вряд ли. И уж
тем более такой, какую Таран в подземном центре господина Антона видел.
Там, чтобы лифт заработал, хозяин должен был ладонь к сканеру приложить, и,
только удостоверившись, что отпечаток его, компьютер включал систему.

Может, все-таки он зря приплел эту самую бабу с рынка? Надька-то запросто
ухватится за это объяснение: мол, не виноватая я, околдовали меня и
заморочили. Хотя видно, что ей и сейчас, стерве, приятно вспомнить, что они
тут с Зыней прошлой ночью вытворяли. Аж в сортире над толчком - это ж надо
было додуматься! Хотя чего тут интересного - Таран понять не мог. Конечно,
экзотика, но как-то неаппетитно, даже если толчок чистый и вымыт средством
"Дося" с розовой свинкой на этикетке.

Но самое главное, что Тарану было непонятно: даже если там, на рынке, к
Надькиному ларьку действительно подошла Полина, которой удалось проснуться
и сбежать из "спецучреждения", то на фига ей было устраивать разврат между
Зыней и Надькой? Тарану досадить хотела, что ли? Но, во-первых, она Надьку
никогда не видела и истории их отношений с Зыней не знала. Во-вторых, она,
по идее, не должна была знать и того, что Надька - жена Тарана. Разве
только в мыслях прочитала? Тогда, конечно, могла что-нибудь этакое
провернуть. Хотя, поди-ка, прекрасно знала, что ее, возможно, уже по всему
бывшему Союзу ищут, а то и за дальним кордоном. И вообще, зачем ей
понадобилось сюда ехать? В Москве-то ей небось намного проще было
спрятаться...

В общем, Юрку одолели сомнения. А вот Надька, похоже, сильно напугалась и
произнесла вполголоса:

- Юр, а вдруг она сама сюда придет? Что тогда будет, а?

- Она адреса не знает, - брякнул Таран первое, что пришло в голову. - И
потом, скажи на милость, зачем ей сюда приходить? Что она здесь у вас
забыла? Ей сейчас, между прочим, нельзя подолгу разгуливать, потому что ее
ищут. Прямо как в том стихотворении: "Ищут пожарные, ищет милиция..." А
ползти сюда, даже если она как-то узнала, где мы живем, уж совсем глупо,
по-моему. Ведь я, между прочим, один из немногих, кто знает, что она за
фрукт. Нет, по-моему, ей здесь делать нечего...

Эту последнюю фразу Юрка произнес гораздо менее уверенно, чем предыдущие,
потому что в этот самый момент у него шевельнулась очень тревожная мысль.
Да, он действительно знает, кто такая Полина и какой страшной силой она
обладает. В отличие от громадного большинства жителей этого областного
центра. Но именно поэтому, возможно, Полина и нанесет ему первый визит.
Причем, что у нее в этот раз будет на уме, неизвестно. Возможно, ей
захочется просто-напросто убрать типа, который о ней слишком много знает.

Да, Юрка и впрямь знал о ней немало. Он еще пожалел Надьку, не рассказав в
подробностях о том, как Полина, еще не впав в свое таинственное состояние,
на его глазах управляла жлобами, Аликом и Тиной, во время путешествия на
теплоходе и переездов на машинах, как заставила Алика расстрелять жлобов
перед пересадкой с "Соболя" на "Ниву". Еще пуще напугал бы Надежду рассказ
о том, чего Таран самолично не видел, а знал лишь от Птицына. Например, о
том, как сошел с ума и застрелился некий Коля, мирный подмосковный бандюга,
помогавший Юрке похищать Аню Петерсон. И как утопился Вася с катера
"Светоч". И о том, как господин Антон, очень крутой и криминальный
бизнесмен, ни с того ни с сего свихнулся, начал писать в штаны и петь
детские песенки. И о том, что дедушке Магомаду со своими племянницами тоже
где-то полечиться пришлось. Наконец, он ведь недосказал Надьке, что Лизка
сперва увидела во сне, как ее приемного папу Гену

- то есть Птицына! - захватили бандиты, а потом побежала его спасать. И уж
совсем не упомянул, что Генрих, совершенно себя не контролируя, поехал в
одиночку и угодил в лапы к залетной банде, которая передала его в лапы Дяди
Федора. И все эти непонятные события, по утверждению Птицына, были как-то
связаны с Полиной, без движения лежавшей в неком спецмедучреждении, но
сохранявшей при этом способность влиять на внешний мир! Причем, как говорил
тот же Птицын, ее смерти тамошние лекари боялись как огня: дескать, она,
умирая, может дать некий мощный выброс энергии, от которого - страшно
подумать! - чуть ли не конец света может произойти! Что. стоит такой жуткой
бабе попросту заставить Юрку умереть?!

Впрочем, Таран тут же вспомнил и о другом факте, полное-. тью
противоречащем предыдущим опасениям. Он вспомнил, как прошлой осенью
Полина, по-прежнему находившаяся не то во сне, не то в коме, каким-то
таинственным образом спасла ему жизнь.

Тогда "мамонтовская" судьба привела Юрку на подмосковную дачу, где
хозяйничала толстая лярва Фроська. Там на него, Милку, Василису и двух
невезучих ребят-бизнесменов эта курва силки расставила. Напоила снотворным
и стала ждать, когда приедет банда некоего Магнуса. Однако толстухе
захотелось побаловаться с юношей, и Юрке она накапала "стимулятора",
который на короткое время взбадривает. Потом, когда действие его
закончилось, Юрка должен был заснуть глубоким сном и, возможно, уже не
проснуться. Но, поскольку чай им пришлось пить вместе, Фроська сама
вынуждена была выпить свое зелье, а потому приготовила нейтрализующие
таблетки, которые спрятала под подушку в своей спальне. И вот там-то, когда
закайфованный Юрка принялся дрючить эту змею подколодную, ему вдруг
пригрезилась Полина, которая рассказала ему о подлом замысле гнусной
толстухи и о нейтрализующих таблетках. Юрка сумел втихаря выудить их из-под
подушки, выйти из закайфованного состояния и в конечном итоге остаться
живым и товарищей от беды спасти. Однако об этом "потустороннем" визите
Полины Таран даже Птицыну не рассказал.

После этого воспоминания Юркой овладела другая трактовка событий, и он уже
не столько за себя переживал, сколько за Надьку. А что, если Полина эта
действительно в него влюблена? Тогда ее желание разрушить Юркину семейную
идиллию становится понятным. Заставила Надьку переспать с Зыней, а потом,
возможно, еще и подстроила так, чтобы Надька, подчиняясь ее команде,
заперла Юрку в шкафу. Да еще и заставила Юрку смотреть на все это
безобразие... Ей это под силу, если она, как говорится, "проспалась" и
вновь обрела свои суперспособности. Правда, из этого же следовало-, что
Юрка и Надька уже находятся у нее под контролем. Тарана начал бить легкий
мандраж.

- Так... - сказал Юрка, чувствуя, что по спине забегали мурашки. - Нам надо
как можно скорее ехать к Птицыну. Точнее, в часть, а там видно будет. Надо
предупредить, если он еще не знает...

- На ночь глядя? - произнесла Надька. - А по телефону нельзя?

- Во-первых, еще не ночь - только десятый час. А во-вторых, по телефону до
него трудно дозваниваться. Давай быстренько пудри нос, убирай с морды
зареванность - и топаем отсюда.

- Мы на автобус не успеем, - заметила Надька. - Последний в 22.00 идет, а
нам еще до автовокзала добраться надо.

- Частника поймаем... - произнес Таран и осекся, потому что квартирную
тишину, как гром среди ясного неба, разорвал звонок в дверь.

ТЕ ЖЕ И ПОЛИНА

- Не будем открывать, а? - пробормотала Надька. - Нас нет - и все. Не
станет же она замки ломать, когда все соседи дома?

Таран нервно улыбнулся - ох и наивна Надюха! Да и сам он, как говорится, уж
слишком в плену у традиционного взгляда на вещи. Если это действительно
Полина, она в два счета заставит их открыть дверь - и не пикнут. Однако
никакого непреодолимого желания срываться с места и бежать к двери ни он
сам, ни Надька, похоже, не испытывали. Значит, там, за , дверью, могла быть
вовсе не Полина, а, допустим, тетя Тоня с дядей Мишей, решившие проведать
дочку, или, например, бабка-соседка, у которой сахар кончился, а в
булочную, до какой меньше ста метров по прямой, дойти тяжело.

- Да нет, это не она... - сам себя успокоил Юрка и пошел к двери. На сей
раз, правда, дверь не была заперта на задвижку, и Надькины родители
наверняка могли бы открыть дверь ключами без звонка. Но спрашивать "кто"
Юрка не стал. И открыл дверь просто так. Даже в "глазок" не глянул. Открыл
- и застыл с открытым ртом.

На площадке, скромно переминаясь с ноги на ногу, стояла Полина.

Одета она была точно так, как описывала Надька. Короткая алая маечка,
открывающая пупик, белые брючки, туго обтягивающие бедра и попу, белые
босоножки на высоком каблуке. Ну и дымчатые очки с диоптриями, именно
такие, скругленные по краям. Про одно Надька не сказала: через плечо у
Полины висела довольно большая спортивная сумка.

- Здравствуй, Юра, - застенчиво улыбнувшись, произнесла она. - Вы не
против, что я так поздно?

Надька, с опаской выглянувшая из-за Юркиной спины, явно узнала Полину, но
не стала плеваться, кричать: "Чур! Чур меня! Сгинь, нечистая сила!" - и
даже не завопила: "Караул, милиция!"

- Понимаете, - все тем же робко-застенчивым тоном, которым она когда-то
попросила Тарана помочь вынести сумку из вагона, произнесла Полина, - мне
очень неловко к вам ночевать проситься, но у меня других знакомых в городе
нет, а в гостинице ужасно дорого. Юра меня знает, я Полина Нефедова, из
Москвы.

- Проходите, Полина! Проходите, пожалуйста! - совершенно неожиданно для
Тарана разрешила Надежда. - Юрик, помоги, пожалуйста, сумку поставить. А
меня Надя зовут, будем знакомы!

- Очень приятно... По-моему, я у вас вчера сигареты и зажигалку покупала,
верно?

- Правильно, - улыбнулась Надька, - зажигалочка работает?

- Пока все в порядке.

Полина вошла, Юрка нашел для ее не очень тяжелой сумки достойное место, а
Надька сказала:

- Вы, наверное, от чаю не откажетесь?

- Если вас это не затруднит, конечно, не откажусь...

- Да мы и сами собирались вообще-то, - сказал Таран, поглядывая то на
Полину, то на Надежду. Вроде бы обе выглядели вполне естественно. Во всяком
случае, ничего похожего на то, как вели себя замороченные Полиной жлобы на
теплоходе, пока не просматривалось.

- Вы, может быть, и кушать хотите? - озаботилась Надежда. - Не стесняйтесь,
будьте как дома...

Конечно, далеко не каждая мужняя жена сможет проявлять заботу о бабе, с
которой спал ее супруг, но и тут в принципе ничего особо неестественного
Таран не увидел. В конце концов, выражение "будьте как дома" при
определенном рассмотрении все-таки намекает на то, что данная гостья не
дома находится, а в квартире, где Надька - законная хозяйка.

- Если можно, я свое на стол достану, - предложила Полина и отправилась к
своей сумке. Вернулась она с небольшим батоном колбасы, банкой шпрот,
вареными яйцами и половинкой жареной курицы, завернутой в фольгу.

- Зря вы это! - сказала Надька. - Вам это в дорогу пригодится. А у нас
полно всего в холодильнике. Может, вам рюмочку налить? Со знакомства и с
приездом?

Тут Таран, как ни странно, даже не стал подозревать Полину в том, что она
управляет поведением Надюхи, а почему-то заподозрил супругу в том, что ее
забота о незваной гостье вызвана некой подсознательной благодарностью к
бабе, которая устроила ей вчера "приятный вечер" с Зыней.

Как ни странно, оказалось, что Надька с Зыней свое марочное даже наполовину
не усидели, да и от закусок вообще-то еще довольно много осталось. Так,
поклевали чуть-чуть - видать, спешили к самому сладкому перескочить. В
общем, большую часть яств, как говорится, сохранили в нетронутом виде. А
Таран, между прочим, с обеда "по усиленной раскладке" еще ничего не ел и
был вполне не против вкусно поужинать. И выпить тоже, хотя вообще-то, как
неоднократно отмечалось, не был большим любителем алкоголя.

Надька достала бокалы, Юрка разлил ароматную жидкость в хрусталь, Полина
скромненько улыбнулась и не отказалась. Первый тост, загодя предложенный
Надькой: "Со знакомства и с приездом!" - приняли, как выражаются
компьютерщики, "по умолчанию". С этого момента некая напряженность,
сковывавшая Юркин организм, пошла на убыль.

- Полина, а вы тут у нас в командировке или так, в отпуске? -
полюбопытствовала Надька, судя по всему, без всяких задних мыслей. Юрка
немного насторожился: неужели Веретенникова позабыла то, что он ей полчаса
назад рассказывал?

- Нет, - ответила та, - я вообще не работаю, так что мне ни командировок,
ни отпусков не надо. Я к бабушке на могилку приехала. Она год назад умерла,
как раз вчера годовщина исполнилась. Это тут, за городом, в Васильеве.

- У меня бабушка тоже недалеко от Васильева живет, сообщила Надька. - В
Стожках. Может, бывали?

- Бывала, - охотно кивнула Полина, - правда, давно, мне еще лет пятнадцать
было. Приезжали отдыхать на лето с папой и Костей. Это мой младший брат, он
уже умер, к сожалению... Так вот, тогда мы за грибами ходили, немного
заплутали и вышли к Стожкам. Чудное место! Лес, речка, тишина... Васильеве
все-таки большое село, там машины ездят, трактора, ночью парни на
мотоциклах гоняют, а в Стожках - прелесть! Помню, я даже предложила папе:
"Давай бабушкин дом сюда перевезем и будем тут все вместе постоянно жить!"
Он, конечно, только посмеялся...

- Значит, мы с тобой почти землячки? - порадовалась Надька. - Это ничего,
что я на "ты"?

- Конечно, - кивнула Полина и улыбнулась, - мы ж не старушки, чтоб на "вы"
и с отчеством!

- Ой, за упокой твоей бабушки мы и не выпили! - вспомнила Надя. - Пусть ей
земля будет пухом!

Выпили еще по бокалу, и Таран с некоторым изумлением заметил, что совсем не
боится "самую страшную женщину на земле". Более того, он с каждой минутой
все больше ощущал, что ему очень приятно видеть ее здесь, за столом, в
Надькиной квартире и в обществе Надьки. Кроме того, весь комплекс
переживаний по поводу Надькиной измены заметно ослабел. Ну, гульнула и
гульнула! Сам он не святой, чего уж там! Если налетела - на аборт сходит,
какие проблемы! А насчет опасений чего-нибудь поймать после Зыни - бог не
выдаст, свинья не съест.

- Юрик, - попросила совсем развеселившаяся и, как видно, тоже позабывшая
свои комплексы Надька, - принеси-ка музычку!

- Если можно... - поддакнула Полина.

- Ничего, что после "заупокоя"? - засомневался Таран, но отправился за
"JVC" и кассетами. Пока копался в комнате, несколько раз слышал дамские
"хи-хи" да "ха-ха" с кухни. Пожалуй, это был один из последних моментов,
когда в его душе опять зашевелились подозрения. Правда, на сей раз, можно
сказать, совсем безобидного плана. Ему показалось, будто Надька рассказала
своей новой подружке про историю с Зыней, и теперь обе змеи подколодные
потешаются над обоими представителями сильного пола, участвовавшими в этих
событиях несколько часов назад.

Установив магнитофон и зарядив в него кассету с неведомо какой группой -
Таран, как уже говорилось, в них ни хрена не понимал! - приступили к
танцам. То есть стояли посреди кухни и дергались помаленьку втроем, немного
толкаясь по причине тесноты. Потом Полина направилась в туалет, кокетливо
стрельнув глазками и хихикнув: "Не провожайте меня..." - а Надька, обняв
Юрку за талию, прижалась к нему и забормотала в ухо:

- Она такая классная, эта Полинка, правда? Таран хотел сказать: "Посмотрела
бы ты, как эта "классная" заставила бандита Алика расстрелять своих
наивернейших подручных!" - но почему-то не стал этого делать. На фига такие
грустные дела вспоминать? Сейчас-то все спокойно, жизнь прекрасна, вино
хорошее, компания приятная. А оргия на теплоходе, поездка на "Соболе", а
потом на "Ниве" - все это было давно и неправда.

- Правда, - ответил Таран совсем не то, что хотел сказать. - Она хорошая,
только очень несчастная. Брата какие-то бандиты метанолом напоили, бабушку
тоже убили... И ее в Москве могли убить, только повезло - мы с Лизкой
выручили.

- Да-а?! - Надюхины влажные и приятно пьяненькие глазки широко открылись.

- Как мне ее жалко!

Таран в этот момент еще помнил, что Полининого братца отравили не просто
так, а после того, как он совершил заказное убийство - убил одного из
людей, работавших на Птицына, некоего Павла Степановича. И насчет того, что
ее бабушка Нюша, помимо лечебной деятельности, какие-то яды готовила, по
силе не уступавшие кураре. Ну и о том, что сама Полина тоже крепко дружила
с бандой Зуба, Юрка помнил. Однако ничего говорить Надьке не стал.

- Мне тоже ее жалко, - сказал Юрка, забираясь ладонями под Надькину майку и
ласково проводя ими по гладкой прохладной спинке. А потом поцеловал Надьку
в губки. Бережно, очень легонько.

- Я пойду постель приготовлю... - услышав приближающиеся шаги Полины,
прошептала Надька и, выскользнув из рук Тарана, ушла в спальню. А Полина,
придя на кухню, продолжила танец с Юркой, тем более что пошло нечто
медленное, типа блюза какого-то.

Тут Юрке даже лезть под майку не потребовалось, ибо гладкая талия Полины и
так была ничем не прикрыта. И Юркины ладони так и занежились на этой
ласковой, бархатистой коже. Зато Полина уже явно без особой скромности
заползла мягкими лапками под майку Тарана.

- Ты меня не забыл, Юрик, правда? - проворковала она, прижимаясь к его
щеке. - А я все помню: и баню с Василисой, и номер, где мы втроем спали, и
теплоход... Тебе там хорошо было, верно?

Юрка все помнил. И то, как хорошо было в бане, и как страшно на теплоходе.
Но он еще раз произнес не то, что было на языке:

- Да, там было здорово, я все помню.

- А хочешь, будет еще лучше? - Полина вытянула язык и осторожно провела им
Юрке по губам. А одна из горячих ладошек перекатилась со спины на живот,
пронырнула за ремень, в трусы и ласково пощупала Тараново хозяйство.

- Надька - это ведь не Василиса... - пробормотал Юрка в некотором смущении.

- Чудачок... - потершись щекой о подбородок Тарана, мурлыкнула Полина. -
Она сейчас стелет постель на троих, понял?

Только в этот момент неизвестно на каком уровне подсознания Юрка догадался:
Полина взяла их с Надькой под контроль так же, как когда-то жлобов на
теплоходе. Только там все казалось совершенно неестественным, грубо
прямолинейным, а теперь Полинино влияние проявлялось постепенно, мягко и
неназойливо. Там все происходило как бы ни с того ни с сего, а здесь
отношения теплели постепенно, даже не поймешь сразу, от вина или под
влиянием Полининой воли. Однако сила этого влияния явно была намного
мощнее, и противостоять ей было совершенно невозможно.

- Ты прелесть! - шепнул Юрка, отодвинув носом душистые пряди, прикрывавшие
Полинино ушко.

- Вы не пожалеете, правда! - сказала Полина, продолжая поглаживать
пальчиками то, что было у Юрки в штанах. - Хочешь ко мне?

И хотя еще секунду назад Таран сильно опасался, что может вернуться Надька,
которой это не очень понравится, он скользнул рукой по мягкому животу
Полины, добрался до волосиков, а затем притронулся пальцами к скользкой,
мокрой и влажной щелочке.

- Чувствуешь?! Это она тебя хочет... - прошептала бесстыдница. - Приласкай
кисоньку, приласкай...

А сама мягко тискала то, что у Юрки уже начало каменеть.

Впрочем, у нее еще одна рука была. Прибалдевший Таран даже не успел
заметить, как эта шаловливая ручонка уцепилась за петельку "молнии" и -
ж-жик!

- одним, движением распахнула ширинку. А та, что ласкала, приспустила
резинку трусов и ловко выпростала на свет весь Юркин струмент с прибором.
Как раз в тот момент, когда Надежда входила в кухню.

Юрка вообще-то уже догадывался, что супруга скандала не закатит, но той
реакции, которая последовала, не ожидал никак. Руку из Полининых трусов он
все-таки выдернул, но уже на Надькиных глазах, так что и это движение не
прошло для нее незамеченным. Тем не менее она глазом не моргнула и
произнесла, подмигнув Юрке:

- Ой, жарко-то как! Может, под душ заберемся?

- И правда, - согласилась Полина, взяла Тарана все той же хулиганской
ладошкой прямо за набалдашник и повела его за собой, как слона на
веревочке. А Надька тоже уцепилась ближе к середине, так сказать, и они
вдвоем, отпуская хохотунчики, отбуксировали Юрку в ванную. Таран, конечно,
при движении не очень упирался, а девки не бегом бежали, так что никаких
особых страданий это не принесло, но вот острых ощущений прибавилось.

Тряпки все полетели в кучу, куда-то на стиральную машину. Почему