказать. Манулов
был просто убит наповал, положен во гроб и закрыт крышкой. Теперь в эту
крышку проворный гробовщик заколачивал последние гвозди. Именно таково было
самочувствие претендента на российский престол.

Пожалуй, даже хуже, потому что убитые наповал, если придерживаться
материалистического взгляда на мир, уже ничего не чувствуют и им глубоко по
фигу, что с ними будет дальше. Граждане, верующие в бессмертие души,
считают, будто ей, этой самой душе, тоже по фигу, что будет с прежней
телесной оболочкой. Перед господом тело не отвечает, главное, чтоб его
похоронили по обрядам, соответствующим религиозным воззрениям бывшего
хозяина.

Манулов был скорее атеистом, чем верующим, поэтому на счет встречи с
создателем не очень беспокоился. Но вот ощущение, что его живым
заколачивают в гроб, а потом этот гроб еще и спровадят в кремационную печь,
- его не покидало. Вместе с тем Павел Николаевич чувствовал себя уже
мертвым человеком. А как еще может чувствовать себя человек, осознавший,
что все, к чему он стремился, все, что составляло его заботы, надежды,
планы, - окончательно и бесповоротно пошло прахом?! Кроме того, после
откровений Бороды Манулов отчетливо ощутил близость смерти. Так много
рассказывают только тем, кого не собираются оставлять в живых. К тому же
Бороде нет смысла еще что-то выпытывать у Манулова - он знает о нем ВСЕ.
Вся эта беседа затеяна только с одной целью - поглумиться над побежденным,
втоптать его в грязь, убедить Манулова в том, что он жалкий и ничтожный
человек, несостоявшаяся личность с непомерно завышенным уровнем претензий.

Кое-как собравшись с духом, Манулов спросил:

- Вредлинский жив?

- Вас это очень волнует? - Борода ответил по-одесски, вопросом на вопрос. -
А как бы вы хотели? Только откровенно!

- Вы можете мне не отвечать, - пожал плечами Павел Николаевич. - Или
наврать что-нибудь... Вообще-то, я хотел бы, чтоб он остался в живых. В
сущности, он безобидный, стареющий ребенок, по сравнению со мной - агнец
божий, да и только.

- Все это, конечно, разговор для исповедальни,- поморщился Борода, - но я
вас утешу. Жив Эмиль Владиславович и находится в достаточно безопасном
месте. Хотя вчера, в воскресенье вечером, на него было совершено покушение,
а сегодня в течение дня шла подготовка к налету на его дачу. Могу еще раз
подтвердить: когда имеешь дело с женщиной - жди непредсказуемых
последствий...

- Это Власта?!

- Конечно! Горяча старушка не по годам... Но в чем, в чем ей не откажешь,
так это в хитрости. Она сразу же догадалась, что, убрав Вредлинского,
подставит вас под удар правоохранительных органов, во всяком случае,
привлечет их внимание к вашей персоне. Все, что вы говорили Вредлинскому в
том фрагменте, который я вам показывал несколько минут назад, безусловно
справедливо. Если вы не разделались с Вредлинским, Павел Николаевич, то
именно потому, что понимали: тень подозрения обязательно ляжет на вас. А на
Власту, божью старушку, никто и не подумает. Мы, грешные, хоть и
предполагали, что она может на это решиться, но не думали, что это
произойдет уже в воскресенье. Хорошо, что у Вредлинского оказался такой
отменный телохранитель. Возможно, я ему еще предложу работу, этому Стасу...
Отбил Эмиля Владиславовича от пятерых вооруженных боевиков, одного уложил,
другого ранил, а потом еще и буквально из-под машины выдернул. Но после
этого мне стало ясно, что от Вредлинского эти братки не отвяжутся. В общем,
я его скрытно перевез в безопасное место, а на даче поставил засаду. Так
что вскорости разберемся с вашей милой кузиной...

- Премного благодарен, - иронически произнес Манулов.

- Не за что. Меня сейчас больше волнует тот, кто увез шесть доз 331-го. Он
ведь может и не в Москву податься, а в Киев или еще подальше, за кордон.
Правда, есть надежда, что этот парень не совсем в курсе дела и полагает,
будто заполучил в руки всего лишь новый наркотик. Но даже если 331-й
попадет в руки обычных наркобаронов, есть опасность, что они сумеют
разобраться в его свойствах и наладят его производство.

- Вы сказали, господин Борода, что приложили руку к его разработке. Неужели
вы не понимали, какого джинна выпускаете из бутылки? Надеюсь, я, как
человек обреченный, могу задать такой вопрос?

- Насчет того, что вы человек обреченный, я пока никаких заявлений не
делал, - заметил Борода, - и насчет вашей судьбы у меня еще нет
однозначного решения. Что же касается вопроса насчет "джинна из бутылки",
то он носит морально-нравственный, а не технический характер, поэтому на
него я ответил бы даже в том случае, если б собирался завтра же отправить
вас домой, то есть в милую вашему сердцу Калифорнию.

- Но вы все-таки не собираетесь этого сделать?

- Уверен, что возвращения в Америку вы сейчас боитесь намного больше, чем
пожизненного заключения в России. Но оставим это в стороне, вернемся к
нашему "джинну".

Итак, начнем с того, что развитием науки и техники можно управлять только в
социалистическом или, если хотите, в тоталитарном обществе. То есть там,
где государство является главным и единственным заказчиком разработок и
может сказать ученым: вот на это мы дадим деньги, а на это - нет, потому
что, с нашей точки зрения, это вредная лженаука. Или еще проще: "Народу это
не нужно!" Соответственно, если ученым не удастся убедить власть, что
"народу это нужно", то они смогут заниматься той или иной проблемой только
у себя дома, да и то если это не требует серьезной экспериментальной базы.
Вместе с тем то же государство может сказать: "Народу нужен ракетно-ядерный
щит! Сделать и доложить к такому-то съезду партии!" И, не считаясь ни с
какими затратами, товарищи ученые сделают и доложат.

А в "рыночном" мире все не так. Можно побегать по бога-теньким господам,
пообивать пороги и найти себе спонсора. Или даже всерьез заинтересовать
грядущими прибылями. Конечно, в фундаментальные исследования, которые,
грубо говоря, неизвестно чем закончатся, не всякий решится вкладывать
деньги, но в прикладные разработки, основанные на новых принципах и с
хорошим экономическим обоснованием, - от инвесторов отбою не будет. Причем
этим господам важно одно: как будет продаваться то, что изобретено и
сконструировано. А вредно это или полезно, опасно или нет, вопрос десятый.
Даже если государство запретит производство и продажу какого-либо товара
законодательно, наиболее отчаянных коммерсантов это не остановит. Потому
как запрещенный товар дороже стоит. Те же наркотики, например, или оружие.
Там, где запрещена их свободная продажа, на эти товары наворачивают самые
высокие прибыли. Вместе с тем из любой, вроде бы совершенно безопасной вещи
можно при желании сделать опасную. Кто бы мог подумать, допустим, в 50-х
или даже 60-х годах, что при помощи персонального компьютера можно будет
грабить банки, не выходя из собственной комнаты? Или воровать секретную
информацию? Точно так же в те годы только-только подходили к пониманию, что
средства массовой информации могут контролировать общественное поведение,
причем не только на уровне сознания, но и воздействовать на подсознание,
когда те или иные идеи, убеждения, оценки будут внедряться в психику
множества людей на рефлекторно-инстинктивном уровне. Примерно так, как
ребенка учат не писать в штаны.

- Вы имеете в виду тот фильм, что я задумал? - сквозь зубы процедил
Манулов.

- Ну, то, что вы задумали, - усмехнулся Борода,- выражаясь по-русски,
полный наивняк. Я уже вам объяснял, что ждет ваших хакеров, которые
попытаются взломать и переработать программы девушки Ани. Но даже если б я
вам дал вполне готовые программы и терпеливо объяснил, как их надо
применять для достижения ваших целей, то ничего путного у вас не вышло бы.
Тотального воздействия на современную российскую аудиторию достичь
невозможно. Гораздо легче было охмурять ее в конце 80-х годов, когда
сознание масс было до определенной степени унифицировано партийно-советской
пропагандой, отставшей от требований времени. В том смысле унифицировано,
что сама эта пропаганда воспринималась как ложь, а все, что ей
противоречило, - как правда и истина в последней инстанции. Была в годы
Гражданской войны такая песня: "Мы сами копали могилу свою..." Очень четко
отражает ситуацию.

- Ну и что изменилось к настоящему времени?

- После 1991-го в российском обществе оформилось три основные системы
ценностей: прозападно-демократическая, национал-патриотическая и
коммунистическая. Причем внутри каждой из этих систем полно всяких ветвей,
ответвлений и веточек.

Западников объединяют стремление к снижению роли государства в экономике и
внутренней политике, вступление России в глобальные рыночные отношения на
условиях, предложенных "Большой семеркой", и безусловное следование
рекомендациям, которые исходят из-за бугра. Ну и конечно, все они полностью
отрицают и коммунизм, и социализм в какой бы то ни было форме. А делятся
они прежде всего по финансовым интересам, по ориентации на те или иные
западные страны, наконец, по отношениям к форме правления: одним хотелось
бы увидеть авторитарную президентскую республику с каким-нибудь "де Голлем"
или даже "Пиночетом" во главе, другим - парламентскую демократию на манер
нынешней германской или итальянской. Но монархию там в громадном
большинстве не приемлют, даже в конституционной форме. Они отторгнут ваши
суггестивные программы как раз на подсознательном уровне.

- Про коммунистов можете не говорить, - заметил Манулов, - но ведь
существуют же национал-патриоты? Среди них полно монархистов!

- Да, имеются, - кивнул Борода. - Но нацистов и полуфашистов там больше. Да
и у тех, кто жаждет возвращения к самодержавию, православию и народности,
одна лишь форма вашего носа вызовет подсознательное отторжение. Прошу
простить за некорректность, но я просто констатирую факт. Кроме того, из
романа, сочиненного Вредлинским, трудно выкроить приличный сценарий, и даже
мастерство Крикухи вряд ли поможет сделать фильм интересным для зрителя. А
для того чтоб суггестивные программы сработали, фильм должен быть сам по
себе увлекательным. Хотя бы на уровне добротного боевика с захватывающим
сюжетом.