тал Ляпунов, нарушая
"обет молчания". - Даже не "контрабасы", а чистой воды срочники. Не старше
Юрки. И летеха - пару лет как из училища. А экипировка! Каски образца сорок
первого, ОЗК с чулками на хлястиках и шпеньках, броники времен Афгана...
Это ж вредительство какое-то! Ясно, что они первый раз пещеру видят. Их тут
всех положат, помяни мое слово...

- По-моему, нам лучше поторопиться, - перебил капитана Ольгерд. - Если все
наши расчеты правильны, они должны максимум через четверть часа выйти туда,
где поставят завал с миной направленного действия. После этого их
камнепадом перемелет в фарш. Кстати, что-то взрывов сверху не слыхать...

- Да, - согласился Ляпунов, - торопиться надо. А пацанов все равно жалко...

- Всех не пережалеешь, - философски заметил Топорик. - Нас бы кто пожалел -
если мы все-таки вымрем.

- "Мамонты" не вымирают и не сдаются, - напомнила Милка, - а лично тебя я
всегда пожалеть готова. Даже живого.. Правда, в свободное от службы время.

ЧЕРДАЧНЫЙ ШКУРОДЕР

- В общем, тут ничего особо сложного нет, - успокоительным тоном произнес
Ольгерд. - Такой же желобок, как был внизу, только метров на пятьдесят
длиннее. Зато есть места, где даже на четвереньках можно двигаться. Правда,
можно напутать с поворотами и забраться в такие места, откуда потом хрен
выберешься. Поэтому есть предложение составить следующую цепочку. Я с
веревкой ползу впереди и тяну за собой подвязанный к веревке свой рюкзак.
Дальше ползет Топорик, подталкивает при нужде мой рюкзак и подтягивает за
собой свое снаряжение. Остальные - соответственно.

- Все свое нашли? - спросил капитан. - Молчание - знак согласия.

Щель, в которую на сей раз втиснулся "пан Сусанин", напоминала по форме и
размерам лежащую на боку большую продолговатую дыню. Сперва Ольгерд вытянул
руки вперед, затем прижался щекой к полу и протиснулся по пояс. Наконец он
выгнулся влево и вполз в щель окончательно. Затем он потянул за собой
рюкзак, подвязанный к веревке, которая длинным хвостом потащилась следом.
Топорик наскоро привязал к веревке свой рюкзак и автомат, укутанный, как
ребенок, в пакет из разгрузки и бронежилета. Затем детинушка, бормоча
что-то типа "господи, пронеси", всунул руки в дыру, сумел втиснуться в
желоб и пошуршал дальше. Следующим критическим моментом была, конечно,
Милка со своей попой, но и она, как ни странно, успешно просклизнула,
утянув за собой рюкзак и увязку из автомата и прочего снаряжения. Пока она
протискивалась, Юрка, отмерив два метра веревки, торопливо приматывал свою
поклажу, а когда Милка окончательно заползла в шкуродер и все ее
оборудование уехало туда, с некоторой дрожью в теле приблизился к дыре.

Здешний желоб был и впрямь намного извилистее первого, но более широкий и
со всякими ответвлениями, уводившими фиг знает куда, скорее всего в
какие-нибудь тупики. Поэтому, если бы Юрка полз тут в одиночку, он уже не
раз бы запутался. Однако у него был хороший ориентир - Милкина навьючка,
которую она тянула за собой и в которую Таран периодически упирался руками.
Свое добро тоже периодически приходилось подтягивать, особенно тогда, когда
Юрка чуял, что в него упирается руками Ляпунов.

Между тем наверху, на поверхности, вновь начали периодически грохать
взрывы. Конечно, сотрясение от этих взрывов тут, на глубине, было
минимальное, но все-таки ощущалось. Как ни успокаивал себя Таран тем, что
до свежего воздуха десятки метров скального грунта, которые даже не всякая
атомная бомба прошибет, все же при каждом взрыве он чуял легкий мандраж,
вспоминая о приведенном Ольгердом примере с "Операцией "Святой Януарий" и
критической точкой закаленного стекла. Хрен его знает, вдруг именно туда и
попадут? Угодить под обломки какой-нибудь тысячетонной каменной плиты,
внезапно потрескавшейся на десятки многотонных кусочков, ему как-то не
улыбалось. Тем более что здесь, в желобе, у Юрки не раз возникало чувство,
что он заживо похоронен. Даже при том, что свод над этим шкуродером был
более высоким и местами действительно можно было двигаться на четвереньках.

Таран точно не знал, сколько времени они тут путешествуют, но при этом
хорошо помнил предсказание Ольгерда насчет того, что минут через пятнадцать
та группа федералов, которая прошла через вход "Ручейный", а потом стала
подниматься по туннелю в направлении "Волчьей Пасти", скорее всего выйдет
на завал с миной направленного действия и взрыв вкупе с камнепадом размелет
их в кровавый фарш. Взрывов, правда, пробухало уже немало, но Таран был
убежден, что наземные взрывы с подземными он вряд ли перепутает. Четверть
часа, на прикид, уже давно прошло, а взрыва, который предсказывали Ляпунов
и Ольгерд, не было. Либо салаги двигались медленнее, чем ожидалось, либо
мина направленного действия, спрятанная за каменным завалом, существовала
только в предположениях капитана.

А из этого, кстати, могли последовать не самые лучшие события. То есть
салаги - то, что это именно салаги, было сугубо личное впечатление
капитана, вряд ли имевшего много времени на то, чтобы хорошо рассмотреть
бойцов! - могли уже прорваться к "Ишачьим Конюшням". Неизвестно, конечно,
насколько успешно они там смогут разобраться, возможно, что их там
действительно всех положат, но ведь бывали случаи, когда, как говорится,
дуракам везло. К тому же насчет дураков это, пожалуй, тоже слишком
поспешная характеристика. Даже если ихний летеха всего пару лет как из
училища, но отвоевал хотя бы полгода, то вполне мог наловчиться, так что
сможет на практике дать фору невоевавшему майору. Да и сами бойцы -
ровесники Тарана - вполне могли от души понюхать пороху. Такие же ребята,
между прочим, как-то раз Берлин взяли и почти пятьдесят лет его удерживали,
пугая своими сопливыми носами всю буржуазную Европу. Так их никто и не
выбил оттуда, хотя, наверное, очень хотели. Сами ушли, по команде "лучшего
немца" дедушки Горби и еще одного, понимаешь, дирижера-любителя...

Так что в принципе не будет ничего удивительного, если эти ребятишки
положат задницей кверху Ахмеда и его братву, разнесут в пух и прах штаб в
"Ишачьих Конюшнях" и заберут оттуда то, чего домогаются Птицын и те, кто
ему это заказывал.

Будь Юрка чисто сторонним наблюдателем, он от души порадовался бы такому
успеху федералов, тем более представителей своего поколения, которое отнюдь
не в полном составе и даже, возможно, не в большинстве своем "выбрало
пепси". Но, увы, сторонним наблюдателем Таран не был. Он был действующим
бойцом "третьей стороны", на которую его привела извилистая дорожка двух
последних лет жизни. И, как ни печально, успех салаг означал поражение
"мамонтов", что, возможно, должно было повлечь за собой далеко идущие и
совершенно непредсказуемые последствия.

Успокаивая себя тем, что он слышит только разрывы на поверхности, но до его
ушей не долетают звуки выстрелов в подземельях, Юрка старался по мере
возможности ползти быстрее. Однако темп движения задавал не он, а "пан
Сусанин", и Таран мог двигаться ровно с такой скоростью, с какой впереди
него ползла Милка со своими прибамбасами. Милка не могла прибавить больше,
чем Топорик, а Топорик - больше, чем Ольгерд.

Само собой, что у Юрки по ходу этого передвижения по чердачному шкуродеру
не раз и не два возникало острое чувство недоверия к "Спайдермену". Может,
он их заведет к какой-нибудь узкой щелке, сам пролезет, а дыру задвинет
камнем с другой стороны. Или выберет такой лаз, через который сам пролезет,
а ползущий следом Топорик застрянет. Что тогда? А тогда им придется
долго-долго выбираться из этого желоба задом наперед - развернуться-то
невозможно! И выползут они отсюда лишь тогда, когда фђдералы, раздолбав
остатки Ахмедовых боевиков, взорвут и завалят все ходы и выходы... Конечно,
какие-то шансы найти незаваленную дыру будут, но лишь до тех пор, пока не
сядут элементы питания к очкам и аккумуляторы фонаря. Дальше им придется
вслепую бродить по собственной могиле. Бр-р!

Несколько раз Юрке казалось, будто его самые черные предположения начинают
сбываться, в частности, тогда, когда по каким-то причинам случались
остановки. Что конкретно происходило впереди, Таран не видел, только
упирался башкой или руками в Милкину укладку и обнаруживал, что она не
движется. Милка, почуяв, что ее подпирают, сердито шипела:

"Не спеши, там спереди чего-то!" Сзади в это время в Юркино снаряжение
упирался Ляпунов и тоже шипел: "Чего застрял?" - Спустя несколько секунд
движение возобновлялось, и у Юрки на какое-то время камень с души
сваливался.

Но вот наконец свод стал уходить вверх, и стало возможным сперва постоянно
ползти на четвереньках, подобно саночнику в дореволюционных шахтах, а потом
даже идти на двух ногах, пригнувшись. Ольгерд остановился и прошептал:

- Мы на месте. За углом, в десяти метрах слева - грот, который находится
прямо над самой большой "Конюшней". Справа - небольшой туннельчик, через
него можно выйти к "колодцу". Помните, я говорил насчет мощного ручейка, на
котором в принципе можно было бы гидротурбинку поставить? Так вот, метрах в
двадцати ниже нас этот ручей стекает в "колодец" и падает вниз еще на
шестьдесят метров до самого дна, откуда идет туннель до выхода "Ручейный".

- Что ж ты нас через него не повел? - удивился Топорик.

- Потому что пройти этот "колодец" снизу вверх невозможно, - невозмутимо
ответил "пан Сусанин". - Практически это водопад, и довольно сильный. А
сверху вниз, при крепкой веревке и избытке везения проскочить можно.

- Хорошая информация, - задумчиво произнес Ляпунов. - Насчет "колодца" это
ты на случай отхода или рекомендуешь для проникновения в "Конюшни"?

- И то, и то. Хотя, конечно, понимаю, что отходить через "Ручейный" -
значит, иметь дело с федералами. А вот проникнуть в "Конюшни", если
спуститься до того места, где ручей стекает в "колодец", вполне реально.

- Но долго. Ты ведь говорил, что от ручья до "Конюшен" сорок метров вверх,
я правильно говорю? Да еще спускаться двадцать метров к водопаду. Нет, это
не пойдет. Какова толщина свода над "большой Конюшней"?

- Полтора-два метра. Хотите проломить сверху?

- Есть такая прикидка...

- Тогда есть место получше. Ближе к левой стенке грота есть глубокая
трещина. Она идет углом и почти сквозная. Если хорошо рванете - вывалится
примерно треть свода.

- Гражданин Топорик, - сказал Ляпунов, - подготовьте прибор... Всем надеть
броники и разгрузки, проверить оружие и противогазы!

Все завозились с экипировкой, стали протирать автоматы и магазины. Топорик
в это время вытянул из рюкзака запаянные в полиэтилен детонаторы и катушку
с проводом, а Ляпунов - завернутый в целлофан брикет пластита и моток
красного детонирующего шнура.

- Так, - сказал Ляпунов, отрезая штурмовым ножом почти половину брикета, а
затем разделяя полученный кусок на три равные части, - за угол с нами не
ходить. Трещину сами найдем, без провожатых. Отойти в коридорчик, ведущий к
"колодцу", залечь и ждать. Если мы раньше времени не взорвемся, значит,
придем и взорвем оттуда.

Остаток взрывчатки капитан снова замотал в полиэтилен и убрал в рюкзак.
Топорик в это время отрезал от полиэтиленовой обоймы одну секцию с
запаянным в нее электродетонатором, а остальные сунул в карман рюкзака.

Милка, Юрка и Ольгерд перебрались в указанное место, а Топорик с капитаном,
забрав приготовленный пластит и прочие прибамбасы, отправились за угол, в
грот.

Конечно, Таран прекрасно знал, что Ляпунов и Топорик слишком долго учились
работать с пластитом и сами по себе не взорвутся, но все-таки ему казалось,
будто возятся они там слишком долго. Поэтому он облегченно вздохнул, когда
в коридорчике появился капитан, а затем Топорик, отматывающий провод с
небольшой катушки.

- Так... - произнес Ляпунов, усаживаясь на пол и вытаскивая из кармана
разгрузки маленькую подрывную машинку, похожую на карманный фонарик с
динамкой, которые когда-то в обиходе называли "Жу-жу". Топорик откромсал от
катушки провод, ободрал верхний слой изоляции, раздвоил проводки и прицепил
их к клеммам машинки.

- Инфракрасные очки снять, убрать в футляры. Будем использовать ствольную
подсветку. Надеть противогазы и подготовить "черемуху", - велел Ляпунов. -
Сразу после взрыва все, кроме Ольгерда, - в грот. Бросаем четыре пакета,
добавляем из подствольников осколочными - и вниз.

- Это будет почти четыре метра высоты, - заметил Ольгерд. - А на полу куча
камней. Ноги переломаете!

- Твоя трещина, - пояснил капитан, - просто классная. А монолит, который
она обвалит, еще лучше. Как кусок пирога, толщиной в два метра. Он так
целиком и ляжет, а мы будем прыгать сперва на него, а уж потом на пол. Так
что не волнуйся. У тебя будет своя работа - сделать нам хорошую веревочку
до дна "колодца". Прыгать будем через водопад, если, конечно, будет кому
прыгать... Но ты все-таки тут, наверху, закрепи ее ненадежнее. Ну и рюкзаки
оставим под твоей охраной.

- У меня нет оружия, - скромно напомнил спелеолог.

- На всякий случай оставлю тебе "Ф-1". Лучшее орудие быстрого самоубийства.
Для верности, когда сдернешь кольцо и отпустишь рычаг, приложи гранату к
моему рюкзаку. Там еще полкило пластита осталось.

Все натянули маски, проверили герметичность, надели шлемы. Юрка заметил,
что Ляпунов, надев противогаз, достал из рюкзака еще один чехол с этим
"средством защиты" и прицепил к разгрузке. Таран сразу догадался, что
"носителем информации", за которым они сюда пришли, будет вовсе не дискета
или компакт-диск, а человек, для которого капитан и приготовил
дополнительный противогаз.

Ляпунов взял у Топорика подрывную машинку и стал нажимать на рычаг динамки.
Жу-жу-жу-жу! Пи-и-и! Загорелась красная неонка, и капитан мягко надавил на
кнопку с надписью "Fire!".

ШТУРМ "ИШАЧЬИХ КОНЮШЕН"

Из-за угла во тьму плеснула красно-оранжевая вспышка. Бу-бух! - грохот
взрыва раскатился по подземным коридорам, воздушная волна пронеслась над
прижавшимися к полу "мамонтами", несколько камешков, подхваченных ею,
залетело и в коридорчик, брякнуло по шлемам, но никого не поранило. Сразу
после этого раздался еще один удар, но не от взрыва, а от тяжкого падения
каменной глыбы - шарах-бу-бух! И уже после этого долетело несколько
испуганных, болезненных, даже истерических воплей.

- Вперед! - скрежетнула мембрана противогаза. Ляпунов первым вскочил на
ноги и помчался к гроту, освещая дорогу фарой, укрепленной на шлеме. За ним
ринулись Топорик, Милка и Таран с включенными фонариками на стволах
автоматов. Уже на бегу они готовили к броску пакеты с "черемухой".

Там, в гроте, все было четко по Ляпунову: огромная глыба, действительно
чем-то похожая на чудовищный кусок круглого пирога или торта, рухнула вниз
в "большую Конюшню". Конечно, никаких коней или ишаков тут не было, но люди
были. Здесь у Ахмеда оказался не штаб, а лазарет. На длинных, грубо
сколоченных нарах в два яруса лежали смуглые и даже чернокожие, но явно
побледневшие от недостатка света и малокровия, обросшие бородами люди в
грязных, окровавленных бинтах. Сколько их было вначале - неизвестно, но
глыба, рухнувшая почти на середину верхнего яруса нар, раздавила не менее
половины и наверху, и внизу. Немалое число людей, особенно на верхнем
ярусе, попали под относительно мелкие камни, вполне способные, однако,
размозжить голову или раздавить грудную клетку. Лишь немногие из тех, кто
находился в "большой Конюшне" и остался жив, успели оправиться от шока.
Только двое или трое смогли вскочить на ноги, а прочие лишь истошно выли и
визжали нечто нечленораздельное. Конечно, сопротивляться тут было некому.

Понимание всего этого пришло потом. После нажатия на спусковой крючок пулю
уже не остановишь. Пакеты с "черемухой" полетели вниз, и желто-оранжевое
облако, подсвеченное фарой Ляпунова и наствольными фонариками остальных,
стало расплываться по подземному залу. Кашель, хрипы, визг врезались в уши
даже через резину.

- Отставить подствольники! - проревел мембраной Ляпунов и первым сиганул с
двухметровой высоты на неровную, скошенную поверхность глыбы, а потом на
пол пещеры. Топорик тут же повторил этот двойной прыжок, и Милка следом.
Таран тоже не подкачал.

Странно, ионитовые фильтры противогаза нормально держали "черемуху", но
все-таки тухлый запах воистину "духовского" лазарета все же пропустили.
Ясно, что нюхни эту вонь без противогаза - и вовсе рвоты не удержишь. Гной,
стухшая кровь, моча с фекалиями - параши для ходячих тут же стояли, а
неходячие, как видно, просто под себя делали.

Выход из "большой Конюшни" имелся только один - не считая того, что
проломили взрывом, - через некое подобие двери, завешенное не то буркой, не
то просто бараньей шкурой. Ляпунов для страховки стреканул в эту овчину
короткой очередью, отбросил ее в сторону стволом автомата, а Топорик
молниеносно, несмотря на свои габариты, проскочил через эту "дверь" -
скорее короткий коридорчик - до угла и швырнул туда, за угол, не
высовываясь, "РГД-5". Бух! - пол тряхнуло, осколки искрами прочиркали по
стенам. Капитан подскочил к другому углу, выставил подствольник, дернул.
Шарах! - осколки шуршанули по стенам. Ляпунов и Топорик одновременно
выпрыгнули из-за укрытий и прострочили коридор длинными очередями в обе
стороны. Милка и Таран, составлявшие, так сказать, второй эшелон, выбежали
следом: Милка вправо, за Топориком, а Юрка влево за Ляпуновым. По пути Юрке
пришлось перепрыгивать через два трупа, однако он, только мимоходом
поглядев на убитых, понял, что это были все те же ходячие пациенты
лазарета, которые уцелели при обвале и взрыве, а потом успели выбежать в
коридор еще до того, как "мамонты" попрыгали вниз.

Ляпунов и Юрка беспрепятственно проскочили коридор до следующей "двери".
Остановились, прислушались, резко ворвались, но стрелять было не в кого.
Тут вообще было пусто, только валялись какие-то клочья бумаги.

- Возможно, здесь и был штаб... - пробормотал капитан.

- Выходит, мы опоздали?

- Не исключено, хотя скорее всего нас элементарно подставили. Ахмед
просто-напросто знал, что мы придем именно сегодня или чуть раньше, а
потому ушел загодя. И таким ходом, о котором мы не знали. Даже наш
суперспециалист по пещерам.

- А может, он знал, но нарочно не сказал? - предположил Юрка.

- Все может быть, юноша... Ладно, пошуруем еще немножко.

Рация в нарукавном кармане капитана прохрюкала голосом Топорика:

- Серый, как слышишь, ответь.

- Слышу, слышу. Как обстановка, Топорище?

- По-моему, нам пора делать ноги. "Духов" нет, а федералы идут снизу и
сверху. И от "Пасти", и от "Ручейного".

- Бегом к нам, не мучайтесь.

- Там эти... калеки в коридор выползают! Дуба дают от "черемухи".

- На хрен их! Все равно ничего не знают. Пусть ползут к "федикам", те их
сами вылечат.

Ляпунов и Юрка выскочили в коридор и подождали, пока прибегут Топорик и
Милка.

- Жмем вниз! - проскрежетала мембрана Топорика. - Мы во вторую "Конюшню"
залетели, а там только пустые цинки. Склад боепитания был, наверное.

- Надо еще одну поглядеть, самую нижнюю.

- Как скажешь, только я думаю, там тоже ни хрена не будет.

- Все равно по дороге.

Все четверо побежали под уклон коридора, изредка поглядывая назад, откуда
слышались надрывный кашель и стоны раненых, страдавших от "черемухи", но
опасаясь отнюдь не их, а приближавшихся федералов.

- Вот она, четвертая "Конюшня". - Ляпунов сорвал бурку, закрывающую
"дверной проем". - Вот те на!

Проем был перекрыт сварной решеткой из арматурных прутьев, запертой на
ржавый амбарный замок. Фара на каске Ляпунова высветила за решеткой некое
подобие тюремной камеры, где обнаружился седой как лунь длиннобородый
старик в папахе и долгополом, явно очень дорогом пальто. А вот на ногах у
пленника были всего лишь потертые резиновые калоши, надетые на толстые
вязаные носки-джурабы.

- Это же наш объект! - в полном изумлении пробормотал капитан.

Еще больше изумился Таран, который понятия не имел, что их послали за таким
"носителем информации", но сразу же узнал своего старого знакомого -